Фантастика 2025-34 — страница 9 из 1050

Читатель, я не займу много твоего времени.

Однако из уважения к тебе просто обязана объяснить, что происходит.

Персонажи цикла «ESCAPE» были созданы мной тринадцать лет назад и имели свои четкие сюжетные функции, несмотря на то что история развивалась, а сюжет трансформировался.

Но я взрослела. Время шло, и реальная жизнь не давала мне скидок.

Я приобрела некоторую долю здравого критического мышления и получила колоссальный жизненный опыт. Убедилась в том, что однозначно «черного» и безоговорочного «белого» просто не существует. Все мы состоим из огромного количества оттенков, и наша главная, человеческая цель состоит в том, чтобы соблюдать баланс.

В этом же на протяжении всей истории убеждался и Боузи.

И, надеюсь, он смог объяснить, почему об этой простой истине важно помнить и тебе.

Эта трилогия во многом является выжимкой моего личного опыта, но наш главный герой давно автономен. Он сам выбирает, во что или в кого ему верить. И я могу быть с ним не согласна. Точно так же, как и вы.

Именно поэтому у цикла «ESCAPE» – два варианта окончания.

Но это не хорошая и плохая версии.

Ведь с тем, что однозначное восприятие пагубно, мы уже согласились, верно?

Это «светлая» и «темная» концовки, в которых цвет не несет под собой никакой ассоциативной смысловой характеристики. Это вариант номер один и вариант номер два, и оба они – одинаково реальны.

Но ты волен выбирать свою реальность.

Как сделать выбор?

В качестве подсказки к ответу на этот вопрос я оставила отсылку. Прямо на обложке.

Тот, кто на ней изображен, является олицетворением обстоятельств, во власти которых сейчас находится главный герой. Константин думает. Принимает решение, пока мы с тобой разговариваем.

Если ты веришь в него, как и Боузи, – прошу тебя, читай лишь эту версию завершения цикла. А дальше – скорее захлопывай томик и обязательно сообщи мне о том, что думаешь на этот счет!

Если же он всегда казался тебе подозрительным – пропусти этот блок и пролистай до следующей иллюстрации несколько страниц вперед.

Но если твое сознание требует всестороннего погружения, а твой разум готов принять обе стороны одной медали – я буду счастлива и благодарна.

Эта история начиналась с прогулки по хрупким границам реального и бессознательного.

Этим она и закончится.

Автор

Концовка #1. Тремя месяцами ранее

– Я все еще не понимаю, почему ты не хочешь сказать ему обо всем прямо…

– Потому что Боузи привык существовать в треугольнике Карпмана[86]. Сейчас он сделал свой выбор, и мне досталась роль агрессора. Спорить с этим – бесполезно.

– Ты правда веришь в эту установку? Я думала, это что-то из псевдопсихологии…

– Не верю, конечно. Но Боузи верит. Этого в текущей ситуации достаточно. Он видит то, что хочет видеть, и с этим его близким всегда придется мириться.

Свежеиспеченный блинчик приземлился на большую синюю тарелку. Константин аккуратно завернул идеально круглый кусочек жареного теста в трубочку и положил себе в рот.

Его обычно тщательно уложенные волосы этим вечером наглядно демонстрировали то, что творится в голове доктора Грэма. Хаос и бардак. Картину дополняли залегшие под глазами синяки, небритость и не до конца зажившая травма челюсти, с которой еще не успели снять швы. Все это в совокупности создавало образ абсолютно иного, утопающего в своей измотанности человека поверх того, что существовал в этом некогда сильном и здоровом теле ранее.

Если бы кто-то из постоянных пациентов увидел доктора Константина в таком виде – он бы его попросту не узнал.

– А если я поговорю с Оуэном?

В ситуации, которая ставила ее в тупик, Иви делала то, что обычно безотказно работало с ее другом детства: она готовила домашнюю еду и создавала уют на маленькой кухне для откровенной беседы в безопасной атмосфере. Правда, могло ли это помочь кому-то, кроме Боузи, она пока не знала.

Но Константин не возражал и, несмотря на то что его глаза слипались от недостатка сна, продолжал напряженно сидеть за круглым обеденным столиком, тем самым выказывая уважение местной хозяйке.

– Два сапога пара, – доктор покачал головой. – Они настолько зациклены на Бодрийярах, что заставить их увидеть истину будет просто невозможно. Тридцать лет разницы, но уровень отрешенности – абсолютно одинаковый. Однажды они закопаются слишком глубоко и станут уязвимы. И даже если я пока что снял с Боузи этот риск… Если они продолжат рыться во всем этом, никаких гарантий того, что до него не доберется Робби, нет.

Доктор Грэм замолк всего на мгновение, пытаясь справиться с эмоциями, но затем продолжил.

– Я больше не отвечаю за безопасность Боузи. Мне остается только надеяться на то, что, если они узнают о ситуации с проектом, Джереми возьмет все в свои руки. Но, я ему не доверяю. Он часто действует очень нетрезво и показательно.

– Это – настоящая причина, по которой ты так ненавидишь, гхм, «вновь обретенного дядю»?

– У меня много причин для неприязни к мистеру Бодрийяру, которые я предпочел бы не обсуждать. – Константин двусмысленно ухмыльнулся и сжал левую руку в кулак. – Но да. Ты же понимаешь, что он ломает весь план? Способствует процветанию «дара», увеличивая уровень угрозы, и так висящей над головой Боузи. Да, Иви, я тоже не святой. Я пытался развернуть процесс в обратную сторону достаточно жестко. Пытался заставить его забыть, переключиться, и как можно скорее. Врал сам и втянул во все это тебя.

– Я сама согласилась. – Иви приободряюще улыбнулась мужчине. Так, как умела только она. – Мы же с тобой договорились. Все принятые мной решения не оспариваются. Я – взрослый человек, доктор Грэм, и сама понимаю все риски. И, к слову, ради Боузи иду на них не в первый раз. Помнишь нашу сделку с мистером Буквой? А тебя я осудила только за драку.

Константин дотронулся до своего подбородка и интуитивно, но все же поморщился.

– Это мое личное наказание. Всю жизнь я пытался не быть таким, как он. И у меня не получилось. Господи, я видел лицо Боузи, когда бил Джереми. Я чувствовал, как у меня образовывается рубец на сердце. Я узнал в этом взгляде себя.

Иви больше не могла наблюдать за исповедью мужчины из-за спины. Девушка выключила блинницу и, ополоснув руки, присела напротив.

– Слушай… – тяжело вздохнула она. – Такие, как мы, про мам и пап, конечно, ничего не знаем. Да и я не твоя коллега… Ничего по существу я тебе не скажу. Хотя должна признаться, что очень по-детски, но все же пыталась вникнуть в твою проблему…

– О чем ты?

– Читала про всякие похожие случаи в интернете. – Иви покраснела. – Извини, это очень глупо.

– Нет. Совсем нет.

Константин протянул свои руки вперед, и их с Ив ладони соприкоснулись.

– Ладно, – девушка прикусила губу. – Все, что я хочу сказать, – ты вообще не такой, как он, понимаешь? Ты не пьешь. Ты работаешь. Ты борешься со всем этим ужасом, в который тебя затащили обманом. А ударил, на моей памяти, ты лишь одного человека, и то, господи-боже, Джереми Оуэна, который полез на тебя первым! Переживет он.

Договорив, Иви вдруг по-злодейски захихикала:

– Считай, вмазал ему за нашу с Боузи веселую осень. И поделом ему!

Доктор Грэм позволил себе сдержанную улыбку, но девушка продолжала:

– И вообще, как ты можешь сравнивать эти ситуации? Он намеренно издевался над твоей мамой, зная, что она в спектре![87]Делал это без зазрения совести, прямо на твоих глазах… Нет, Константин, ты не твой отец. И никогда таким не будешь.

– Есть что-то неправильное в том, что позвал тебя на терапию я, а в конечном итоге все выходит наоборот, – горько усмехнулся Константин.

– Будто мне впервой, – Иви пожала плечами. – Ты говоришь, что эти двое – похожи, но на самом деле вы с Боузи похожи не меньше. Может быть, именно поэтому ты увидел в нем свою мать.

Услышав последние слова, Константин убрал свои руки и поднялся с места.

В одно мгновение он будто бы переключился. И, несмотря на свой неприглядный внешний вид, частично, но все же вернулся к оболочке уравновешенного специалиста, над которой корпел годами.

– То, что ты сказала, – доктор Грэм смотрел на Иви так внимательно и изучающе, словно увидел ее впервые, – натолкнуло меня на мысль о том, что я все еще могу сделать.

Девушка просветлела.

– Это же здорово!

– Нет. – Константин приподнял брови, почти жалобно смотря на Ив. – Здорового тут мало. Но я понял, что если не могу спасти Боузи от гарантированных рисков, то должен попытаться сломить их на корню. Я планировал самоликвидироваться как участник проекта тихо. Но, из-за власти Бланшарда и Миллера в этом учреждении так бы все равно никогда не получилось. Я должен был понять это сразу. Мне нужно стать тем, кто положит всему этому конец.

– Все еще звучит здорово… – непонимающе улыбнулась Ив.

Грэм покачал головой.

– С этими людьми действовать в лоб противопоказано. Мне придется вернуть свое доверие, предоставив им новый «экземпляр». И тем самым обрести доказательную базу. Видео, аудио, что угодно подошло бы…

– А как же твое соглашение с ними? Может быть, его бы приняли как живое доказательство?

– Этот документ ничего не доказывает… Это соглашение о сотрудничестве с установленными терминами. И никто кроме участников эксперимента об их значении не знает. Их не наказывали столько лет, потому что само существование реинкарнации – крайне спорное явление.

– Тогда ясно. Если выбора нет, я готова!

Константин подошел к Иви и, опустившись на корточки перед стулом, взял ее руки в свои.

– Твое прошлое в приюте было для тебя болезненным даже в рамках наших сеансов. Я не могу так рисковать.

– Черт с ним.

Откинув свои длинные белые пряди за спину, девушка наклонилась к мужчине и крепко прижалась к нему:

– Давай сделаем все, что нужно. Накажем их и освободим нас всех от бремени и риска… А за воспоминания – не переживай.

Почувствовав, как к глазам подступают слезы, Иви добавила:

– Боузи прошел через это. И я пройду.

Два месяца назад

Наблюдая за тем, как Иви ежедневно принимает риталин, доктор Константин чувствовал себя отвратительно. Он хорошо помнил о том, что девушка дала свое согласие на участие в авантюре и неоднократно сравнивала происходящее с ее «работой на мистера О».

Но это было совсем не одно и то же.

Продажа безобидной информации предполагаемому «родственнику» Боузи из так называемых благих целей не шла ни в какое сравнение с тем, что Грэм заставлял девушку вспоминать. Не просто погружаться в болезненное прошлое, а приобретать навязчивую идею, тонуть в ужасе и надевать на себя трагедию Кейси Дин, которая в мире здравого смысла и традиционной психиатрии не имела к Иви никакого отношения.

Но, однажды столкнувшись с кейсом Боузи Дугласа, Константин уже не был так уверен в том, что вызубренные им профессиональные постулаты имели под собой гарантированно крепкую почву. Правда заключалась в том, что и вне привязки к психологическому эксперименту он верил своему бывшему пациенту, потому как тот не был одинок в своем недуге. И Ким Стефферсон, в отрыве от критики и его последователей, научно это доказал.

Грэм знал, что лишится лицензии после того, как все закончится. И это более его не пугало. Неоднозначность общепринятого, почти осознанное нарушение врачебной этики два раза подряд и личные мотивы, которых не должно было быть в практике… Все это давно убедило горе-психотерапевта в том, что в профессии ему не место.

На эту горькую истину не могли повлиять ни отчаянное желание жить в достатке после опыта обделенного детства, ни стремление закрыть давний гештальт.

Его матери не могли помочь тогда, почти тридцать лет назад, когда на заболеваниях аутического спектра пестрело жирное клеймо. И помощи миссис Грэм не хотела: она мечтала о спокойствии в семье, которую создала вопреки своим особенностям. Но не получила и этого. Взамен судьба предоставила ей лишь спивающегося от слишком медленного осознания проблемы супруга да маленького сына, психике которого суждено было закаляться от наблюдения насильственных сцен.

Константин пытался обмануть самого себя, преследуя цель спасти тех, кто страдал ментальным расстройством по праву рождения. В каждом из своих пациентов он искал родные черты, а не похожий диагноз. И, наконец обнаружив ту самую отрешенность и замкнутость внутри собственной реальности у Боузи, он оступился, потому как столкнулся с зерном своей травмы лицом к лицу.

Он хотел вылечить его, хотя это никогда не было возможно. Поэтому, лишь услышав об «инновационной разработке» лекарства, которое могло бороться с эндогенными расстройствами, зацепился за соломинку, в конечном итоге утащившую его на самое дно премерзкого болота.

– Грэм, дружище! – прервал его размышления знакомый мерзкий голос. – Ну, что ты притих? Сейчас будет самое интересное!

– Делайте то, что нужно, – хрипло выдавил Константин.

Нет, сейчас нельзя было выдавать себя, хоть сохранять спокойствие и было практически нереально. Бланшард и его коллеги были все еще убеждены в том, что Грэм, трясущийся за свой достаток и теплое карьерное место, – слабохарактерный несчастный идиот. И это было на руку.

