— Мне о вас известно немного, Леонид Ромуальдович, — начал Кузовенко. — Мы в пути, поэтому запросить более подробную информацию с планетарных баз я не могу. Что вы дважды разведёны, родились на Рязани, бывший гардемарин, занялись поэзией, поменяли гражданство. Так?
— Так точно, товарищ разведчик, — немного мрачно ответил Егоров, вспомнив свой давнишний диалог с представителями Челябинска.
— Кто? — не понял юмора Кузовенко. — В общем, давайте познакомимся поближе. Расскажите нам о себе. О детстве, например. Вы знакомы c капитаном, да?
— Знаком. С детства. В одном микрорайоне родились. Но до последней недели не виделись пятнадцать лет.
Кузовенко покосился на панельку на столе.
— Хорошо, допустим. Вы утверждаете, что появились на корабле случайно. Случайно приплыли в систему, где находился ваш друг детства. Случайно запросили посадку…
— Я запрашивал посадку в обычном порядке, как рядовое судно. Мне повезло, что у него была свободная минута, чтобы обратить внимание на моё сообщение. Знаете, вся наша жизнь — череда счастливых и несчастных случайностей, у меня есть даже несколько стихов на эту тему.
Аристарх Аркадьевич снова улыбнулся — в этот раз не так сухо, но всё равно неприятно.
— Хорошо. Случайно запросили посадку. Потом случайно устроили дебош в трамвае. Случайно договорились о концерте с директором киноклуба… Что это у вас за пакет?
Егоров приоткрыл пакет.
— Нет, вовсе не случайно. Мне нужны деньги. Я спросил совета у служащих в головном отсеке, где можно заработать. Порекомендовали клуб. Вот, получил гонорар.
— Ну, он по праву ваш. Мы вам благодарны за выступление. Я давно говорю о том, что судну не хватает единого управления культурой. И нормальной пресс-службы. Сорочечное радио и информационные стенды не справляются с нагрузкой.
Егоров рассмеялся. Ему вдруг вспомнился совет про подобные детекторы лжи — надо максимально сбивать допрашивающего.
— Как вы сказали? Сорочечное? Правильнее — сарафанное.
— Я не разбираюсь во всей этой новгородской одежде. Но мы не об этом. Так вот, продолжим вашу историю, Леонид Ромуальдович. Вы говорите, что всё произошло случайно. И при этом совершенно случайно на один из наших аварийных челноков в жилом отсеке приземлилась капсула с десантного истребителя Суздальской Империи класса «Ятаган-46», кто-то вскрыл шлюз, и, подавив волю дежурного матроса, на корабль проник злоумышленник…
— … Нница, — поправил Егоров.
— Что?
— Злоумышленница. Это была девушка.
— Хорошо. Вы продолжаете утверждать, что не имеете к этому никакого отношения?
Егоров аж вздрогнул.
— В каком смысле?
Замсуперкарго вызвал над столом голографическую карту пути. Егоров прочитал подписи на цепочках звёздных систем и мест остановки. Кунгур — Кузино-2 — Проксима Таганая — Тюмень — Орск Левобережный — Гигант HD7459 — Балхаш.
— Понимаете, когда Балхаш будет готов и заселен — а на это потребуется ещё всего пара лет — то данная цепочка станет очень важным коридором между Союзом Планет и Бессарабией. Ранее таких основных путей было всего четыре, теперь прибавится ещё один. При этом один из самых коротких. И нашей компании очень важно показать себя добросовестным перевозчиком нестандартных грузов на этом направлении. «Тавда», как вы, наверное, уже знаете, наше четвёртое по вместимости судно и идеально подходит для таких грузов. Да, в силу особенностей происхождения судно ещё и туристическое, ещё и мелко-ремесленное производство… но это всё не важно. Важно, чтобы первый рейс с таким серьёзным грузом прошёл отлично. Без проблем. Без неполадок. Без происшествий. А у нас тут уже один случай нарушения режима, помимо вас.
— Какой, если не секрет?
— Один помощник экспедитора вздумал собирать грибы в грузовом. Бизнес основать задумал, — нехотя ответил Кузовенко, и вдруг поменялся в лице, резко наклонился над столом и проговорил почти сквозь зубы. — Не увиливайте от темы. Давайте я попытаюсь угадать. Вы — представитель императорского спецназа. Или частной организации наёмников. Или конкурентов? Заранее подкупили нашего капитана и решили сорвать контракт с Бессарабией, чтобы поднять восстание и захватить судно. А потом или перепродать конкурентам из Империи. Или примкнуть к флоту Челябинска. Или, может, Золотой Орде?
У Леонида перехватило дыхание от обиды. Золотая Орда! Они совсем спятили, что ли? Подозревать его в терроризме — это было что-то запредельное, подумал поэт.
— Да как вы!… Вы что обо мне думаете!
— Я вижу, вы взволнованы?
— Вы меня только что оскорбили. Я никогда не желал зла ни Союзу Планет, ни Суздальской Империи. А ваши корпоративные дела…
— Я не закончил. Я предполагаю, ваша группа действовала с двух сторон. Соучастник сел на корабль снаружи, а вы решили дожидаться его безоружным внутри, чтобы узнать слабые места, благодаря чему срежессировали…
— Хватит! — Егоров встал из-за стола. — Прекратите считать меня террористом! Вы хоть понимаете, что прикидываться поэтом и читать стихи для этой цели — бред?
