Я задрожал всем телом. Руки покрылись липким холодным потом. Воздуха резко стало мало. Имя названо не было. Но я не сомневался: Тамара! Это ее похитили злодеи! Это ее жизни и чести сейчас угрожали пока неведомые мне горцы.
— Что с тобой? — забеспокоился мой хозяин. — Уж не отравился ли обедом? Что тебя так взволновало?
— Девушка… — только и смог я выдавить из себя.
— Неужто знаешь ее⁈ — удивился Маршаний.
Я печально кивнул.
— Если ее снасильничают, отомщу страшно!
— Об этом не беспокойся. Невеста! Значит, девственница. Кто же будет портить редкий товар? Убыхи свирепы и безжалостны. Но работорговля у них на поток поставлена. Никто с ними в этом не сравнится!
— Как мне найти девушку? Где ее могут держать?
— Тут я тебе снова мало смогу помочь. Кто в набег ходил, того не ведаю. Нужно по аулам и хуторам поездить, поспрашивать. Керантуха проси с тобой отправиться. С ним тебе выйдет легче. И безопаснее. С убыхами расслабляться нельзя. Могут и тебя попробовать в раба превратить.
— Как же я с ним объяснюсь? Он по-турецки не говорит.
— Я растолкую!
— Тогда нам следует немедленно собираться в дорогу! Не могу и минуты терять. Иначе с ума сойду от беспокойства!
Я встал.
— А где Бахадур?
Маршаний указал мне за спину. Ввели алжирца. Он был уже без цепей и в новом наряде. Я оглядел его с ног до головы. Черкеска ему досталась дрянная — медовеевцы хорошего сукна не имели. Но хоть такая. Не сильно он, конечно, был похож на черкеса со своим темно-коричневым лицом. Зато вида был свирепого. А это сейчас куда важнее, чем наряд и цвет кожи. Я задумался.
— У тебя же есть кузнец?
— Зачем тебе кузнец? — удивился Маршаний.
«Великая сила искусства! — усмехнулся я про себя. — Простая фраза. Но стоило ей засветиться в фильме, как теперь без улыбки её невозможно воспринять. Даже в такой ситуации, когда невеста на грани. Впору выть от отчаяния. А меня смех разбирает. Натура. Никуда не денешься от странности человеческих реакций в той или иной ситуации».
Маршаний ответа не дождался. Догадался сам, взглянув на Бахадура.
— А! — улыбнулся. — Тебе нужно вооружить его! Да, дело! Иначе он все гвозди у нас заберёт!
Маршаний и все вокруг рассмеялись.
Попрощался с ним. Двинулись к кузнецу. Мы с Керантухом на лошадях. Бахадур шел пешком. Держал лошадь под уздцы. Все время косился на неё. С неким страхом.
«Проблема! — подумал я. — Он же кроме кораблей, наверное, других видов транспорта и не знает. Может даже и на верблюдах ни разу не сидел. Ничего! Я вон тоже поначалу пробуксовывал с верховой ездой. Дело практики. Научится».
Подъехали к кузне. Я спешился. Подошел к кузнецу. Достал подаренную мне железную полоску Бахадура.
— Сможешь сделать такие?
— Ты смеёшься, верно? — кузнец оскорбился. — Что тут делать⁈ Два раза погреть, три раза ударить!
«В общем: два прихлопа, три притопа на общечеловеческом языке!»
— Извини. И не думал. Бахадур!
Я обернулся к нему. Вопрос задать не смог. Алжирец сейчас напоминал ребёнка, которому подарили самый вожделенный подарок в его жизни. Он смотрел на полоску в руках кузнеца, как на щенка или как на крутую машинку с пультом управления.
«Соскучился, бедолага! И опять наглядный пример странности человеческой натуры. Его освободили, сняли кандалы, одели, дали лошадь! И все это он, кажется, воспринял с меньшей радостью, чем примитивную полоску железа! Утрирую, конечно. Но не сильно».
Бахадур, наконец, нашел в себе силы, отвести взгляд от «своей прелести», посмотрел на меня.
— Сколько?
Чуть задумавшись, Бахадур растопырил обе пятерни.
— Губа не дура! — усмехнулся я. — Хорошо. Десять, так десять.
Кузнец приступил к выполнению заказа. Я присел возле кузни.
— Бахадур! — позвал алжирца, указывая на место рядом.
Алжирец подошёл, присел.
— Ты свободен!
Он склонил голову.
— Ты волен поступать как свободный человек. Идти куда хочешь. Но я не скрою. Ты мне очень нужен.
Бахадур часто закивал головой.
— Погоди! Ты, может, не понимаешь. Моя невеста в плену. Мне нужно её освободить. Времени почти не осталось. Может так случиться, что я не смогу договориться. Не смогу выкупить её так же, как выкупил тебя. И тогда мне придётся её отбивать силой. Это опасно. И ты не обязан…
Бахадур тут положил свою руку на мою. Горлом издал такой страшный звук, что мне стало очевидным, что он хотел сказать.
— Я оскорбил тебя?
Бахадур кивнул.
— Ты пойдёшь со мной?
Бахадур кивнул.
— Спасибо!
Бахадур приложил обе руки к сердцу, потом вытянул их в мою сторону.
— Но потом, когда мы освободим мою невесту…
Он не дал договорить. Улыбнувшись, покачал головой из стороны в сторону.
— До конца со мной? — спросил я.
Бахадур кивнул.
— Я рад! И, поверь, я не сомневался в тебе. Но спросить должен был!
Бахадур два раза стукнул себя по груди, что означало, что и он рад тоже, и понимает меня. Улыбнулся.