Две миниатюрные умные камеры были предусмотрительно установлены в разных местах. Одну Иви спрятала в пластиковом брелоке на своем рюкзаке, который сейчас бесхозно валялся в углу после обыска, а вторую Константин прикрепил к обратной стороне чехла своей врачебной id-карты. Все должно было записаться – они тестировали гаджеты в течение месяца и подбирали устройства с умом: выбранные модели должны были работать автономно, без интернета, а также не требовать подключения к смартфонам. Потому как их прямо на выходе из лифта отбирала частная охрана психиатрической клиники.

План разрабатывался долго и тщательно – и права на ошибку в нем не было.

Но все же то, что Иви добровольно садилась в это чертово кресло, причиняло боль. Доктор Грэм знал, что переходит эту черту в первый и в последний раз, был уверен, что сможет быстро восстановить Ив после изуверской процедуры. И тем не менее испытывал страх за Иви еще до того, как ей сделали укол. Он терзал себя чувствами с тех самых пор, как проснулся этим утром.

Если бы эта, всем своим видом олицетворяющая солнечный свет, девушка сейчас не была под воздействием общей анестезии, она бы улыбалась ему. Но ее веки были тяжелыми, тело – неестественно ослабевшим, а белые, длинные волосы собирались на кожаной спинке спутанными комками.

Она была здесь для того, чтобы значительно более слабый и неустойчивый «экземпляр» – Боузи Дуглас – никогда не попал сюда. Для того, чтобы чудовищный эксперимент «Escape», наконец, перестал иметь право на существование.

– Зачем вы выводите картинку, если она без сознания? – продолжая изображать дурачка, поинтересовался Константин.

Бланшард умилительно улыбнулся. Из-за того, что доктор Грэм сегодня был здесь, он полностью доверил этап подготовки Миллеру и Уокеру, а сам предпочел составить компанию Константину в другой части кабинета.

– Если бы ты внимательно читал документы, которые подписывал… – пел на высоких нотах Робби. – …Ты бы знал, что ДМТ мы вводим сразу после того, как экземпляр приходит в себя от анестезии. А дальше – начинается сеанс регрессивного гипноза, и длится он ровно до момента достижения финальной точки.

– Финальная точка?

Доктор Бланшард громко рассмеялся.

– Нет, серьезно, ты что, так испугался, что даже не смотрел в текст?

– Я просто уточняю.

– Ну, конечно, доктор Грэм, – брезгливо скривился Робби. – Ну, конечно.

Не желая больше вести беседу, Бланшард развернулся в сторону коллег, но Константин не закончил. Он хотел прощупать почву. Понять, насколько сильно врачи потеряли страх и рассудок, будучи в погоне за огромными выплатами от «заказчика». Имени последнего никто не разглашал, но то, что идея принадлежала власть имущим и предполагалась к использованию во благо большого дела, а не для чьего-то личного удовлетворения, как в изначальной версии опыта, – было очевидно.

– Я тут подумал, Робби. Что, если Бодрийяр рано или поздно узнает обо всем этом? Про связи его семьи упоминал даже отец Миллера. Он же заявится сюда?

– Бодрийя-я-я-я-р? – Робби рассмеялся. – Шизофреник в ремиссии? Очень страшно! Ну, милости просим. Пусть только приходит с собачкой, которую ты ему подарил, а не как госпожа Гудман – в гордом одиночестве. Его старая морда любого оттолкнет, даже в бессознательном состоянии. Ты – ужасный трус, Грэм. Сделай с этим уже что-нибудь.

Будучи крайне довольным собой, Бланшард поспешил присоединиться к коллегам.

Константин прикрыл глаза. Все как он и думал: местечковый королек Робби был давно ослеплен вседозволенностью, что передалась ему вместе с кровью, и практически лишился возможности критически мыслить или что-либо подозревать. Он был готов продолжать прибыльное дело отца любой ценой, даже попутно называя его то «старым козлом», то «полным неудачником».

Однако же суждения Бланшарда о Бодрийяре полностью совпадали с главными опасениями Грэма: если Джереми заявится сюда, то только вместе с Боузи, абсолютно не осознавая, что психика его драгоценного «племянника» была до ужаса слаба. Константин работал с ним три года, он знал, что таилось внутри кудрявой макушки. Дуглас не вынес бы даже электрошока, не говоря уже об уколах ДМТ.

– Смотри и учись! – веселился Робби рядом с креслом.

Прежде чем доктор Грэм успел вникнуть в слова доктора-истязателя, Миллер водрузил конструкцию из электродов, похожую на наушники, на голову девушки. Бессознательную Иви слегка тряхнуло, и, сам того не понимая, Константин дрогнул одновременно с ней. Миллер пустил ток еще трижды, а затем – посмотрел на коллег.

– Да хватит, – пожал плечами анестезиолог Уокер, отвечающий за все используемые в эксперименте инъекции. – Ждем – и ввожу ДМТ.

Доктору Грэму пришлось начать бродить по кабинету для того, чтобы хоть как-то справиться с гневом. Для видеофиксации это было только на руку – так можно было продемонстрировать происходящее с разных сторон.

Пробуждения Ив пришлось ждать всего тридцать минут. Скорее всего, ее организм воспринимал наркоз очень поверхностно. И, стоило девушке открыть глаза, Бланшард подскочил и хлопнул Уокера по спине.

Увидев, как игла проколола резиновую крышку на ампуле с раствором психоделика, Константин поспешил отвернуться и зажмуриться.

Его сознание рвалось на кусочки от разворачивающегося ужаса. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что сейчас должна была увидеть Иви.

– Ты можешь почувствовать, как твои руки уже не принадлежат тебе… И ноги… Ты их не чувствуешь. Ощущаешь лишь то, что они когда-то были на этом месте, но теперь – совсем не твои…

Грэм вновь повернулся к креслу, лишь когда Робби стартовал процедуру регрессивного гипноза.

Иви смотрела на Бланшарда, не моргая. Но сонный взгляд ее был устремлен куда-то вдаль, сквозь стены закрытой палаты, сквозь спираль, что закручивалась беспрерывно.

– Кейси? – через какое-то время мягко проговорил Робби. – Здравствуй, Кейси.

– Кто вы? – вдруг обретая неясную эмоцию, ответила Иви. – Где… Где мой брат?

– Ты говоришь об Эллиоте, Кейси?

– Д-да…

– Я думаю, мы можем поговорить без него. Скажи мне, сколько тебе лет, Кейси?

– Братик меня накажет!

Сердце Константина пропустило удар. Это было самой сложной частью.

Присутствие Эллиота Дина стало незримой, но постоянной составляющей их с Иви последних двух месяцев. Ноотропы заставляли ее вспоминать не только о том, что происходило с маленькой Кейси в конце девяностых, но и о жутких эпизодах, пережитых в приюте. Как он теперь знал, «призрак» или же «силуэт» ее условного родственника сопровождал Ив в детстве так же, как Герман Боузи. С одной большой разницей – образ Эллиота не являлся для того, чтобы «спасти» девочку. Он приходил ради того, чтобы казнь продолжалась.

– Она не хочет говорить сейчас. Имеет ли смысл давить? – очень сдержанно вмешался Грэм в процедуру, больше не в силах играть абсолютное равнодушие. – Вдруг это не даст ей сказать больше.

Бланшард жутко улыбнулся своему коллеге, но продолжил говорить:

– Кейси, расскажи нам, как тебя наказывает братик?

– Он делает мне больно!

– Как часто он это делает?

– Всегда, когда ложимся спать…

– Это очень часто, Кейси.

– Да, мне больно!

– Где у тебя болит?

Девушка замолкла, но всего на секунду.

– ВНИЗУ!

Прокричав последнее нечеловечески громко, Иви опустила взгляд на свой живот. Ее глаза норовили вылететь из орбит, дыхание участилось, а тело потряхивало даже без воздействия электрошока. Происходящее выглядело как кульминационная сцена из хоррор-фильма.

Константин взялся за голову, чувствуя непреодолимое желание вырвать себе волосы. Может быть, Ив была достаточно сильной для того, чтобы перенести все это, но не он! Плевать на то, что врачи могли это заметить, терпеть все это издевательство было тяжело!

Даже Бланшард, казалось, слегка оторопел от крика своего «экземпляра» и теперь смотрел на нее в легком шоке. Все произошло слишком быстро, и вытащить из Иви подробности было уже нельзя. Ему пришлось прервать сеанс регрессивного гипноза и погрузить девушку в сон.

– Вот это, Константин, и есть финальная точка, – ликовал Робби. – Точка, в которой экземпляр вспоминает момент своей смерти и оказывается внутри него, – единственная доказательная база, работающая при демонстрации. Сопроводительные документы с историческими соответствиями усиливают кейс, но вот подробности, демонстрирующие «правду»… Безотказно! Д-а-а-а, всем нужно шоу!

Уже через мгновение Бланшард выключил анимацию и похлопал Константину.

– …И это с первого-то раза! Браво, Грэм, ты снова нашел золото!

Вчера

Доктор Константин еще никогда не спешил попасть домой с таким рвением.

Причин тому было две.

Первая: внеплановый сеанс с Боузи подтвердил его самые худшие опасения: роковой дуэт «дяди и племянника» докопался до истины. Стратегия полной сепарации от Иви, пока та бросалась на амбразуру ради друга детства, сработала совсем наоборот.

И вторая: состояние девушки, несмотря на все старания психотерапевта восстановить ее психическое состояние после вынужденной процедуры, оставляло желать лучшего.

Она была в сознании и практически восстановилась физически. Однако чужие воспоминания и общая травма Кейси Дин теперь были значительно ближе, чем требовалось, и активировались в самые неожиданные и не подходящие для этого моменты. Иви боялась громких звуков и яркого света, плохо засыпала и чувствовала слабость в течение дня. Во всем происходящем был лишь один плюс, который на самом деле выглядел настоящей насмешкой над тем, что вообще было принято относить к позитивным сторонам вопроса: Робби и его коллеги не настаивали на том, чтобы провести повторную процедуру. Им было ясно, что с Иви эффект достигался быстро. Они искали другие «экземпляры», потому как одного в любом случае для демонстрации было недостаточно.

И, зная об этом, Константин понимал, насколько же плохо и опасно то, что Боузи Дуглас вспомнил о своем детстве в приюте. Даже если он еще ничего не знал об эксперименте, то наверняка Джереми совсем скоро поможет ему это исправить.

Грэм забежал в квартиру и, наконец, смог дать волю чувствам.

– Иви! – звал он девушку тревожно, скидывая с себя обувь в коридоре. – Иви, я виделся с Боузи.

Ответа не было.

Чувствуя, как общее состояние раздрая в мгновение увеличивается втрое, мужчина нахмурился. Может быть, она спала?

Константин прошел в квартиру, заглянул в спальню и обнаружил девушку на кровати. Она сидела на подушке, спрятав свое лицо в коленях, и не реагировала на окружающую реальность.

– Иви… – тяжело вздохнул доктор Грэм.

Он поспешил обнять ее и сгрести себе на колени. Мягко поглаживая Ив по волосам, он чувствовал, как страх за бывшего пациента отходит на задний план. Дав волю чувствам, он прижимался к светлой макушке губами и говорил о чем-то отвлеченном, прикрыв глаза.

Лишь спустя полчаса она вновь обрела возможность говорить.

– Я знаю, – отвечала на уже успевшую забыться реплику Константина девушка. – Он приходил сюда.

– Что?..

– Прости меня, пожалуйста. Я все видела, но ничего не могла сделать. В дверь позвонили, и…

– Кейси испугалась, – выдохнул мужчина. – Я понимаю. В твоем случае это похоже на симптомы диссоциативного расстройства.[88]Кейси – твоя аффективная личность.[89]Но это временно, я клянусь тебе. Антипсихотики помогут тебе снова все забыть.

– Что же теперь будет с Боузи? – вывалившись из состояния ступора, Иви роняла горькие слезы. – Я так и знала, что он не приехал бы, если бы все было в порядке. А еще взяла и сделала только хуже.

– Он просто окончательно поверит в то, что я – настоящий злодей, – доктор Грэм пожал плечами, теперь стараясь выдавать свои опасения лишь частично, подбирая слова. – Это же Боузи. Но страшно совсем не это. Ты ведь понимаешь, что наша квартира – не последнее место, которое они сегодня посетят.

– Я не слышала Оуэна, – всхлипнула девушка.

Константин покачал головой.

– Конечно, они были вместе. Он привез его на прием. Я видел машину Джереми в окно.

– Ты думаешь, они поедут в клинику?

– Никаких сомнений. Но сначала наведаются в архив. Все как в прошлый раз, Иви.

– Значит… – девушка помедлила, а затем подняла свои глаза на мужчину. – …Тебе придется снова вытаскивать его из лифта? Так ведь умер Реймонд, верно? Это – финальная точка у Боузи?

– Я хотел бы верить в то, что мы не правы, и они не встретятся с Робби. Но это маловозможно. То, чего мы с тобой боялись больше всего, произойдет.

Иви закрыла лицо руками.

– Перестань плакать. – Константин продолжал гладить ее по волосам. – Это не по плану, но приближает развязку. Все это значит лишь то, что в самые ближайшие дни чертов эксперимент будет закрыт. На этот раз – навсегда.

– Наших видео достаточно?..

– Даже если и недостаточно, назад пути нет. Я смогу убедить полицию, даже если это станет последним, что я сделаю.

Продолжая баюкать Иви в своих руках, доктор Грэм понимал, что теперь пытается исправить собственную ошибку не только ради Боузи Дугласа.

Теперь ему вдвойне было кого терять.

