— Ну, скажем так… Я видел, что на последних этапах полёта вы были весьма увлечены гражданкой Эспозито, и вряд ли ваш юный разум занят чем-то ещё, ведь так? Вы её любите?
— Наверное, — пожал я плечами. — Я как-то никогда особо это не формулировал, боялся, что ли.
— Это нормально, мужчина не обязан произносить слова любви вслух, — он как-то совсем ссутулился, когда это говорил. — Да и женщина тоже, в общем-то. Но — плохо. Очень плохо.
— Почему? Только из-за того, что она из другой страны и, это самое, возможная шпионка?
Я понял, насколько это глупо звучит — заявлять такое, будучи прилежным коммунистом, и не кому-нибудь, а члену Комитета Планетарной Безопасности. Да уж, не зря говорят, что контрабандный флот — главный оплот вольнодумства. Но неожиданно куратор подошёл ближе и сказал:
— Нет. Вовсе не поэтому. И скоро ты поймёшь, почему. Ну, куда нам теперь?
Люк, который находился за ванной, был круглой формы и снабжался поворотным затвором. Открылся он с трудом, а затем его потребовалось дёрнуть вверх на всю высоту отсека. Под ним оказалась длинная телескопическая штанга, идущая внутри круглого туннеля.
— Интересно, а наш капитан смог бы при помощи неё эвакуироваться? Здесь достаточно тесно — для его-то комплекции. Это прямое нарушение техники безопасности, — сказал куратор, схватился за шест и прыгнул вниз. Спустя секунд десять послышался его голос. — Готово, спускайтесь!
Я тоже схватился и прыгнул с семиметровой высоты, пролетев по трубе через весь грузовой отсек. Делал я это в третий или четвёртый раз — показалось весьма забавно и даже приятно, как на аттракционе.
Дальше был тесный небольшой коридор с парой дверей в разные части трюма. Здесь было очень близко к двигателям, востроскруче и разным системам, а потому жарко, и куратор наконец-то расстегнул пиджак. И нахрена было его надевать, подумалось мне, когда ожидалась атака ракетами?
На какой-то миг мне захотелось поделиться важной информацией о том, что упомянутые действия сексуального характера происходили совсем рядышком, за стенкой. Но пораскинув мозгами, я сообразил, что эта информация теперь уже не так важна.
— Батя, мы на месте, как ты там? — спросил я в браслет. — Долго ещё?
— Подлетаем, в пяти километрах уже. Но я связался с Люсиндой, говорит, что стоять сорок минут. Так что вам бы лучше отстыковаться и пойти разбираться по месту. Для капсул у них отдельный коридор, потом обратно прицепим. Заодно, может, разберётесь там.
— Хорошо, спасибо. Ильич, нижняя правая шлюз-капсула герметична? Не хочу лезть датчики смотреть.
— Подтверждаю герметичность.
Двойная гермодверь открылась, мы миновали крохотный переходный отсек и уселись в тесные ложементы.
— Отлично. Ну, продолжим разговор… — сказал куратор и снова включил постановщик шума. — Так вот, на чем мы остановились?
— На многочисленных штрафах за соитие с гражданкой сопредельного государства. Кстати…
— Не, я про другое уже. Я долго анализировал ваши дела и сделал вывод, что вынужден доверять вам больше, чем остальным членам команды. Даже несмотря на удивительную оплошность, касаемую вашего родственника. А учитывая, какое ответственное поручение вам всем предстоит получить… Это звучит несколько подло — заставлять шпионить за собственным отцом и товарищем Арсеном — но таково задание партии. В общем, новое поручение, прочтите.
Я прочёл на своём браслете:
Дополнительное поручение (скрытое): поиск возможного крота в экипаже, КР-00007.
Я включил местную ЭВМ и схватился за ручку управления движением. Хлопнули пиропатроны, и капсулу выплюнуло из тесной трубы. А на душе было не очень-то и приятно.
Вот так вот. Теперь я официальный контрразведчик.
— Так. Подо мной в кресле что-то шевелится, — вдруг сообщил товарищ Куратор.
Глава 3Гражданская война
Я сразу догадался, что это кто-то из потомков Вилли, Милли и прочих членистоногих товарищей, которые оставила после своего визита Цсофика.
Цсофика… я понял, что даже слегка соскучился по своей безумной киборгизированной мачехе. Впрочем, после столь долгого рейса уже сложно было пересчитать, по кому я не соскучился.
Мы плыли на маневровых — с черепашьей скоростью, как и предполагается спасательной капсуле, сверкая маяком прожектора. В двух крохотных просмотровых окнах и небольшом экранчике, куда транслировались внешние камеры можно было увидеть, что мы такие не одни. Как позже оказалось, столпотворение судов у ближайшего к нам порта объяснялось все тем же сменившимся протоколом мессенджера — на половине судов он был всё ещё старый, и они попросту не могли достучаться до диспетчера.
Капсула была максимально тесной, насколько это возможно — два выхода, два входа, крохотный пульт, к которому я сидел в полоборота. Я толком даже не имел возможности дотянуться до своего спутника, не расстегнув ремни, но расстёгивать их, но, похоже, выбора не оставалось.
— Так, я сейчас расстегну ремень, а ты посмотришь, что там, хорошо? Это же те ваши австралийские пауки, которых я ловил в первую неделю в каюте?
— Я не знаю, что такое «австралийские», но, скорее всего, вы правы. Зачем же вы одели пиджак?
Новое дополнительное поручение: Деинсектизация капсулы, ПКСС-03.
— Не «одели», а «надели», и это не простой пиджак, — нехотя ответил куратор, возясь с ремнём. — Это скафандр-трансформер… Так, погляди, что там?
