— Одной клятвы недостаточно. Нужен еще один свидетель!
— Такой есть! Цекери, иди сюда!
Молодой Пшекуи-ок подошел к навесу. Стесняясь и запинаясь, он подтвердил мои слова в той части, которую видел своими глазами. Приложил руку к Корану. Поклялся.
Возникла длинная пауза. Судьи тихо шептались.
— Тот судья, который тебя спрашивал… Его зовут Мехмет, — на ухо пояснял мне кунак. — Носит с собой томик турецкого права, в котором по меткам находит взыскания, связанные с каждым видом преступлений. Не все с ним согласны. Хотят судить по древнему черкесскому обычаю.
— Что меня ждет?
— Много подсказок они не найдут. Проблема с девочками. Они были захвачены. То есть стали собственностью. А у нас нет наказаний даже за убийство раба. Считается, что в здравом уме ни один хозяин не станет поджигать свой дом.
Я догадался, что принципы прецедентного права адыгам не знакомы или они к ним не готовы. Скорее всего, мое дело затянется.
Угадал лишь отчасти. Присутствие на собрании старейшин представителей от темиргоевских обществ многое упростило. Они явились на судебное заседание. Отрицать мои обвинения не стали, но выдвинули встречные.
— Преднамеренное ранение члена и важного органа тоже является преступлением. Пострадали наши люди.
— Жопа не член! — проорал тут же Юсеф. Его слова были встречены громоподобным хохотом.
— Зелим-бей превратил двух воинов в неспособных сидеть в седле. За подобное следует платить пятьдесят быков. Всего сто!
— Готов отдать эквивалент другими товарами, если мне позволят отрезать этим ублюдкам их похотливые члены! — не остался я в долгу. — По пятьдесят быков за одну жопу будет слишком жирно этим гадам!
— Штраф получат не они, а общество, к которому они принадлежат, — возразили темиргоевцы.
— Вы готовы вместе со штрафом принять на себя позор ваших воинов? И этих подонков, жопотерпил, сюда приведете, чтоб освидетельствование прошли? — Юсеф ловко прихватил за язык старейшин.
Темиргоевцы посовещались. Судьи их не торопили.
— Мы не готовы сразу дать ответ. Найдем виновных. Расспросим, как все было. Если русский дезертир действительно пытал черкеса, свяжем ему руки и утопим. За нападение на урума и потерю им оружия заплатим виру, вычтя сорок быков за пострадавшие части тела наших людей…
— За жопы! — не унимался Юсеф.
— Есть куда более важный вопрос, — не обращая внимания на обидные выкрики Таузо-ока, продолжал другой темиргоевский старейшина, до сего момента державшийся в стороне. — Смерть нашего княжича Бейзруко! Кто может подтвердить, что он погиб в честном поединке? Отвечай, Зелим-бей!
— Единственный свидетель погиб, — печально ответил я.
— Мертвые не клянутся на Коране. Мы обвиняем тебя в смерти нашего родственника, сражаться с которым ты не имел права по происхождению! Мы объявляем тебе кровную месть!
Глава 21Идиотская атака
Все собравшиеся удивленно загомонили. Неожиданный поворот вызвал множество пересудов. На успели посмеяться, а тут нате вам — дело запахло серьезной сварой.
— Мы — это кто? — насупился Юсеф.
— Семья Бейзруко. Род Болотоко.
— Всадникам не привыкать к канле. Одной больше, одной меньше…
— Судьи народа адыге категорически осуждают убийство по причине кровной мести! — громко объявил судья Мехмет. — Если есть уважительная причина для канлы, виновному следует уплатить двести быков.
— Общество всадников готово заплатить! — тут же откликнулся Юсеф. — Не дело узденям и уоркам лить кровь друг друга и веселить простонародье!
Из толпы тут же понеслись в его адрес оскорбления и угрозы. Таузо-ок не остался в долгу. На язык он был остёр. Выдавал экспромтом такие шутки, что хулители предпочли заткнуться.
— Мы будем думать, как поступить. Отправимся в свои аулы, чтобы принять решение, — высказался после долгого раздумья старейшина из рода Болотоковых.
— Да будет так! — подвел итог судебных прений судья Мехмет.
Мы протолкались через толпу и направились к англичанам.
— Судить да рядить темиргоевцы будут до весны, — хмыкнул кунак, — Старики быстро ничего не решают. Пока все соберутся. Пока обсудят болячки и внуков. Пока похвалятся сыновьями и зятьями… Снег с гор сойти успеет. Но ты сторожись и поглядывай по сторонам. С них станется убийцу подослать. Особенно те, род которых ты прилюдно опозорил. Или наоборот. На них удобно будет свалить твою смерть, если убийцу не найдут.
Я тяжело вздохнул. Не хватало мне проблем. Новая свалилась на голову. Прошлое догнало меня, как я не подстраховывался.
— Общество в самом деле готово будет за меня платить?
— Так всегда поступают. Редкий богач может себе позволить подобный штраф. Если в роду заведется буйный и за него приходится слишком часто платить, его изгоняют из общества, чтобы не разориться.
— Неожиданно!
— Не боись, кунак. Где наша не пропадала! — хлопнул меня по плечу Юсеф.
— Что у вас случилось⁈ — встретили нас вопросом обеспокоенные англичане.
Коротко пересказал им суть дела.