Сегодня

Константин мчался в психиатрическую клинику Святого Иоанна на полной скорости, выжимая из своего «Мини Купера» максимальное количество лошадиных сил. Всего десять минут назад он получил сообщение, которого, если быть предельно честным, дожидался со вчерашнего вечера:

«Приоритет на месте

Вези вторую ♥»

К дурацким смайликам, которые, по обычаю Робби, венчали собой самый жуткий смысл, доктор Грэм так и не смог привыкнуть.

Чем, с точки зрения адекватности, хуже была ситуация – тем веселее иконки Бланшард подбирал. И даже без погружения в суть телефон хотелось выбросить куда подальше.

Но сегодня все должно было подойти к развязке, а потому собранность и трезвость ума требовались Константину намного сильнее, чем когда-либо.

Безрассудство Джереми Оуэна, приправленное комплексом бога, на этот раз, выходило за все мыслимые и немыслимые рамки. Узнав об эксперименте – неважно, как много, – он притащил в клинику Боузи! Нет, этого, конечно, доктор Грэм и ожидал, но наблюдать за своими опасениями воочию все же было тяжко. На что рассчитывал этот аферист? Что сможет обыграть Робби Бланшарда и выйти из ситуации абсолютным победителем? Нет, Джереми нельзя было так сильно надеяться на чувство собственного превосходства. Он мог быть достойным союзником в разрешении проблемы, но теперь – просто все испортил и наверняка сам попал под удар.

Еще два месяца назад Грэм приобрел маленький портфель с кодовым замком, зная, что совсем скоро сложит туда все существующие улики и отнесет в полицию. Так и случилось: за пару минут он успел упаковать миниатюрные камеры с зарядными устройствами, копию своего соглашения с Бланшардом и заранее подготовленную флешку, в памяти которой хранились зафиксированные на видео изуверские процедуры.

Эта часть плана была ему предельно ясна и множественно отрепетирована. Однако теперь, при возникновении критической ситуации с Боузи, Константин не мог понять, как сможет быть в двух местах одновременно. Ведь, вполне вероятно, вызволение бывшего пациента может пройти не совсем удачно, и тогда…

Нет, для достижения цели нужно было срочно найти того, кто мог посетить участок, пока он будет на складе. И этим кем-то точно не должна была быть Иви. Точно не она.

Он покинул квартиру, когда девушка была в душе, и сделал это намеренно: в случае успеха она совсем скоро увидится с Боузи, и парень все расскажет ей сам.

А если ничего не получится – ей лучше не знать ни единой подробности об этом дне. Ни единой.

Самого факта провала будет хватать с головой.

Подъезжая к торцевой части клиники, Константин привычно оглянулся в поисках свободного места на парковке. Рабочий день был в самом разгаре, но ни один из сотрудников, привычно бродящих по больничным коридорам, не мог знать, что прямо сейчас, внизу, на полузаброшенном складе разрушается чья-то жизнь.

Выпрыгнув из автомобиля, доктор поспешил ко входу для персонала, все еще стараясь держать себя в руках. С каждым шагом уровень паники Грэма увеличивался, но он не позволял себе поддаться эмоциям и двигался вперед.

Пока из мук вынужденной концентрации – его не вытянул чей-то стон.

Константин остановился и прислушался. Звук доносился до него из закоулка со специальными баками для медицинских отходов. Может быть, ему показалось?

Но стон тут же повторился, и эту теорию пришлось опровергнуть.

Врачебный инстинкт в докторе был значительно сильнее, чем тот мог предполагать. Он собирался лишь проверить и тут же вернуться к делу. Вдруг прямо сейчас от него зависела еще одна жизнь?

Грэм поспешил завернуть за угол и не поверил своим глазам: всем телом прижимаясь к холодной поверхности бака, на асфальте сидел полубессознательный Джереми Оуэн. Прямо у линии роста его седых волос блестело свежее пятно крови.

Константин поспешил присесть возле мужчины и зажечь фонарик на своем смартфоне. Взяв лицо пострадавшего в свои руки, доктор проверил реакцию зрачков на свет. Они сужались. Это было хорошим знаком – если он и получил сотрясение, то легкое, совсем скоро придет в себя.

– Мистер Бодрийяр, вы слышите меня?

– Боузи… – претерпевая сильную боль, бредил Оуэн. – Ему… плохо…

– Я знаю. – Чужое подтверждение очевидного пробуждало в докторе очередной виток гнева, смешанного со страхом. – Но у вас травма головы. Прежде я должен помочь.

– Ты… уже помог… – мужчина вздрогнул, явно пытаясь пошевелиться – но получалось у него очень плохо.

– Господи, Джереми… – Константин на мгновение зажмурился от злости, но продолжил говорить. – Мы не можем терять время! Прямо сейчас вы должны поверить в то, что я никогда не хотел ничего плохого для вашего…

Он осекся.

– …племянника. Я понимаю, как все это выглядело, и клянусь, что вы получите от меня самое развернутое объяснение, но позже. Мне нужно отвести вас в безопасное место и бежать вниз. У вас забрали телефон?

Оуэн попытался кивнуть.

– Тогда берите мой и позвоните тому, кто может сюда приехать. Я сейчас положу его вам в карман и доведу вас до своей машины.

Пока Константин помогал ослабевшему Джереми добраться до «Мини Купера», тот пытался вести диалог.

– Диктофон…

– У вас был диктофон? Его забрали тоже?

– Да…

– Что ж, здесь вам не стоит расстраиваться. У меня есть кое-что получше диктофона.

Константин усадил мужчину на переднее пассажирское сидение и указал тому назад.

– Там лежит портфель, мистер Бодрийяр, в котором находятся видеозаписи, напрямую доказывающие существование эксперимента. Код от него – четыре, восемь, один, пять. Когда за вами приедут, попросите этого человека как можно скорее пойти в полицию и отдать им эту сумку в руки. В первую очередь, они должны проверить флешку, слышите? Я не смогу тянуть время слишком долго. Сделайте так, чтобы они вам поверили и приехали сюда.

– Боузи… – зажмурился Оуэн. – Я не могу…

– Джереми, я иду за ним прямо сейчас. Я буду защищать его, пока не приедет полиция. Поэтому ваша задача – ускорить приезд того, кто сможет нам помочь!

– Понял… – изо всех сил пытаясь сфокусировать взгляд, мужчина коснулся экрана чужого смартфона. – Беги.

Последнее слово он произнес поразительно ясно и четко, и Грэм, услышав готовность Оуэна сотрудничать, приободрился.

А затем – поспешил обратно, к служебной двери.

* * *

Обмануть охрану было несложно.

Предугадывая указ Робби «без экземпляра – не впускать», Константин покинул лифт быстрее, чем амбалы могли это заметить. Когда они спохватились, увидев пустую кабину, доктор Грэм уже бежал до кабинета томографии обходным путем.

Давно не используемые складские помещения всюду были заставлены коробками. От шахты лифта шла развилка: почти бесконечный коридор, ведущий прямо и затем налево, был расчищен и использовался как единственная дорога к процедурной. Небольшой пролет слева позволял достичь нужного места намного быстрее, но сейчас упирался в гору хлама, преграждающую путь.

Доктор Грэм был готов к тому, что его забег будет шумным, но быстрым.

В противном случае он мог оказаться в кабинете только в скрученном виде.

Раскидав неутилизированные медицинские приборы и провода от них и отодвинув все пустые ящики, Константин освободил себе дорогу. Он достиг необходимого поворота уже через минуту и застыл за углом, переводя дыхание. Тяжелый бег двух охранников был слышен откуда-то издалека.

Когда они все-таки ворвались в кабинет, Грэм прислушался к диалогу:

– …Миллер, скажи своему отцу к чертям их уволить! – надрывался Бланшард.

– …Мы следом – думали, он тут, – оправдывались амбалы.

– Думали они!..

Более не медля ни секунды, доктор пробежал остаток пути до процедурной и поспешил войти.

– Добрый вечер, коллеги. Мое присутствие не стоит таких криков.

Эффект неожиданности сработал как нужно. Только что посланные куда подальше охранники в ступоре пялились на Константина, явно страдая от сложного мыслительного процесса. Отменял ли новый указ предыдущий? Или же нет?

– Нам… – разбил тишину один из амбалов.

– Вам – выйти вон, – уже значительно спокойнее скомандовал Бланшард, бегая взглядом по Грэму.

С тех пор как горе-мозгоправ оказался в его поле зрения, Робби прекратил истерить.

Это не предвещало ничего хорошего – лишь то, что тот, скорее всего, предугадывал какой-то несогласованный взбрык от Константина.

Лицо последнего было белее мела. Но не от страха перед оторванным от реальности врачом-экзекутором, а от одной лишь встречи глазами с тем, кто сейчас сидел в кресле.

– Ты не мой дядя… – только и произнес Боузи.

Его зрачки были расширены до предела, а вся мимическая картина лица прямо заявляла: нет, это был не Боузи. Бланшард, Миллер и Уокер уже погрузили парня в сознание тринадцатилетнего Реймонда Бодрийяра. Но тот выглядел намного спокойнее, чем Кейси. Может быть, он успел вовремя, и ДМТ все еще не был введен?

– Я тоже крайне разочарован, мальчик, – теперь совсем привычно ехидничал Бланшард. – Мы думали, он приведет тебе подружку.

– Алису? – как ни в чем не бывало уточнил Рей.

– Но Грэм решил, что мы все законченные идиоты и не будем готовы к такому исходу, – игнорируя вопрос ребенка, продолжал Робби. – Думал, мы слепые и не видим его страсть к облизыванию своих пациентов-фаворитов…

Проговаривая все это, Бланшард подошел к медицинскому столику, на котором хранились ампулы, и бесцеремонно отодвинул от него Уокера.

– Это очень неэтично, Грэм, – с видимым удовольствием подыгрывал Миллер. – Мне кажется, тебе нужно поговорить об этом с доктором Давернасом.

Константин продолжал сохранять молчание. Сказать было нечего. Если что-то и должно было произойти прямо сейчас, оно произойдет.

Отсутствие реакции помогало тянуть время и сохранять рассудок: рассматривая глубоко смотрящего вглубь самого себя Боузи, делать это было невероятно трудно. Хоть Реймонд и не пребывал в ужасе, он выглядел потерянно и нездорово. Еще бы. Мальчишка не понимал, где находится, да и, должно быть, открыто конфликтовал с сознанием Дугласа в его голове.

Он хотел броситься к парню и освободить его, прямо сейчас. Но только терпение могло помочь сохранить жизнь Боузи, и больше ничего.

– В общем-то, девчонка действительно бы пришлась сейчас кстати, – привычно пел Робби, надевая перчатки и ломая пузырек с раствором в своей руке. – Но мы никуда не торопимся и то шоу уже посмотрели. Куда интереснее будет понаблюдать за тем, как ты осознаешь последствия своих действий.

– Тебя так задевает то, что я не подчинился? – наконец вступил в диалог доктор Грэм.

– Н-у-у-у, что ты. – Бланшард пожал плечами и принялся набирать жидкость иглой. – Ты переоцениваешь и свою ценность, и мое тщеславие. Мы что, в детской сказке? Я говорю о твоем нарушении врачебной этики, о котором справедливо подметил Миллер.

Набрав нужное количество раствора, Робби выбросил стекляшку и повернулся к Грэму лицом.

– За то, что ты сделал, предусмотрены штрафные санкции. Они пойдут тебе на пользу во всех смыслах.

Быстро шагая, доктор Бланшард пересек кабинет и подошел к Константину вплотную. Очаровательно улыбнувшись, он вложил в руку своего коллеги шприц.

– Укол ДМТ ты сделаешь сам.

Доктор Грэм почувствовал, как внутри все похолодело. Так выглядело его худшее наказание.

Нет, они еще не вводили психоделик. И тому была веская причина.

Все присутствующие понимали, что погружение Боузи в финальную точку может оказаться для него летальным. И Робби хотел, чтобы Константин произвел казнь сам.

Сколько времени уже прошло с момента его разговора с Оуэном на парковке? Пятнадцать минут? Может быть, двадцать?

Нет, все еще слишком мало для того, чтобы Джереми успел все организовать. Времени просто не было, но его все еще требовалось растягивать.

– Ты сказал, что еще рано, – вдруг влез в россказни Робби Уокер. – И ты видел, как его организм реагирует на процедуры. Он может не перенести. Его мозг уже в отключке, даже без психоделика. Это нонсенс!

– Я сказал рано, потому что тогда доктор Грэм еще не явился, – все еще улыбаясь, ответил Бланшард. – О том, что может случиться, я осведомлен.

– Тогда на кой черт нам лишаться приоритетного?! – крайне недовольно прокомментировал происходящее Миллер. – Это тебе что, расходный материал, чтобы им разбрасываться? Введем только на демонстрации, раз попытка всего одна.

– Успокойтесь, коллеги, у нас есть девчонка, которая точно все перенесет, – пожал плечами Робби. – Ее приоритет повысился после процедуры, и вы об этом знаете.

– Но нам не хватит…

– Заткнитесь, – почти спокойно произнес Бланшард. – Дайте Грэму столкнуться лицом к лицу со своим истинным я.

Константин сделал шаг вперед. Он мог начать драку, но их было трое. Еще двое значительно более крепких парней ожидали новых команд в коридоре. Что будет, если он сейчас врежет Робби и начнет отбиваться от остальных? Бланшард разозлится еще сильнее и введет ДМТ сам. Пока полиция явится, все уже произойдет. И спасать Боузи будет уже поздно.

