Сообщение: экстренная ситуация (нападение представителя ксенофауны)
Мой топор описал дугу с намерением приземлиться на черепушку ближайшему тщедушнику, но тот отскочил — ровно под острие лопаты товарища Куратора. Ко мне уже прыгнул следующий — обух топора встретил его на полпути к моей шее, а а после я добил ещё одним ударом. Брызнула розоватая жижа, браслет приветливо отозвался:
Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)
Мы оставались стоять перед закрытыми воротами домика, практически спиной к спине. Тварюги окружили нас, и я на миг почувствовал себя персонажем старинных игрушек, вышедшим оборонять ворота крепости.
— Бластер! — успел крикнуть я. — Почему не им?
— Слабый заряд, приберегу! И отличный повод попрактиковаться!
Я оглянулся — основная стая стояла как раз с выходом на заветную тропинку, и возможности удрать всё ещё не было. Куратор тем временем завалил еще одного и примеривался к третьему. Второй хищник стал моей жертвой парой секунд спустя — его клыки успели чиркнуть по комбезу на боку, но ткань выдержала, и прокусить не удалось. Зато вот острие моего топора вполне успешно прокусило хитиновую чешуйчатую черепушку.
Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)
— Сзади! — рявкнул Куратор.
Снова пасть клацнула в считанных сантиметрах от лица, но лопата Куратора вовремя сбила его на пол, а лезвие моего топора помогло.
Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)
Следом подскочил ещё один, совсем мелкий. Признаться, тут я даже испытал легкое сожаление, и рука дрогнула — хоть до милоты нормального пушистого щенка ему было далеко, детёнышей я убивать не планировал. Но мгновением спустя мои сомнения развеялись — зубы тщедушника прокусили комбез на лодыжке и вошли в пару миллиметров в кожу, но топор приземлился на череп и не позволил оттяпать кусок ноги.
Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)
— Больно! — рявкнул я.
— Ничего, заживёт! Вроде бы, они не ядовитые, — сказал Ильдар Ильдарович, прикончив лопатой ещё одну тварюгу.
И тут я увидел, как тёмная тень мчится между кустами — силуэт был намного крупнее, чем размеры приконченных нами тщедушников — вдвое, а то и втрое. Я успел сказать:
— О-ой! — увидев, как товарищ начальник всё же достаёт бластер и отступает обратно ближе к двери.
Я подумал, что это, несомненно, вожак стаи, но Ильдар Ильдарович тут же поправил:
— Вожачка… Смотри, — он указал на брюхо.
Она остановилась в метре от края кустов, а позади неё встало ещё двое шавок поменьше. С брюха у вожачки, раскрытого, как панцирь у креветки, свисали грозди, похожие на маленькие слизястые виноградины — шевелящиеся, в них угадывались силуэты будущих щенков. В холке она была не меньше полутора метров ростом, а длиной — все два метра. Длинная узкая челюсть, почти крокодилья, с маленькими глазами и длинными зубами, высовывающимися из-за края рта дополняли облик, и Куратор сказал.
— В укрытие.
Я дёрнул дверь на себя, вожачка тут же прыгнула в сторону Куратора. Дважды щёлкнула спусковая кнопка бластера, Куратор попятился, врезавшись спиной в меня, я на миг обернулся в дверях — но тварюга описала полукруг на поляне перед домиком, нырнула в кусты, и двое её сородичей последовали за ней.
— Хм, припоминаю, что у них работает инстинкт — если целей становится всего на одну больше, чем членов стаи, то они отступают.
— Откуда у беспозвоночных такие хорошие познания в арифметике, товарищ Куратор?
— А ты знаешь, что рыбы умеют считать до четырёх? — отозвался Куратор, примеряя в руках лопату. — Да, простите. Вы.
Я всё ещё ощущал, что товарищ Куратор держит субординацию, подружиться не позволяет и на ты не переходит — даже в одностороннем порядке. Наверное, и правильно делает — у него своя работа, а у нас своя, скоро наши пути разойдутся, и цели станут совсем разными, а во многом и противоположными. Я снова вспомнил про двоюродного прадедушку.
Куратор тем временем воткнул лопату в грунт, сделал пару пассов рукой над браслетом.
Получена премия: 5 трудочасов (завершение экстренной ситуации, истребление интродуциированной ксенофауны).
— Благодарю за содействие, — протокольно прокомментировал он. — Вы целы?
Я закатал штанину и осмотрел ногу. Рана была неглубокая. Но когда мы пошли по тропе, я почувствовал, что место укуса неприятно саднит.
— Нормально. Куда теперь?
— Поскольку официалы нам не рады — вариант один, к окопавшимся повстанцам, «вэсэвэсэшникам». Благо, тут недалеко, полтора блока поперек, километров двенадцать. Правда, я понятия не имею, как пройти через окружение, но… Да, еще одна просьба. Минимизируйте пока что общение с экипажем. Помните наш разговор? Если на корабле крот — лучше им не знать про перемещения.
Перспектива залезть в окруженный со всех сторон сектор материка, настоящий «котел», выглядела самоубийством, но наверняка товарищ начальник знал, что делает. Мы прошагали метров пятьдесят, как вдруг Куратор остановился, приказав жестом пригнуться.
