Потом посередине комнаты распахнулась карта Орска Левобережного. По карте получалось, что сначала колония была двумя купольниками — большим, как раз на месте которого раскинулся парк со свалкой, и маленьким, на обратной стороне карликовой планеты. Со временем западные и восточные стенки поселения снесли и построили галерею, связывающую два купольника по экватору. Галерея только выглядела узкой с орбиты, на практике её ширина составляла десяток километров, а жилые районы под ней лепились к центральной широкой реке. Если бы Семён был чуть более образованным, он бы знал, что подобных проектов реконструкции осуществили не меньше сотни по всему Сектору Протокола.
Из Инспекции здесь были помечены только секретная база, явочный пункт тайных орденов в третьем секторе, где числилось два сотрудника, и официальный отдел Ордена Правопорядка в портовом районе, где на арендованном пирсе дежурило звено дозорных истребителей. Там трудилось человек двадцать, включая пилотов.
Потыкавшись по карте и освежив воспоминания — ему показалось, что карту ему уже когда-то показывали — Семён запросил последние записи в журнале. Вылезло трёхмерное видео. На нём был небольшого роста мужичок с короткой стрижкой, носом-картофелиной и ровно подстриженной рыжей бородой. На лице была вшитая в кожу армирующая сетка — заметив её, Семён вспомнил, что кто-то очень похожий дал ему задание. Только когда, где, и что было позже — вспоминать оказалось сложно, заныл затылок.
Выглядел Викентий недовольно. Акцент был незнакомый.
— Еда кончается. Посыльный приходил пять дней назад, как только депортации начались — пропал. Наверное, с кем-то из переселенцев отправился. Из Уральска, Кунгура и Тавды так никого и не переслали, так что посылать некого. Депортировать собираются первый и второй районы, все ярусы, «Орские Карпаты» сносить будут, пара бомжей на свалке бродит. Пришла ещё пара транспортов. Солдаты этого Ионеску, судя по всему…
Семён промотал вперёд. В следующих сообщениях говорилось примерно такое же — еды мало, снабжения нет, база на отшибе, научитесь посылать, и всё такое. В предпоследнем сказал что-то про нападение на Тюмень, про камеры, про то, что он поймал две собаки, и про просьбу прислать посыльного. Говорилось про воеводу-полковника, прибывшего руководить депортацией. Содержание сообщения показалось Семёну смутно знакомым, и он даже вспомнил фамилию этого воеводы.
— Игнат Ионеску. Игнат Ионеску… — пробормотал он. — Судрь, откуда я его знаю⁈
Наконец, он открыл последнее сообщение — девятичасовой давности.
Орск Левобережный – карликовая планета и одноимённый астероидный (малопланетарный) посёлок Великой Бессарабии. [Эта статья или раздел нуждается в переработке.Пожалуйста, избавьтесь от субъективности и лишнего пафоса]. Пограничный посёлок с УСП, пункт обязательной регистрации судов. Относится к Балхашскому Воеводству Казахстанского кластера, формально — графство (колониальное). Граф — Кирилл Нони. Прекрасный [ссылка?] и обязательный пункт остановки на нелёгком пути перелёта в Великую Бессарабию, часть проектируемого и активно заселяемого коридора Сургут — Астана [1]. Суда, проследовавшие в Великую Бессарабию мимо Орска Левобережного или Правобережного (Орск Уральский, см. основная статья) и без соответствующих отметок, подлежат аресту.
Строительство колонии начато в 2675 году, в 2702 после пятилетней реконструкции купольный посёлок был преобразован в купольно-кольцевой, экваториальный. Население колонии — 17 миллионов человек (по переписи 2707 года [источник не указан 3 года]), включая флотилию обслуживания и два приполярных посёлка — 18,4 миллиона [источник не указан 3 года]), население звёздной системы, включая отдалённые станции — 18,6 миллионов. Крупнейшая карликовая планета первого астероидного кольца на орбите солнца Орск А двойной звезды (HD85722 оранжевый карлик, светимость 0,58 и проксима(…)), диаметр планетоида — 734 км, расстояние до солнца — 0,45 а. е. (внутри обитаемой зоны). Площадь купольно-кольцевого поселения (без учёта ярусов и подземных хранилищ) 0,1 млн. кв. километров. Один из крупнейших купольных парков «Орские Карпаты». Административное и национальное деление… (…).
(по материалам Галактопедии)
Осень. Мусорка
Только на нём Семён догадался, что местный схимник просто пьян.
— В общем, мне надоело ждать, я устал, я ухожу! Всё! Оставаться небезопасно, район опустел, даже бомжи бегут. Свалку всю передвигают к парку. Сейчас технику увезли, а то совсем рядом стояла, незаметно не выберешься. Отправлюсь сдаваться. Посылать сообщение через явочный пункт инспекции. По районной сети они не отвечают, сменили ключи шифрования… Главе ордена сдамся, или в Совет Адмиралов, плевать! Плевать. Не знаю, можно ли бросать пост, нарушение это кодекса ордена, или нет, и куда меня отправят ещё, но… Спорная ситуация! Выхода не имею. Аудио-копию журнала и вырезки из видео за два месяца взял для отправки в совет. Если кто-то придёт, пусть соберёт всю информацию с камер за последний день и за мной тоже дует. Передислоцировать базу надо. А сам — не могу.
Потом Семён посмотрел отчёт по камерам. Камер оказалось восемь, информации — слишком много. Начиная со второй недели Семён стал пролистывать, а потом и вовсе тыкать хаотично.