Мог ли он продолжать тянуть время? Мог ли рассчитывать на то, что после введения инъекции его присутствие, его голос, лицо – все это поможет сознанию Дугласа, сейчас утопающему в наваждении Реймонда, проснуться, выбраться из этого чертового лифта? Получится ли у него прервать это мучительное погружение в смерть?

– Думай-думай, Грэм, – продолжал издеваться над Константином Робби. – Интересно, что сейчас мучает твою черепную коробку. Не переживай: если все сделаешь, как нужно, ты сохранишь лицензию. Возможно, мы даже оставим тебя в проекте, если нам понравится результат. А то, что произойдет с Боузи, отвадит тебя от грубого нарушения границ твоих пациентов в дальнейшем.

Бланшард следовал за доктором Грэмом по пятам. А потому видел, как глаза Константина покраснели, а скулы задергались. Было неясно, какую эмоцию сдерживает мужчина: гнев, горечь или же их ядерную смесь?

– Держу пари, горе-мозгоправ, ты уверен, что я все понял только сегодня… Но я хочу, чтобы знал о том, что все было ясно еще на процедуре с девчонкой, – теперь Робби вел свой монолог так дружелюбно, как мог. В конце концов, Константин направлялся к креслу, и это было именно тем, чего он добивался изначально. – Ты совершенно не умеешь скрывать свои эмоции, даже если думаешь наоборот! Тебе бы с этим поработать, говорю абсолютно серьезно.

Следующих слов Грэм уже не слышал. Он опустился на колени перед Реймондом и взял его правую руку в свою. Получив, наконец, внимание от взрослых, мальчик сфокусировал взгляд.

– Вы можете позвать моего дядю, сэр?.. – растерянно спрашивал Рей. Казалось, он уже был не уверен в том, что его могли вытащить отсюда. – Я очень устал. Хочу домой.

Чувствуя, как слезы все же скатываются по его щекам, Константин горько улыбнулся.

– Конечно, Рей. Вы скоро увидитесь.

– Правда?

– Да. Но сначала мне нужно дать тебе лекарство.

– Это такое же, как колит себе дядя?

Грэм поднял голову, чувствуя, как теряет остатки самообладания.

Господи боже, Джереми Оуэн, лучше бы тебе успеть!

– Да, Реймонд. – Сглатывая слезы, доктор показал мальчику шприц. – Ты же взрослый мальчик и не испугаешься?

– Нет! – с восторгом улыбался Рей. – Знаете, у меня есть кролик…

– Ева, – подрагивая всем телом, прошептал Константин. – Да, я знаю.

– Точно! Наверное, вы – мой друг. Просто я об этом забыл!

Где-то на заднем плане послышалось цоканье.

– Робби, мы долго будем наблюдать за этим спектаклем?! – возмущался Миллер. – Ей-богу, ты уже начинаешь меня раздражать.

– Ничего не знаю, – хихикал Бланшард. – Я в восторге!

Грэм отпустил руку мальчика, вставил шприц в катетер и медленно надавил на рукоятку поршня.

– Послушай меня, Реймонд. Когда ты окажешься в темном, тесном месте, помни только об одном: дядя спасет тебя. Придет за тобой совсем скоро. А ты должен быть смелым и дождаться его. Не кричать и не плакать. Ты понял?

Взгляд Рея вновь расфокусировался:

– Как же хочется спать… – только и успел произнести он.

В следующий момент в коридоре послышались крики. Кто-то бежал сюда. И их было много.

Уокер подскочил на месте:

– Бланшард, что за?..

Глаза Робби увеличились вдвое, и он засуетился на месте.

Двери в бывший кабинет томографии распахнулись. Внутрь ввалилась группа мужчин – без формы, но с оружием. Позади них, опираясь на крупную рыжеволосую женщину, стоял до смерти напуганный Джереми.

– Мистер Бодрийяр, сейчас! – что было сил заорал Константин.

Сопровождающая дернула мужчину за собой и помогла ему быстро добраться до кресла, в котором сидел Боузи.

Оуэна потряхивало так, словно через электрошоковую терапию проходил он, а не его племянник. Но, несмотря на это, мужчина поспешил обхватить парня руками и прижать к себе.

Тем временем в Мёрмёр

Реймонд колотил в стенки лифта что было сил. Он успел съесть тот заветный кусочек пирога от Мари, поспать и нажать на кнопку с сотню раз, не меньше. Поначалу он даже хвалил самого себя за сообразительность – ведь дядя не находил его уже довольно долго. Но с тех пор как он ударился головой и его руки были грязными – все стало только хуже.

Было так больно, что в сон тянуло снова. И что-то необъяснимо тревожное и страшное давило на него и внушало мысль о том, что спать больше нельзя. Нет, нужно выбираться! Но ни одна стенка не поддавалась, а дверца и вовсе теперь будто срослась с кабинкой. Его должны услышать! Должны помочь!

Силы иссякали, и воздуха будто бы становилось все меньше и меньше. Куда он исчезал? Тут же совсем не было никаких дырок… И почему дяде не становилось лучше? Если бы не его болезнь, они бы сейчас могли собираться к завтраку и болтать о том, как Сэм смешно прыгает, если ему кинуть тот шершавый шарик…

Руки мальчика слабели. Он больше не мог бороться с желанием свернуться в клубочек и, наконец, расслабиться. Может быть, все-таки уснуть – не так плохо? Вдруг, когда он откроет глаза, Мари и Герман уже будут рядом, будут расспрашивать о том, где же он так долго пропадал…

Вдруг послышался грохот. И еще раз, и еще. Кто-то кричал и звал мистера Бодрийяра. Это было обращение к дяде? Его искали? Как странно, их дом такой маленький, разве здесь можно кого-то потерять?

Шум продолжался еще какое-то время, а затем в кабину лифта проник яркий свет.

Реймонд хотел сесть, встрепенуться, но что-то прижимало его к стенке, как лапа назойливого монстра. Он не давал подняться и открыть глаза.

Следующим, что почувствовал мальчик, были знакомые теплые руки. Дядя нашел его! Рядом что-то кричала Мари, но он не мог разобрать слов.

Воздуха снова было достаточно. Мальчишка чувствовал это и вдыхал его ртом часто, словно выброшенная на берег рыбешка.

Герман плакал, прижимая племянника к себе.

– Больше никогда… – шептал он. – Никогда.

Две недели спустя

В аэропорту было шумно. Июльское солнце заглядывало в панорамные окна, освещая павильон ожидания теплым светом. Большая часть пассажиров на вылет расположилась на вездесущих металлических креслах с дырочками (и зачем только нужны были эти дырочки?), кто-то бродил по магазинам в поисках сувениров, и только единицы сидели в кафе с крайне дорогими закусками.

Дороже закусок был только кофе, который и собирались выпить Иви с Боузи, усаживаясь друг напротив друга за стол.

Они были не одни. Доктор Константин и Джереми Оуэн собирали в руки все чемоданы и сумки, так как намеревались оставить молодых людей наедине. От серьезного вида последнего отвлекал лишь пластырь у линии роста волос.

– Боузи, – строго проговорил Оуэн. В его эмоциях не было и намека на присущее ему шутовство. – Помни о том, что нам нужно вернуться в больницу ровно через час. И закладывай сюда пробки. Кофе – только маленький и с молоком.

– Да хорошо, хорошо, – закатил глаза Дуглас. – Ты можешь дать мне хоть немного личного пространства?

– Не в ближайшие полгода, – хмыкнул Джереми. – Восстановишься, выйдешь на работу – тогда поговорим.

– Все будет нормально, пойдем, – похлопал мужчину по спине Константин. – Ив, следи за товарищем.

– Конечно! – наконец, вклинилась девушка, чувствуя себя почти оскорбленно. – До прошлого года уж как-то я справлялась, Оуэн.

Доктор Грэм мягко улыбнулся своей возлюбленной, упрашивая ее этим жестом проявить понимание. Ив вздохнула:

– Идите, я напишу, как мы закончим.

Когда друзья, наконец, остались одни, Иви быстро сделала заказ, а затем протянула свои руки вперед и сжала ладони Боузи.

– И чего он теперь всегда суровый такой?

– Ага, – Дуглас пожал плечами. – Но, мне кажется, это не из-за меня, а из-за Лолы. Она теперь к клубу его вообще не подпускает, постоянно отправляет ко мне в больницу. Говорит, больничная еда отвратительна, и я похудею еще сильнее, если буду ей питаться.

– И что, правда настолько невкусно? Как ты себя чувствуешь вообще?

– Нормально, – Боузи искренне улыбнулся. Его вид практически не был болезненным. Разве что кожа была чуть серее обычного, но в остальном – все было в порядке. – Просто уставший. Но еще пару недель – и все пройдет. А про еду… Ну, с твоей, конечно, не сравнить, но есть можно.

– Мой подарок придется в тему.

Иви наклонилась к единственной сумке, что у нее оставалась, и вытащила оттуда увесистую коробку с бантиком.

– Сюрприза из этого делать не буду, – поджав губы, сказала девушка. – Это блинница, на которой я готовила для тебя те самые блины. Ею просто пользоваться. Обещай, что, как вернешься домой, приготовишь?

Боузи рассмеялся.

– Еще бы! Я сфоткаю для тебя. Со всех сторон.

– Спасибо.

– У меня тоже есть подарок. Но я упаковал плохо, как и всегда!

– Зи-зи, перестань, у тебя нормально получается.

– В общем, вот.

Парень достал из переднего кармана своей черной худи тонкий сверток. Оберточная бумага напоминала старинную газету.

– Но будет круто, если ты распакуешь его тут, – протягивая свой презент, тихо проговорил Дуглас.

Иви с видимым интересом вскрыла упаковку и вытащила содержимое.

– Твоя…

– Шапка, да, – Боузи пожал плечами. – Извини, это может выглядеть странно, но я не надевал ее с тех самых пор, как… Гхм…

– Да, я помню, не говори. – Иви прикрыла рот рукой. На ее глаза наворачивались слезы.

– …И с тех пор я, знаешь… Стараюсь быть другим. Но, когда мы с тобой все делали вместе, я был таким. И, несмотря на то что я хочу становиться лучше, то мое состояние было настоящим, искренним. И все светлые моменты, которые я тогда испытывал, принадлежали тебе и только тебе.

Ручейки слез образовывали белые дорожки на тональном креме Ив.

– Я… – Она вдруг подскочила с места и поспешила обнять Боузи. Но легонько, зная, что тот, хоть и бодрится, все еще чувствует себя не очень устойчиво. – А знаешь что?

Вернувшись на свое место, Иви натянула серую шапку на себя и рассмеялась сквозь слезы:

– Так и буду ходить! Пока не вернемся.

Друзьям принесли кофе.

С недюжинным удовольствием отхлебнув от своей крошечной чашки (о, как он скучал по кофе!), Боузи грустно улыбнулся и решился задать вопрос.

– Я так и не спросил, надолго ли вы уезжаете. Если честно, все это время просто боялся услышать твой ответ.

– Я не знаю… – Иви пыталась стереть слезы пальцами, но боялась испортить макияж. – Ему предложили преподавать как минимум для тех, кто поступит в сентябре. Но все может пойти не так, и мы вернемся.

– Все будет отлично, – кивнув в подтверждение своих слов, сказал Боузи. – Давай только созваниваться почаще. Можно и по аудио, и по видео…

– Ну, конечно! – заверяла девушка. – Господи, да я буду трезвонить тебе каждый день!

Дуглас улыбнулся.

– Извини, что спрашиваю и об этом… Но у Константина ведь больше нет проблем? Он сможет сегодня вылететь спокойно?

Иви замахала руками:

– Нормальный вопрос! Конечно, все в порядке. Его вызывали для допроса несколько раз. И то, не потому что хотели приобщить к делу. Ну, ты уже знаешь, что анализы не показывают наличие ДМТ в крови. Поэтому они не могли понять, что с тобой произошло, и предполагали, что все мы что-то скрываем. Именно на этот счет.

– И как решили вопрос?

– Вообще-то, очень помогло то, что в день, когда Лола приехала за Оуэном и они вместе вызвали подмогу, Джереми вспомнил о детских личных делах в своей машине. Этого прям сильно не хватало для контекста. А еще – Давернас все пытается усидеть в своем кресле, а потому пустил полицейских вниз. Сделали повторный обыск и нашли эти ампулы. В тот раз все же ордера не было… Ну, и это была не совсем полиция.

– Да уж, спасибо недооцененным связям Джереми Оуэна, – Боузи покачал головой. – Я все пенял на него за это, но пригодилось.

– Ладно, больше на этот счет ни слова не произнесу! – строго заявила Иви и показала, как закрывает себе рот на замок. – А то сейчас явится твой дядюшка, и полетят головы. Я раз десять пообещала ему, что мы продолжаем хранить все обстоятельства дела в секрете от тебя.

– Только одно скажи… – вздохнул Боузи, заранее предугадывая ответ. – Они же понесут наказание?

Иви тяжело вздохнула.

– Могли бы более тяжелое. Но да, понесут. Например, Миллер. Папаша сдал его с потрохами, лишь бы оставаться чистым.

– Меня интересует сынок Камерона.

– Бланшарда так и не нашли. – Девушка опустила глаза. – После того как его выпустили из-под задержания под подписку, его и след простыл. Только обещай, что не будешь думать обо всем этом и бояться. Пожалуйста.

– Я больше ничего не боюсь, Иви, – уверенно заявил Боузи. – Больше точно ничего.

В этот раз он взял девушку за руку сам.

– А ты? Ты больше не вспоминаешь?

