Прервав мои размышления, в дверь вошла курсант Палкина, держащая в руках поднос с едой.
— Зря ты очнулся, — со змеиной улыбочкой произнесла она, практически швыряя на прикроватный столик тарелку с бурой жижей, похожей на кашу. — Значит, утром выпишут. Я встречу тебя у входа и так «поздравляю» с выздоровлением, что снова окажешься в палате.
— Ага. Только эротиШное бельё не забудь. Панталоны там с начёсом, драную фланелевую ночнушку или что-то ещё, что подойдёт к твоему унылому образу.
— Продолжай, продолжай! — ничуть не обиделась она. — Я сама когда-то была в претендентках и видела, как таких придурков ретивых в два счёта обламывают. Будешь ползать на коленях и умолять о пощаде.
— По собственному опыту судишь? Я, в отличие от тебя, прогибаться ни под кого не намерен.
— Не прогнёшься, значит, сломаешься! Я лично буду присутствовать на этом интересном спектакле. До скорой встречи, претендент! И… Это тебе для вкуса. Приятного аппетита, утырок!
Плюнув мне в еду, она удалилась. Вот дура! Да я и не такое жрал! Аккуратно выловил её «специю» из тарелки и, как ни в чём не бывало, слопал оставшуюся кашу. Жижа по вкусу оказалась такой же, как и на вид — мерзкой. Но зато пришло чувство насыщения, а за ним и крепкий здоровый сон.
Вечером пришла доктор и внимательно осмотрела меня.
— Здоров практически полностью, — удовлетворённо сказала она. — Очень странно с твоим минус Даром. Даже «пятёрочки» после обогащения крови регенерирующими частицами неделю отлёживаются. А у тебя завтра пятый день будет. По идее, должен был отринуть магическую составляющую плазмы, но всосал её как не в себя. Что насчёт памяти? Не вернулась?
— Никаких предпосылок, — признался я, сделав честные глаза. — Извините, но в клинике рода Ростоцких встречался с другой сирьенной. Шуал Шам… Вы Шуал и она Шуал. Родственницы?
— Нет, хотя и очень хорошо знаем друг друга. В данном случае Шуал означает что-то вроде рода, если отдалённо перевести на человеческий язык. Не будучи родственницами, такого понятия у нас не существует, являемся обитателями Одной Воды.
— Привязка по географическому названию?
— Нет. Одной Воды. Она даёт общность и Силы, которые люди называют Даром. Не пытайся понять: для людей подобное очень сложно. Тут нужно быть сирьенной. Ты бы лучше не об этом, а о том, как завтра покинешь лазарет, поразмышлял. Перечить и хамить третьекурсникам — это опасное занятие.
— А первому и второму курсу?
— Первый — такие же бесправные, как и претенденты. Второй сам по себе и не имеет права общаться ни с первым, ни с третьим курсом. С ними вам тоже не рекомендовано. Его как бы нет в местной иерархии. А вот третий заправляет всем, и претенденты с первокурсниками находятся у них под сапогом. Их задача — доказать «мясу», что те зря решили стать спасателями. Третьекурсники подчиняются исключительно приказам преподавателей, а в остальном могут творить всё что угодно.
— Я имею право давать сдачи?
— Конечно. Только подготовка третьего курса не даёт никаких шансов выйти победителем. Пусть Дар и блокируется по всей базе, исключая лазарет и штаб, но даже кулаками любой третьекурсник отделает десяток претендентов. Хотя… Судя по прапорщику Станову, шанс у тебя небольшой есть. Но ты лучше им не пользуйся со своим минус Даром. Остальных я быстро здесь на ноги поставлю, а тебя лечить очень долго придётся. Инвалидом остаться можешь.
— А почему по всей школе Дар заблокирован?
— Глушилки стоят, чтобы не поубивали друг друга случайно. Ваша задача — научиться преодолевать стресс и собственные страхи, пользоваться исключительно резервами организма для выживания. А вот четвёртый и пятый курс обитают на другой базе. Там и Дар осваивают, и нормальными офицерами Службы Спасения становятся.
— Жестоко как-то. Но главное я запомнил.
— Что необходимо приспособиться к ситуации?
— Что ударом на удар отвечать можно.
— Значит, — сделала вывод Шуал Таур, — будем, Горюнов, часто встречаться. Пожалуй, закреплю эту палату за тобой.
Утром незнакомый курсант принёс мою форму и молча положил на стул.
— А чего она не постирана? — поинтересовался я, увидев на штанах пятна крови и куски засохшей грязи.
Но в ответ парень лишь хмыкнул и, пожав плечами, удалился. Понятно. Это, наверное, второй курс. Делать нечего: надел то, что имею. Штаны, конечно, выбрасывать можно после схватки с прапором, а вот верх относительно чистенький. Даже единственная пуговица на бушлате осталась.
Пошёл было к выходу, но остановился и задумался.Однозначно, третьекурсники приготовили мне «тёплую» встречу. И пары шагов не сделаю по базе, как придётся снова драться. Понимаю, что подобное поощряется начальством, только есть нехорошие подозрения, что Палкина будет не одна.
Ещё и двое вчерашних парней придут. Не зря же пообещали, что я в чёрном списке у них. Там, глядишь, и дружки их потянутся, чтобы проучить борзого претендента. А у меня построение через двадцать минут. Не успею, и залёт гарантирован.
