— Это существо — тень.
— Чего?
— Тень алтаря начала времен. Ему не нужны глаза. Тень и так все видит.
— Час от часу не легче.
— Тень подобна паразиту. Она искривила Горыныча.
— Как с ней справиться?
— Не знаю, найди уязвимое место.
Мы бились долго, но ни я, ни безголовый бог не могли взять верх. Мы бились на равных. Если бы это была моя тень, мне бы наверное просто достаточно было прекратить сражаться, и тогда тень тоже прекратила бы. Но это была тень плиты. Это не мое негативное отражение. Гор тоже не мог одолеть черного дракона. Он тоже продолжал биться и помочь ничем не мог.
Мне пришла в голову одна идея, и я начал отступать к плите. Сам не знаю, на что рассчитывал. Просто решил проверить вариант. Но вариант сработал. Оказавшись на том месте, где плита должна была отбрасывать тень естественным образом, ноги безголового бога вдруг преобразились, превратившись в ту самую тень. Его тело теперь как бы вырастало из тени алтаря. Я отступил на пару шагов, а он отступить уже не смог. Он «приклеился» к алтарю, как положено обычной тени.
— Гор, тебе долго еще? — я обошел алтарь и встал с другой стороны от тени, посчитав, что так я оказался в безопасности.
— Парень, тень коварна… — попытался предупредить меня Гор, но было поздно.
Тень исчезла, будто растворилась в полу, а в следующий миг возникла возле меня. Я на рефлексе успел всадить клинок ей в сердце, а она воткнула когти мне в ребра. Мы вместе, сцепившись, стали заваливаться на алтарь.
Гор что-то еще кричал, но я уже не слышал. Моя красная кровь и черная кровь безголового бога лились на плиту. Мы упали и провалились куда-то, как сказал перед этим Гор, исчезли, словно нас никогда и не было.
Я плыл в каком-то вселенском ничто, предшествующем началу времен. Безголового бога рядом со мной больше не было. Впрочем, у меня и тела больше не было. Я понял, что очень скоро растворюсь без остатка, зато пока еще могу проникнуть взором в любое место в любом уголке древа миров.
Покуда самоосознание не покинуло меня, я перенесся к Белкиной. Она сидела за письменным столом и писала. Я пожелал ей удачи и любви. Потом я перенесся в другой мир и увидел своего сына. Он совсем вырос, стал взрослым. Только я не понял, что он делает в Японском городе. Выяснять было уже некогда. Я пожелал ему удачи и перенесся в логово Горыныча.
Гор одолел черного дракона, повергнув на пол. Ай да Гор. Молодчина. Я не справился, а старик не подвел. Он навис над лежащим, хрипящим противником. Я отчетливо понимал, что если Гор его добьет, будет очень плохо. Это обернётся катастрофой для всей вселенной. Но старик очень мудр. Добивать не стал.
Гор наполнил легкие и направил на черного сильную мощную сухую струю горячего воздуха, выдувая из чёрного его воспоминания. И дул до тех пор, пока не выдул из него всю память.
Полностью лишившись памяти, черный дракон не постарел, а наоборот очень омолодился, фактически превратился в новорожденного дракончика. Даже цвет его сменился. Он стал светло-серым.
— Вот так вот, сынок, — удовлетворенно заключил Гор, — Придется начать все сначала. Будем воспитывать тебя заново.
Я пожелал Гору и его сыну удачи и переместился в наш профсоюзный бар. Там собрались мои друзья. Атемита, Бар, Бэк, Креосента, Гекта, Барби и Мэгра. Все они были опечалены.
— Вслед за Лулой пропал и Марк, — сообщила Атемита.
— Может, они провалились…
— В аду их нет, — возразила Гекта, — Я уже пробила по своим каналам.
— А кроме того статуя Марка пропала из храма, — добавила Атемита, — Сначала у статуи Горыныча пропала голова. Но без головы она простояла недолго. Очевидцы говорят, что обе статуи пропали одновременно.
— Черт с ней со статуей, — озабоченно произнёс Бар, — Он мог вылететь из топ тысячи. Куда может деться бог?
— Я не знаю, Бар.
— Надо думать. Кому это выгодно? Чья статуя появилась на месте статуи Марка?
— Моя, — Атемита грустно улыбнулась, — Поверьте, я подсиживать Марка не собиралась.
— Жаль… то есть я хотел сказать, то, что ты попала в тысячу — это хорошо. Жаль, что зацепок нет.
— Атемита, в тебе мы точно не сомневаемся, — заверил Бэк.
На парковку перед баром сел юный светло-серый дракон, все как по команде уставились в окно. Из кабины вышла Лула и направилась ко входу.
— Лула!
— Лула вернулась!
— А Марк?
— Сейчас все узнаем.
Все они замерли в ожидании. Лула зашла в бар и прошла к их столику.
— Марк не вернется, ребята. Мне очень жаль.
— Как не вернется? Где ты была? Откуда у тебя этот дракон? Это твой дракон?
— Дракон не то, чтобы мой. Скажем так, мне его передали на воспитание.
— А где Гор?
— Боюсь, Гора мы увидим нескоро. Он подбросил меня до Города, но возвращаться сюда не хочет.
— А что значит, Марк не вернется?
— К сожалению, буквально это и значит.