– Про Кейси? Нет, совсем нет. Я пропила курс успокоительных. Иногда только думаю о Тине, Тиге, Самсоне и Аде. И плачу. Но совсем чуть-чуть.

Теперь подступивший к горлу комок одолевал Дугласа. Он посмотрел на свои колени и тихо произнес:

– Не хотел говорить об этом, потому как все же был не в себе тогда. Но в какой-то момент, еще до прихода Константина, мне казалось, что я умираю. И тогда я сначала увидел Реймонда, в его комнате. А потом – пришли они. Все четверо. Они поняли, что я не могу очнуться, и начали меня щекотать. В общем, я не буду настаивать, что это было чем-то, кроме обычного сна под воздействием анестезии, но в тот момент, когда мы встретились в моем сознании, у них все было хорошо. Теперь Тина у них главная.

– Это здорово, Боузи. Это очень-очень здорово.

Парень кивнул и сквозь слезы улыбнулся.

Тех, кого давно не было в живых, пора было отпустить.

– Сейчас напишу Константину, – тихо сказала девушка. – Скоро начнется посадка, а вам – пора ехать.

* * *

Джереми помог Константину дотащить все сумки до ограничительной линии и пожал ему руку. Иви вновь аккуратно обняла Боузи и широко улыбнулась:

– Напишу, как только мы приземлимся!

– Спасибо, Ив.

Девушка подошла к Грэму и взяла свой фиолетовый чемодан.

Дуглас, как и его дядя, пожал руку доктору на прощание и решился произнести:

– Хочу спросить кое-что напоследок. А ты отвечай как врач, а не как обычный человек, хорошо?

Константин рассмеялся:

– Спрашивай, Боузи.

– Нас было шестеро. – Парень украдкой посмотрел на Иви, искренне надеясь, что не заденет ее этим своим высказыванием. – И все равно именно я ощущал все это реальнее всех. Почему?

Оуэн инстинктивно положил руку племяннику на правое плечо.

– Это иллюзия, Боузи, – с легкой улыбкой ответил ему доктор. – Мы с тобой до сих пор не знаем ничего о чувствах других детей, об их ощущениях или связи с усопшими родственниками. Просто так вышло, что все мы были внутри твоей истории. И ты рассказывал нам ее от и до.

Помахав напоследок, доктор Константин и Иви пересекли ограничительную линию и отправились на посадку.

Концовка #2. Полтора года назад

– Коллеги, я благодарен, что вы смогли вернуться с обратной связью так быстро.

– Н-у-у-у, что вы, доктор Грэм! Мы только рады оказать содействие. Тем более, кейс Дугласа тесно связан со специальным проектом, который сейчас реализовывается на базе клиники.

– С огромным удовольствием выслушаю вас.

Бланшард, Миллер, Уокер и Грэм занимали места за длинным белым столом в переговорной. Обычно эта комната использовалась сотрудниками клиники лишь по понедельникам и четвергам, для планерок и консилиумов, а в остальные рабочие дни пустовала.

Пользуясь этим, троица инициативных врачей предпочитала устраивать здесь собрания по вопросам, которые должны были остаться в тайне.

– Мы предполагаем, что Боузи Дуглас страдает одной из форм шизофрении… Потому как все его симптомы достаточно прямо указывают на нарушения эндогенного характера. – Доктор Бланшард улыбнулся. – Все эти образы… Бред… И то, что он не помнит большую часть своего детства, – практически естественно. Вероятно, его недуг манифестировал[90]рано и заставил юное сознание использовать защитные механизмы для того, чтобы блокировать неприятные воспоминания о том, что он был не в себе.

– Хм, – Константин нахмурился. – Это не слишком совпадает с анамнезом. Боузи рассказывал только об аффективных галлюцинациях.[91]Псевдогаллюцинаторных явлений[92]я не фиксировал ни в одном нашем диалоге. Как я уже говорил, его защитные механизмы плотно связаны с его богатым и подвижным воображением. Он травмирован, но не более того.

– В вас говорит недостаток практики, доктор Грэм, – со сдержанной усмешкой поддел его Миллер. – То, что вы трактуете как подвижное воображение, в действительности напоминает периодическое состояние психоза.[93]

– А так называемый аффективный характер галлюцинаций просто дает нам конкретику относительно трактовки диагноза, – Уокер пожал плечами. – Это вполне может быть шизоаффективное расстройство.[94]И, таким образом, мы бы объяснили цикличность его состояний, которая и вызвала у вас трудность.

– Это… – Константин откашлялся. Уверенность более опытных коллег в том, что они транслировали, его ошарашила. – …Полностью перечеркивает весь мой подход. Если все это время я игнорировал психоз и просто прописывал антидепрессанты, тем самым…

– Что еще раз доказывает, что вы обратились по адресу, доктор Грэм, – доктор Бланшард вдруг очаровательно улыбнулся, перебивая коллегу. – К слову, я думаю, что мы можем перейти на ты. Зовите меня Робби, а я буду звать вас Грэмом.

– Хорошо… – машинально кивнул Константин, практически не вникая в просьбу. Его мысли были где-то далеко, крутились колесом вокруг осознания того, что он мог совершить фатальную ошибку.

– Не переживай так, – Робби пребывал в абсолютно противоположном расположении духа. – У тебя есть замечательная возможность все исправить.

– Боузи подвержен сильной самостигматизации, – Грэм покачал головой. – Он боится самого слова «шизофрения». Все это время я убеждал его в том, что генетические расстройства не имеют ничего общего с его проблемой. Я просто не представляю, как должен повернуть все в обратную сто-рону.

– Это – самая важная часть нашей беседы, – Миллер потер руки. – Тебе не придется этого делать.

– Но почему?

– Именно из-за того спецпроекта, о котором мы и хотели тебе рассказать, – на улыбке произнес Уокер. – Мы занимаемся разработкой лекарств, которые предполагают полное восстановление нейромедиаторного обмена.[95]

– Разве это вообще возможно? – с сомнением уточнил Константин.

– Наука идет вперед, – Робби усмехнулся. – Сложность заключается лишь в том, что инновационные разработки требуют неизбежной экспериментальной фазы. А в силу того, что процесс изобретения нового лекарства, как это обычно и бывает, не публичен, нам довольно сложно найти желающих принять в нем участие.

– Но как же, – глаза доктора Грэма загорелись. – Это ведь новое слово в психиатрии! Огромное количество пациентов даже в нашей клинике готовы заплатить любые деньги, лишь бы навсегда избавиться от недуга, а не просто достигнуть ремиссии.

– Все дело в той самой стигматизации, о которой ты уже говорил сегодня, – подхватил Уокер. – Для того чтобы принять решение избавиться от болезни, нужно до конца ее признать. Это – самая социально сложная часть…

Константин нахмурился. Он достал свои прямоугольные очки из нагрудного кармана медицинского халата и поспешил водрузить их себе на нос.

– В чем заключается ваша идея?

– Все очень просто, Грэм, – елейно пропел Бланшард. – Ты выстроил исключительное доверие между тобой и Боузи Дугласом, и в рамках его заболевания это очень ценно. Нам думается, что ты бы хотел избавить его от того, что с ним происходит, особенно в столь юном возрасте.

– Безусловно, хотел бы, – решительно кивнул Константин. – Но для попадания в экспериментальную программу наверняка требуется его согласие?

Миллер, Уокер и Бланшард переглянулись.

– Для этого тебе придется сказать ему о реальном диагнозе и дискредитировать весь процесс лечения, что ты вел на протяжении последних двух лет, – пожал плечами Миллер.

– Наверное, это не очень комфортно… – задумчиво проговорил Уокер. – И может иметь вполне конкретные последствия для твоей карьеры.

– Поэтому есть другое решение. – Робби даже слегка закачался на месте от нетерпения, будто бы в такт несуществующей музыке. – Не говорить ему ничего и просто подготовить к выздоровлению, которое, несомненно, наступит, если мы подарим Боузи возможность испытать наше лекарство. Для него это – путь к лучшей жизни! А для нас всех – возможность оставить свой след в науке и выйти на новый уровень.

– Вы хотите, чтобы я его обманывал? Продолжал ему говорить, что все навязчивые образы – лишь следствие стресса и тревоги? – Константин сдвинул брови и понизил голос. – Вы же понимаете, что это нарушение – куда хуже ошибочного диагноза?

– Только не в случае, если в финале, как ты сказал, обмана Боузи Дугласа ждет полная впечатлений и удовольствия новая жизнь, – хихикнул Бланшард. – Дело-то, конечно, твое. Можешь и не соглашаться. Но ты просто не был на месте людей, которые получают тяжелое расстройство в наследство. Мы, конечно, тоже не были, но искренне предполагаем, что единственным желанием в таком состоянии может быть только полное выздоровление.

Доктор Грэм поднялся со своего стула и зашагал вдоль всего пространства переговорной. Он обошел стол, заглянул в окно и завершил свой путь у кулера. Набрав в пластиковый стаканчик ледяной воды, мужчина выпил ее залпом и опустил глаза в пол.

Его коллеги были не совсем правы насчет того, что никто из присутствующих здесь не понимал, что чувствует человек, обреченный на трудности по праву своего рождения. Мать Константина страдала расстройством аутического спектра и всю свою жизнь боролась против сложившихся обстоятельств, отчаянно пытаясь выгрызть свое право на нормальную жизнь. Мистер Грэм-старшийже как раз относился к той категории людей, которая не имела достаточно эмпатии для того, чтобы поставить себя на место больного. Он требовал от своей жены куда больше возможного и, в конце концов не получая этого, топил горе в алкоголе.

Отца доктора Грэма никогда не смущало наличие ребенка в доме. Свое недовольство сложившейся ситуацией он открыто демонстрировал при сыне, заставляя того учиться считывать любые признаки агрессии за версту. Спиртное рождало в алкоголике безумную веру в то, что его кулаки оздоровительны для супруги. А замыкается и отказывается от взаимодействия она не из-за своих когнитивных трудностей, а «из вредности» и «нелюбви».

Мистер Грэм-старший был одержим идеей того, что он может вылечить свою жену перевоспитанием. И в своей уверенности относительно этого вопроса был неумолим.

«Скажи мне, Константин, если ты увидишь, что маме плохо, что ты сделаешь? Что ты скажешь им про своего папу?»

Доктор тряхнул головой.

Хотел ли Константин, чтобы Боузи увидел альтернативный способ существования? Стремления недавно вступившего в практику доктора не заканчивались на истории болезни одного пациента, хоть Дуглас и вправду крайне интересовал его. Что именно в этом парне заставляло Грэма чувствовать такую предвзятость – он понять не мог.

Вероятно, успешное выздоровление Боузи Дугласа стало бы идеальным способом закрыть детский гештальт. И открыло бы возможность к профессиональному развитию без, как считал сам Константин, инфантильной и пагубной привязки к прошлому.

В его мире было место лишь для настоящего. И никак иначе.

– Не стоит так переживать! – Робби подскочил следом за коллегой и, приблизившись к Константину, похлопал его по плечу. – Подготовка к введению лекарства, например, пойдет ему только на пользу.

– В чем она заключается?

– Отменишь ему любое медикаментозное сопровождение. Оставишь только что-то простое… Ну, скажем…

– Риталин! – как-то уж чересчур инициативно влез Уокер. – Ноотропы с его диагнозом – как конфеты. Просто сфокусируется немного и станет поактивнее.

– Точно! – хлопнул в ладони Робби. – Нам нужно еще несколько месяцев, чтобы все подготовить. Все же такое ответственное событие, понимаешь ли.

– К какому классу можно отнести ваш экспериментальный препарат? – тихо уточнил доктор Грэм. – Что произойдет, если он не сработает так, как нужно?

– Да, в сущности, ничего особенного, – махнул рукой Миллер. – Это, гхм, отчасти, нормотимик.[96]Ну, побудет сонным какое-то время. И больше ничего.

– Для того чтобы ты чувствовал себя спокойно, мы принесли тебе кое-что.

Бланшард махнул рукой Уокеру, и тот вышел из кабинета.

Когда доктор вернулся, в его руках была новая подшитая папка с пропечатанным заголовком.

– Там внутри все о наших трудах, – вновь обнажил зубы Робби. – Включая состав препарата, данные о тех экспериментах, что мы уже провели, и, естественно, письмо мистера Давернаса, в котором он подтверждает, что оказывает поддержку и финансирование нашей работе.

– «Escape»… – неуверенно прочитал Константин заголовок. – С медицинской точки зрения, звучит странно.

– Звучит естественно! – рассмеялся Робби. – Освобождение. Освобождение от чего бы то ни было нужно всем.

Чуть меньше года назад

Доктор Константин ворвался в переговорную небывало эмоционально и захлопнул за собой дверь.

– Эй, Грэм. – Миллер поднялся со своего места и уперся руками в столешницу. – Давай-ка потише.

– Вы обманули меня, – скрипя зубами, заявил Константин. – Я только что был у доктора Давернаса…

Он бросил папку с информацией об эксперименте на стол:

– И знаю, что это чушь! Чье-то сочинительство!

Робби подпер свою щеку рукой, как бы намекая всем присутствующим, что ему страсть как интересно наблюдать за происходящим.

– Да неужели, – нараспев произнес он. – И сколько времени тебе потребовалось на то, чтобы это понять? Шесть месяцев? Семь? Боузи пришлось окончательно чокнуться, для того чтобы ты заметил, или он еще в себе? Самый настоящий горе-мозгоправ без способности к критической оценке, иначе не скажешь.

– Это… Это… То, что рассказал мне Давернас, – это просто помешательство! – распалялся доктор Грэм. – Мало того что вы верите во всю эту псевдонаучную чушь, вы еще и разрабатываете состав на основе психоделика!

