Просмотрел список процессов и прибил три подключения к системам корабля — видимо, помимо мозга робота где-то лежали вирусные копии, затем наглухо удалил все возможные права у учётной записи «Надежда Константиновна» и заблокировал запись. Прошёлся по адресам, с которых было подключение — и без разбора, что за устройства это было, добавил их в чёрный список. Послышался голос отца:
— Ага, спасибо! Дверь открылась, Ильича запустил, но что-то с ним не так!
— Фу-х. Она сказала… Она сказала, что Куратор с ними!
— Бред собачий… Гага, помоги мне! Мне надо стартовать!
— Арсен… — вспомнил я, прыгнул — то сдвинуть чугунную плиту не смог, и крикнул ещё раз. — Арсен!
— Я в порядке! — послышался тихий голос.
— Помоги! — с другой стороны звал отец. — Ильич не запускается, осталось три минуты!
Я посмотрел на высотомер и в просмотровые окна — мы шли уже на самой границе атмосферы, снова началась тряска — значит, батя говорил с волчком, и мы уже тормозили. Нырнул в люк, на ходу застёгивая лёгкий скафандр — благо, исходя из первого нашего плана, я уже был в него одет. Пробежал «полусекретный склад», шагнул к лестнице, ведущим в грузовой отсек. У входа в неё лежал Ильич — лампочки-индикаторы на виске робота загрузки моргали, сигнализируя об ошибке. Останавливаться не стал. Снизу, из открытого люка в грузовой отсек, уже дул ледяной ветер, а батя уже шагнул в люк-«фонарь» расчехлённого челнока атмосферника. Спрыгнул, захлопнул крышку «фонаря».
— Счастлива, сынок. Я мигом!
Отступил в сторону, прикрепившись страховкой к поручню, дёрнул рычаг, опускающий нижнюю часть шлюза. Лифт начал медленно опускать флаер вниз, ветер засквозил, воздух устремился в разряженную атмосферу. Внизу уже мелькали вытянутые чёрные тела отсоединяющихся от днища дроидов — отец дал команду на их отсоединение. Короткое включение двигателей — и флаер покинул лифт, а я повернул рычаг обратно, герметизируя помещение.
Арсен тем временем, видимо, добрался до браслета, заговорил в него, а я полез наверх.
— Слушай, тут стучится кто-то. В дверь.
— А, чёрт, — хлопнул я себя по лицу. — Протокол «Бастион» же. Тот вход тоже закрытый.
— Но как? Как он мог пройти? Только вождь же может!
Снова холодок пробежал по спине.
— Какой-нибудь заместитель вождя! — предположил Арсен. — Или…
— Или Надежда Константиновна под конец начудила. Подозреваю, что весь корабль теперь принадлежит племени. Папа? Слышишь⁈
Голосовой канал оставался активным, но он не отвечал. Я начал успокаивать себя, что просто потому что занят чем-то, например, переговорами с Цсофикой, или потому что квантовая связь на таких скоростях неустойчивая, или просто занят чем-то…
— Арсен, ты старший по званию. Командуй, — напомнил я.
— Давай не будем пока открывать? — предложил Арсен. — Что-то мне боязно без роботов. А каюты я, вроде бы, закрыл.
Пришлось согласиться. Промелькнула предательская мысль — вдруг там Галина, и с ней что-то случилось? Но я засунул размышления об этом куда подальше и продолжил пробираться вперёд, уже дошагав до Ильича. Тот всё ещё сидел с мигающим индикатором — такого сигнала я пока ни разу не видел. Нащупал в боку выдвижной экранчик диагностики, потыкался и прочитал неутешительный диагноз:
«ОТСУТСТВУЕТ ЗАГРУЗОЧНЫЙ ДИСК НЕЙРОМАТРИЦЫ»
«ПРОВЕДИТЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ С РЕЗЕРВНОЙ КОПИИ»
— Чёрт! У нас Ильич помер, Арсен, — я чуть не пустил скупую мужскую слезу. Правда, в следующий же миг вспомнил. — Резервные копии же есть?
— Валялись где-то! Там же, на полусекретном складе, да! Ты поищи, а я пока с волчком поговорю — пора орбиту поднимать.
Снова затрясло корабль, снова тихое, ласковое шептание космического зверя. Иногда мне казалось, что он чувствует, когда мы волнуемся, и бросается успокаивать.
По самому центру склада во время ремонта врезали коробку шлюзовой камеры, ведущей в мой челнок, и при всём этом помещение полностью разгружалось, а разобрать коробки мы не успели. Впрочем, и до этого здесь был похожий беспорядок. Я полез шариться по разбросанным коробкам, стеллажам, нередко стукаясь затылком о потолок — он остался невысокий и неровный. Поиск занял минут десять.
— Нашёл! — крикнул я. — Бэкапчики. Блины. Так, последний…
Последним оказался диск трёхнедельной давности, и я вспомнил — Ильич снял с себя резервную копию в самом конце нашего тура на Дальний Восток.
— Старый слишком, — сказал Арсен. — Я помню, он снимал резервную копию, когда на орбиталку с племенем выбирались — помнишь?
— Помню, но где? В каюте у бати? Сейчас туда не попасть.
— Вернись, посмотри в камеры на мостике, что там в коридорах творится.
— Да я сейчас через браслет странслирую.
Порылся в менюшках — но камеры оказались выключенными. Похоже, физически, ещё Наденькой.
— Выключено.
