Уже стране? Ну-ну.
Впрочем, император в своем праве. Спасибо и на том, что он не додумался какую-нибудь отдельную повинность для пришельцев в законодательство вписать. Уж лучше один раз откупиться от жадного правителя, чем тянуть эту лямку всю жизнь.
— Я слушаю вас, ваше величество, — ровно произнес я.
Глава 27
— Надеюсь, в отличие от Вейяр-джи, Лапанья еще не успел установить контроль над каким-либо сектором древних объектов? — поинтересовался император.
— Насколько я знаю, нет, — покачал головой я.
Он документы-то только что получил, — если вообще уже их получил, — куда ему ездить? Уж за границу его без документов точно не выпустили бы.
— Тогда его сектор должен располагаться у моря, — сказал император. — И это не откуп, Раджат-джи, а совершенно необходимое условие успешных переговоров с Непалом. Тебе ведь тоже не нужна война с ними?
— Не нужна, — подтвердил я.
— Без нормального распределения секторов нам даже говорить будет не о чем, — продолжил император. — Мне проще будет убить Лапанья, чтобы сбросить неверную привязку сектора. Пусть возрождается другой пришелец.
Предельно прямолинейно. И справедливо, в общем-то.
Я уже как-то прикидывал, что Индии все равно, какие именно внешние сектора забирать себе, они все лежат вдоль нашей действующей границы. А вот у Непала вариантов меньше.
С Тикси я подложил императору изрядную свинью, без раздумий привязав к ней сектор около Варанаси.
И если следующий за Варанаси сектор Непал еще сможет контролировать, — тот сектор можно объединить с частью Свободных земель, которая должна отойти Непалу, — то сектор около моря Непалу не взять никак.
— Ты сможешь это обеспечить, Раджат-джи? — требовательно спросил император.
Вот мне интересно, что мешало императору самому договориться с Лапанья?
Они ведь встречались буквально за пару дней до нашего отъезда, и Лапанья признался императору, что он — чужак Свободных земель. Нищий аристо, пришедший за подтверждением своего статуса к главе государства, уж точно не стал бы перечить императору. Да и какая ему разница, где именно будут расположены его объекты?
Но нет, император не стал говорить на эту тему с Лапанья.
Ему зачем-то нужен в этой схеме я.
Зачем, интересно?
— Сделаю все возможное, ваше величество, — привычно ушел от прямого ответа я.
— Меня это не устраивает, — нахмурился император.
Не понял, а я-то тут причем? Как я могу гарантировать действия другого человека? Лапанья мне не подчиненный.
Или император просто не верит, что я вообще намерен выполнять его просьбу?
Впрочем, неважно. Я в любом случае не пойду у него на поводу.
Для того, чтобы низложить аристократа в простолюдины, существует только один стопроцентный вариант: доказанное нарушение его слова.
Именно поэтому подавляющее большинство обещаний в среде аристо крайне обтекаемые.
Нет, это не значит, конечно, что аристократы только и делают, что пытаются подловить друг друга. Но и подставляться исключительно из-за собственного длинного языка желающих нет.
В общем, я пообтерся в аристократическом обществе и теперь эту гипотетическую ловушку обхожу уже практически машинально, чуть ли не на инстинкте.
— Ваше величество, я не могу давать вам слово за другого человека, — твердо ответил я. — Лично я на девяносто девять процентов уверен, что Лапанья прислушается к вашей просьбе и моей рекомендации ее выполнить. Он — разумный человек, и ссориться ни с вами, ни со мной ему невыгодно. Однако от случайностей никто не застрахован, а Лапанья не состоит в моем клане. Я не могу просто отдать ему приказ.
Император тяжело вздохнул.
— Ладно, ты прав, — вяло махнул рукой он. — Тебе война с Непалом тоже не нужна, так что оставляю этот вопрос на тебя.
— Я поговорю с Лапанья-джи сразу, как мы вернемся в столицу, — склонил голову я.
Император кивнул и встал. Он шагнул к кофейному аппарату и вернулся в кресло с чашкой кофе в руках. Судя по тому, что он помешивал кофе с отсутствующим видом, продолжать разговор он не собирался.
Не понял, а как же условия?
— Ваше величество, — осторожно позвал я.
Император перевел на меня взгляд и вопросительно вскинул брови.
— Вы говорили о праве на свободу для последнего индийского чужака, — напомнил я.
— Так Лапанья же не в твоем клане, — хмыкнул император. — И говорить от его имени ты не хочешь.
— Это так, — кивнул я. — Однако вы хотели поговорить на эту тему именно со мной. И мне, честно говоря, любопытно, почему.
Император мимолетно улыбнулся.
— Если Лапанья захочет вступить в твой клан, Раджат-джи, — произнес император, — то и расплатиться за его свободу вполне можешь ты, а не он сам. Что вообще можно взять со вчерашнего дикаря?
Древние объекты уже не в счет, или настолько далеко даже императорская наглость не простирается?