— Бред. На это и был расчёт. Чем бредовее, тем сложнее опровергнуть бредовость.
Кузовенко снова улыбнулся — на этот раз невинно и слегка наиграно. Его рука потянулась куда-то под стол — возможно, к тревожной кнопке или чему-то такому.
— Я вам расскажу правду, — сказал Егоров, слегка успокаиваясь и садясь. — Я должник. Я должен алименты. За мной гонится коллектор Суздальской Империи. Непонятно, к чему моей бывшей супруге такие траты, но это правда. Видимо, это был он или кто-то из его помощников. Меня больше интересует, кто открыл по ним огонь…
Безопасник отвёл взгляд, помялся и ответил.
— Инспектор протокола, я подозреваю. Орден Правопорядка или того похлеще. Если верить письму, у нас на корабле минимум два тайных Инспектора. Везут какой-то тайный груз. Это нас спасло.
— Почему вы не обратитесь с вопросом к ним? У них наверняка больше информации!
Кузовенко усмехнулся.
— Ха! Как будто они будут общаться по таким вопросам с безопасником коммерческой организации. Мы для них такие же простолюдины, как и вы. Конечно, я отправлю запрос своему начальству, как только мы всплывём. Но ситуации мало изменит. Инцидент. Серьёзный. Уже отражено в бортовом журнале. Это скажется и на моей репутации, всё равно. Хорошо, вы говорите, что это коллектор… Не уверен, что это похоже на их работу. Подобным образом они охотятся только за крупными долгами и недалеко от маршрутов, а у вас…
Вдруг он встал, хлопнув ладонями по столу.
— В общем, как вы уже понимаете, мы вынуждены вас попросить покинуть корабль. А пока до всплытия изолировать на вашем транспортном средстве. Мичман, подойдите и проводите нашего гостя в ангар, — рявкнул в переговорник Аристарх Аркадьевич.
Дальше был путь до ангара через десяток дверей и по горизонтальному лифту. Мичман с квадратным лицом ехал молча. Егоров обратил внимание, что форма на нём слегка отличается от таковой у остального состава. На переходе в головной отсек к ним присоединился матрос — Егоров видел его вместе с Константиновским в том кафе.
— Мне нужно забрать вещи и обменять гонорар. Купить паёк мне и мотылю, — заявил поэт.
— Сейчас спросим, — мичман потянулся к мобиле, задал кому-то вопрос, ответил. — Без проблем. Мы проводим.
В ларьке обмена валюты дежурил всё тот же парень. Побывав в головном и посмотрев на тамошние наряды, Егоров понял, что продавец был одет во что-то вроде национального костюма с ярко выпяченными, хрестоматийными особенностями. Кепка, тонкие штаны с полосками и странная красно-синяя куртка не являлись его повседневной одеждой и больше служили для создания визитки, туристического облика жителей корабля.
— Добрый день. Мне нужно обменять…
Тут Егоров вспомнил про поэтизатор и сунулся в пакет. Устройства там не было. Он порылся в сумке — не оказалось и на дне.
— Чёрт! Выпал где-то по дороге. Вы не могли бы вернуться и проверить?
— Не могли бы, — хмыкнул мичман.
Его лицо выражало что-то вроде презрения.
— Что у вас, судрь, пропало? — оживился продавец.
— Моё устройство. Я поэт, мне нужно для выступлений.
— Что-то мне подсказывает, судрь, что ваше устройство вот у этого типа.
Мичман отвёл глаза, но увидел взгляд Леонида и, стиснув зубы, съездил по плечу продавцу.
— Слышь, ты. Не умничай. Давай, меняй там что у тебя есть, и не мешай работать.
Матрос-помощник выдвинулся вперёд, загораживая мичмана от Леонида. Получается, странное устройство тайком вытащили из пакета, приняв за бомбу или оружие…
— Вот идиоты, — сказал Егоров и попытался оттолкнуть матроса. — Вы что, подумали, что это бомба? Это мой поэтизатор. Устройство для выступлений, настроено только на мои ментальные сети. Спросите у Скоморохова! Проверьте, сканер ваш, что, не работает?
Матрос перехватил и сильно сжал руку. Он, в отличие от мичмана, выглядел виноватым.
— Простите, приказ. Опознать и досмотреть. И изъять всё подозрительное. На экспертизу.
— Идиоты! — повторил Егоров, вырываясь. — Чёрт, позовите капитана!
Мичман и продавец заржали. Егоров чувствовал, что закипает. Тело отставного гардемарина перешло в боевой режим и начало просчитывать комбинации. Можно вырваться из захвата, перехватить левой рукой бластер и съездить прикладом в подбородок мичмана. Отпихнуть матроса на продавца. Пнуть по рёбрам. Продавца, сказали инстинкты, можно не трогать — он хилый и не будет пытаться кого-то остановить. Подножкой сбить мичмана, приставить ружьё к горлу, наступить на грудь и проверить карманы, может, там…
Но нет, сказал разум. Не стоит. Ты теперь поэт, а не гардемарин. Силы всё равно не равны. И так он, помимо поэтизатора, может потерять и дурацкий пакет мобил со своим гонораром. Да и куда бежать? К предавшему его капитану?
— Вы, судрь, ещё лучше Евлампия Галактионова позвать попросите, — сказал продавец. — Капитан тут ни при чём. Этот товарищ из охраны корпорации. Птица другого полёта. Лучше давайте сюда мобилы и карту. Всё по-честному вам посчитаю. Даже по повышенному курсу.