— Эй, выходите, мы вас не тронем, — послышался старческий мужской голос.
Процессия, поднимавшаяся по тропинке, была весьма странной — двое мрачных стариков с блинными окладистыми бородами в серых перелатанных комбезах, держащие вилы. Трое молодых парней, ровесников или даже моложе меня, держали в руках сетки вместе с чем-то, напоминавшем самодельные шокеры. В хвосте колонны шла женщина, за штанину которого цеплялась девочка — в ней я узнал ту самую утреннюю гостью, которая испугалась моего вида.
— Где они? — спросил второй старик.
— Тщедушники? Вон туда убежали, — Ильдар Ильдарович указал направление. — Мы прикончили четверых, можете забрать на мясо.
— На мясо⁈ — усмехнулся старик. — Мы их не едим. Но для биореакторов прихватим, да. Тех, что с орбиты, есть нельзя, они отбросами питаются. Вас не ранили?
— Так, немного — отозвался я.
— Плохо. Надо антисептиком, а то воспалится и вспухнет, микробов куча. Идёмте, я вас провожу. Видно, что не местные, да ещё и в бегах. А вы, парни, сходите и подберите там.
Процессия, за исключением двух парней, развернулась и пошла обратно по тропе.
— А далеко?
— В двух километрах, — сказал дед, сделав ударение на «о». — Деревня Малые Бегунки у нас.
Путь оказался не таким быстрым. Блок станции был вытянутый и разделённый транспортной «трубой» на две части, сначала мы долго шли к ближайшей «трубе» — узкому тоннелю, проходящей под путями и связывающей две половины. Солнце припекало, было немного душно — всё же, мы шли в настоящей теплице.
Деревенька показалась за густо насаженными яблонями. Яблоки висели разной величины — мелкие жёлтые, зелёные, красные, даже фиолетовые. Я не удержался, шагнул в сторону от тропинки, подпрыгнул — с облегчённой гравитацией это не составило труда — и сорвал большой спелый плод.
— Червивыми могут быть, — прокомментировал старик, ничуть не заругавшись на меня.
Деревню окружал невысокий — видно, что от местных шавок, а не от людей — частокол из чугуниевых и пластиковых досок, в котором совершенно дикими показались кое-как присобаченные и скособоченные раздвижные ворота. За забором, между достаточно густой растительностью, виднелось полтора десятка построек — раскрашенных краской и затейливыми национальными узорами, которые проецировались над домами голограммой. Вдоль длинной постройки, в которой угадывался гараж, стояли мотоглайдеры, половина из которых явно нуждалась в ремонте, и пара — удивлению моему не было предела — коней. Детишки — разноцветные, разных возрастов, завидев нас побросали свои игрушки и попрятались, поглядывая за нами из-за углов. По улице, склевыавая насекомых, неторопливо прогуливалась парочка курей и весьма крупный пентаход — видно, что все они привыкли к такому странному соседству и не боятся друг друга.
— Фельдшер — вон там. Потом можете зайти в столовую, перекусим вместе.
Грузная темнокожая тетка-фельдшер помазала ногу каким-то архаичном кремом из безымянного белого тюбика, в котором запросто мог оказаться и какой-нибудь клей-герметик.
— А регенератора нет? — спросил Куратор.
— Кончился неделю назад, — покачала фельдшер. — Ближайшие фармфабрики сейчас у сопров, поставки редкие. Говорят, завтра обоз будет.
— Из заблокированного сектора? Разве сектор не перекрыт?
Фельдшер фыркнула.
— Там полмиллиона жителей! И куча производств, одежда, консервы, всякая ерунда. Конечно грузовикам мануфактур разрешают пересекать границу. А вам какое дело? Вы что, оттудыва? Из этих.
— Из этих, — вдруг сказал я. — Точнее, из инопланетных союзников этого… Сопряжения.
Куратор неодобрительно поглядел на меня, но кивнул.
— И еще — у нас нет документов и практически нет денег.
— Ясно, — вздохнула тетка. — Опять террористов к нам нелегкая привела. Ладно, сидите тут, посоображаю я, чего и куда, авось и придумаем.
Мы пошли в столовую, молоденькая смуглая девица застенчиво улыбнулась и налила в деревянные плошки какой-тт удивительно острый и жирный суп — не то харчо, не то шурпу, а также две кружки яблочно-фруктового пюре. Я вспомнил слово «смуззи», которым сий напиток было модно называть у имперцев, и подумал, что с такой подачей это старинное слово прозвучало бы достаточно смешно.
Подоспевший бородач, провожавший нас в деревню, скомандовал девице:
— Бесплатно, доча, это гости, — затем пододвинулся ближе по скамье и заговорщическим тоном зашептал. — Нашептала мне старуха про вашу нужду. Можем вас проводить в сектор, уговорим подменить курьеров. Но вы нам небольшую услугу окажите. Вернее, вот он окажет. Тебя как звать, младой?
— Гага, — отозвался я.
— Все требования обсуждать через меня. Это мой подчиненный, я за него в ответе.
— Да ты не бойся, товарищ начальник, — старик подмигнул. — Просьба безобидная, никакого беззакония и опасности для здоровья. Пока — ложитесь спать, все равно — не ранее, чем завтра караван придет.