— И где этот столб с красной папкой? — риторически спросил Мустафа. — Готов забраться.
Некуда лезть. Нет тут никаких столбов. Даже деревьев высоких нет.
Почему-то я чувствовал себя в чём-то виноватым, будто все эти провокационные карты рисовал не неизвестный хрен с бугра, а врио группера-раз Денис Рубин.
— Итак, коллеги, мы на точке, в которой имеется всего одна странность, что ли. Или особенность… Изгиб дороги, — подытожил я последние часы разведки.
Поначалу глайдер двигался чуть в стороне от трассы, и всё было замечательно, курс — строго на восток по карте. И вдруг в этом месте гадская грунтовка, неожиданно отступая от указанного вектора, начала плавно загибаться к югу! И что теперь делать?
— Может, всё-таки сгоняем подальше? — нехотя предложил Хайдаров.
— Куда именно гнать, Мустафа? Продолжать трек по карте или следовать вдоль дороги к юго-востоку? А может быть, отправиться назад вдоль дороги, несмотря на то, что она почти наверняка поведёт к Большой реке? — нервно спросил я, постукивая пальцами по офицерскому планшету.
— Какого болта она вообще изогнулась тёщиным языком, здесь же ничего нет, одни кусты? Зачем вообще пришили этот изгиб? Хотя бы будку автобусной остановки поставили.
— Так, Спика, всё так… Язык должен подходить к объекту, а объекта нет, — согласился я.
— Значит, плохо смотрим! — обычно уравновешенный Мустафа тоже разозлился. И по примеру излишне смелого товарища опасно встал, добавив к высоте подъёма свои метр восемьдесят пять.
— Да садитесь вы уже! — безнадёжно махнул я обоим. — Опускаемся и нарезаем овал в обратном направлении. Километра на два. Ищем разведпризнаки. Да вы хотя бы следы ещё одного пещерника мне найдите, рот-компот! Хоть чего-нибудь, мать-перемать…
— Надо ли, шеф? — с сомнением молвил Спика. — Ты заметил, что медведь этот не совсем чтобы медведь? Не нашенский какой-то.
— Многорог тоже несколько ненашенский, как и саблезуб, но ничего, с автоматом жить можно, — философски заметил Мустафа.
Овал ничего не дал. На дороге местами виднелись следы легких узких гусениц, скорее всего резиновых. Важный фактор, кто-то тут всё-таки ездит. Если ничего не обнаружим здесь, придётся мотаться в разные стороны по магистрали, пока не встретим людей или населёнку. Это может занять даже не день, а неделю… И всё это время вы, товарищ группер, будете думать о том, не совершена ли ошибка в самом начале поиска на этом берегу. Что главный промах где-то там, за спиной. Есть ощущение недоработки.
Гадство какое-то. Этот крестик надо всему ЦУПу на лбу нарисовать.
…Так, спокойно, Рубин, спокойно. Давай ещё раз прожуём имеющееся. Что мы видим на ландшафте? Здесь слегка складчатая местность, степной стандарт, сформированный бурными потоками в сезон дождей, когда огромные массы воды сбегают к речкам. К северо-востоку на горизонте хорошо заметна тёмная лесная полоса. Может быть, этот лес стоит чуть повыше уровня огромной равнины. Но никаких строений там не видно.
А что, должно быть видно? К примеру, в Пятисотке насчитывается всего пяток двухэтажных зданий, из которых только «двухподъездник» за периметром имеет настоящие, стандартные два этажа. Штаб Казанникова, административная надстройка пищеблока и моя башенка-суррогат пониже будут. Прожекторные мачты тощие. Вышки часовых не сказать, что высокие.
Ангары для хранения пусковых зенитных установок С-200 «Вега», по классификации НАТО — SA-5 Gammon, и ракет к ним? Так в них не стратегические бомбардировщики Ту-95 стояли… И поставлены своды так, чтобы не бросаться в глаза, деревья укрыли постройки почти полностью.
Ни труб печных, ни дымов. На юге заметны небольшие холмики, мы их даже на карту успели нанести, но там стоит наша явка-схрон идиотского бульбяного вида, и всё вокруг проверено в ходе мясных потаскушек. На север и юг даже смотреть не хочется, голая депрессивная равнина.
— Если бы Смотрящим было необходимо, чтобы всякие искатели прокатились подальше, к тому лесу, например, то это было бы прямо указано на карте, — размеренно размышлял я вслух, как старый преподаватель геометрии у доски. — И трек был бы соответствующим образом изогнут, верно? Следовательно, и крестику здесь не было бы места. Так ведь нет! Обрыв прямой линии и крестик, сука! Жирный, глядь!
Подчинённые что-то пробухтели в знак поддержки. Надо что-то делать.
Устроил ураганное совещание с внутренним голосом. Тот говорил, что нашей секретной и очень ответственной миссии настал трындец, планы надо экстренно менять, накидывая срок рейда. А я минуты три вяло и как-то не очень аргументировано доказывал ему обратное.
«Надо ещё порыться… У нас с дороги поместье Мордовского папы как на ладони, а заимку Зацепина, к примеру, и не заметишь. На обрыве, где находится желдорстанция, даже в бинокль паровозную водокачку не видно»
«Ты реально хочешь, чтобы здесь из степи торчали заброшенные многоэтажки, Мёртвый город-2, Передел-2 и Шестисотка? — издевался внутренний голос. — Потому что на бумажке есть крестик?»