Он отстегнулся и повернулся ко мне пятой точкой. Ничего заметно не было, но тут же он схватился за ногу.
— Так. Вынужден сообщить, что оно залезло внутрь и ползёт по ноге. В общем, товарищ юнга седьмого разряда, сейчас я вынужден буду разоблачиться.
Ильдар Ильдарович расшнуровал штаны и спустил их. Я заметил, что по ногам у него прямо под кожей встроена металлическая сетка. Боди-модификация?
Паук сидел на штанах ровно посередине. Он был достаточно крупный, сантиметров семь в диаметре, и держался достаточно крепко. Расплющить его было с такого ракурса весьма проблематично, оставалось только ловить. Сказать, что ситуация от секунды к секунде становилась пикантнее — ничего не сказать, однако наш представитель силовых структур держался молодцом. Всё осложнялось тем, что, во-первых, уже наступила невесомость, а во-вторых, у нас под рукой не было ничего, что могло бы пригодиться для поимки или уничтожения паука.
Ничего, кроме рюкзака — счётчик предметов в котором показывал цифру «пять».
— Ну, что там? — Куратор осторожно заглянул и прокомментировал. — Мда, любопытный экземпляр. Посмотри в рюкзаке, может, что-нибудь найдёшь?
Я пошарил в основном кармане — кроме непонятных карточек, игровой мини-консоли, пилюль от голода и футляра для гигиенических принадлежностей там ничего и не было. Футляр повертел в руке — нет, он показался мне слишким узким, чтобы безболезненно изловить паука. сунул руку — меньше всего я хотел бы именно сейчас вытащить прадедушку Порфирия, или ещё, не дай бог, того китайца с нунчаками. Но люди, как мы выяснили уже давно, уходят глубоко и пропадают в недрах глотки вывертуна надолго. Итак, первым я вытащил банку с маринованными огурцами-альбиносами — уж не знаю, зачем и когда я её туда засунул, но так или иначе она там была. Индикатор просрочки, встроенный в крышку, тут же получил данные неизвестно с какой ближайшей станции и нервно заморгал красным.
— Вытряхивай.
— Куда? Прямо в кабину? А как же это… распределение влаги по поверхностям в невесомости?
— Прямо сюда. Лететь осталось недолго, будем надеяться, что вылетевшая влага не сломает пульт.
— Погодите, — я раскрыл банку, осторожно выудил пару особо крупных огурцов и в три жевка проглотил.
Огурцы были весьма приятного вкуса, с неожиданным привкусом молочного шоколада.
— Товариищ юнга, вы уверены, что это подходящее время?…
— Сейчас, сейчас — пробормотал я.
В банке стало наполовину меньше объёма, я поднёс её к штанам товарища куратора и попытался стряхнуть несчастного паука в рассол.
Но получилось только со второго раза. А после первого отпрыгнул на ногу и впился жвалами в кожу.
— Твою…! Вашу…! Грёбаная…! — куратор всё же выразил эмоции, соответствующие ситуации, но быстро успокоился. — Так. Без паники. Активируем противоядие.
Дополнительное поручение «Деинсектизация капусулы», ПКСС-03 выполнено с нарушениями
0 трудочасов
Тут даже я спорить не стал — да и получилось бы спорить в моей ситуации? Он вызвал что-то в меню в браслете, и тот еле слышно щёлкнул. Я знал, что в моём есть тоже подобная микро-ампула, но, к счастью, ни разу не было необходимости ею воспользоваться. И было ли оно универсальным — большой вопрос. Затем сел и пристягнулся, мелко дрожа и разминая ногу.
— Как, Ильдар Илдарыч, лучше? — спросил я.
— Лучше, но нога немеет. У мелкого не должно же быть смертельная доза, да? Давай, лучше, свяжись с местными.
— Как, кстати, вас назвать?
— Высокопоставленный чиновник… ух, зараза… министерства внутренних дел.
— Вы, кстати, так и не объяснили нам, зачем мы свернули сюда?
— Позже…
Нам повезло — к нам как раз присосался парковочный дрон, имевший примитивный радио-ретранслятор, я поймал сигнал с пульта, и услышал голос оператора.
— Капсула, приём… приём, ответьте.
— Ага, добрый день! Или что там у вас. У меня батя на судне, — я назвал номер, — с пробоинами от вашей ракеты ждёт очереди уже хрен пойми сколько. А в капсуле — этот самый… высокопоставленный чиновник министерства внутренних дел. Вы хотите дипломатического скандала, и чтобы вас уволили? Может, пропустите уже без очереди?
— Меня не уволят, я робот, — ответил собеседник. — Однако дипломатического скандала не хочет моё начальство, поэтому сообщите номер вашего запроса.
— Если б я его ещё знал, — буркнул я и полез в браслет переписываться с батей.
Нас уже потащило к порту — огромной, сияющей яркой дыре на боку «блина», обрамлённой голограммой. Я прикинул, сколько она в поперечнике, и сделал вывод, что не менее полутора километров. Мы летели мимо очереди из доброй сотни судов, медленной шеренгой всасывающихся в воронку и затем сворачивающих в ангары. В основном тут были такие же «трёшки» и «четвёрки», вроде Молотова — от восьмидесяти метров до полукилометра, но попался и километровый великан шестой размерности — огромный старый грузовой «спрут», тащивший груду раздолбанных ядер комет. Да, любопытно, как на такой огромной станции решают вопрос с нехваткой воды. Все они плыли под небольшим углом по центральному коридору, где, видимо, не было установлено силы тяжести.