Быстро вернулся в свою палату и распахнул окно. Третий этаж. Высоковато и есть опасность переломать ноги после приземления. Зато неподалёку растёт дерево с достаточно толстыми ветками. Если допрыгну до него, то либо смогу зацепиться и слезть, либо дерево замедлит падение. Интересно, кто это во мне сейчас говорит? Печати Смерти Горюнова или мой опыт майора Галича? Не разберёшь. Да и какая разница! Других вариантов всё равно не вижу. Буду рисковать.
Глава 8
Приземление прошло удачно. Зацепившись за голые обледеневшие ветки, умудрился не сорваться, а драным котом спуститься на землю. Осторожно выглянул за угол. Так и есть! Палкина и ещё несколько курсантов стоят у входа. Пусть стоят!
Метнулся кабанчиком в родную казарму.
Первого, кого увидел, это длинного на посту дневального.
— Привет, — поздоровался с ним. — Что тут у нас нового?
— А… Это ты? Ничего хорошего. Говорят, в больнице был? Зря оттуда вышел. И в наш кубрик не заходи, а то там прапорщик Станов сейчас лютует.
— Переживём!
Прапор действительно оказался в кубрике и заставлял претендентов выполнять свою любимое упражнение — отжимания от пола. Увидев меня, он дал команду остановиться и произнёс злорадно.
— Претендент Горюнов? А что это мы от разогрева перед построением отлыниваем?
— Никак нет, господин прапорщик! — картинно вытянулся я, несмотря на всю уставщину, показывая, что мне плевать на инструктора. — Как только выписали, то сразу явился для прохождения службы.
— Значит, недостаточно быстро явился. Придётся начинать заново… Упор лёжа принять! Всем, а не только Горюнову! Быстро, коровы тупые!
Лёгкий стон пронёсся меж коек, но приказание выполнили все. Как и ожидалось, уже порядком замученные претенденты не смогли продержаться и минуты. Прапор остановил отсчёт и приказал начать заново. Естественно, раз за разом становилось всё хуже и хуже. В конце концов, даже свеженький я не смог подняться с пола.
— Вот видите! — голосом строгого, но любящего отца, отчитывающего нерадивое дитятко, стал разглагольствовать он. — Из-за вашей лени и плохой подготовки мы не успели на построение. А оно — очень важная часть превращения вас из животных в славных спасателей. И что нам теперь делать? У кого есть какие предложения? Разрешаю открыть рот.
Гробовое молчание. Оно и понятно: кто первый вякнет, тот и огребёт. Но если промолчат все, то к этому тоже инструктор придерётся.
— Есть два варианта, — решившись, подал голос я. — Первый — простой и лёгкий: устроить построение чуть позже положенного. А потом сократить обязательный марш-бросок, чтобы нагнать режим дня. Но это слишком тривиально для славного спасателя в вашем лице.
— Верно. Очень примитивно, — кивнул он, ожидая продолжения.
— Второй вариант: неожиданный. Устроить показательное выступление, чтобы мы, недалёкие претенденты, поняли разницу между нами и настоящими курсантами. Прониклись, так сказать, духом Императорской Школы Спасателей. А то как-то вы в прошлый раз меня не впечатлили.
— Хамишь, Горюнов?
— Никак нет! Просто младший по званию не может лгать старшему. Меня там, у входа в лазарет, дожидается группа третьекурсников. Я от них позорно сбежал окольными путями, чтобы успеть предстать перед начальством в вашем лице. Да и сам бы не справился… Может, покажете с ними мастер-класс? Личным примером, так сказать, удивите нерадивых претендентов.
— Молодец! — ухмыльнулся Станов, — Попытка хитрожопости засчитана! Я даже согласен с твоей идеей о показательных выступлениях. Только показывать будут не вам, а на вас.
Достав телефон из кармана, инструктор проговорил в него:
— Медицинский дежурный пост? Там у входа группа третьего курса стоит. Пришлите их в восьмую казарму к претендентам. Их мясо у нас прячется. Сколько их там? О! Семеро! Отлично!
Потом он обвёл нас всех довольным взглядом и продолжил наставления.
— Сейчас мы проведём учебно-показательный бой. Двадцать претендентов против семерых курсантов. Учебный он потому, что ошибку выбора стать спасателем вы прочувствуете на собственной шкуре. Ну и показательный для меня с третьекурсниками. Убедимся лишний раз, что подобного дерьма в претендентах ещё ни разу не было.
— Нам хана… — простонал кто-то.
— Конечно! Но не забывайте про доброту прапорщика Станова! Я дам вам сдохнуть с честью! Поэтому: кто будет прятаться или уходить иными способами от поединка, получит возможность умереть в спарринге со мной! Учтите! Мёртвые герои мне симпатичнее живых трусов!
— Вот падла, Горюнов, — со злостью сказала знакомая лысая девушка. — Мало нам ночных издевательств, так ещё и днём натравил.
— Расслабьтесь! Их всего семеро! — преувеличенно бодро ответил я. — Действуем скопом. Разделяемся по пять-шесть человек, и каждая группа гасит по одному курсанту. Потери неизбежны, но и третий курс подсократим. Их меньше, поэтому каждый выбывший из строя боец — это ощутимая потеря. Ни в коем случае не вступайте в единоборства. Только стаей пинайте одного! Закончили с одним, переходим на следующего. Ну, а дальше смотрим: либо мы закончимся, либо они. Во всяком случае, не позорно проиграем.