Боже! Мария! Янис! Мои балаклавцы! Над вами нависла смертельная опасность! Неужели мое вмешательство в ход истории спровоцирует Крымскую войну на 17 лет раньше? Ах, Тамара, Тамара… Придется погодить с возвращением к тебе! Нужно остановить это безумие!
— Когда мы прибудем на берег, Коста, — прервал мои панические мысли Белл, — потребуется ваше посредничество. Представите меня вождям. У меня с собой письма к Черкесской Конфедерации от Дауд-бея и Сефер-бея. Я настроен решительно! Следует призвать черкесов активнее нападать на береговые крепости. Кубань и Анапа подождут. Первая далеко, вторая — не по зубам горцам, пока они не обзаведутся пушками. Но укрепления Черноморской линии на берегу, они слабы, как сообщил нам мистер Спенсер. Их следует смести в море, чтобы подготовить плацдарм для десанта с наших кораблей!
Уверенность Белла в приходе английского флота откровенно пугала. Неужели все решено и ничего нельзя сделать? Мой взгляд заметался по палубе. Быть может, взорвать шхуну к чертовой матери? Спастись не выйдет: несколько тонн пороха в трюме распылят корабль вместе с людьми на атомы!
Пока мы вели свой умопомрачительный диалог, корабль приблизился к берегу и начал поворот на север. Я даже смог сориентироваться. Мыс Адлер остался далеко за кормой. Мы приближались ко входу в бухту Геленджика.
— Почему мы идем на север⁈ — закричал я. — Разве нам не в Адлер⁈
— Мы идем в Цемес! — «обрадовал» меня Белл.
— Но там же русские корабли! Нас со Спенсером там едва не прихватили!
— На то и расчет, Варвакис! На то и расчет… Впрочем, не станем полагаться на удачу. Пройдем так близко от Геленджика, чтобы нас обязательно заметили!
Чертовы британцы! Они всё предусмотрели! И Эдмонд тоже хорош! Это конкретная подстава! И чего я возмущаюсь? Был же уверен, что, если зайдет речь об интересах Англии, Эдмонд отойдет в сторону. Оставит наедине с опасностью. Нет, все-таки, не друг он мне!
Шхуна под британским флагом гордо неслась вдоль берега. Миновала в трех-четырех милях наблюдательный пост русских у входа в бухту Геленджика. На рейде покачивалось несколько кораблей, включая фрегат и военный бриг. Старый знакомый! Тот самый «Аякс», который гнался за «Блидой» Абделя, но так и не догнал. Алжирцы были невысокого мнения о выучке русского экипажа. Быть может, русский капитан не рискнет выйти в бушующее море. Побоится рисковать своим кораблем.
Я двинулся по палубе, нацелившись спуститься в трюм и оценить возможность совершить диверсию. И наткнулся на вооруженный караул у трапа. Капитан Чайлдс все предусмотрел. Без его разрешения на нижнюю палубу никого не пускали. У меня не было доводов, чтобы обосновать свое право тереться рядом с бочками с порохом в кормовой части, откуда часового не убрали.
Команда начала подготовку к швартовке. У четырех пушек шхуны суетились артиллерийские расчеты, занимаясь проверкой орудий. Две корабельные шлюпки готовили к спуску на воду. Их освобождали от брезента. Суджук-Кале, колбасно-мышиная крепость, был все ближе и ближе.
Попутный юго-западный ветер позволил шхуне совершить маневр и внес ее в глубину Цемесской бухты. Поздним вечером 12 ноября, в четверг, судно бросило якоря.
[1]До 1839 г. у ордена Станислава была 4-я степень. Считалась низшей наградой в Российской империи.
[2]Прорыв британской эскадры в Черное море в конце 1836 года был под большим вопросом. Согласно секретной статье Ункяр-Искелисийского договора между Россией и Турцией от 1833 г. султан обязался закрыть Проливы для военных кораблей всех иностранных держав. Тем более, враждебных России. Англичан в Дарданеллах встретили бы турецкие пушки. Почему-то лорд Понсонби был уверен, что Турция не осмелится воевать с англичанами. Он вообще во многом заблуждался.
Глава 3Сделал гадость — сердцу радость
На окутанном мраком берегу то тут, то там загорались костры. Горцы устраивались на ночёвку. Но не на берегу, а в горах. Никаких сигналов от них не поступило. Но Белл их, похоже, и не ждал. Дал команду выставить часовых на небольшом удалении от шхуны — со стороны черкесского берега и со стороны моря. На воду спустили обе корабельные шлюпки с вооруженными матросами. Ночка им предстояла аховая — прислушиваться в кромешной тьме к скрипу уключин, чтобы вовремя предупредить о непрошенном визите. На борту царило напряжение. Я же, наплевав на все страхи, отправился спать. Утром потребуются силы.
Встал с рассветом. Вышел на палубу. Невыспавшийся Белл тер красные глаза, отчаянно зевал и просительно поглядывал на меня. Наконец, пересилил себя и подошёл.
— Зелим-бей, подскажите, что нам делать?
Ого, я снова Зелим-бей, а не глупец и тупица.
— Разве у нас есть выбор? Есть лишь два варианта. Или ждать, пока горцы приплывут узнать, в чем дело. Или самим отправляться на берег. Ждать я бы не советовал. Вы сделали все, чтобы русские за нами погнались.
— На море усилилось волнение! Не думаю, что они свалятся на нас внезапно.
— А крепость у входа в бухту? — я указал на русское укрепление у правого берега бухты.
