— Ба-бах! Ба-бах!
Башня живого танка чуть отклонилась в сторону, когда очередная пуля угодила в левый рог бронированной твари, расколола его и рикошетом ушла к космонавтам. Ещё одна раздробила колено, резко осаживая прыть зверя, но не его адскую инерцию.
Расстояние сократилось до критического. Уже достаю?
— Бум! Бум! — в дело вступило гвардейское подразделение имени Самюэля Кольта.
Он неубиваем! С таким же успехом можно было стрелять из пистолета в настоящий танк! Мустафа вновь наклонился вперед и выжал спуск, целясь уже точно в лоб, прямо между страшными рогами и бешеными глазами.
— Ба-бах! Бум!
Пятьдесят метров. Зверь двигался медленнее, его мотало от удачных попаданий винтовочных пуль.
— Пустой!
Я обречённо сделал шаг вперёд, отвлекая внимание зверя на себя, и высадил остаток магазина почти в упор. В мозгах было пусто, адреналин выстудил всё.
Но один из выстрелов оказался очень хорош! «Гидрошок» ударил в рану от пары пуль 7,62×54 на голове, окончательно ломая в этом месте лобную кость и выбивая на сизую шкуру фонтан горячей алой крови.
— Назад! — во всё горло крикнул я.
Многорога словно отразили в сторону невидимые противотанковые надолбы.
Тем временем я, не разбираясь, сколько патронов осталось в магазине, выщелкнул его на землю и быстро заменил на полный. Никаких мыслей, только рефлексы и намертво вбитая привычка бороться за жизнь до конца.
Чудовищная инерция огромного веса буквально свалила на бок израненного монстра. Земля ощутимо вздрогнула. Сломанный выстрелом Мустафы рог, вспахивая сухой грунт, перевитый корнями растений, перевернул тушу монстра на спину, второй рог пропахал глубокую борозду. Ноги уродливыми столбами взлетели вверх. Грудная панцирная пластина поднялась в последнем вдохе и с шипением проколотого колеса опустилась. Всё было кончено… В пяти метрах от нас.
А сбоку по дуге заходил в атаку гравилёт, на котором Пикачёв, схватив свой злосчастный автомат, готовился открыть огонь. И лишь подплыв ближе, растеряха понял, что перед ним не противник, а огромный труп.
— Хрена себе! Ребята, что у вас случилось-то? А я шмайсер нашёл… — поднял он оружие.
— Хорошо, — молвил я, не имея сил на большее.
Мустафа, как настоящий друг, выручил:
— Спика, мы тебя убьём.
Оставлять тушу на земле было нельзя. Ни в коем случае. Уже через несколько часов здесь появятся первые разведчики, обнаружившие, что в урочище Хвойном лежит огромная целая гора бесхозного мяса. И они сразу поймут, что быстро съесть его невозможно. Значит, надо здесь просто жить.
И вскоре уже нашей спокойной жизни точно придёт конец. На пиршество прибегут все хищники окрестностей: гиены и койоты, лисицы и дикие кошки. Там и махайрод подтянется. Впрочем, даже признанный хозяин саванны не сможет навести здесь порядок. Не забудем о голодных грифах, нетерпеливо нарезающих круги всё ниже и ниже, за ними прилетят орлы поменьше, ну и все остальные крылатые любители мяса, вплоть до ворон и змеееда.
А я, между прочим, запланировал суточный отдых. Сильный стресс, знаете ли. Где ещё можно быстро прийти в себя, как не среди такой красоты? За это время мы осмотримся, прислушаемся, понаблюдаем за рекой. Узнаем, чем жив этот берег, а чем противоположный. Да и к самой реке присмотреться не помешает: что тут ловится, кто водится. В конце концов, нам ещё переправляться через неё.
Здесь действительно отличное место. Пока гигант жил в роще, отдыхая в тенях между купаниями в прохладной воде, ни единому живому существу в голову не могло прийти идея своей назойливостью потревожить этот кошмар. Убеждён, с гигантом не справится даже саблезуб.
Что же, гостиница свободна, можно и нужно занимать. Таким образом, соседствующее шумное и крайне беспокойное пиршество нам категорически не нужно. Будем убирать.
Глядя на лица друзей, я понимал, что их тоже подзуживает вывалить на стол предложение торжественно похоронить убиенного многорога в собственноручно выкопанной яме. Остроумно же.
— Предлагаю провести саночистку сразу, прямо сейчас.
Никакого энтузиазма на уставших физиономиях личного состава не появилось, так что ответы были очевидны.
— Может после сна?
— Или часа через три…
— Ребята, если мы сейчас расслабимся, то сегодня точно ничего с этой тварью не сделаем. А сейчас, на оставшемся запале, сделаем, и довольно быстро! Поверьте мне, лучше сделать всё и сразу. Зато потом полный расслабон! Ну как?
Друзья подумали и согласно кивнули.
— Так, бредить насчёт могильника и заниматься поиском подходящих ям, которых здесь нет, мы не будем, — сразу взял многорога за рога Пикачёв.
— Лопатой махать ломает, — подтвердил Мустафа. — Значит, что мы делаем?
— Вяжем, перетаскиваем, осматриваем новую базу, обустраиваемся, профит! — коротко и ёмко ответил Пикачёв.
— Командир, у нас там вроде бы медицинский шнапс был… — хитро вспомнил Мустафа.
— Зачем медицинский? У хорошего командира и фирменная гражданская версия всегда припасена, из дубовой бочки, — важно сообщил я.
