На ходу набрал сообщение в общий чат корабля:
«Я живой, все ок, сбежал из тюрьмы, двигаюсь к повстанцам в 123−1А. Товарищ куратор сбежал еще раньше».
От Ильича тут же последовал ответ:
«Искренне рад, что вы живы и жду встречи с вами. Товарищи Шон Рустемович и Арсен Артурович спят, но я поставлю их в известность»
А следом вылезло еще одно сообщение, уже от браслета, которое напомнило о том, что я и так прекрасно знал:
Потребность во сне: очень высокая (18 часов бодрствования), рекомендован отдых.
Поток людей всё никак не кончался. Пару раз меня окрикивали военные, один даже подошёл и приказал остановиться, но его напарник крикнул:
— Брось, Яшка, видно же, что не из наших, пущай идёт.
Длинная шеренга из вояк и бедных переселенцев не прекращалась, а вот «стальная колбаса» перехода между кусками станций, тянущаяся на добрые пару километров, наконец-то закончилась. А впереди на добрый десяток километров раскинулось не то поле с низким потолком, не то гигантская теплица. На выходе гундосила бесконечно повторяющая роботётка:
'Внимание! Вы входите в зону с пониженной гравитацией. Внимание! Зона с пониженной гравитацией!
Гравитация, действительно, медленно снижалась. То ли здесь была временная нехватка востроскруч, то ли специально её делали меньше, потому что это положительно влияло на растения. Я прошмыгнул через конец шеренги и стал идти как будто под гору. Поля, прилегающие к краю блока, были заброшены — здесь обильно рос иван-чай — невольно я поморщился, вспомнив, как мы его сушили для перепродажи нерчинским бандюганам, виднелись какие-то полуразрушенные постройки.
Я посмотрел на «небо» — солнце уже давно скрылось за краем видимой зоны. Нахим успел рассказать, что власти решили проблему со сменой времени суток весьма просто и оригинально — медленным вращением орбитального материка вокруг своей оси, как это делают планеты. Осознание того, что уже глубокая ночь, ещё сильнее стало вгонять меня в сон, я не выдержал и решил отправиться на поиски ночлега.
Когда закончилась колонна переселенцев, вокруг на добрый километр стало не души, лишь тихо шумел поток флаеров над дорогой. Нашёл дыру в заборе, огляделся и свернул с тротуара на заросшую тропинку, завидев серое здание вдали. Прошагал пару сотен метров. Нехило шатало из стороны в сторону — заметно было, что востроскручи под многометровой толщей грунта и основания станции гуляют, как хотят, меняя напряжённость гравитационного поля.
Становилось холодно, дорогу пару раз перебегала какая-то мелочь, в которой угадывались снорки — мелкие не то грызуны, не то мутировавшие куропатки, часто селящиеся в аграрных секторах крупных станций. Здание, к которому я пришёл, оказалось обычной орбитальной избушкой — грубо сколоченное из пористо-чугуниевых досок, с разбитыми оргстеклами и проржавевшим амбарным замком на двери, сбить который не составило никакого труда.
Внутри оказалось три комнаты. Первая — заваленная садоводческими приборами, обломками агророботов, вёдрами и прочим барахлом, вторая — что-то вроде санузла, совмещённого с электрощитовой, и третья — жилая. Там стоял стол, на котором стояла посуда, плитка-самогрейка и чайник на батарейке, шкаф для одежды, а также жёсткая кровать с продавленным матрасом. Порывшись под кроватью, я нашёл воды, вскипятил в чайнике — тот оказался рабочим, и жадно выпил. Затем подобрал в подсобке топор, положил под боком и завалился спать.
Снились Дина и Галина — что-то очень сладкое, тёплое и немного стыдное. Проснулся под утро от того, что меня кто-то тыкал в бок. Спустя секунду адреналин впрыснулся в кровь, сердце забилось быстро-быстро, я резко перевернулся, схватился топор и уже замахнул его… и тут же опустил.
— А-а! — послышался дуэтом детский вопль. — Он живой!
Я еле успел разглядеть мигом выскочивших из комнаты детей — их было двое, видимо, брат с сестрой. Они оставили на полу опрокинутое ведёрко с сорванными листьями иван-чая. Подхватив его, я выбежал из избушки, крикнув:
— Эй, вы тут забыли, заберите!
Но они не слышали меня, только быстро бежали по тропинке с поля. Солнце тем временем только выглядывало из-за края прозрачной крыши, а на браслете отобразилось:
Потребность во сне: средняя (5 часов сна), рекомендован сон.
Потребность в еде: сильная (8 часов)
Пожав плечами, я вернулся обратно, решив досмотреть сон. Но на этот раз снилось совсем другое — шёпот востроскручи вместе с пролетающими осколками образов, видимо, кто-то из «подземных» космических зверьков учуял меня и упорно лез ко мне в голову, норовя познакомиться.
Когда я проснулся во второй раз, в крышу избушки и в стёкла хлестал дождь, лившийся из потолочных леек. В комнате стоял запах жареного, а на полу у кровати в позе лотоса сидел с закрытыми глазами товарищ Куратор. Некоторое время он молчал и не открывал глаза, затем, не говоря ни слова, поднялся, поставил греться чайник на столе, снял с плитки тарелку с кусками странного мяса и только после сказал:
— Доброе утро, Гагарин Шонович. Спешу сообщить, что пока вы спали, наше убежище было окружено стаей одичавших тщедушников. Кстати, одного из них я приготовил.
