— А почему ты ходишь по суше? Не сложно?
— До десяти часов не испытываю никакого комфорта. А потом прихожу с работы и погружаюсь в домашний бассейн. Не окажешься предателем, то приглашу тебя поплавать к себе. Ты забавный, Прохожий. Очень необычный!
— С чего ты взяла про необычность? — напрягся я, вместе с сирьенной незаметно перейдя на ты.
— Кровь. Всё твоя кровь. Ёё пульсация говорит больше, чем эти честно вылупленные глаза.
— Я их не вылупливал.
— Какать хочешь? Поэтому такой вид?
— Н-н-нет… — смущённо произнёс я.
— Значит, вылупливал. И не надо так краснеть, мальчик. Ходить в туалет — это естественно. Даже приятно. Особенно, когда под водой на большой скорости твой желудок начинает освобождаться…
— Остановись! — перебил я. — Оставь хоть какую-то нераскрытую тайну твоего светлого образа.
— Ханжа.
— Есть немного.
— Человек. Чего с таких взять? Только анализы.
— Опять начинаешь?
— Это уже врачебное, — серьёзно произнесла сирьенна. — Вначале идём на анализы, а потом на остальное обследование.
Медицинский центр реально оказался крутым. Почти два часа меня мучили в различных медицинских аппаратах. Кажется, просканировали каждую клеточку тела. Во время обследования я присматривался к персоналу клиники. По виду вроде бы люди. Лишь раз увидел женщину, напоминающую волосами и глазами сирьенну. Значит, их не так и много служит в больнице.
Потом наконец-то соизволили покормить. Рассчитывал на нечто необычное, но еда разочаровала: обычная больничная. Такую ешь не ради удовольствия, а чисто для поддержания организма в необходимом тонусе.
После столовой был отведён конвоем обратно в палату. Только тут смог нормально расслабиться. До этого всё ждал, что внутренний придурок в самый неподходящий момент опять вылезет на свободу со своими опасными мыслями. Но такого не произошло. Видимо, печати Смерти иногда засыпают и в это время не идут в конфликты друг с другом.
Только хотел немного вздремнуть после такого насыщенного денька, как в палату вошёл мужчина в стильном костюме, на лацкане которого сиял серебром герб Российской Империи.
— Здравствуйте. Меня зовут Сергей Ильич Комов. Являюсь старшим следователем ИСБ.
— ИСБ? Что это значит? — спросил я, услышав незнакомую аббревиатуру.
— Имперской Службы Безопасности. У меня к вам несколько вопросов по недавнему инциденту. Первый: как вы оказались в том автобусе, что случайно попал в зону боевых действий.
— Не помню. Давайте сразу отталкиваться от того, что я ничего не помню до момента взрыва автобуса. Даже откуда и куда ехал, не знаю.
— Тут я вам подскажу. Из Твери в столицу. Как понимаю, спрашивать, с какой целью направлялись в Ярославль, тоже нет смысла? Или что-то можете сказать?
— При чём здесь Ярославль и столица? Что-то я запутался в ваших суждениях.
— Господин Прохожий, — устало вздохнул следователь. — Ну, вы уж палку в своём вранье не перегибайте. Как вас зовут, не помните, что Ярославль — столица Российской Империи тоже напрочь забыли. Но это не мешало вам во время покушения на генерала Ростоцкого применять очень специфические навыки. Убитый на близком расстоянии харк, вождение спецтехники, полностью грамотная речь со всеми техническими терминами.
По словам капитана Семёна Игнатьевича Сомова, даже его из машины освободили. Причём сделали это профессионально. Странная у вас амнезия. По всем признакам, на хороший срок потянет, так как вы пока основной фигурант дела о нападении на генерала Ростоцкого. И именно из-за своей непонятной забывчивости. Так что рекомендую вспомнить всё побыстрее. Это в ваших интересах.
— Господин следователь, — как можно спокойнее ответил я. — Поверьте, что не имел никакого злого умысла. Если вы установите мою личность, то сам буду премного вам благодарен.
— И вы готовы пройти обследование на детекторе лжи?
— Как проходит подобная процедура?
— Стандартно. Сильные психотропные препараты и ваше желание сотрудничать соединяются воедино, поэтому мы сможем полностью просканировать ваш мозг в ментальной установке. Восстановим ваши воспоминания с начала рождения.
— И я вспомню всё?
— Нет. Всё увидим мы.
— Извините, но на такое не готов. И так чувствую себя инвалидом без памяти, а тут вы ещё своей дрянью можете мозги окончательно «скрутить». Кто даст гарантию, что не превращусь в овощ?
— Если только будете упорствовать. Без вашего желания именно так и произойдёт.
— А с желанием, господин Комов?
— Почти никогда не бывает последствий.
— Именно от этого «почти» и отказываюсь.
— Что ж… Жаль! Как только медики убедятся, что вы полностью здоровы, то вас переведут из больницы в более неприятное место. Пусть Ростоцкий за вас и ходатайствует, но расследование подобных масштабных террористических акций не для армейской разведки. Даю два дня одуматься. Потом разговаривать будем в ином тоне.
