— И все же? Напрягитесь. Ответ — на поверхности, и он точно вам известен.
— Теряюсь в догадках, сэр.
— Коста, вы меня разочаровываете! Вы отважный боец-мореплаватель. Уркварт про вас много поведал! Главное, чего тут нет — это оружия! Но я все предусмотрел заранее. Вот, полюбуйтесь!
Спенсер выложил на стол, за которым обычно обедал в своей комнате, красивый ящик, открыл крышку… Я пораженно застыл, не веря своим глазам: передо мной был настоящий кремневый револьвер! Вернее, пара — в ящике были размещены два револьвера, словно набор для дуэлянта! Удивительный комплект!
Изогнутая ореховая рукоятка с насечкой была более похожа своей формой на ту, что применит в будущем Кольт[2], разве что курок больше смещён назад. Все тот же ударный механизм справа с зажимом для кремня, маленький шомпол под дулом. Но — главное — барабан с пятью каморами и проточками с внешней стороны, закрывающийся крышкой.
— Револьвер! — не удержавшись, чуть не закричал.
— Тебе знакомо это название? — не на шутку удивился Спенсер. — Да, так его называет Коллиер, его изобретатель.
— Но как⁈ Как он может стрелять⁈
— О, это великолепное оружие. Недешевое, но эффективное. Им уже вооружают наших офицеров в Индии. Поражает цель на двадцать метров.
— Фантастика! Невероятно! Можно потрогать?
Спенсер с улыбкой кивнул.
Я взял в руку этот раритет, за который в ХХI веке любой коллекционер душу дьяволу продаст. Вес порядка килограмма. В руке сидит удобно, не нужно кисть выворачивать, как с «абордажником». И размер существенно меньше — сантиметров тридцать пять.
— Йо-хоу! — лихо заломил феску на подобие ковбойской шляпы и попытался крутануть револьвер на пальце, как делают в вестернах. Вращение, ясно дело, не вышло, кремневый замок справа перевесил. Тогда я прицелился в стену. — Пуф! Убит!
Изобразил лихое вложение револьвера в кобуру на боку.
— Что это ты сейчас продемонстрировал, Коста?
— Техасского ковбоя!
— Коу-боя? Из Техаса? Там же сейчас война колонистов с мексиканцами. Не уловил связи с коровами. Ты наслушался рассказов про охоту на бизонов?
Хьюстон! Хьюстон! У нас проблема! Нужно срочно перевести тему.
— Неужели барабан вращается автоматически?
— Рукой нужно крутить[3], — с охотой пояснил Эдмонд, которому я мигом простил все измывательства последних дней за демонстрацию этого чуда.
— Но чем он может стрелять? Сюда бумажный патрон не засунешь. И не понимаю, как может осуществляться перезарядка и следующий выстрел?
— Ха-ха-ха! Бумажный патрон! Видишь металлические шарики в отделении? — Эдмонд показал на ящик. — И красный цилиндр? В нем порох. Засыпаем его в камору, вкладываем шарик и придавливаем шомполом. Снаряжаем все каморы и закрываем крышкой. Теперь пуля случайно не вылетит даже от тряски при верховой езде.
— А перезарядка? Что с затравочным порохом?
— А вот тут самое интересное. Вот здесь справа — специальный дозатор с крышкой, — Спенсер ткнул под запальную доску красивой фигурной формы. — Он отмеряет нужное количество пороха, а крышка предохраняет от возгорания оставшегося.
— Дорогая, наверное, вещь. Дерево красивое, гравировки… А какая тонкая работа!
— Недешевая, — снова подтвердил Эдмонд свои слова, сказанные пару минут назад. — Но вот это еще дороже. Вернее, бесценно!
Он вытащил из чехла небольшое ружье с капсюльным замком.
— Экспериментальный образец брунсвикской винтовки, сделано в Англии! Дулозарядная, но с нарезкой. И не по идиотской французской системе, когда пуля деформируется в стволе до выстрела из-за давления шомпола. Видишь две канавки?
Я внимательно посмотрел: справа и слева внутри ствола были проточены пазы, уходящие вглубь.
— Патроны в бумажной обертке имеют специальные выступы, смазаны салом и легко входят до упора. Продумано все до мелочей, включая пенал в прикладе для ухода за штуцером. Да-да, это именно штуцер. Чуть больше метра. А теперь вообрази: стреляет на триста ярдов!
Я пожал плечами, не отводя глаз от револьверов. Эдмонд обижено добавил:
— Вообще-то эту винтовку скоро будут проверять для армии. Для ее перевооружения.
— Мистер Спенсер, я не знаток ружей.
— Понятно, почему ты вцепился в револьверы. На палубе корабля с винтовкой не побегаешь.
— Тем более в такую прелесть! Я держал недавно русский абордажный пистолет, о котором мне студент все уши прожужжал. К нему приделали некое устройство, чтобы шомпол не потерялся в бою. Но в сравнении с этим, — я потряс в воздухе револьвером Коллиера, — тот флотский пистолет выглядел, как пугач, собранный в дедушкиной мастерской!
Я нисколько не кривил душой. Великолепная работа, которую я держал в руках, уровень мастерства, точность и качество деталей… Нет, русская оружейная мысль отстала на четверть века, не иначе.
