«Слышал, в Тюмени какая-то заварушка, какие-то неведомые корабли пару дней назад прилетали, станцию бомбили. Сейчас прилетим, а нас там как…»
Концовка сообщения была скрыта. Семёну стало немного не по себе, он выругался и стал искать шестнадцатую секцию. Батончик положил в рюкзак, посчитав трофеем. По идее, полагалось доложить начальству, но стало жалко дежурного, и Семён снова подумал, что не хотел бы оказаться на месте этого Витька. «Куда ты денешься с подводной лодки», снова вспомнил он. Знать бы ещё, что это такое — подводная лодка.
Наконец, Семён дошагал до шестнадцатого и заметил, что под ногами мокро и хлюпает. Наклонился, принюхался. Запах был совсем незнакомый, не то, чтобы отвратительный, но так странно вода в резервуарах не могла пахнуть. Скинул рюкзак, перецепил лямки на трубу, идущую вверх, в жилые кварталы. Вытащил пульт управления. Рюкзак медленно, словно ленивец, пополз наверх, исследуя поверхность. Сканирование показало, что всё чисто. Перецепил на следующую трубу. Рюкзак спустился вниз и снова оказался на плечах у Семёна. Затем пошёл дальше и дошёл почти до самой Перегородки. Изгибы труб спускались здесь так низко, что пришлось спуститься на четвереньки.
Что-то прозвенело в воздухе и приземлилось на щёку. Семён машинально хлопнул, не посмотрев, что это за насекомое. Глубина лужи в пол-колена не добавляла удобства передвижения, но, наконец, Семён нашёл то, что искал. Гибкая труба засасывала воду из лужи и вела к крохотному насосику, явно свежему и прилепленному на большую трубу недавно. Вода из лужи сливалась прямо в резервуар, и создавалось ощущение, что кто-то постарался спрятать своё техническое ноу-хау от посторонних глаз. Что-то прозвенело в воздухе и село на щёку. Семён инстинктивно шлёпнул по лицу, посмотрел: на ладони остался расплющенный комар. Схватился за мобилу.
— Веселин Рахимович, раскрыто, судрь, преступление. Тут, судрь, какой-то дефлюцинат налепил дренажник прямо на систему чистой воды. И воду из лужи гонит прямо в хранилище! С этими, с червячками. Может этот, судрь, Витёк всё это и сделал!
Скинул фотографии.
— Вот оно чего! — ответил начальник и скомандовал. — Перекрываю вентили, сольём к звёздам весь шестнадцатый в очистные. Ты пока насос этот отрежь, убери. Сейчас проверю по журналам, кто такое мог сделать. А что за лужа? Откуда вода сверху? Рвануло где-то?
— Не, не нашёл нигде. Наверное, из грузового отсека сочится.
— Это, судрь, плохо, что сочится, — сказал Веселин Рахимович. — Это значит, что при разгрузке нам весь подвал переморозит. Там же створки открываться будут на верхней границе атмосферы.
— Хорошо, босс, сейчас исследую, — сказал Семён.
— Если что-то из грузового, сам ничего не делай! Возвращайся. Не наши заботы
— Ясно. Я тут ещё, это, немного того, попал… алло? Судрь!
Семён собрался было рассказать начальнику про заварушку и про то, что задержится, чтобы зайти в участок, но Веселин Рахимович закончил звонок.
Резервуар слегка затрясло, загудели насосы.
После демонтажа всей самодеятельности, занявшего приличное время, оставалось прибраться. Когда Семён потащил барахло к импровизированному складу в углу отсека, то вдруг упёрся взглядом в основание Перегородки, заметив тусклый свет. Там на уровне колен висел оторванный от заклёпок металлический щит, и виднелась круглая труба в полметра диаметром. Раньше этой старой трубы Семён не замечал, но видимо, она осталась здесь ещё после реконструкции бывшего завода и нового разбиения на отсеки. Заглянул внутрь — труба была длиной метра два и шла под небольшим наклоном. Тонкая струйка воды текла из трубы вниз.
Сантехник выругался, оторвал остатки металлического листа и полез в трубу.
Вынырнул в грузовом отсеке и тут же принялся ворочаться — пол был здесь значительно ниже, и под трубой было больше метра мутной воды. Наглотаться и намочить голову не хотелось, а плавать Семён вообще не умел. Ему удалось зацепиться, вытащить сначала одну ногу, потом другую и хлопнуться по пояс в воду. Огляделся, вытер руки.
Массив скального куска, на котором рос лес, высился в паре десятков метров впереди и загораживал свет солнышка. Семён задрал голову — прямо над ним в двухстах метрах выше виднелись те самые балконы и навесные мостики, по которым они ходили с Вованом по грибы. По скале сочились ручейки воды из грунтовых вод. Кусок леса, словно огромный цветок, недавно пересаженный в горшок и поставленный под лампу, сочился водой в свой цветочный поддон.
— У! Э! — сказал Семён, и крик отразился пару раз негромким эхом от стенки отсека и скалы.
Балкончики наверху ярко освещались солнышком, но чувство клаустрофобии от нахождения в таком узком и гулком проходе всё равно накрыло Семёна. К этому чувству примешался другой дискомфорт. Мысль, что по возвращению наверх придётся идти и получать исправительные смены, давила сильнее клаустрофобии.
