Покосившись на откровенно веселящегося Матвея, проверяющий грустно усмехнулся и, качнув головой, устало сказал:
— Познакомившись с вашим псом, я прихожу к такому же мнению. Мы не должны пытаться сделать идеального солдата из того, кого сама природа уже одарила всеми необходимыми для боя средствами. Пусть лучше наши головастики займутся более практичными вещами.
— Вот именно. Пусть попробуют улучшить стрелковое оружие. Идея обычного порохового заряда, стара как мир, — поддержал его Матвей. – Так Рой останется у меня ?
— Конечно. Я не хочу разбирать дела о съеденных во время экспериментов учёных, — усмехнулся проверяющий.
Протянув Матвею руку, он крепко пожал ему ладонь и, кивнув генералу Лоскутову, уселся в машину. Проводив его взглядом, Матвей присел рядом с собакой и, похлопав пса по мускулистому плечу, устало проворчал:
— Поехали домой, приятель.
Задумчиво смотревший на них Лоскутов, неопределённо пожал плечами и, подумав, спросил:
— Что собираешься делать ?
— В каком смысле? — не понял Матвей.
— Ну, одного из главных головастиков вы с Роем пришибли, так что, весь проект теперь оказался под угрозой.
— Я не думаю, что всё так плохо, — вздохнул Матвей. – Вся беда в том, что их цели, и ваши, как говорят в Одессе, это две большие разницы. Вас, и меня в том числе, интересует, прежде всего, боевой аспект этого проекта. А их, научный. Думаете, им все эти проверки и повторения нужны чтобы усилить силовую, или какую‑то ещё подобную составляющую? Нет. У них более высокие цели.
— Ну, я догадывался о чём‑то подобном, — кивнул в ответ Лоскутов. – Но это не даёт тебе права отстреливать их, как тварей.
— И не собираюсь, — грустно усмехнулся Матвей. – Я только одного хочу. Чтобы они все запомнили, что стрелять в мою собаку, я никому не позволю. Даже если мне придётся самому взяться за оружие.
— Это всё верно, но пристрелил‑то ты не того, кто за пистолет схватился, а того, кому твой зверь руку отгрыз.
— Потому я его и добил. Слышал, как кости затрещали. У Роя хватка с усилием в несколько тонн, так что, там даже восстанавливать нечего было бы. А не выстрели я, так он бы ему вообще клешню оторвал. Так что, в любом случае, он был обречён.
— Ты в этом уверен? — растеряно спросил генерал.
— Абсолютно. Рой же его за локоть взял, одновременно выкручивая руку назад. Так что, плечевая кость раздроблена, словно по ней молотком прошлись, а мышцы и сухожилия, пятьдесят килограмм живого веса просто порвали бы, как тряпку. Он же не просто тянет, он трепать начинает.
— Чёрт, ну и монстр, — растеряно проворчал Лоскутов.
— Не монстр, а нормальный, боевой пёс, натасканный именно на серьёзную схватку с гуманоидом. Именно с гуманоидом, а не с себе подобными. Улавливаете разницу ?
— Откровенно говоря, не очень, — честно признался генерал.
— Учить его драться с другими собаками нет смысла. Это он умеет изначально, от природы. А вот сражаться с теми, кто имеет руки, и ноги, это совсем другое дело. И именно этому я его учу всё это время. Учу так, чтобы, сцепившись с человеком, он как можно быстрее мог привести его в надлежащий вид. Тихий и печальный.
— И зачем так круто ?
— Да затем, что человек может перехватить оружие другой рукой, или ударить ногой. Здесь всё по–другому. Разница в росте, весе, способности к передвижению. Какой смысл хватать за горло, если в руке будет пистолет или нож? Кроме того, мне ещё нужно научить его уходить с линии стрельбы.
— Это как? — окончательно растерялся генерал.
— Собака движется к противнику не по прямой, а прыгая из стороны в сторону, сбивая прицел. Ну, так, словно он не нападает, а хочет поиграть. Это сбивает стрелка с толку и заставляет его нервничать, делать ошибки при стрельбе. Попасть в собаку, движущуюся таким образом, может только очень опытный, хладнокровный стрелок.
— Лихо. Странно, что я не слышал про такой способ, — удивился Лоскутов.
— Это описано в пособиях для дрессировки собак в службу НКВД. Тридцатые, сороковые годы прошлого века.
— Очень интересно. И где же вы нашли эти пособия ?
— В одной старой библиотеке. Ещё в институте, мы поехали работать в стройотряд, и нас бросили на разборку старой библиотеки. У меня уже тогда была собака и, наткнувшись на эти брошюры, я с большим удовольствием оставил их себе. Кстати, на каждой стоял гриф, ДСП. Для служебного пользования. А если учесть, что дело было не где‑то, а в Коми, то сами понимаете, что им стоило верить.
— М–да, услышь я всё это до войны, тут же приказал бы проверить по нашим каналам. А теперь, даже не знаю, стоит ли заводиться.
— А почему нет? На сколько мне известно, почти все библиотеки до войны были оцифрованы, а значит, такие данные должны были сохраниться на электронных носителях, — пожал плечами Матвей.
— Чёрт, а ведь верно, — усмехнулся генерал, от избытка чувств, звонко прищёлкнув пальцами. – Нет, Матвей Иванович, я вас от себя точно не отпущу.
— Почему? — растерялся Матвей. – В смысле, зачем я вам ?