Все присутствующие стали требовать от Лулы объяснений, но мне уже не удалось ее выслушать. Я больше не смог удерживать внимание в городе богов и снова ощутил себя в этом великом ничто, чувствуя, что сознание вот-вот окончательно распадается, и я растворюсь в бесконечности.
Погружаясь в небытие, я ощутил чьё-то присутствие. Точнее, присутствие двух непостижимых духовных сущностей, которые за мной наблюдали.
— Он справился, — сказал один.
— Разве? — усомнился другой.
— Он помог хранителю восстановиться. Он спас будущую хранительницу. Он вернул целостность древа миров. Что еще нужно?
— Этого мало. Он должен познать себя.
— Он познал не так уж и мало. Он понял главное.
— Что же по-твоему главное?
— Он понял, что он никакой не бог. Я думаю, его можно переводить в старшую группу. В яслях ему делать больше нечего.
— Под твою ответственность.
— Я согласен.
В следующий миг перед моим взором возник текст: «поздравляем, вы успешно закончили подготовительную группу. Готовы перейти в следующую?»
— А что будет, если я откажусь? — спросил я, сам не зная, у кого.
— Тогда ты исчезнешь навсегда, — получил я ответ.
— В таком случае я готов. Где кровью расписаться?
— Ему все шуточки.
— Не ворчи.
— Это вы мне? — спросил я.
— Нет, это мы друг с другом… тебе не надо расписываться. Просто нужно твое согласие.
— Я согласен…
GrekoДебют двойного агента в Стамбуле
Глава 1Беги, Спиря, беги
Несмотря на позднюю ночь в аэропорту Батуми было людно. Спиридон Позов, добравшийся до Батуми из Салоник с двумя пересадками, вышел на улицу. Подбежали водители-таксисты. Услышав грузинскую речь и признав за своего, сразу сбавили напор и разошлись. Остался лишь один, годившийся Спиридону в отцы. Представился Вахтангом.
— Батуми нужно? — спросил.
— Нет. Шекветили.
Как и полагается, Вахтанг тут же изобразил крайнюю сложность задачи, чтобы вслед накинуть лишнюю…
— Сорок! — отрезал Спиридон.
Вахтанг для приличия изобразил тяжелую внутреннюю борьбу, после чего согласился, сумма его явно устраивала и радовала.
У Вахтанга был старенький «Мерседес». Но в очень хорошем состоянии. И снаружи весь блестел. И как тронулись, ничего не гремело, не дребезжало. Мотор работал ровно. Молчали не долго.
— Грек? — спросил Вахтанг.
— Да.
— Из Батуми?
— Нет. Тбилиси. Из «Африки».
— Слышал про ваш район. Смешно звучит. Хорошо на грузинском говоришь!
— Спасибо. Школу в Тбилиси закончил. Потом институт, английский изучал. В семье вообще по-турецки говорили. Пращуры — из анатолийских греков.
— Давно сам уехал?
— В 95-ом. В Грецию. В Салониках живу.
Вахтанг помолчал. И вдруг.
— Обижены на нас?
Спиридон не смог скрыть своего удивления. Даже не нашелся, что сразу ответить. Вахтанг, видя замешательство пассажира, грустно усмехнулся.
— Обижены… — покачал головой. — А и правильно! Почему не обижаться? Столько лет здесь жили, честно работали. А потом пришли все эти собаки: Горбачев, Ельцин, наш Гамсахурдиа, мать их… Аййй!
— Да, — согласился Спиридон.
Обоим не хотелось больше возвращаться к этой теме. Что тут еще можно было добавить?
— А в Шекветили тебе зачем? — спросил Вахтанг. — Родственники?
— Можно и так сказать. Ровно 150 лет назад, день в день, 27–28 октября 1853 года, в том районе, куда едем, погиб мой прапрадед. Там крепость стояла у реки. Ну, как крепость? Одно название. Пограничный пост. Турки напали внезапно, почти всех перебили. Всю ночь битва шла. Чуть меньше трехсот русских и две сотни грузин-ополченцев против пяти тысяч. Вырваться смогли несколько десятков.
— Э, скажи, не тогда Крымская война началась?
— Именно с того дня. Хотя её Восточной называли. Прапрадед в ней не участвовал, только один день. Я сам узнал, можно сказать, случайно. Старшая сестра рассказала. Розыски провела. Ученого из Тбилиси привлекла. Он письмо большое прислал. Оттуда все и знаю.
— Ва! Вот это история! Там памятник, наверное, стоит, поклониться хочешь?
— Нет ничего. Даже таблички. И руин не осталось. Там все из дерева было.
— Слушай, как нет⁈ Они же герои! Десять на одного!
— Никто не хочет про это вспоминать. Там больше половины нападавших были из Кобулети. Считай, братоубийственная война. Политики… Им такая память не нужна.
— Удивил! Все время думал, что грузины с русскими плечом к плечу воевали…
— По-разному было.
— Слушай, я аджарец, но скажу так: молодец! Это очень хорошее дело! Твой дед, прадед, прапрадед на том свете порадуются!
— Да, надеюсь. Вот только…
— Что⁈ — Вахтанг чуть не подпрыгнул на сидении, недоумевая, какие тут могут быть подводные камни.
— Мне цветы нужны, — успокоил его Спиридон. — Если увидите, где магазин, или, может, знаете, куда заехать, остановитесь, пожалуйста.
— Ночь на улице, какие цветы, дорогой⁈ — улыбнулся Вахтанг.
Спиридон пожал плечами.