— Куда тянем! — с нетерпением спросил Спика.
— Предлагаю никуда не тянуть, то есть, с места на место не перетаскивать. Давайте сбросим труп с глайдера в реку! Привяжем, а потом с борта обрежем конец. Налимы местные наверняка есть, щуки там всякие, раки… Пусть рыбки порадуются! Зато ни следов, ни запаха. Р-раз! И концы в воду! — Хайдаров рассказал свой гениальный план очень стройно и чётко.
Вот только…
— Чё вы на меня так смотрите?
— Мустафа, вынужден открыть тебе один государственный секрет, после чего тебя придётся расстрелять, — медленно заговорил Пикачёв. — Дело в том, что глайдер над водой не ходит. Вот не ходит, и баста. Разве что через ручей по инерции.
— В смысле? Ах, в этом… Ну да, помню, конечно, не ходит, гад, — Хайдарову срочно требовался запасной план, и он появился!
— Тогда так: надуваем лодку, ставим мотор. Поднимаем гравилёт… Нет, сначала привязываем тушу, потом поднимаем. Гравилёт привязываем к надувнухе и тянем на глубину. А там Пикачёв обрезает конец…
— Ты точно знаешь, что такое масса и инерция? — перебил его Спика.
— Ну?
— Конец загну! Реально считаешь, что к воздушному шару можно привязать пятиэтажку и затем водить его на верёвочке силами одной весёлой школьницы с бантиками? А потом искренне возмущаешься, почему твоё гениальное изобретение массово не используется в промышленном транспорте?
— Всё, Мустафа, прекращай, — поморщился я. — Вяжем монстра, затем вы вдвоём тянете его на другой берег Форелевой. За естественное препятствие.
— А ты? — удивился Пикачёв.
— Беру спиннинг, сажусь на бережке и смотрю на представление из партера. Заодно стараюсь вытащить пару-тройку больших и жирных хвостов. Пожарим их на рожнах. Для закуски.
— А мы окорок отрежем, — вспомнил Спика.
Ну, не знаю…
Через тридцать минут я воткнул ботинки в мягкий песок на излучине, принял от Мустафы спиннинг и «ксюху».
— Не боись, мы сверху за тобой понаблюдаем, — пообещал Спика.
— Замётано.
Гравилёт поднялся сам и медленно вытянул за башку огромную тушу многорога. Вот вам и ещё одно сюрреалистическое зрелище. Я глубоко вдохнул живительный речной воздух, внимательно огляделся вокруг, поправил на груди автомат и вытащил из заветной прозрачной коробочки любимый рапаловский воблер.
Здравствуй, рыбка моя, давно не виделись.
Глава 20 У переправы
— Что-то не везёт мне сегодня, — сокрушённо доложил Мустафа, присаживаясь на камень рядом. Он уже третий раз поднимает гравилёт, согласно заветам главного связиста Пятисотки размещая штыревую антенну повыше.
— Наверное, холмы мешают. Или погода. Или ионосфера со стратосферой плохие.
— Это как? — заинтересовался я.
— Да чёрт его знает, как, плохие они, заразы… Что-то мешает, короче.
Хайдарову всего лишь один раз удалось наладить связь с Пятисоткой, и длилась она не больше минуты. За это время он всё-таки сумел сообщить радисту Некрасову, что у нас рейд идёт по плану, группа двигается без потерь, достигла Большой реки и готовится к переправе. На том всё и рухнуло — затрещало, засвистело, и связь прервалась. Обратной информации получить не удалось. Я не знаю, как идут дела в гарнизоне.
Мы сразу подтащили к берегу два коротких бревна, но сидеть предпочитаем на прогретых камнях. Их на берегу два. Первый — огромный серый валун размером с трамвай, с одной стороны которого выросло большое раскидистое дерево. С этой же стороны на каменюгу с трудом, но можно забраться. С огромного валуна хорошо наблюдать за рекой, но мешает одно обстоятельство — на нём ты, как на витрине, с другого берега при остром зрении можно заметить и без бинокля.
Второй камень лежит на песке в пяти метрах от дерева, и он гораздо меньше. Поверхность такая же ноздреватая, но плоская, удобная, ноги свисают. И метров пятнадцать до обреза воды.
— Пикачёва пора будить? — вяло поинтересовался расстроенный Мустафа.
— Не надо, пусть поспит. Чувствую, будем меняться.
— То есть, не торопимся?
— Не торопимся.
И мы замерли рядом, наблюдая за неспешным течением немного мутной коричневатой воды. Иногда мне казалось, что в ней мелькают какие-то тени, порой довольно крупные. А кое-где вода временами действительно всплескивала, а то и кипела, когда крупная хищная рыба, охотившаяся на стайную мелочь, старалась сбить её в кучу перед броском с открытой пастью. Чаще всего мелочи удавалось вырваться, и она, в отчаянии пытаясь взлететь на воздух, серебристыми хвостиками покрывала поверхность реки полосой мистической ряби.
— Ну что, рыбы-то здесь много? — спросил Мустафа, трогая рукой лежащий на камне спиннинг.
— И рыбы тоже, — мрачно усмехнулся я. — Так что пока к реке близко лучше не подходить.
— Чё, крокодилы? — напрягся Хайдаров. — Или водяной удав? Эти вмиг утащат и сожрут!
— Всех крокодилов акулы съели.
— Шутишь? — спросил Мустафа, опасаясь услышать обратное.