Глава 5Маленькая просьба
— Тщедушники? Что это за твари?
В кружках заварили подсушенный иван-чай. Не знаю, как товарищу Куратору удалось его приготовить, или же местный сорт был генно-модифицирован, но напиток получился куда приятнее, чем тот, что пытались готовить мы на «Молотове». И бодрил ничуть не меньше обычного. После этого я даже решил вычеркнуть из списка странностей новгородцев запрет на традиционные чаи, допустив, что замена вышла вполне равноценной.
— Вам знаком термин «конвергентная эволюция»? — спросил в ответ Куратор.
— Смутно припоминаю. Что-то про внешнее сходство, да?
— Да, именно. В похожих средах обитания все экологические ниши занимают виды с похожей внешностью, пусть и происходящие от абсолютно разных существ. Всего в Секторе Протокола около десяти сверхпригодных для обитания планет, увы, Челябинск не в их числе, зато входит новгородский Китеж, расположенный достаточно близко от этих мест. Это очень комфортная для обитания субтропическая планета, настоящий рай, на котором живёт достаточно немного людей. И, как вы понимаете, фауна там процветает. Тщедушники — одни из самых крупных хищников. Выглядят… как тощие собаки с хитинистой чешуёй. Вполне съедобны, если верить галактопедии, по крайней мере, мне не стало с них дурно.
Только сейчас я услышал, что в дверь кто-то скрёбся — тихо, монотонно и неприятно. Выглянул в окно — за стеблями иван-чая виднелись какие-то бурые силуэты, но разглядеть я ничего не смог. Не смог припомнить, ел ли собачатину, но голод пересилил, я поднялся, взял со сковороды ломоть мяса и отправил в рот. И, признаться, немало удивился.
— Соли, увы, не нашёл, — признался Куратор. — Как и приборов. Ну, как?
— На вкус как креветки или омары. Удивительно.
— Да, они весьма вкусные, как и вся тамошняя фауна. Шкала совместимости белков четыре плюс, если не ошибаюсь.
— Как вы меня нашли? — спросил я, но понял, что вопрос неуместен — у Куратора наверняка припрятаны секреты.
— Браслет, — многозначительно пожал он плечами
— А ещё вы не рассказали, как вам удалось сбежать?
Я продолжал наворачивать странное мясо, а Ильдар Ильдарович отпил чай.
— А мне не удалось. Ну, сначала не удалось. Я забежал в тупик, когда кончилось действие ускорителя. Ни одна техника рукопашного боя не позволит ничего сделать легковооружённому человеку с четырьмя бронированными гвардейцами. Рюкзак ваш забрали, посадили в вип-камеру — технологичную, с мембранной прозрачной решёткой. Я просидел полдня, потом мне принесли, прошу прощения за выражение, пайку, я не выдержал, и активировал один из специальных имплантов, в общем… Гипноз работал пять минут, за это время удалось пройти двое дверей, в третьей — уже применил удушающий приём. Угнал транспортное средство. Признаю, моей ошибкой было направить вас к этому порту, а не к порту сопротивленцев. Но у меня не хватало информации, какой из четырёх портов сейчас находится под их контролем, а в условиях, когда власти установили помехи…
— То есть там не просто был изменившийся протокол, — до меня начало доходить. — И, получается, вы меня искать не стали, Ильдар Ильдарович? В расход пустили?
Я хитро прищурился.
— Почему же. Я планировал вернуться, но мне требовалось произвести разведку и обзавестись оружием и деньгами. — Он откинул полу пиджака и показал странный короткий бластер, явно не местного производства. — Экспроприировал у двух представителей низшего класса. И еще пару токенов, правда, неизвестно, сколько там платежных единиц. А дальше — маячок в браслете определил, что вы уже перемещаетесь.
— Хорошо… Да, и вы говорили про помехи.
— Помехи, да. Мне сообщили, что повстанцы сейчас контролируют четыре из шести ферм по производству гипототемов в системе. Следовательно, у официалов дефицит. Поэтому тот факт, что они выпустили ракеты по нашему кораблю, а затем долго не пускали в порт, и что удерживали нас как приманку, может говорить о том, что они посчитали нас крупной добычей и надеялись заполучить наших коньков.
— Вот мерзавцы! Ну и что нам теперь?
— Сперва посетите санузел. Потом предлагаю взять так полюбившийся вам топор и разогнать к стаю к, не побоюсь этого слова, хренам собачьим. Либо, если не выйдет — добежать до тротуара, там они преследовать не будут.
Он встал и характерным жестом поправил ворот пиджака.
Через пять минут мы вышли во двор. Я на миг задумался — смогу ли я убить живое существо? Конечно, мне приходилось уже пару раз мочить крыс и крупных ксеножуков, откуда-то показавшихся на дедушкином участке. Но собаку, пусть и инопланетную…
Впрочем, скоро моим сомнениям пришёл конец. Резко открытая дверь откинула первое существо — буро-полосатую тварь, похожего на скелет гончей, скрещенный с лангустом. Тварь перевернулась, и я разглядел её, а также двух подкравшихся сбоку сородичей получше. Ушей у неё не было, зато было аж две пары глаз, маленьких, почти паучьих, одна из пар смотрела прямо, а вторая — по бокам. Не сказать, что сильно страшная животина, даже не особо мерзкая — просто неприятная своей чужеродностью. И она кралась к нам с твёрдым намерением накинуться. В общем, я сказал себе — Гага, надо рубить.