Я тут же составил официальное прошение о разрешении войны клана Раджат против рода Кишори. Заодно приложил письмо-просьбу об аудиенции. Этот пакет был адресован лично императору. Такие вещи даже через имперскую канцелярию не проходят, это зона ответственности императора и его личного секретариата.
Просьба об аудиенции была формальностью. Император всегда встречается с инициатором войны между кланом и родом. И только по ее итогам может дать или не дать разрешение.
В общем, поговорить нам придется.
И я почти уверен, что император пойдет на мои условия, мне есть, что ему предложить.
Да и мое уникальное положение сыграет мне на руку.
Я уже достаточно заметная фигура в стране, я нужен ему как чужак и в то же время окончательно прирасти к месту я еще не успел. Император просто не может не учитывать вероятности того, что в крайней ситуации я могу слинять к соседям и увести с собой весь свой клан. А это не просто великий клан, а еще и четверо чужаков.
Да, сейчас ситуация не крайняя, и отношения с нынешним императором у меня куда лучше, чем с его отцом.
Но это не значит, что я буду терпеть все.
Запретить мне отомстить моим обидчикам — это пойти на явный конфликт. Рано или поздно такие вещи аукнутся. Прошлый император уже доигрался, и нынешний видел это своими глазами. Вряд ли он захочет повторять путь отца.
В общем, с самим разрешением проблем быть не должно.
Вопрос в том, когда император назначит аудиенцию. Времени до предполагаемой операции против Кишори осталось мало. Я сознательно тянул почти до последнего, чтобы раньше времени не всполошить Кишори. Это риск.
Посмотрим, окупится ли он.
К моему удивлению, ответ от императора пришел очень быстро. Буквально на следующий же день.
А сама аудиенция была назначена еще днем позже. Как обычно, с возможностью ее перенести, но пользоваться ею я не буду. Император из вредности может и на пять-шесть дней перенести нашу встречу, у меня нет столько времени.
Завтра так завтра.
Глава 24
— Это неприемлемо, Раджат-джи, — холодно сообщил император и бросил на стол бумагу, которую держал в руках.
Когда бумага легла на стол, я увидел, что это было мое прошение об утверждении войны между моим кланом и имперским родом Кишори.
— Великий клан против не самого сильного рода? — продолжил император. — Это просто смешно.
— Мне объявить Кишори родовую войну? — приподнял брови я.
В отличие от клановой, родовую войну император запретить не может. И бумага, которую ему принесут, будет называться уже не «прошение», а «уведомление».
— А разве вы стали главой рода, Раджат-джи? — насмешливо улыбнулся император.
— Я стану им через год, — пожал плечами я. — Вам так принципиален этот срок?
— За год вы немного остынете, — нейтрально произнес император.
— Нет, не остыну, — жестко бросил я. — Если вы вынудите меня объявить Кишори родовую войну, я уничтожу весь его род. Под корень. И я буду в своем праве.
Император встретил мой прямой взгляд и задумался.
Он прекрасно понял, какую именно сделку я ему предлагаю. Он разрешает мне войну сейчас, и я ограничусь относительно небольшим ущербом для Кишори. Если же нет, то через год в родовой войне я сотру род Кишори с лица земли.
— У вас нет повода к родовой войне, — ровно произнес император.
— Разве? — хмыкнул я. — Кишори пытался выкрасть мой родовой камень. Кишори организовал предательство моей двоюродной сестры и стал виновником ее смерти. Кишори пытался подставить меня под долг ИСБ. Кишори неоднократно переходил все границы в общении, и личном, и при свидетелях. Род Каспадиа и род Нишант я уничтожил за куда меньшее.
Император только головой покачал.
Да, я намеренно не упоминал о том, что бо́льшую часть всего этого непотребства Кишори творил с ведома, а то и с подачи императора. Предыдущего императора, конечно, но ответственности с нынешнего этот факт не снимает. Род отвечает за всех своих представителей, в том числе давно умерших, так было испокон веков.
Однако я играл сейчас еще и на том, что новый император не одобрял ряда действий своего отца.
Даже старый император открыто не взял бы на себя ответственность за действия Кишори. Это у победы много отцов, а поражение всегда сирота. В данном случае от своих действий не может откреститься только Кишори. Были там какие-то приказы от императора или не были — это неизвестно. Значит, император мог и, с очень большой вероятностью, остался бы в тени.
А новый император, с учетом его отношения к политике своего отца, еще и внутренне наверняка чувствует себя непричастным. Он ведь и тогда был против.
В общем, не будет император сейчас прикрывать Кишори своим именем.
И при этом уничтожение древней крови не одобряется ни одним правителем в мире, в этом все единодушны.
А значит, у императора нет вариантов, кроме как пойти на своеобразную сделку со мной.
— У Каспадиа вы пощадили детей, — напомнил он.
— Возможно, это временно, — пожал плечами я.
Император удивленно вскинул брови.