– Не на основе. Это просто ДМТ, Грэм, – Бланшард пожал плечами, воспринимая тон Константина как будничный. – Мы к его составу не прикасаемся, так как в этом нет смысла.

– Это мошенничество! Просто аферизм!

– Доктор Давернас сказал тебе, что он не поддерживает наши начинания? – с видимым удовольствием упомянул отца Миллер.

– Нет. – Грэм сжал левую руку в кулак. – Он ничего не сказал на этот счет.

– Надо было сразу посвятить твоего папашу в нашу легенду, Миллер, – хихикнул Робби. – Как-то неудобно получилось.

– …Так если не сказал, значит, он не против, – Миллер пожал плечами. – Такое ли это мошенничество тогда, а?

Глаза Константина округлились. Ему казалось, что он забрел отнюдь не к своим профессионально подготовленным коллегам, а к несчастным, потерявшим связь с реальностью пациентам.

– Это что, какой-то розыгрыш?.. – перескочил на стадию отрицания доктор Грэм. – Черт возьми, да объясните мне, что происходит! Почему Дуглас сходит с ума от обычного ноотропа?!

– Стоило начинать с этой просьбы, – прищурился Уокер. – Сейчас принесу ноутбук.

На протяжении десяти минут Константин бегал глазами по содержимому всех виртуальных папок, что хранились, как он догадывался, на личном компьютере Уокера. Информации был много: начиная от подробнейшего описания всех практик для погружения «экземпляров» в необходимое состояние и заканчивая фотографиями чьих-то старых записей от руки. Бумага на последних выглядела пожелтевшей, но почерк был похож на тот, что принадлежал большей части его коллег по цеху. Мелкий, заковыристый и тянущийся. Словом, медицинский. Кто был автором неясных заметок о каких-то детях – было не распоз-нать.

– Что это? – с видимым отвращением и скептицизмом вчитывался Грэм. – Что за чушь?

– Тебя заинтересует пятый лист, – беспечно рассматривая свой несуществующий маникюр, бросил Бланшард.

Константин последовал совету и долистал до фотографии импровизированной страницы под номером пять.

По центру пестрело имя того, кто тревожил профессиональное сознание доктора Грэма последние пару лет и теперь заставлял испытывать нереализованное чувство долга.

«Боузи, 7 лет

Реймонд Бодрийяр

Смотри 025/у. (сент. 1991)»

– Чьи это записи?

– Моего отца, – чрезвычайно гордо отозвался Робби. – Не суди его строго за грязную бумагу. В то время он подыхал в больнице от ожогов четвертой степени.

– Боузи…

– …Был участником эксперимента «Escape» еще до того, как ты вдруг в себя поверил, – теперь уже совсем открыто смеялся Бланшард. – Да, горе-мозгоправ, он – не твое открытие. Совс-е-е-е-м нет.

Пребывая в крайней степени шока, Константин открыл последнее фото.

«Иви, 9 лет

Кейси Дин

Смотри криминальную сводку за 1997»

– Это… Его подруга, – бессознательно бормотал доктор. – Они живут вместе.

– Ну, что за чудо! – Робби похлопал в ладоши. – Настанет день, и до нее доберемся, правда, Грэм?

– Хватит.

Шокированный врач поднялся с места и замотал головой.

– Дети… Наркотики… Реинкарнации… Нет, коллеги, это – настоящее сумасшествие. Стефферсон был психом, и так считает большинство профессионалов нашей сферы. Я согласился участвовать во всем этом исключительно из-за вашего вранья насчет инновационного лекарства. В таком виде все это мне неинтересно и противно. Всего доброго.

– Ой, Грэм, подожди. – Бланшард поманил мужчину рукой. – А открой-ка папочку «Заказчик».

– Я не собираюсь этого делать.

– Нет-нет, ты просто посмотри. Мне кажется, тебе понравится.

Подрагивающей от скопления чувств ладонью Константин вновь коснулся клавиатуры.

Просмотрев лишь один файл, он побледнел.

– Невозможно, – хрипло проговорил Грэм. – Они в это верят?

– Верить можно во все что угодно, – вклинился Миллер. – Особенно имея такое положение.

– Они следуют примеру своих предшественников, – Уокер развел руками. – Ты же прочитал историю формирования идеи.

– На самом деле, они просто находятся на волне современного потребления! – гримасничал Робби. – Веришь или нет, но никто никого не уговаривал. Мы отправили запрос и получили быстрый ответ. Я бы сказал, они нас даже ждали.

– Это ничего не меняет, коллеги. Я не собираюсь быть частью этого, кем бы ни был заказчик.

Бланшард кровожадно улыбнулся. Казалось, он ждал такой реакции и сейчас был готов выдать давно отрепетированную речь.

– Правда? Очень жаль. Знаешь, отцу Миллера будет интересно узнать о том, как ты справлялся с лечением своего пациента до того, как пришел на супервизию. А может быть, он такой не один? Может ли быть так, что твоя врачебная халатность системна?

– Вряд ли это единичный случай, – поддакнул ему Уокер.

– Я не сделал ничего критичного! Боузи не успел навредить себе или кому-либо! – тяжело дыша, Грэм осекся. Было ли это правдой? На самом деле он не знал, потому как ущерб, в случае Дугласа, был субъективен. – Хотите лишить меня лицензии? И что это вам даст?

– Нам – ничего, – Робби отмахнулся. – Ну, разве что мы сможем подобрать Боузи другого лечащего врача самостоятельно. И поможем ему составить судебный иск. Ты не переживай, до нужного уровня халатности мы додумаем. Или даже докрутим иск до коллективного.

– Что?..

– Штраф будет нехилый, – задумчиво сказал Миллер. – Но это если дело не перерастет в умышленное причинение вреда здоровью.

Как бы усиливая устрашающий эффект, Робби показал на камеры, установленные в переговорке, намекнув, что каждая часть исповеди Константина о своем любимом пациенте записывалась.

– Вы мне угрожаете? – сдвинул брови доктор Грэм. – И предполагаете, что я просто проигнорирую это?

– Конечно. – Бланшард кивнул с абсолютно серьезным видом. – А что, ты собрался идти в полицию с жалобой на то, будто тебя принуждают заниматься процедурой пробуждения реинкарнации? Тогда встретимся в приемном покое, Грэм. Даю слово, мы забронируем для тебя лучшую койку.

Константин вздрогнул.

Робби был абсолютно прав. Правоохранительные органы никогда бы не поверили во всю эту чушь, и особенно при отсутствии вещественных доказательств. А даже если бы он и смог что-то собрать, то одного соприкосновения взглядом с заметкой о заказчике хватало для того, чтобы осознать: был риск, что даже это может не сработать.

– Официально вот уже два века эксперимент «Escape» зарегистрирован как инициатива по разработке лекарств, – заметил Уокер. – Достаточно стойкая легенда, а документы, подтверждающие это, ты держал в руках. И поверил, что самое показательное.

– Что вы от меня хотите?.. – почти шепотом произнес доктор Грэм. – Дуглас ни при каких условиях не согласится на участие в подобном!

– Мы хотим, чтобы ты продолжал делать то, что делаешь, – твердо сказал Робби. – А мы – получили то, что хотели получить. Совсем скоро твой Боузи осознает, что что-то идет не так, поэтому теперь тебе придется сказать ему правду: у него эндогенное расстройство. Назначь антипсихотики, они помогут ему слегка откатиться, усугубят его состояние на стадии привыкания. Дави на то, что он очень болен, и это – манифестация его заболевания, и потому ты не распознал происходящее сразу. А затем предложи ему госпитализацию. Здесь, у нас. Мол, к тебе поближе. И уже на месте расскажи ему о чудодейственном способе избавиться от недуга на корню.

Бланшард откинулся на спинку своего стула.

– Услышав это, он пойдет на все. Согласится на то, чтобы сесть в наше кресло, – добровольно.

* * *

Следующая встреча участников эксперимента проходила в бывшем кабинете томографии, что располагался на территории полузаброшенного склада, на этаже «C1».

– Это просто немыслимо! – Робби бился в истерике. – Ты вообще способен хоть на что-то, Грэм?! Хоть на что-то?!

– Успокойся, Бланшард, – сквозь зубы отозвался Константин. – Не надо усугублять. Я восстановлю с ним отношения.

– Да что ты! – психуя, доктор Бланшард чуть не снес лампу, стоящую рядом с процедурным креслом. – Как ты теперь собрался убеждать его в том, что все это – признаки заболевания и галлюцинации, а не его прошлое?! На какой черт ты ездил с ним в этот дом! Помяни мое слово, этот заказчик и есть 025/у.! Ты же не тупой, я надеюсь?! Сложи два плюс два!

– Джереми Бодрийяр? – уточнил вынужденно прошерстивший все файлы по делу много раз Константин.

– ДзЕрЕмИ БаДрЕяр? – коверкал Робби, прыгая по процедурной, как взбесившаяся антилопа. – Да, Константин, да! Его дядька-псих, вошедший в стадию психоза на старости лет! Ты вообще понимаешь, что будет, если он оприходует Дугласа?! Все, пиши пропало! Он обо всем узнает! Мамка Бодрийяра устроила моему отцу и отцу Миллера сладкую жизнь тридцать лет назад! Она в курсе сути эксперимента и наверняка успела рассказать своему сыну, прежде чем отбросить коньки!

– Я могу предотвратить это, взяв другой статус, – сжимая кулаки от злости и раздражения, сказал Грэм. – Могу продолжить с ним общение как друг. Это ничего не поменяет.

– Какая уверенность! – Бланшард возвел руки к потолку. – В твоих интересах, чтобы так и получилось, горе-мозгоправ.

Миллер и Уокер, на сей раз крайне смятенные, наблюдали за происходящим, делая вид, что перебирают колбы и ампулы на медицинском столе.

Коммуницировать с Робби в состоянии агрессивного припадка они не рисковали.

– Потому что, если ничего не выйдет и мы потеряем настолько приоритетный экземпляр…

Бланшард подошел вплотную к Константину и практически выплюнул ему в лицо:

– Я сдержу свое обещание и тебя посажу. Помяни мое слово.

Два месяца назад

Константин завел Иви в процедурную, крепко держа за плечо.

Глаза девушки смотрели в никуда.

Она была здесь и не здесь одновременно.

Бланшард, Миллер и Уокер растягивали проекционный экран на стене и параллель-но настраивали четкость транслируемого на него изображения. Доктора Грэма они заметили не сразу.

– Добрый день, коллеги, – откашлялся он, привлекая к себе внимание.

– О, горе-мозгоправ пожаловал!

Бланшард резко отпустил полотно баннерной ткани, и та автоматически отскочила наверх, прищемив пальцы нерасторопному Уокеру.

– Ай! Робби, чтоб тебя…

Впрочем, теперь чрезмерно сосредоточенный на новоприбывших доктор этого уже не услышал.

– Так-так, значит, ты все-таки справился.

– Я сразу сказал, что у меня все получится, – сквозь зубы процедил Грэм.

– Н-у-у-у-у, Грэм, давай не будем так открыто демонстрировать твое уязвленное эго при дамах. – Бланшард в нетерпении захлопал в ладоши. – Срок приема риталина?

– Почти три месяца, – отчеканил Константин. – Я начал работу с ней в таком ключе сразу после того, как…

– Как Бодрийяр врезал тебе по зубам? – открыто ехидничал Робби.

– Нет. – скулы доктора Грэма нервно дернулись. – Раньше. Когда они пришли вместе, я уже знал о том, что Боузи давно планировал восстановление отношений с этим человеком. Он сам сообщил мне об этом в январе, как ты помнишь.

– А-а-а-а! – картинно выпендривался доктор Бланшард. – То есть ты нашел замену сразу после той встречи с Дугласом. Помню-помню такой день. Подскажи пожалуйста, а что стало причиной настолько быстрому поиску альтернативы? Наш с тобой разговор по душам или страх за свою задницу? Или все сразу?

– Злость, – без каких-либо разъяснения отрезал Константин. – Мы и так слишком много времени потеряли. Давайте начнем.

Робби весьма доброжелательно похлопал Грэма по плечу и обратился к Иви, которая за все время их диалога не произнесла ни слова.

– Здравствуй, Иви.

Девушка медленно перевела взгляд на Бланшарда и слабо улыбнулась. Казалось, что ее сознание было погружено в глубокий сон.

– Что кроме риталина?

– Регрессивный гипноз и транквилизатор. – Константина слегка передернуло, но Робби все же это заметил. – Там одиннадцатилетняя девочка. Без них – постоянные истерики и попытки драться. Она считает, что я – Эллиот Дин.

– Тот, что над ней издевался? – доктор Бланшард хихикнул. – Давай скажем прямо, она почти права.

– Я не насильник, Робби.

– Сейчас проверим, Грэм. Сейчас и проверим.

Взяв Иви за плечо, Робби подвел Иви к креслу и попросил Миллера и Уокера помочь ее усадить. Пока врачи затягивали ремни на безвольных руках и ногах ничего не подозревающей жертвы – Бланшард пробормотал:

– …Справедливости ради, Грэм, я не просил тебя мучать ее гипнозом до моего сеанса. Этого не требуется в рамках подготовки. Ты что, и с Дугласом так поступал?

Константин промолчал и, развернувшись, прошел к рабочей зоне с обилием стекляшек.

– Анестезия есть, – через какое-то время отчитался Уокер.

– Разряда два или три? – уточнил Миллер.