«Мне, как известному „полиглоту“ теперь нужно как-то научиться разговаривать с ним, — подумал я. — Этак в опасной ситуации мы сможем и не справиться. Пока будем друг другу объяснять, что там да как, нас прикончат. И это, если будет возможно ему что-то сказать. А если нужна полная тишина? Что тогда? Моя твоя не понимай⁈ Не годится! Выход? Простой. Обговариваем самые необходимые слова. Типа: иди, стой, беги, туда, сюда и т. д. Назначаем этим словам жесты! А что! Будет круто! Как в фильмах про спецназ! Рука с кулаком вверх — стоять!»
Тут я улыбнулся. Вспомнил ещё бейсболистов. Если жесты спецназа я ещё хоть как-то мог понять, то их мельтешение руками всегда меня забавляло.
«Разберёмся!» — я был уверен.
— Принимайте работу! — окликнул нас кузнец.
Бахадур посмотрел на меня с некоторым испугом.
— Ты свободный человек, забыл? — улыбнулся я. — Иди, принимай!
Алжирец встал, постарался принять важный вид. Подошел к кузнецу. Полоски лежали на столе. Бахадур придирчиво осмотрел все. Подержал в руке, будто взвешивал. Потом проверил баланс. Четыре из десяти отложил. Посмотрел на меня.
— Что? — я подошёл.
Бахадур указал на четыре отложенные полоски.
— Переделать?
Алжирец кивнул. Кузнец недовольно хмыкнул.
— Как?
Бахадур свёл указательный и большой пальцы.
— Тоньше? — догадался кузнец.
Алжирец часто закивал.
— Хорошо.
Бахадур начал оглядываться вокруг. Я опять понял.
— Хочешь испытать?
Алжирец кивнул.
— Куда он может пометать ножи? — спросил кузнеца.
— Куда угодно, только не в меня! — рассмеялся кузнец.
Я указал на дальний угол. Бахадур улыбнулся и начал метать ножи. По мне, он справился с шестью бросками за доли секунд. Это было так великолепно, что у кузнеца поневоле отвисла челюсть. Еще больше отвисла, когда он взглянул на доску. Все шесть ножей, воткнувшись, очертили круг с диаметром в несколько сантиметров.
«Что тут скажешь? — думал я, наблюдая, как довольный алжирец идет за ножами. — Любой профессионализм достигается упорными тренировками. Поэтому он чуть не оставил село без гвоздей! Ай, молодчина! И я тоже — сукин сын! С таким бойцом за спиной можно на многое решиться!»
Бахадур вернулся с ножами. Пять из них спрятал. Еще один отдал кузнецу на доводку. Минут через пятнадцать кузнец исполнил пожелания Бахадура. Алжирец еще раз проверил ножи. Кивнул, подтверждая, что его всё устраивает. Я расплатился. Можно было выдвигаться.
… Мы выехали втроем в сторону земель убыхов — я, Керантух и Бахадур.
Алжирец, как я и предполагал, в седле держался плохо. Но не унывал. Радовался свободе, а особенно — своим полоскам. Теперь на каждом привале он старался наточить их до бритвенной остроты.
Убых очень заинтересовался таким оружием. Доставал алжирца просьбами научить его бросать необычные ножи. Бесил меня, ибо то и дело спешивался, чтобы разыскать улетевший нож. Ему, видите ли, приспичило метать его с коня. Выходило у него пока прескверно.
К тому же он мешал нашим урокам по взаимопониманию. Хотя мы продвигались на пути учения быстрыми темпами. Уже порядка ста слов знали оба назубок. Я проверял. На привалах устраивал учения, максимально приближенные к боевым. Расходились с Бахадуром на довольно приличное расстояние друг от друга. После чего я начинал семафорить ему. Накидывал вразнобой и быстро разные действия. Бахадур оказался на редкость талантливым учеником. Практически, не ошибался. Керантух в эти минуты напоминал кузнеца с отвисшей челюстью. Убыха можно было понять. Со стороны наши учения выглядели и забавно, и странно. Два взрослых мужика. Один что-то показывает руками, а другой… Бежит, ложится, ползёт, кидает нож, замирает, ползёт обратно, встаёт, кидает нож, прячется в кустах, лезет на дерево. И т. д., и т. п. Соответственно, и я проходил муштру под началом Бахадура. Он показывал мне жесты, и я, как прилежный ученик, отвечал, что он хотел мне сказать. Было несложно. Но зато я теперь был абсолютно спокоен и уверен, что, во-первых, вскоре мы сможем с ним на языке жестов складывать не только отдельные слова, но и примитивные предложения, типа: «мама мыла раму!» А, во-вторых, вдвоём с Бахадуром нам по силам и горы свернуть!
Наши поиски решено было начать с селений у истоков рек, протекавших по убыхской земле. А далее по спирали прочесать частым гребнем ту часть аулов, в которых проживали занимавшиеся работорговлей. То есть, почти каждое селение. Убыхи с рабством давно повенчались. Набеговая система кормила их веками. И неплохо кормила. Жили они куда зажиточнее, чем их соседи медовеевцы.
Это стало понятно, стоило нам попасть в первый аул. Рабов было много. Некий даже переизбыток. Блокада сильно мешала отправлять крупные партии живого товара. Рабы накапливались, зля своих хозяев своей прожорливостью. На самом деле кормили их скудно. Мне довелось наблюдать отвратительные сцены, как несчастные вырывали друг у друга куски еды, которая оставалась после нас. Ее выносили из кунацкой и ставили на землю. Люди бросались к блюдам, расталкивая друг друга.