— Вы нас под монастырь подведете! — безапелляционно подвел итог Белл.
Я оглядел немаленькую группу, состоящую из главных шпионов, греков и поляков. Специально, чтобы все поняли, высказался на турецком:
— Запомните все! Вот так англичане платят за верную службу. Черной неблагодарностью! Я прикрыл своей грудью своего друга и напарника мистера Спенсера. Спас ему жизнь. И мои сегодняшние проблемы родом из той истории. Так какое право имеет мистер Белл меня обвинять⁈
— Стоило вам появиться, у нас все пошло наперекосяк! — наконец-то проснулся в Белле свойственный ему говнизм. Слава Богу! А то я уже, было, решил, что солнце восходит на западе.
— Не горячитесь, старина! — встал на мою защиту Лонгворт. — В свете необъяснимого поведения Шамуза, нам стоит не обвинять, а благодарить мистера Зелим-бея. И думать, как быть дальше.
— В ближайшие дни нам есть чем заняться. Пока вы тут прохлаждались, я переговорил с Хаджуко Мансуром, — остановил прения Венерели. — Уговорил его на общий сбор для последней атаки на русских в этом году. Именно победы сплачивают народ и поднимают боевой дух. А не ваши смешные потуги, Джеймс, добиться от каждого национальной присяги. Сегодня горец клянется, что все силы положит на борьбу с русскими, а завтра бежит к ним покупать соль. Или взять у них серебро, чтобы предать соседа, у которого на одну корову больше.
— Вы не понимаете! Это другое! — горячился Белл, уязвленный в лучших чувствах. — Национальная присяга — это то, что придумал Уркварт. Это первый шаг. За ним последует конституция и всечеркесский парламент!
Я, не скрывая своего неверия, переводил взгляд с одного на другого. Неужели в английском посольстве в Константинополе на полном серьёзе решили, что черкесы способны шагнуть из военной демократии в современный парламентаризм? Прожектеры! Вон, большевики попробовали, и что у них вышло? Полуфеодальные кланы и беспредельная коррупция под знаменем страны Советов.
— О, да! — рассмеялся Паоло. — А следом придет республика разбойников и скотокрадов!
Белл возбудился не на шутку.
— Когда народ стал принимать присягу, люди так воодушевились, что шли с повинной на общее собрание. Признавались, когда и сколько украли. И каялись!
Паоло и я вслед за ним не выдержали и громко заржали. До слез. Белл смотрел на нас с обидой. Как ребенок, у которого отобрали конфетку.
— Хватит, мистер Белл, витать в облаках, — жестко приземлил его Венерели, отсмеявшись. — Мне платят не за наивные мечты. Я вам расскажу, как все обстоит на практике. Удалось собрать по аулам с десяток пушек. Выбрали два легких орудия. Подобрались к русскому форту. Заняли позицию. Черкесы скинулись порохом. Два раза выстрелили. Им было до крайности интересно и весело. Но! Мне заявили, что пушки — это не выгодно! Расточительно! Пороха не напасешься.
— И что дальше? — заинтересовался я.
— Дальше? Буду делать то, за что мне платят. Армию собирать и тренировать. Учить грамотным засадам. Минимизировать потери. Думать о снабжении. Выдвигать вождей не по принципу «я один ворвался в русские ряды, получил семь ран, но выжил», а тех, кто грамотно сможет распорядиться своими людьми. Поэтому намеченный поход крайне необходим. Вы со мной, Зелим-бей?
— Я всегда за хорошую драчку! — двулично ответил я.
А что мне оставалось? Этот Паоло, он самый опасный. И в группе англичан, где все, вроде, равны, он явный лидер. Направление, в котором он действует, — это не жалкая интрига или провокация. Тут все серьезно. Его нужно остановить во что бы то ни стало.
… Мое противостояние с темиргоевцами возымело неожиданное последствие. Мой отряд стал активно пополняться людьми. По самым разным мотивам. Одних привлекли слухи о заговоренном колдуне или отчаянном счастливчике. Других — моя смелость в противостоянии с могущественным родом. Третьих — разговоры о том, что своих не бросаю. О том, как я пытался спасти Гассан-бея и вытащил из-за Кубани раненного Цекери. Были и те, кому некуда было податься. Регулярные летние экспедиции генерала Вельяминова многих разорили и оставили без семьи и «последней курицы на дворе». К таким я относился с особой осторожностью. Мстители мне были не нужны. Я сразу предупреждал людей, что собираю отряд не для набегов. И даже не для сражения с Болотоковыми. А для того, чтобы бороться со злом и несправедливостью среди народа адыге.
Конечно, я понимал, что среди просившихся в отряд были подсылы. От кого угодно. От будущих кровников. От Хаджуко Мансура, с которым предстояло непростое объяснение. От влиятельных шапсугских или натухайских родов, на глазах которых стала формироваться некая сила, с которой придется в будущем считаться. Поэтому разговаривал с каждым тет-а-тет. Пытался понять мотивы. Чем дышит. Что от него ждать. Насколько близко можно к себе подпустить.
Тем, кто отчаялся, но имел семью, или не хотел воевать, предлагал перебраться в долину Вайа и дождаться осени, когда откроются дороги к хакучам. Договорился с Цекери, что он, когда придет время, вернется домой и займется эвакуацией людей. Мой план по спасению невинных никто не отменял.