— Ты не понял сути, ну и ладно. Винтовка не должна попасть в руки русских — и не только потому, что они могут ее скопировать. В военном деле не менее важно знать, чем располагает противник. Что ж до возможности русских украсть нашу идею… Думаю, их техническая подготовка оставляет желать лучшего, чтобы наладить массовый выпуск.
Спасибо за подсказку! А то я не догадался бы передать Фонтону эту информацию. Но вслух произнес другое:
— Сэр! Но мы поплывем на русском пароходе!
— Ха, подумаешь, один пароход! Да будет тебе известно, что эту «Неву» перегнали с Балтики, чтобы наладить навигацию и ускорить почтовое сообщение[4]. И даже капитан на нем — англичанин! Впрочем, не будем недооценивать противника. Винтовка с нами не поплывет. Ее следует передать Стюарту со всем тем, что отправится в Трабзон.
На словах-то я Спенсеру продемонстрировал свое равнодушие к прототипу армейской английской винтовки, но не Дмитрию, с которым встретился вечером накануне похищения. К моему разочарованию, студент отнесся к идее выкрасть образец более чем прохладно.
— Подумаешь, нарезка двумя каналами! Французы, вон, лет двадцать изобретают разные нарезки, унитарный патрон и капсюль давно применяют. И что? Есть признанные в Европе успехи? Впрочем, я передам Фонтону твое предложение.
Эх, матушка Россия! До чего ж ты инертна! Уж насколько я профан в истории, но и то помню: нарезные ружья с капсюльным замком немало дел наделают в Крымскую кампанию. Где ваши военные атташе, где будущие супруги Розенберги⁈ Ничто так не ценно, как военно-технические секреты! Тем более, если ты аутсайдер. Сталина на вас нет!
Хотя… Почему нет? Можно явить перед очами студента образ вождя народов. Не поймет, конечно, зато повеселюсь.
Замолчал и стал прохаживаться взад-вперед перед Цикалиоти, изображая классический киношный штамп. Даже про обязательное курение трубки не забыл. Студент пока не придавал значения моему кривлянию и не мог оценить мое «выдающееся» перевоплощение. Наконец, я остановился напротив, заговорил, как полагается, с характерным грузинским акцентом.
— А как продвигается, товарищ Цикалиоти, наш план по спасению моей сестры Марии и ее сына Яниса?
Цикалиоти, если и удивился, то только на короткое мгновение. Потом принял правила игры. Сначала коротко хохотнул, потом вытянулся во фрунт, изображая полную преданность и подчинение. Сразу видно ученика школы кантонистов.
— Разрешите доложить, эээ…
— Называйте меня «товарищ Сталин»! — «пыхнув трубкой», подсказал.
— Слушаюсь, товарищ Сталин!
— Докладывайте!
— Согласно вашему приказу, товарищ Сталин, я накануне посетил нашего связного, старика-лавочника Тиграна.
— Как он поживает?
— Хорошо, товарищ Сталин. Бодр.
— Продолжайте.
— Я передал товарищу Тиграну все ваши инструкции вместе с флаконом сонного зелья.
— Правильно ли понял товарищ Тигран наши инструкции?
— Уверен, что да, товарищ Сталин!
— А почему вы так уверены, товарищ Цикалиоти? — «вождь» остановился напротив и стал сверлить взглядом студента.
— Потому что я попросил товарища Тиграна повторить их!
— Это очень верное решение! Мы считаем, что повторение — мать учения! Не так ли, товарищ Цикалиоти?
— Так точно, товарищ Сталин!
— Хорошо! Когда товарищ Тигран передаст инструкции сестре?
— Он ожидал её прихода в тот же день. Значит, уже передал.
— А сейчас почему вы так уверены, товарищ Цикалиоти?
— Потому что, если бы встречи не было, товарищ Тигран предупредил бы меня, товарищ Сталин!
Я изобразил глубокую задумчивость. Студент не переставал пожирать меня глазами.
— Что ж… — я улыбнулся с характерным прищуром. — И это очень верное решение. Нам нравится ваш тщательный подход к непростому заданию, товарищ Цикалиоти.
— Рад стараться, товарищ Сталин!
— Старайтесь, старайтесь, товарищ Цикалиоти! Это в ваших же интересах! — по-отечески наставлял я студента. — Что можете сказать о других участниках операции?
— Товарищ отец Варфоломей… — тут Цикалиоти, все-таки не выдержал и прыснул, представив благообразного священника товарищем. Его можно было понять, я сам еле сдержался. Но студент тут же взял себя в руки, откашлялся. — Извините, товарищ Сталин.
— Это ничего, товарищ Цикалиоти! Наша партия всегда приветствует здоровый юмор и ценит хорошую шутку! Не так ли?
— Так точно, товарищ Сталин! — студент ответил, не задумываясь, видимо, решив, что словом «партия» я окрестил нашу шайку.
— Но мы всегда должны помнить, что потехе — час, а делу — время! — «высекал» я слова в граните. — Поэтому вернемся к делу!
— Товарищ отец Варфоломей со своим верным сподвижником товарищем Фалилеем, согласно плану операции, совершили удачный набег на местную патриархию!
— Все ли цели были достигнуты в результате набега?
— Так точно, товарищ Сталин! Рад доложить, что и паланкин, и веревочная лестница были взяты на время в Патриархии, и теперь в нашем полном распоряжении!
— Возникли ли какие-либо трудности при экспроприации?
Студент удивленно заморгал. Как бы мы ни развлекались, ему было сложно связать между собой такие понятия как патриархия и экспроприация.