А вообще, дорого мне обойдется род Лапанья, судя по всему. Мало того, что ему придется отдать родовой камень, так еще и император чего-то от меня потребует. И вряд ли я отделаюсь какой-нибудь безделушкой.
И это не говоря уже о том, что мне придется помогать Лапанья поставить его род на ноги после вступления в клан. Роды, даже под прикрытием клана, не богатеют и не усиливаются мгновенно.
Та же продажа объектов Лапанья поначалу будет моей головной болью просто потому, что у него даже костяка родовой гвардии нет. Кто его защищать от стервятников будет? Клан, конечно.
А также люди, репутация, бизнес — да там конь не валялся. И один Лапанья все это не потянет в разумные сроки, ему хоть какая-то основа нужна. И поддержка, да.
Оно мне надо?
Даже с Магади все было не настолько безнадежно, но и их я взял к себе только из-за Шанкары. И именно на их примере я понял, что такое — поддержать стоящий на грани род. Нагрузка на клан получилась куда серьезнее, чем я предполагал.
Те же Асан и Астарабади сейчас барахтаются фактически сами, и успехи у них крайне скромные. Закончим с Магади, и я переключусь на них. Из той же клановой армии людей им выделю, пусть начинают собирать себе будущую родовую гвардию.
Не скажу, что ресурсов в клане нет, я всегда найду возможность помочь своим.
Просто Баджи Лапанья, в отличие от Шанкары, Астарабади и Асан, мне пока никто.
Нет, в целом, моя чуйка на стороне Лапанья. И как человек он мне нравится, и как деловой партнер в перспективе будет полезен, и как полноцветный наследник и козырь рода в одном лице он явно усилит клан.
Но разве не проще взять к себе обычный древний род без таких проблем и обучить его представителей полноцветной магии?
Те же Атхара мне очень интересны, они нам, как минимум, службу безопасности выведут на совершенно другой уровень. И за них император точно ничего от меня требовать не будет.
В общем-то, против этого варианта моя чуйка тоже не возражает.
— Мне кажется, — осторожно начал я, — что если плата за свободу неизбежна, то Лапанья вполне может захотеть не вступить в мой клан, а основать свой.
— Не вытащит, — коротко бросил император.
Я неопределенно покачал головой. Я же вытащил, так почему Лапанья не сможет?
Да, у меня была хоть какая-то основа в виде бизнеса и имущества рода, но у меня и прикрытия не было.
А Лапанья сейчас вполне могу прикрыть я. Предварительный договор на помолвку наших детей вообще даст мне возможность сделать клан Лапанья своим официальным союзником.
И против меня-то мало кто пойдет, а уж если Аргус подключится, то Лапанья вообще первое время будет жить, как за каменной стеной. Идиотов, готовых перейти дорогу великому клану, в стране давно не осталось.
Для меня этот вариант намного проще, чем впрягаться в работу по поднятию чужого рода с нуля. Да и в перспективе сильный союзник — это, вероятно, даже лучше, чем еще один клановец.
Опыт показывает, что клановцев даже с моим подходом найти проще, чем надежных союзников. Как ни странно.
В клане у меня уже пять родов, не считая моего собственного, а официальный союзник по-прежнему один: Дамаяти. Ладно, после свадьбы с Льярой будет двое. Ну пусть даже трое, если Аргуса считать.
Это все равно почти вдвое меньше, чем клановцев.
Другой вопрос, есть ли у Лапанья соответствующие навыки или хотя бы желание создать свой клан. Стремится ли он вообще к лидерству? Может, он, как и Тикси, предпочтет нырнуть под чье-то крыло? Или наоборот, в мой клан он просился только от безвыходности? Куда проще ведь иметь долги перед своими, да и помогать чужим мало кто захочет.
Надо будет с ним поговорить на эту тему.
— В общем, отложим этот разговор, — подвел итог император. — Я подумаю, чем Лапанья расплатится за свою свободу. Если он ее выберет, конечно.
Император проводил взглядом главу клана Раджат, который направился к санитарным помещениям на очередной остановке.
— Отозвать людей от Лапанья? — негромко поинтересовался Кишори.
— Нет, пусть покрутятся около него, — ответил император. — Быстрее решение примет.
— А что с провокацией? — уточнил глава ИСБ.
— Кишори-джи, мы об этом уже говорили, — вздохнул император. — Да и вы сами слышали, что Раджат слова не дал. И вас об этом предупреждал, разве нет?
Кишори поморщился и отвел взгляд.
— Я понимаю вашу преданность моему отцу, Кишори-джи, — продолжил император. — Однако вы зря считаете его непогрешимым. Главу клана Раджат я знаю лучше, и я говорил вам, что попытка поймать его на слове провалится на первом же этапе. Теперь вы сами видите, что я был прав. Так?
Кишори неохотно кивнул.
— Что ж, надеюсь вы хотя бы сейчас меня услышите, — жестко усмехнулся император. — Ваши с отцом планы плохо соотносятся с реальностью. И это не говоря уже о моей политике. Я согласился на этот ваш план, только чтобы показать на конкретном примере, что иногда даже не нужно привлекать аналитическую службу для верных выводов.