– Два, и пока хватит, – ответил Бланшард. – Как только она откроет глаза, я начну сеанс немедленно. Твоя задача, Уокер, сразу ввести ДМТ. Твоя, Миллер, – включить видео. Работаем до финальной точки.

– Финальная точка – это проживание смерти Кейси Дин, верно? – не поворачиваясь, вмешался доктор Грэм. – Наша доказательная база перед клиентом.

– Абсолютно, – крякнул Уокер.

Константин слышал, как запищал электрошоковый аппарат.

Но продолжал смотреть в стену.

– Подошел бы ты, горе-мозгоправ, – усмехался Робби. – Такое ощущение, что это мы ее сюда притащили, а не ты.

– Мне там смотреть нечего.

– Избегание, значит, включил? Нет уж, дорогуша, иди сюда и смотри вместе со всеми.

Когда доктор Грэм решился подойти к креслу, Иви уже открыла глаза. Уокер вводил ДМТ через катетер.

– Ну, просто прелесть, – улыбался Робби. – Такая лапочка. И как ты мог ее мучать все это время?

– Я делал лишь то, что ты сказал мне делать.

– Действительно?

Доктор Бланшард расплылся в жуткой ухмылке.

– Вопрос не в том, что ты делал. Вопрос в том, почему ты это делал, Грэм. Скажи мне, если в этом кресле когда-нибудь окажется Боузи Дуглас, что ты сделаешь?

Константин сдвинул брови. О чем говорил его коллега – было неясно.

Он лишь выполнял указания. Разве не так?

Тем временем Миллер запустил бесконечную спиралевидную анимацию на экране.

– Ты можешь почувствовать, как твои руки уже не принадлежат тебе… – медленно, нараспев говорил Робби, обращаясь к Иви. – И ноги… Ты их не чувствуешь. Ощущаешь лишь то, что они когда-то были на этом месте, но теперь – совсем не твои… Кейси? Здравствуй, Кейси.

Взгляд девушки, наконец, сфокусировался.

Но стоило ей посмотреть на доктора Константина, она истерически закричала и начала брыкаться, пытаясь выскользнуть из ремней.

– Не трогай меня, братик!!! Не трогай!!! Я обо всем расскажу маме!!!

Грэм наблюдал за происходящим, не моргая.

«Скажи мне, если в этом кресле когда-нибудь окажется Боузи Дуглас, что ты сделаешь?»

«Скажи мне, Константин, если ты увидишь, что маме плохо, что ты сделаешь? Что ты скажешь им про своего папу?»

«Скажи мне…»

Возможно, некоторые детские гештальты закрыть было невозможно.

Только уничтожить, избавляясь от всего ассоциативно родственного на корню.

Сегодня

– Нет, братик, не трогай меня!

Доктор Константин пытался заставить Иви выпить транквилизатор.

Девушка активно сопротивлялась, пинаясь, истерически пища и пытаясь освободиться. Грэм прижимал ее к кровати, не в силах сдержать нарастающее отвращение.

Уже в течение двух месяцев Бланшард проводил свои испытания, но за все это время не смог вытащить из девушки ни слова, не говоря уже о той самой «финальной точке», воспроизведение которой требовалось для демонстрации заказчику.

Робби орал, что она была бесполезна. Что Константин своими руками загнал участников проекта в тупик, потому как не был способен подготовить приоритетный экземпляр подобающим образом.

И в этом была доля истины: он не ожидал, что чертов ноотроп сработает совсем не так, как с Боузи. Тот цеплялся за свое прошлое, мечтая о том, чтобы вернуться туда и ощутить себя дома. Иви же была готова вступить в драку с тем, кто заставлял ее вспомнить, как страдала маленькая Кейси Дин.

Но Робби считал, что дело было совсем не в этом.

– И почему же она видит в тебе Эллиота Дина, горе-мозгоправ? – с плохо сдерживаемой пассивной агрессией цедил Бланшард без устали. – Что же в тебе есть такого, чего мы не знаем?

Несмотря на свой приобретенный скептицизм, с тем, как работает теория Стефферсона о перерождениях, Константину пришлось согласиться. Он попал в эту кабалу вынужденно, заставил себя поверить, потому как альтернативного способа сохранить все то, что он нарабатывал годами, просто не было. Доктор Грэм был хорошо осведомлен о той власти, что позволяла Давернасу оставаться в кресле главного врача на протяжении более четверти века. И, хорошо понимая потенциальные последствия, о которых ему постоянно напоминал Робби, он был готов пережить этот период, встроиться в него, даже зажмурившись, только для того чтобы потом освободиться и обо всем забыть.

Однако столкновение с природными особенностями Иви, которые теперь раскрывались под постоянными химическим воздействием, будили в нем ту часть личности, о которой он не знал.

Или же знал, потому как посещал все пары по «Генетике» в университете, но не хотел этого признавать.

Она была жалкой. Беспомощной, кричащей, маленькой. Бланшард не предупреждал его о том, что отпаивание риталином может сопровождаться истериками. Константин ненавидел саму концепцию возрождения чужого прошлого: даже свое, не такое уж и давнее, он предпочел похоронить. Наблюдать за тем, как бредит кто-то другой, он не хотел и не собирался.

Отказ Боузи от взаимодействия уязвлял его эго и злил – он был преисполнен гневом из-за того, что потратил столько времени впустую.

А «запасной вариант» травил душу своим неуспехом, потому как лишь затягивал его время пребывания во власти гаденьких коллег.

Вчерашний внезапный прием с Дугласом дал Грэму ложную надежду на то, что он сможет вернуть расположение пациента и медленно, но все же восстановить намеченный план по привлечению парня в эксперимент. Но тот уже знал слишком много, догадывался о том, о чем не должен был догадываться, и приехал в сопровождении второго психа. Робби вновь оказался прав, и это раздражало, бесило. Доктор Грэм в очередной раз убедился, что больше не может оказывать влияние на Боузи. Это и стало последней каплей.

Константин хотел вернуться к привычной жизни. Череда провалов давила на него, заставляя думать о том, что он балансирует на грани отката к своему поганому происхождению и тяжелым условиями существования.

Не для того он вкладывался в искусно слепленный образ спокойствия, благополучия и достатка, нет. С него хватит. Все это дерьмо должно было скорее закончиться!

Грэм кормил Иви транквилизатором, мечтая о том, чтобы она заткнулась. Скармливая ей по таблетке в день, он продолжал пытаться проводить сеансы регрессивного гипноза сам – фактически, для того чтобы оказать помощь Робби, ускорить процесс подготовки экземпляра. Но становилось только хуже.

Она видела в нем чудовище. Что-то пошло не так с самого начала.

Возможно, не в этом году.

И даже не в тот момент, когда он выбрал не подходящую для себя профессию.

Вероятно, все началось тогда, зимней ночью, когда мама лежала на диване в комнате родителей, а отец говорил с ним, пытаясь выяснить, что видел его сын.

– Отстань! Отстань!

Воспоминание озарило сознание Константина вспышкой.

Мама кричала и делала странные жесты руками, словно пытаясь гладить себя по голове. Отец выл над ней, как сирена, краснея лицом, выплевывал из себя оскорбления.

– Не трогай меня!

Константину было всего восемь. Он чувствовал, что не хочет смотреть, но не мог пошевелиться.

– Я все расскажу маме!

Грэм-старший занес руку над супругой в первый раз. Она осела на пол.

– Братик, остановись!

Константин ощущал, что хочет приблизиться и помочь матери встать. Но что-то будто держало его за ноги, приклеивало к полу.

– НЕ НАДО!

Следующим, что он видел, был удар такой силы, что звон остался в его ушах на долгие годы.

Константин слышал этот звук и сейчас.

Доктор Грэм чувствовал, как горячо пульсирует его ладонь.

И, опустив глаза, увидел испуганную, но, наконец, замолчавшую Иви.

На ее щеке сиял красный след.

* * *

Бланшард вызвал Константина в клинику раньше его рабочего времени.

Тому была причина – главный приоритетный экземпляр каким-то неведомым образом, но все же вернулся в лоно психологического эксперимента.

Речь шла о Боузи. И, хотя доктор Грэм понял, что Дуглас вспомнил о своем детстве, еще вчера, на их внеплановом сеансе, он не мог и предположить, что все же увидит его в том самом кресле.

Робби будто опять пытался продемонстрировать его бесполезность. Мол, полюбуйся – я сделал то, с чем ты не мог справиться несколько месяцев подряд!

Это снова злило. Снова раздражало. Снова заставляло чувствовать себя недостойным ничтожеством, которое не способно выбраться из жизненного болота и должно продолжать барахтаться там до последнего.

Оценив свой физический ущерб Иви, доктор Грэм осознал, что перешел невидимую грань. И, как бы ему ни хотелось, этому предшествовала череда неверных выборов, сделанных из трусости, жадности и жалости к себе.

Он мог потерять лицензию, пациентов, деньги и положение. Но не достоинство. Увидев, что на самом деле стоит за его нынешним эмоциональным состоянием, Константин принял решение.

Оказавшись на знакомой парковке, он заприметил что-то странное еще издалека.

Казалось, что у баков с медицинскими отходами, что располагались в небольшом проходе между двумя корпусами, кто-то сидел. Прямо на асфальте.

Покинув салон автомобиля, доктор Грэм приблизился к нераспознаваемому изначально силуэту и не смог сдержать кривой усмешки: Джереми Оуэн собственной персоной.

– О, мистер Бодрийяр, – процедил Константин. – Какая встреча. Простите, не могу сказать, что рад вас видеть.

У ненаглядного «дядюшки» Боузи была слегка подбита голова, но с виду критичные травмы не прослеживались. Было ясно, что с ним разобралась охрана зоны «C1». Еще бы! Едва ли Дуглас мог явиться сюда без своего товарища по несчастью. А даже если Бланшард каким-то образом привез его сюда лично, то Джереми наверняка сразу бы последовал за ними.

Это вообще не имело никакого значения.

Важным было то, что Оуэн мог ему пригодиться.

– Должен отметить, что вам повезло. Кажется, ребята вас обидели не сильно.

– …Тварь, – только и смог хрипло ответить Константину мужчина.

– Вы в своем репертуаре. – Грэм склонил голову набок. – Но, к вашему счастью, я – нет.

Джереми прислонил руку ко лбу и посмотрел на врача замутненным взглядом. Он был не в состоянии поддерживать беседу полноценно.

– Я не представляю, как много вы знаете о том, что происходит там, внизу. – Константин засунул одну руку в карман пиджака, пытаясь что-то вытащить. – И, если честно, мне нет до этого дела. У меня есть просьба, которая может соответствовать вашим интересам.

– Боузи… – зашипел Оуэн.

– Да-да, Боузи, конечно же, есть в списке ваших интересов, мистер Бодрийяр, и о нем сейчас и пойдет речь.

Доктор Грэм, наконец, выудил из кармана то, что искал, и бросил Джереми в ноги.

– Это ключи от квартиры Иви. Как только Боузи выйдет из клиники, езжайте туда и заберите ее. Ей нужно в больницу.

– Что ты… сделал?..

– Пока ничего критичного и, к вашему удовольствию, не собираюсь. Воспринимайте это как хотите. Но через полчаса ваш мальчишка покинет это здание. Целым и невредимым.

Джереми предпринял слабую попытку приподняться, но ничего не вышло.

– …Какая… цена… – слабо промычал он.

– А, это.

Константин непривычно для себя скривился.

– Позвоните в полицию через пять минут после того, как я уйду. И, если у вас все же есть доказательства существования эксперимента – а, зная вас, это возможно, – передайте их офицерам по приезде.

– …Телефон.

– Вы забыли номер экстренных служб, мистер Бодрийяр? Травма настолько тяжелая?

– Они… отобрали… телефон.

– Точно.

Доктор Грэм присел на корточки и положил свой гаджет рядом с Джереми.

– Мой заберут тоже, там нет исключений. Так что берите. Боюсь, в ближайшее время он мне не понадобится.

– У меня… – Оуэн зажмурился, у него явно кружилась голова. – …Есть запись… Диалога… С Бланшардом… Отпустите… Боузи… Я… Про вас… Ничего…

Константин продемонстрировал свой фирменный жалобный взгляд, в котором не было ни капли искренности:

– Предельно ценю вашу попытку меня защитить. Но мне это не требуется, мистер Бодрийяр. Я принял решение и собираюсь закончить все так, как запланировал.

С этими словами врач поднялся и стряхнул невидимую пыль со своих брюк:

– Удачи, Джереми. И найдите «племяннику» хорошего врача.

* * *

Покидая кабину лифта, Константин не обнаружил никого из охранников. Вероятно, они, как и всегда, прохлаждались в одном из коридоров и курили, хотя на территории складских помещений это было строго запрещено.

Грэм наткнулся на сотрудников ЧОП уже по пути к кабинету.

– Эй! Как ты попал сюда?! – грозно уставился на него один из амбалов.

– Просто вышел из лифта, господа. Вас же там не было.

Второй охранник не оценил иронию и схватил доктора за локоть:

– Где девчонка, мозгоправ? Сказали, что без девчонки видеть тебя не хотят.

– Правда? – Константин улыбнулся. – Должно быть, я так торопился приехать, что просто этого не понял.

– Короче, нельзя тебе сюда вот так. Вали давай.

– Хорошо, – пожал плечами Грэм. – Тогда пойду.

Охранник отпустил свою руку, и мужчина двинулся дальше.

Прежде чем амбалы поняли, что произошло, Константин успел перейти на бег.

– Тебе в другую сторону, придурок! – орали они, побежав следом.