Сначала показывали мирную жизнь — автомобили на тесных улицах, густонаселённые кварталы, подростки на велосипедах, дворы. Потом картинка на половине камер резко изменилась. Появились марширующие полки патрульников с роботами, толпы бегущих с чемоданами семей, некогда людные районы опустели. Семён понял не сразу. Когда понял, почесал репу и попытался вдуматься в происходящее, решил даже пересмотреть фрагменты из середины периода.
Но вдруг бункер резко шатнуло, а потом стало непривычно легко. Чай в чайничке наклонился вбок на градусов пятнадцать, потёкло на стол.
— Фиксируется долговременное изменение наружной гравитации, восемьдесят от нормы, — сказала роботётка через полминуты.
— Вот, судрь, что за?…
Не сказать, чтобы Семён, выросший на космическом грузовике, не был готов к подобным вещам, но в непривычном месте, в одиночестве от такого пробежал холодок по спине. Даже гопнику было понятно, что дольше десяти секунд замена востроскруч, стабилизирующих гравитацию, обычно не производится. Роботётка тем временем добавила ужаса:
— Фиксируется наружное падение температуры.
Что-то происходило снаружи. Семёну стало не по себе, пришло время решить — то ли бежать куда-то, то ли переждать происходящее в бункере. Но сможет ли бункер оставаться в изолированной среде достаточно долго? В итоге клаустрофобия победила, и он решил идти наружу.
— Эй, я это, буду выходить.
Защёлкали ящики гарнитура, открывающиеся и подсвечивающие детали амуниции и прочие вещи. В дальнем углу открылись дверцы платяного шкафа. Внутри висел лёгкий скафандр и потёртый балахон защитного цвета.
— Скопирни-ка мне на что-нибудь всё это, а? — попросил Семён и полез в шкаф.
— Что именно и куда скопировать?
— Вот дурная же! Соблаговоли мне скопировать на внешний носитель архив камер за последний день, журнал и что там ещё из важного.
— Из важного — состояния датчиков, архив переносимых сообщений…
— Да-да. Побыстрее.
Через пять минут «блинчик» кристалла с информацией вылез на стол. В ящиках нашлись браслет и остальные детали комбинезона. Семён обулся, нацепил балахон с рюкзаком и поднялся наверх.
— Включить автосуфлёр и подсказки новичка? — спросила роботётка.
— Давай.
— Вы — закон. Орден Правопорядка занимается поиском нарушений Протокола на поверхности и в космосе. Нет иного закона, кроме Протокола Инспекции. Любая попытка любых вооружённых групп воспрепятствовать вашей деятельности должна быть зарегистрирована и пресечена. Вы — закон.
Снова огляделся, поёжился от холода и непонятно откуда нахлынывшего адреналина. Балахон адаптировался под нужный размер одежды, скрепился с комбинезоном и включил подогрев.
Местность показалась Семёну смутно знакомой. Снаружи было ветрено и сыро, мокро под ногами. Откуда-то из восточных кварталов ветер нагнал много туч. Слева, из парка текли ручейки воды.
Залаяла собака. Семён подошёл к ней на близкое расстояние, посмотрел. Уставшая, оголодавшая псина была привязана на верёвку, она уже скорее скулила, чем лаяла. Семёну вдруг вспомнилось, как в его раннем детстве помер соседский пёс. Стало жалко животину. Полез в рюкзак под балахоном, нащупал банку с паштетом, вскрыл и кинул в паре метров от привязи. Когда собака набросилась на жратву, Семён подошёл и отвязал её от дерева.
Посмотрел в парк. Что-то подсказывало, что он пришёл оттуда, но чувство тревоги нарастало каждый раз, когда он думал о прошлом. К тому же, оттуда дул ветер и из-за наклона гравитации текла вода.
— Маршрут покажи! — пробормотал он, сам не зная, сработает, или нет.
Сработало! В подсветившейся голограмме перед глазами нарисовался маршрут на карте. Семён посмотрел по сторонам и понял, что надо идти через мусорку.
Выругался. Ветер был попутный, но через десяток метров стало ясно, что вонь невозможная. Выбирать не приходилось. Мусор здесь навалили огромными кучами, и, судя по всему, недавно. Виднелись комья грунта, даже фрагменты домов с окнами, какая-то мебель, гигантские ржавые корпуса машин, поросшие перевёрнутой травой. Между холмами шла извилистая старая тропинка длиной полтора километра, упиравшаяся, если верить карте, в барьерную скалу, ведущую в ближайший жилой массив. Затем надо было пройти через него и спуститься на юг, к главному водяному каналу на экваторе, вдоль которого ходят поезда.
И Семён зашагал. Идти приходилось как будто бы немного в гору — из-за искажения гравитации. Одна из неровных куч, нависающая над тропой, рассыпалась на дорожку в пяти метрах перед Семёном, пришлось обходить, наощупь нашаривая дорогу в полумраке. Через пару сотен метров Семён взобрался на соседний пригорок и посмотрел на небо. Сверху, в вакууме над огнями жилых кварталов виднелись силуэты мелькающих в космосе кораблей и перегоняемых над куполом табунов востроскруч. Длинная исполинская конструкция виднелась на самом краю горизонта. Её верхушка, расположенная по отношению к Семёну из-за большой кривизны почти горизонтально, сверкала в лучах местного солнца, светившего снизу, с освещённой стороны карликовой планеты.