Глава 4
Два дня растянулись на неделю. Сидя в палате, чуть не озверел от одиночества, лишь иногда развлекаясь принятием пищи, что приносил молчаливый санитар. Вроде и времени на раздумья предостаточно, но голова словно отупела от тягомотной скукотищи. Приказ выходить прозвучал как Глас Божий. Да пусть хоть на расстрел ведут, лишь бы движуха пошла.
Конвой доставил в шикарный кабинет, в котором за огромным столом из красного дерева восседал генерал Ростоцкий. Увидев меня, он вежливо приподнялся и указал на стул по другую сторону стола. Плохо, что даже попытки улыбнуться не сделал. Обычно с такими сосредоточенными физиономиями ставят в известность о грядущих неприятностях.
— Что ж, — проговорил генерал, — давайте знакомится заново. Меня вы знаете…
— Не совсем, — перебил я. — Вернее, только фамилию и титул со званием.
— Ростоцкий Геннадий Григорьевич. Так лучше?
— Намного. Спасибо, господин генерал.
— Генерал я для подчиненных. Для вас — Ваша Светлость. Но я не очень жалую дворцовые этикеты, так как половину жизни провёл на передовой. Можете называть кратко: князь. Или по имени с отчеством. В случае опасности даже их не нужно.
— Хорошо, — кивнул я. — Только скажите, когда опасаться начинать.
— Уже можно. И не меня, а вашего отца, Данила Юрьевич Горюнов.
— Это кто?
— Это вы. Пробил по своим каналам, кто помог мне выжить. Интересная у вас биография. Читая её, складывается впечатление, что вы сумасбродный недоросль. Восемь дорожно-транспортных происшествий. Причём в трёх выступали в качестве пешехода. Двадцать приводов в полицию за различные правонарушения. Занимательно, что все они одно нелепее другого. Только последняя драка в баре лесорубов чего стоит. Один против дюжины. Потом ещё пятеро на подмогу к работягам подтянулись… Долго вас били!
— Но не добили же? — осторожно поинтересовался я.
— Нет. Они били, а вы вырубали. Право слово, прямо игра слов какая-то! Вырубали лесорубов. Но победителей не судят, поэтому вы уже через месяц были на свободе, основательно облегчив родительский кошелёк штрафом. Далее — выходка с парашютом. Преклоняюсь перед вашей отвагой и кручу пальцем у виска. Крыша девятиэтажки — не лучший трамплин для прыжка.
— Но я же приземлился?
— Не совсем. Парашют запутался в проводах, и вы зависли в нескольких метрах от земли. Парой вывихов предплечий отделались. А вот на сёрфборде — да в водопад… Пятнадцать метров — не совсем большая высота, только и на меньшей разбивались.
— Тоже провода угробиться помешали?
— Нет. Чётко вошли в воду. Правда, потом долго лежали в беспамятстве от сёрфборда, прилетевшего следом вам в голову. Кастрюля, которую использовали вместо шлема, хоть и выдержала, но погнулась так, что пришлось её распиливать, чтобы снять. Зато видео имело огромную популярность в Сети. Дальше продолжать?
— Спасибо. Уже понял, как строилась моя повседневная жизнь.
— Зря. Тут целый список невиданных аттракционов наберётся. Продолжим про вашу жизнь. Десять лет: исключён из начального кадетского корпуса с формулировкой «профнепригоден». Тринадцать лет… Морское училище. Знаю его начальника, поэтому не удивляюсь более объёмной формулировке: « Дебил и гардемарин — вещи несовместимые!».
Дальше ещё хуже. Секция рукопашного боя. Секция фехтования. Секция стрельбы. В приватной беседе с вашими бывшими инструкторами везде получил примерно один и тот же ответ: « Данила Горюнов — это ходячая катастрофа. Ему даже связанным не место среди людей.» Правда, инструктор по стендовой стрельбе подобного не говорил. Он просто долго и сильно матерился при звуках вашего имени. Чтобы так достать культурного человека, рафинированного интеллигента, это надо уметь.
Последний «подвиг» — побег из родительского дома. Взломали кошелёк отца и перевели себе двадцать тысяч, которые потом обналичили. Сняли браслет идентификации и прикрепили его на руку пьяного бродяги суперклеем. Нацарапали изображение члена на автомобиле бургомистра Тюмени… Нет. Тут, конечно, я согласен — прескверный человек. Но как можно угнать электричку⁈
— С пассажирами?
— Пустую. Из депо.
— И быстро хватились пропажи?
— Как только диспетчеры увидели поезд, выехавший вне расписания. На три часа было парализовано пригородное движение.
— Может, не я?
— Вы, господин Горюнов. Нечего было своё довольное лицо с высунутым языком под видеокамерами светить.
— Да… Не знаю, что и ответить…
— Зато я знаю. Имел разговор с вашим отцом. Он слёзно умолял упечь вас в тюрьму и на подольше. Боевой отставной майор. Три ленты за отвагу. Уважаемый человек в ветеранских кругах. Глотая успокоительное, барон Горюнов сказал, что лучше в первых рядах пойдёт без оружия на кроу, чем с вами за один стол сядет. Сына для него теперь нет. Кончилось терпение.
— Обидно звучит.
— Обиднее всего ваши умственные способности и уровень Дара. Интеллект колеблется от двадцати трёх единиц до девяноста пяти. Причём каждый год цифры разные. То ли полностью невменяемый овощ, то ли гений. Так не бывает. Ур