— Будущему наследнику рода Каспадиа я обещал поединок, — пояснил я. — Когда и если он сочтет себя готовым, я отвечу на его вызов и дам ему шанс отомстить мне. Но вы же понимаете, что самим по себе вызовом на поединок Каспадиа подпишет своему роду смертный приговор? Точнее, приведет в исполнение отложенный приговор. Даже если я погибну на этой дуэли, мой род уничтожит их всех.
Император неохотно кивнул.
Месть спустя много лет автоматически переведет войну в родовую. И позволять настолько мстительным противникам расти и крепнуть, чтобы они потом пришли за твоими детьми или внуками, никто не станет. Если, конечно, хватает сил уничтожить их сразу. У меня хватит.
Пообщавшись с будущим наследником рода Каспадиа, я не рассматривал этот вариант всерьез. Мне показалось, мальчишка умнее. Но всякое может быть, так что императору я не лгал. Если Каспадиа не успокоятся, описанный мной конец их рода вполне вероятен.
— Ладно, оставим Каспадиа, — произнес император. — Что конкретно вы хотите от Кишори?
— Минто Кишори умрет, это не обсуждается, — ровно ответил я. — Сейчас или через год в родовой войне, но я уничтожу его в любом случае. Что же касается остального рода… Меня устраивает их нынешнее положение. Не будут нарываться сами — я их не трону. Если, конечно, война между нами будет идти сейчас.
Император тяжело вздохнул и принялся барабанить пальцами по столу.
Смерть одного аристократа сейчас — или уничтожение рода через год. По-моему, это был очень простой выбор.
Но императору категорически не хотелось его делать.
— Раджат-джи, вы вообще понимаете, что пришли ко мне фактически с ультиматумом? — раздраженно рыкнул он.
Я лишь молча смотрел ему в глаза. Подтверждать такое нельзя. Даже жестом.
Да, я фактически выкручиваю императору руки. Мне нужна эта война прямо сейчас.
Но и он прекрасно понимает, что я мог бы молча подождать этот год и так же молча стереть с лица земли род Кишори. Сомневаюсь, что его устроило бы такое развитие событий. Особенно если бы он задним числом узнал, что варианты были, но я не потрудился их ему предложить.
— Ладно, спрошу иначе, — мотнул головой император. — Зачем вам эта война именно сейчас?
Опасный вопрос. И император быстро найдет на него ответ. Ему достаточно будет спросить Хатри, какие неофициальные средства влияния передал ему Кишори перед уходом в отставку.
Но это все-таки будет не сегодня.
— Репутация, — пожал плечами я. — Отплатить Кишори стоит сразу, как это станет возможно. Пока еще свежи в памяти все его выходки, общественное мнение однозначно будет на моей стороне. Через год… Да, я буду по-прежнему в своем праве, но реакция аристократов уже может быть разной. Многие поостынут, как вы сами сказали.
Император неопределенно покачал головой.
— И в какой-то мере это желание спокойной жизни, — добавил я. — Кишори остался моим последним врагом, которому я должен отплатить.
— Готовитесь к рождению первенца? — понимающе усмехнулся император.
— В определенной мере, — слегка улыбнулся я.
Чисто по-человечески было легко понять желание решить все серьезные проблемы до рождения сына и сосредоточиться на его воспитании, а не на войне. Мне даже озвучивать это не пришлось.
— Раджат-джи, у вас никогда не будет спокойной жизни, — вздохнул император.
— Смотря что считать спокойной жизнью, — ответил я. — Врагов, война с которыми неизбежна, у меня больше нет. И во многом от меня самого зависит, появятся ли они вновь. В ближайшие годы в нашей стране вряд ли у кого-то возникнет желание воевать со мной. А загадывать дальше бессмысленно.
Император вновь неопределенно покачал головой.
— Хорошо, я дам вам разрешение на войну с родом Кишори, — решился, наконец, он. — Но и вы дадите мне слово, что никто, кроме Минто Кишори, не умрет.
— Никто из аристократов, кроме Минто Кишори, — поправил я. — И только при условии, что они сами не будут предпринимать каких-либо враждебных действий.
— Ладно, пусть так, — неохотно согласился император.
— Слово, — кивнул я.
Император подвинул к себе мое прошение, взял ручку и размашисто написал внизу свою резолюцию. Мне даже с кресла было видно: «Разрешаю». Дата. Подпись.
— Благодарю, ваше величество, — склонил голову я.
Наследник трона вошел в кабинет отца и с удивлением увидел, как император меряет шагами комнату.
— Отец? — подал голос наследный принц.
Император бросил взгляд на сына, развернулся и, не сбавляя шага, направился к креслу за своим рабочим столом. Сын двинулся за ним.
Когда они уселись, наследник трона поинтересовался:
— Что случилось?
— Раджат, — практически выплюнул император. — Шантажист проклятый!
Наследный принц с еще большим недоумением приподнял брови.
— Ультиматум он мне пришел ставить, — раздраженно продолжил император. — Кишори ему, видите ли, не угодил.