«Куда ты денешься с подводной лодки… Денешься…»
До левой стены отсека было недалеко, метров сто, а правая терялась в полумраке и дымке испарений. Семён провёл пальцами по идеально ровной срезанной стенке и заметил, что вода внизу затекает за угол. Семёну стало интересно, что находится сбоку и он, забыв про задачу и слегка пошатываясь, зашагал к левому краю.
Семён ещё не догадывался том, что парой минут назад стал нарушителем режима.
Порубежье – (Московско-питерское Порубежье, Большое Порубежье) — в узком смысле — название включает в себя 10–15 городских планет, включая систему Земли, где после Великой Московско-Тайкунской Войны (2240–2250) стихийно образовалась демилитаризованная зона и наблюдается технологический упадок планетарных цивилизаций. В широком смысле — тонкая прослойка-«срез» шириной в 2–3 звёздные системы, разрезающая главную часть Рукава и разделяющая Сектор Протокола от Сектора Наднебесной. В регионе большая концентрация астероидных городов (150) орбитальных городов (800), купольных городов на полуразрушенных планетах (300), и космических городов (переоборудованных сухогрузов, заводов, авианосцев — 1600), население которых в совокупности составляет 8–10 млд. человек. Собственного флота не имеет, охраняется как флотом Союза Наднебесной, так и флотом инспекции Сектора Московского Транспортного Протокола. В настоящее время флота Инспекции Протокола с правой стороны и флота Альянса с левой установили (…)
Планеты городского типа: Пекин (охраняется Народным Альянском Наднебесной, 3 млд), Нью-Зимбабве (2 млрд), Дубна (1,5–2 млрд), Харбин (1 млд, спорный между Альянсом и Суздальской Империей), Лондон (0,3 млрд), Йорк (0,1 млрд, заповедник, охраняется Альянсом), Джонкуо (0,1 млрд), Русь (0,05 млрд, заповедник, охраняется Альянсом), Киев (0,02 млрд), Бразилиа (0,01 млрд). Список крупнейших купольных поселений (…) Также к Порубежью географически относятся пять независимых планет, принадлежащих к Сектору Московского Транспортного Протокола и являющимися центрами базирования Флота Инспекции Транспортного Протокола.
(по материалам Галактопедии)
Осень. Пообедавший гриб
Угол скального куска стоял всего в десятке метрах от угла отсека. Грузчики загнали перевозимый кусок внутрь «Тавды» с ювелирной точностью. Семён заглянул за угол. Мостиков с этой стороны видно не было, лишь толстый обрубок шлюзовой камеры, ведущей через левый отсек наружу, нависал под самой крышей в километре от угла. Мерно гудели большие дренажные установки, гонящие по трубам воду в резервуары на крыше, чтобы потом вылить её из распылителей дождём на лес. Их обслуживала другая бригада, и об их устройстве Семёну оставалось только догадываться. Как и о работе огромных вентиляторов наверху, создающих ветер и фильтрующих воздух.
Семён заметил ныряющих то вниз, то вверх из глубины воды личинок комаров и почувствовал, как кто-то покрупнее пощипывает ему колено через гидрокостюм. Спецодежда была тонкая, но прочная, и сантехник не побоялся, что костюм будет прокушен, хоть и инстинктивно отшатнулся назад. Здесь было ещё темнее и мрачнее, но, в то же время, свежее.
Внимание Семёна привлекла тонкая синтетическая лестница, оставленная кем-то из монтажников. Она начиналась напротив закрытой двери и вела на армированный пояс сетки, которая поддерживала нижние слои грунта, и дальше на самый верх, на опушку леса. Сам не зная зачем, Семён пристегнул мускульные усилители рюкзака к запястьям и предплечьям и полез наверх.
В голове было на удивление пусто. Мысли о наказании за драку ушли куда-то на второй план. Семён бездумно хватался рукой за одну перекладину, за другую, усилители подталкивали его вверх, отчего руки почти не уставали. Когда скальная порода кончилась, и начался глиняный горизонт, опутанный сеткой, Семён вдруг ненадолго вышел из оцепенения и сделал ошибку.
Посмотрел вниз. А внизу было сто с лишним метров отвесной скалы.
Ноги вмиг стали ватными и задрожали. Зачем, зачем он вообще сюда полез⁈ Усилители в запястьях пикнули, почувствовав резкую смену нагрузки, но выдержали, пальцы не разжались. Страховочного карабина на костюме Семёна предусмотрено не было. Рюкзак, возможно, и придумал бы что-то, чтобы спасти хозяина от падения, но полагаться приходилось только на мускульную силу рук.
Откуда-то сбоку послышался приглушённый гул сирены и крик в мегафон:
— Эй, ты, там, куда полез, спускайся!
Семён попытался унять дрожь в ногах и переставить ногу вниз, но понял, что не может попасть ногой на нужную ступеньку.
— Не могу!… — попытался крикнуть он, но крик застрял в горле.
Остановился, успокоил дыхание и почти инстинктивно переставил ногу выше. Вверх оказалось лезть куда проще, чем вниз, и он полез дальше. Вой сирены был всё ближе и громче. Индикатор заряда мускульных усилителей всё чаще попискивал, напоминая об усталости рюкзака, и Семён ускорился.
Он сам не заметил, как его руки упёрлись в бетонный блок, к которому крепилась лестница. Напрягся, подтянулся, перевалился и по-пластунски пополз по опушке леса в сторону зарослей.