Голос насмехался, и предрекал, что мне надо готовиться к порке и ждать позорного аутодафе на гарнизонном плацу из бетонных плит, куда Казанников в выходной день сгонит всё население Пятисотки. И все одновременно с презрением покажут на меня указательными пальцами, громко скандируя: «Про-ва-лил! Про-ва-лил!».
Я в ужасе тряхнул головой.
Что мы сделали не так?
— Командир, у нас всё-таки есть железный зацеп, — с каким-то особым, очень «старательным» спокойствием сказал Хайдаров.
— Какой? — уныло откликнулся я. — Факты нужны, сущности, находки! Вот так нужны… Позарез.
Для пущей убедительности я постучал себя по гортани ребром ладони. Но этот отчаянный жест на Мустафу должного впечатления не произвел.
— Спокойствие! У нас есть очень странный изгиб дороги. Зачем они сделали этот язык, а не проложили магистраль в сторону Большой по прямой линии? Не верю я в благотворительность ради красоты на карте или в пьяный просчёт бригады дорожных строителей. Может, это ЦУП хитро синтезировал трассу, а может, здесь работали люди с катками и грейдерами. Вот только энергии на такое строительство было затрачено одинаковое количество. Много энергии, а она всегда дорого стоит. Значит, так было нужно. Кому-то — очень нужно.
— Дело говорит Мустафа! — вскинулся, поникший было Спика. — Раз язык так запилили, то самая важная точка местности находится в его перегибе! Вот и всё! Ищем её, садимся там на жопу ровно и ждём рандеву или другого фактажа! Слышь, группер, встряхнись!
— Едем! — я даже обрадовался простоте решения, пусть и временного. — Так и поступим! Посидим, подождём, перекусим, заодно Мустафа просканирует эфир. Во всяком случае, будем знать, что в конечной точке маршрута мы сделали всё, что могли.
Сидим тут, ёлки, как дачники. Или как автотуристы на придорожном пикнике где-то в глубинке. Хотя на Жестянке везде глубинка. Глайдер Мустафа практически положил сундуком на обочину. Вот так, ни от кого не прячемся, и никому проезда-прохода не дадим. Всё вызнаем.
Но местность вокруг по-прежнему была пустынной, лишь между двух термитников вдалеке бегала стайка необычных шакалов. Спика выкопал ямку, поставил паяльную лампу и быстро вскипятил чайник.
— Командир, голяк, — слишком уж коротко доложил уставший долбиться в эфире Хайдаров. Он стащил с головы кепарь, скинул капроновый плащ, расстегнул пуговицы камуфляжной рубашки и устало опустился на землю под край тента.
— Нормальным языком доложи, — для порядка буркнул я, отхлёбывая из кружки.
— Радиода профилактик, чаралар уту сабэпле, элегэ тапшылурал, котлаулар эфирда юк!
Мы подняли изумлённые глаза на радиста.
— Всего три слова понял! — восхищённо оценил спич Пикачёв.
— Короче, радиопередачи, все мероприятия и поздравления в эфире отсутствуют… Пару раз что-то там потрещало, пощёлкало с присвистом, помеха какая-то идёт. Так и погода на айс. В общем, ни слова, ни музычки.
— Ну, за безжизненную саванну! — поднял я тост алюминиевой кружкой с чаем.
Небо мрачное, как настроение группы. Всё вокруг окрасилось серым, остальные краски почти исчезли. Свинцовые облака становятся всё темнее и ниже, а просветы в них — всё меньше. Солнышко в такие не поймаешь. Но пока даже не капает, только обещает. Если начнётся ливень, спрячемся под плиту.
И сидеть тут нахохленными совами наша геройская группа будет до наступления темноты, а потом отступит в бульбу.
«Шикарный план, шеф!».
Теперь уже мне приходится поднимать упавший в дорожную пыль моральный дух товарищей.
— Повеселее, парни, повеселее! Эти полупокеры из ЦУП за такой косяк торчат нам три тонны ништяка!
Безрезультатно. Пикачёв недовольно кусал губы, а Мустафа на родном языке тихо напевал одну и ту же строку. Его неподвижный взгляд был сфокусирован в одной точке, на облезлых носах давненько не видевших обувного крема берцев.
Большого энтузиазма обещание взыскать не вызвало. Лица подчинённых транслировали в атмосферу Жестянки лишь одну простую мысль, отточенную до хирургической остроты: «Отстаньте от нас, а?».
Долгожданные вести появились, как это у них принято, с солидным запозданием.
Сначала моё ленивое внимание привлекли два затесавшихся среди серых собратьев небольших облачка, слегка пожухлых, но ещё вполне беленьких. Вот из-за них-то я и не заметил сразу героя серой небесной процессии, который и должен был подогнать нам заветные ништяки и золотые медали «За успешный рейд».
— Мужики, вижу купол! Время засёк!
Звякнул о камень опрокинутый ногой чайник, горячая дорожка побежала под сундук. Ругнулся, зацепив затылком край плиты Хайдаров, а его до сей поры чистенькая бежевая кепка упала в коричневый кипяток.
— Купол!
Первыми включились рефлексы спасателя.
Все похватали оптику.
— Есть захват! Веду непрерывное наблюдение! — выкрикнул глазастый Спика, не отрываясь от окуляров.
— Я за пультом. Контролирую азимут! — определился Мустафа. — Денис, дай второй компас!