— Откровенно говоря, пока и сам не знаю, но чувствую, что пригодитесь, — улыбнулся Лоскутов.
— И чем мне это грозит? — насупился Матвей.
— Очередными приключениями. Меня настораживает только одно. Вы так легко впадаете в ярость и начинаете убивать, что это становится опасным для окружающих. Боюсь, мне придётся отдать вас на растерзание наши мозгокрутам, чтобы избавить вас от этой мании.
— Это не мания, — тихо ответил Матвей, чувствуя, как в жилах закипает кровь. – Твари отобрали у меня всех, кого я любил. Даже собаку. И теперь, когда возникает хоть малейшая угроза этому щенку, я бью на опережение. Вы уже слышали мои слова. Никто больше не убьёт мою собаку.
— Хорош щенок, человеку руку оторвал и не замурлыкал, — усмехнулся генерал.
— Для меня, он ещё долго будет щенком.
Отвечая генералу, Матвей так стиснул в кулаке брезентовый поводок, что погнул кольцо, которым к нему крепился карабин. Бросив быстрый взгляд на его сжатые кулаки, Лоскутов покачал головой и, ткнув пальцем в его сжатые до боли костяшки, тихо сказал:
— Вот видите? А ведь мы всего лишь разговариваем.
— Это война, генерал. И не мне вам напоминать об этом, — глухо ответил Матвей. – Когда я начинал свою службу в СКС, и пристрелил своего первого ксеноса, то поклялся, что не успокоюсь, пока не уничтожу по сотне этих тварей за каждую из моих девчонок.
— Я знаю, что это такое, но это не повод, чтобы становиться монстром. Даже из‑за потери близких. Вы не один такой.
— Я знаю. Но это сильнее меня. Кроме того, я по профессии не солдат, а юрист, и моё оружие не автомат, а статья закона и умение быстро думать. Я не просил себе такой жизни и никогда не хотел убивать. Тем более людей. Даже таких.
— Таких? Каких, таких? — насторожено спросил генерал.
— Подлых, жестоких, фанатичных. Я не пацифист, и не благодушный интеллигент. Я обычный человек, живший своей обычной жизнью, но теперь, я такой, каким стал, и все ваши мозгокруты вместе взятые не смогут меня изменить. Не потому, что я такой крутой, а потому, что этот пёс всё, что осталось от моей семьи. Я не сумел защитить их, но я могу спасти его, и я это сделаю.
Голос Матвея звучал глухо, но в нём была такая сила и убеждённость, что стоявший рядом с ним Лоскутов, невольно вздрогнул, и отодвинулся в сторону. Это было бессознательное движение, но когда генерал понял, что именно сделал, то резко остановился, и удивлённо уставился на проводника, стоявшего пред ним с опущенной головой и сжатыми кулаками.
Казалось, что ещё немного, и Матвей просто бросится на него в драку. Удивлённо качнув головой, генерал сунул руки в карманы и, помолчав, ответил:
— Значит так. Сейчас отправляетесь домой, и ложитесь спать. Оба. А утром, всей командой в поиск. Но учти, от машины не отходить, и в драку не влезать. Ваше с ним дело, вывести бойцов на тварей, и проследить, чтобы ни один в живых не остался. Вопросы ?
— Никак нет. Разрешите до отъезда этого прикончить, — попросил заметно повеселевший Матвей, кивая на темнеющий лес.
— А ты кровожадный, Матвей Иванович, — вздохнул Лоскутов.
— Я уже всё объяснил, Александр Юрьевич.
— Сколько тебе времени потребуется, чтобы найти его ?
— Думаю, минут за сорок управимся.
— Капитана с собой возьми.
— Не надо. Он безоружный. Сами разберёмся, — хищно усмехнулся Матвей, поворачиваясь к собаке.
— Рой, ищи. Эта тварь наша, — раздалась его команда, и спокойно сидевший пёс, стремительно сорвался с места.
Развернувшись, Матвей ринулся следом за ним. Стоявший у машины капитан, увидев, как эта сумасшедшая парочка сломя голову ринулась в лес, быстро подошёл к генералу и, поглядывая на кусты, за которыми они скрылись, быстро спросил:
— Разрешите подстраховать, господин генерал. Хрен его знает, что эта тварь придумать может.
— Отставить, капитан. Пусть пары выпустят. Да и не известно ещё, кто кого прикрывать должен. У него собака, а у тебя, только автомат и кулаки. Сам понимаешь, получишь по дурной башке поленом, лови его потом вооружённого.
Мрачно насупившись, капитан Миша напряжённо посмотрел в сторону леса и, помолчав, тихо спросил:
— А если тварь на дерево заберётся и сверху на него кинется ?
— Не гони волну, капитан. Не тот человек, наш Матвей, чтобы позволить какой‑то твари на себя с деревьев прыгать. У меня такое впечатление сложилось, что он и сам не хуже своей собаки ксеносов чует. Совсем озверел с этой службой.
— Побольше бы нам таких озверевших, уже бы и войну закончили, — мрачно проворчал в ответ капитан, не отводя взгляда от зарослей.
Два выстрела прозвучали хлёстко, словно кто‑то взмахнул бичом. Ещё через десять минут, кусты рядом с командным пунктом учебного центра затрещали, и к стоящим вышли Матвей и Рой. Бросив быстрый взгляд на часы, генерал удовлетворённо качнул головой, и с довольным видом констатировал:
— Двадцать две минуты на всё. Лихо.