— Спенсер предположил, что они, как обычно, будут сидеть за своими валами, как мышки. Посоветовал лишь не приближаться к ним на пушечный выстрел.
— Мышки — на противоположном берегу, — усмехнулся я, воздержавшись от объяснений по поводу «мышиной крепости». Лишь показал рукой на развалины Суджук-Кале.
— Давайте выждем несколько часов, — заискивающе предложил мне Белл, не советуясь, а ожидая конкретного решения.
Да уж! Власть на корабле временно поменялась. Без Зелим-бея англичанину не справиться. Теперь понятно, зачем меня так усиленно зазывали на корабль. Экспедиция была подготовлена спонтанно. Или времени не хватило заранее договориться о встрече. Нужно выжать максимум из столь удачно подвернувшегося расклада. Хорошо бы вообще эту шхуну ко дну пустить. Но не стоит ставить перед собой невыполнимых задач. В общем, война план покажет!
Через два часа волнение в бухте усилилось еще больше. Пришла пора выдвигаться на берег, пока была еще такая возможность. Черкесы явно не торопились нас посетить. Скорее всего, их пугали европейские обводы шхуны и непонятный флаг. В шлюпку набились вооруженные матросы, Белл со своим слугой и я в роли не то Дерсу Узалы, не то капитана Флинта.
Прибрежный лес, уцелевший после похода армии Вельяминова, настороженно молчал. Никто не выбегал к нам навстречу в полосу прибоя, чтобы принять шлюпку. Никто не спешил выразить почтение британскому флагу, развевавшемуся у нас за кормой. Черкесы не удосужились даже выставить смотрящего или одинокого встречающего. Тишина!
Все чувствовали себя неуютно. Догадывались, что с опушки на нас могли смотреть стволы винтовок. Я тоже начал напрягаться. Вспомнил, что местные все же видели британский флаг. Именно сюда больше двух лет назад пожаловал Дэвид Уркварт собственной персоной. И встретил куда более теплый прием. Но за прошедшее время многое сильно изменилось. Сожжены прибрежные аулы. Люди бежали в горы. Но кто-то же должен был остаться? В чем дело? Все было очень странно. Загадочно. И опасно!
Шлюпка ткнулась носом в мелкую гальку. Моряки соскочили в воду и подтянули ее повыше. Я спрыгнул вслед за ними, бросив Беллу на прощание:
— Без моей команды на берег не сходить!
Белл испуганно кивнул, шевеля губами и закатывая глаза. Матросы выглядели не лучше. Крепко сжимали в руках мушкеты и пики. Интересно, на что они рассчитывали? Что смогут отбиться от горцев, если те бросятся толпой?
Я спокойно зашагал в сторону леса. Смысл бояться? Стрелять никто не будет. Раба захватить — вот наилучшее решение для тех, кто в засаде.
Как и ожидал, не успел я добраться до опушки, из леса вылетела группа всадников и понеслась ко мне. Через пару ударов сердца я оказался окружен кольцом наездников. Они громко кричали и потрясали в воздухе допотопными мушкетами и луками. Явно, какая-то голытьба.
— Я Зелим-бей заговоренный! Урум! — закричал я в ответ на натухайском и показал пустые руки. Повторил по-турецки. — Где Инал Аслан-Гирей?
По моим расчетам, имя военного вождя сил Конфедерации под Анапой должно было охладить пыл воинов. Так и случилось. Ор тут же прекратился. Двое спешились и подошли ко мне.
— Откуда знаешь Инала? Он твой кунак?
— Я много кого знаю! И Аслан-Гирея, и его тестя Махмуда, и великих вождей! Я сражался в ущелье Бакан.
— Он наш! — заголосили все вокруг. — Он сражался против Красного генерала!
— Где ваш тамада?[1] — строго спросил я. — Я привез вам порох и соль.
— Зелим-бей привез нам порох! — снова заорали все вокруг и принялись палить в воздух.
«Этак вам пороха от англичан надолго не хватит!» — хмыкнул я про себя.
— Эти со мной! — махнул рукой в сторону шлюпки.
Часть всадников тут же сорвалась с места и полетела к берегу.
«Белл! Захватил с собой сменные штанишки?» — злорадно подумал я, представляя, как перепугался шотландец, когда сначала услышал пальбу, а потом в его сторону рванули черкесы. Громко рассмеялся. Больше всего на свете меня заводила сейчас мысль о том, что теперь горцы будут думать: порох и соль привез Зелим-бей, а англичане у него на посылках. Что бы потом ни втирал Белл старейшинам и вождям, слух уже пошел.
Мне подвели коня. Это должно было выглядеть круто для тех, кто был у шлюпки. Почему-то я сразу вспомнил реакцию англичан в Гедикпаша-Хамами, когда меня под руки два банщика повели в зал отдыха. Ха, напыщенный индюк с «Виксена»! Что теперь скажешь⁈
— Лагерь в двух часах езды от берега, — пояснил мне один из той парочки, что первой начала со мной разговор. — Это всё русская крепость у входа в бухту! Высматривают, где мы устраиваемся. А потом приплывают корабли и стреляют картечью и ядрами.
— Кого встречу в лагере? Инал там?
— Нет! Инал уехал на совет вождей с Хаджуко Мансуром. Только старейшины остались.
— А его тесть? Махмуд Индар?
— Он там!
— Буду рад встретить старого знакомого! Хотя этот старый черкес даст сто очков любому молодому!