– Насчет последнего я бы поспорил! – бросил через плечо доктор.

Достигнув дверей в процедурную, Грэм не остановился. Он пробежал еще несколько метров вперед и скрылся за углом, в боковом коридоре. Последний давно был завален вышедшими из строя медицинскими аппаратами, коробками от них и прочим мусором. А потому не использовался, хоть и позволял дойти до бывшего кабинета томографии намного быстрее.

Как и ожидалось, сотрудники ЧОП не заметили хитрость Константина и влетели за двери.

Доктор слышал их разговор с Бланшардом:

– …Миллер, скажи своему отцу к чертям их уволить! – надрывался Робби.

– …Мы следом – думали, он тут, – оправдывались амбалы.

– Думали они!..

Выждав еще мгновение, Константин поспешил вернуться к процедурной и войти внутрь.

– Добрый вечер, коллеги. Мое присутствие не стоит таких криков.

Эффект неожиданности сработал как нужно. Амбалы уставились на Константина во все глаза, а три доктора, каждый из которых был занят делом до этого мгновения, застыли в ступоре.

– Ты не мой дядя… – послышалось со стороны кресла.

Именно тогда Константин, наконец, заметил Боузи. Бледен, зрачки расширены, но спокоен.

Они еще не успели ввести ДМТ.

Пользуясь тем, что окружающие застыли, словно замороженные фигуры, доктор Грэм сделал несколько шагов вправо, к той зоне, где Уокер смешивал свои растворы.

И, взявшись за шкаф со склянками, с силой толкнул его так, что конструкция полетела прямо на охранников.

Сотрудники ЧОП загромыхали, отряхиваясь от битого стекла. Небольшая металлическая конструкция не могла их придавить. Способна была лишь задержать, чего Грэм и добивался.

Не медля ни секунды, Константин быстро пересек процедурную и подлетел к застывшему от шока Робби. Размахнувшись, он с удвоенными силой и злостью вмазал ублюдку по лицу.

Не ожидав такого выпада, Бланшард отлетел к проекционному экрану и больно врезался спиной в стену. Миллер и Уокер расступились, но лишь на секунду.

Именно ее Константин использовал для того, чтобы освободить правую руку Дугласа от ремня и шикнуть ему:

– Отстегивайся и беги.

В следующий момент началась потасовка. Охранники налетели на доктора Грэма, пытаясь его скрутить, но тот отчаянно сопротивлялся, отпинывая от себя все, что попадалось на пути: медицинский столик, круглую лампу, установленный на тумбе проектор. Поднялся шум.

Робби подскочил, прижимая ладонь к своей скуле, и принялся орать и раздавать команды Миллеру и Уокеру. Было ясно, что он требовал что-то вколоть взбесившемуся Грэму, и врачи, не желающие становиться участниками общей драки, поспешили к своей коллекции частично утраченных ампул, осколки которой лежали на полу.

Боузи, сознанием которого сейчас владел Бодрийяр-младший, послушался Константина. Стараясь не дергаться слишком очевидным образом, Рей отстегнул себе вторую руку, а затем стащил ремешок с шеи. Присутствующие временно забыли про него, и это позволило мальчишке согнуться пополам, чтобы быстро освободить ноги.

Когда амбалам удалось все же справиться с брыкающимся Константином, а Робби подошел вплотную к скрученному Грэму, чтобы ему вмазать, идеальный момент для побега наступил. Реймонд бросился наутек.

– Пацан сбежал!

– Черт вас всех дери! Миллер! Уокер!

Он бежал по длинному коридору, не ориентируясь в пространстве. Рей был в этом странном, темном и холодном месте впервые, но инстинктивно чувствовал, что не должен останавливаться.

Ощущение того, что его все же настигнут и поймают, дошло до своего предела, когда мальчик добежал до непонятных продолговатых стен, которые сами по себе начали разъезжаться.

Тут же из странной узкой комнаты, которая напоминала кабину огромного, увеличенного в пятнадцать раз кухонного лифта и располагалась прямо за волшебными стенами, вывалилось множество мужчин с пистолетами в руках. Он оглянулся. Его преследователи испугались и тут же остановились. А затем подняли руки вверх.

На всякий случай Реймонд тоже поднял руки.

– Боузи!

Услышав чей-то вскрик, мальчик завертел головой в поисках того, кому принадлежал голос. За толпой вооруженных людей, прямо в той самой комнате, стояли еще двое. Седой мужчина и женщина с красными волосами. Никого из них он не знал.

– Боузи! – странно пошатываясь, мужчина попытался дернуться вперед, но спутница схватила его за локоть и сама подвела к Реймонду. Незнакомец наклонился и поспешил прижать к себе мальчишку. Тот задергался:

– Пустите меня!!!

Мужчина тут же отстранился и заглянул Рею в глаза.

Он молчал и разглядывал его, пока не изменился в лице. Незнакомец поджал губы, а его глаза наполнились слезами.

И почему он так подозрительно себя вел?

– Реймонд, – тихо шептал мужчина. – Реймонд, это я.

Услышав свое имя, мальчик, наконец, встрепенулся и внимательно посмотрел в глаза напротив. Они были светло-карими, практически желтыми, такими, как у…

– Дядя! – наконец, узнал Германа племянник. Не в силах больше сдерживать в себе ужас от происходящего, он разрыдался. И пусть ему будет стыдно за это, но сейчас он не мог терпеть! – Дядя, пожалуйста, давай уйдем отсюда! Пожалуйста!

– Конечно, конечно… – быстро говорил мужчина, прижимая к себе мальчишку. – Мы уходим прямо сейчас.

– Мистер Оуэн! – крикнул кто-то из вооруженных. – Мы произведем задержание. Забирайте парня и езжайте наверх.

Красноволосая женщина помогла дяде и племяннику зайти в комнату с волшебными дверьми. Они снова закрылись, и пол начал двигаться.

Кажется, это все-таки был лифт.

Две недели спустя

Боузи смотрел на спящую Иви через окно в больничном коридоре. Лечащий врач попросил ее не беспокоить. Букету розовых пионов суждено было ждать пробуждения девушки на прикроватном столике.

Джереми сидел рядом, лениво попивая кофе из бумажного стаканчика. Долго стоять на ногах он пока не мог – закрытая черепно-мозговая травма, конечно же, не прервала его рабочий график, но мешала привычно быстро передвигаться.

– Мы придем завтра, – тихо обратился он к Боузи. – У нее все хорошо, не надо переживать. Если хочешь, я могу покупать эти цветы хоть каждый день.

– Хочу, – впервые согласился с предложением Оуэна потратить его деньги парень. – Пожалуйста, покупай.

– Договорились.

Дуглас чувствовал себя виноватым. Несмотря на то, что он не мог знать, во что превратились отношения Иви и его бывшего психотерапевта, его переполняло чувство вины. Если бы только он раньше задумался о том, что происходит с подругой детства…

– Суд будет послезавтра, – как бы невзначай произнес мужчина, рассматривая свои ботинки. – Хочешь пойти?

– Нет.

– Хорошо, я тоже не хочу.

– Договорились, – зеркально буркнул Боузи.

Бланшард, Миллер, Уокер и доктор Константин уже четырнадцать дней находились в центре задержания. Вопреки ожиданиям Робби, главный врач клиники Святого Иоанна – Рональд Давернас – скомпрометировал всю шайку, включая собственного сына, стоило ему лишь увидеть полицию на территории своих «владений».

Вероятно, именно поэтому он так долго занимал свою должность. Если стареющий хрыч хотел сохранить власть, то в критических ситуациях должен был проявлять гибкость.

Главными вещественными доказательствами существования изуверского психологического эксперимента, история которого уходила в позапрошлое столетие, стали личные дела детей из Приюта сестры Александры. А также диктофонные записи фактического признания Бланшарда, ради которых Джереми и вытерпел трепку от сотрудников ЧОП. Правда, переигрывание Оуэна в моменте стало поводом для высказывания претензий со стороны уже было разочаровавшегося в нем Дугласа. И это все еще представлялось меньшим из зол, что пришлось пережить.

Жертвенность доктора Константина вкупе с тем, что он все-таки изначально хотел приобщить Боузи и Иви к участию в чудовищных процедурах, не была понятна даже полиции. Как было известно Джереми, его допрашивали, и много раз, но Грэм не давал никакой информации о своей мотивации. То, что он сделал с психикой Иви, было непростительно, однако казалось, что именно за это доктор и стремился себя наказать. Попав в изолятор, он не выглядел разбитым, испуганным или несчастным.

Он чувствовал себя спокойно и даже, в некоторой степени, умиротворенно. Константин знал, что произойдет, с того самого момента, как передал Оуэну свои личные вещи.

Первоначально Дуглас предполагал, что ему будет жаль этого человека. Точно так же, как, например, Германа Бодрийяра, который и вовсе был серийным преступником, но, в конечном счете, являлся лишь жертвой обстоятельств.

Истина была в том, что Боузи чувствовал разницу. Доктор Константин Грэм жил в современном мире – и никогда не был жертвой Он делал собственный выбор, исходя из личных потребностей, побуждений, опыта, травм, и однажды пересек ту грань, что в мире здравого смысла была нерушима.

Возможно, им правил страх. Отчаяние. Жадность. Или же что-то иное. Но в самом конце оно проиграло, и это было тем единственным, что следовало запомнить.

– Ты сможешь завтра приехать один? – тихо уточнил Боузи и, наконец, занял место на стуле рядом со своим дядей. – У меня доктор Боулз накладывается на часы посещения. Но если Лола рвет и мечет, то не надо, я все отменю и поеду сам.

– Вечером скажу, как домой поедем, – усмехнулся Оуэн. – Не то чтобы она была прям в бешенстве, но теперь всерьез задумывается над тем, чтобы опять занять управленческую должность. Никак не могу донести до нее, что теперь все закончилось.

– Если бы ты только знал, как мне хочется в это верить.

Несмотря на то что Боузи и Джереми сдержали свое обещание и закончили «дело» за три дня, Лола была шокирована последствиями. Когда Оуэн вызвал ее к клинике в роковой день, она, увидев бывшего супруга в нелицеприятном состоянии, даже перестала привычно над ним подшучивать. А уж когда увидела Дугласа в состоянии искаженного сознания…

– Приемы с Самантой тебе помогают? – мягко поинтересовался Джереми.

– Да. – Боузи почесал в затылке. – И у меня возникает странное чувство. Не знаю, как его описать. Наверное, прозвучит совсем шизофренично.

– Ты меня сейчас этим хотел напугать?

– Ладно, да, это неуместное описание.

– Так в чем дело?

Парень помедлил.

– Все дело в том, что после того, как… Ну, как меня ввели в состояние гипноза и Реймонд как бы прогулялся по нашей реальности и встретился с тобой, мои ощущения относительно него исказились.

– В каком это смысле? – сдвинул брови Джереми.

– Я хочу сказать, что больше не чувствую ношу этой трагедии. Совсем. – Дуглас качнул головой. – Знаешь, будто бы он не оставался в том лифте. И будто бы несчастный Герман никогда не висел под пологом… Это странно, да?

Оуэн грустно улыбнулся.

– Это нормально. И значит только то, что мы с тобой здесь – в последний раз. Ну, это я так воспринимаю, конечно. Естественно, доктор Боулз объяснит тебе правильнее.

– Не понимаю.

– Я думаю, что мы вновь встретились, столько лет спустя, Боузи, потому что должны были поставить точку. В чем конкретно – сказать сложно, но за этот год мы сделали слишком много всего. Возможно, во что-то и попали.

– Хочешь сказать, больше никаких реинкарнаций? – парень хохотнул.

– Больше никаких реинкарнаций, Боузи. Поэтому давай проживем то время, что нам отведено, хорошо.

Дуглас тряхнул головой и снял с себя шапку.

А затем резко накинулся на Оуэна с объятиями.

– Господи боже! – воскликнул Джереми на весь коридор. – Ты чего, заболел?!

– Нет, – парень улыбнулся. – Просто хочу сказать тебе спасибо. За все. Мне кажется, я еще ни разу тебя не благодарил.

– Что ж. – Дядя приобнял своего племянника в ответ. – Спасибо тебе. За то, что вернулся и позволил мне исправить ошибки.

Семейную сцену прервал лечащий врач Иви.

Молодой рыжий парень весь от и до был покрыт веснушками. Это стереотипно напоминало о том, что лето за окном было в самом разгаре.

– Мистер Оуэн и мистер Дуглас, – приветственно кивнул доктор. – Рад, что вы еще здесь. Нам как раз пришел свежий анализ крови. С сегодняшнего дня капельницы отменяем. Организм практически очистился. Теперь нужно понаблюдать – не дало ли обилие лекарств побочных проблем, вроде болезни почек или системы ЖКТ.

– Мы собираемся прийти завтра, – инициативно отозвался Боузи.

– И послезавтра, – поддержал Джереми. – Мы собираемся приходить каждый день. Спасибо за вашу работу, доктор.

Врач кивнул и развернулся для того, чтобы вернуться к работе, но Боузи окликнул его в последний момент.

– Извините, пожалуйста… А вы можете передать ей это? Ну, положить рядом с цветами? Это может выглядеть странно, но я просто подумал, что это поможет ей не чувствовать себя одиноко, если она проснется, когда нас не будет.

– Конечно, прямо сейчас и занесу.

Доктор открыл дверь в палату Иви и положил рядом с букетом пионов серую шапку.

Травма, не позволяющая стащить с себя эту вещицу, оставалась позади.

Игорь Кольцов