— Тогда придётся откатываться к трёхнедельной версии…. жалко, он столько всего пропустил. — вздохнул Арсен. — В общем, Гага, тащи Ильича на палубу, там безопаснее будет откатываться.
Засунув подмышку кремниевый диск в помятой картонной коробке, я подхватил Ильича и потащил. Весу в нём было чуть более моего, но и сила тяжести сейчас была чуть меньше, поэтому я справился, изрядно повозившись только с вытаскиванием из люка.
Сел, воткнул диск с восстановлением, отдышался. Интерфейс считывателя кремниевых дисков у робота был допотопный, и на экранчике диагностики рассчитанное время — час сорок минут. Следующей проблемой было открытие «Бастиона» — чугуниевой плиты, отрезавшей рубку от остальной верхней палубы. Обычно эту операцию выполнял Ильич, либо же это могли сделать двое мужчин — но с одной стороны.
Текущее поручение: «Восстановление работоспособности после режима „Бастион“, РБКС-045»
— Надо лезть? — хмуро признался я.
— Надо. Резак прихвати.
Капитанский мостик оставлять очень не хотелось, но я проверил высоту — волчок её успешно держал, проверил большинство датчиков — всё было вроде бы в порядке. Рука дёрнулась прочитать новостную ленту, но я вовремя остановился. Ясно было, что ничего хорошего я прочитать там не мог, а время было на исходе. Не долго думая, я нырнул в люк.
Наш полусекретный склад, помимо пары упомянутых выходов — шахты в трюм и лестницы в остатки грузового отсека — имел еще пару засекреченных. Один из них вел в центральную часть грузового отсека — примерно туда, где располагался сейчас лазарет племени. Но мне нужно было не туда. В самом углу этого самого склада, под сломанными стойками с оборудованием, в котором сейчас кое-как крутился одинокий газовый рекуператор, был запаянный люк, ведущий в один из секретных коридоров…
Благо, одноразовый плазменный резак на случай, если придется прорезаться, мы припрятали в углу капитанского мостика. При желании им можно было бы прорезать и пять сантиметров чугуниевой плиты, отделившей отсек от капитанского мостика, но на это потребовалось бы слишком много времени. Потому я нащупал в нише у стены заветную рукоять, освежил в памяти все соображения по технике безопасности, нашёл ещё и лёгкую маску-щиток для резки, залез под стойку и приступил к процессу.
— Гага?
— А?
— Давай в города играть, — предложил Арсен.
— Ну, давай. Суздаль, — начал я, жужжа резаком.
— Как не патриотично! Львов.
— Владивосток.
— Калининград.
— Это где?
— А, это, слушай, за Пограничьем, в Альянсе Планет, единственная планета, которая на секторальном, да. Когда рукав колонизировали, все в нашу сторону поперли, а пара ковчегов — вместе с китайцами. Сейчас там сплошной сепаратизм.
— Хорошо. Раз уж про китайцев — Джун Ксин — это одно слово, или как?
— Два. Но пусть будет. Нью-Аляска.
— А это где?
— Как где? Во Внешней Монголии. Дальний форпост Инспекции Протокола там.
— Хорошо. Думал, я лучше географию знаю. Алма-Ата.
— Астана! — хохотнул Арсен.
— Ых, негодяй, опять на опять «А»! Анцифер.
— Нет, слушай, не по правилам — не городская планета это. Материк орбитальный.
— Хм.
Я задумался — не только из-за того, что не мог вспомнить город-планету на «А», но ещё и потому что отпилил три края прихваченного на принтонную сварку люка и теперь размышлял, как отпилить нижний край, чтобы не повредить пальцы, когда люк отвалится. Наконец, придумал — нашёл какие-то железные бруски и подпёр люк сбоку.
— Сдаёшься?
— Не-а. Этот… Альметьевск.
— Посёлок. Там одни купольники и миллиона три от силы.
— Мда. Ну, тогда… А! Анкоридж! — вспомнил я.
— Да, молодец, есть такой. Ох, на «ж», ну и задачка… как ты, кстати?
— Вскрыл, лезу.
Впереди был двухметровый лаз, через который предстояло пробраться на четвереньках. Успешно его преодолел и попал в наш сверхсекретный коридор. Впрочем, коридор — громко сказано, это был проход шириной тридцать-сорок сантиметров между палубой и внешними корпусами, в который Арсен протискивался с трудом.
— Сдаешься?
— Ты там скоро?
— Ага, сейчас.
Я шел боком, перешагивал через контрабандные плутониевые «пирожки» для востроскручи, свертки с непонятными запчастями, затем полез наверх по хилой лесенке — впереди преграждал путь опутанный трубами и проводами туннелизатор.
— Слушай, тут в дверь постучали, — сказал Арсен. — И я услышал, сказали — «откройте, мы будем ломать». Ты скоро?
— Уже тут!
Дальше был спуск по лестнице, снова небольшая работа резаком — на этот раз пришлось срезать замок — и я открыл узкую дверцу прямо над унитазом нашего общего туалета. Выбежал, подбежал к Арсену.
— Женева! — сказал он и приветственно похлопал меня по плечу.
Я тоже был рад, что с ним, на первый взгляд, в порядке. Но видимость оказалась обманчивой — он сидел на стуле, и я не сразу понял, что у него сломана нога.
— Да вот, подломилась, когда эта дура железная меня парализовала.
— Блин! Тебе в медблок нужно. А, чёрт… — я обернулся на заблокированную дверь на палубе.