– Ты уверена?
– Какая теперь разница, уверена я или нет, всё равно разъяснить придётся, – рация шипением передала её вздох.
Да, теперь придётся соваться наобум.
– Вот хотели же мы с тобой эти стены снести! – сказал я и выругался.
– Тогда времени не было, придётся разбираться сейчас.
– Разберемся, – согласился я, притормаживая.
– Близко не подходи, – предупредила Ирина.
– Ага, учёный. Встану за сотню.
Целых строений на старом хуторе не осталось, одни пожарища. От двух домов уцелели лишь покрытые углями передние стены с провалами окон, выходящих на дорогу. И ни одного человеческого силуэта меж ними. За стенами что-то горело, столб густого черного дыма поднимался в небеса.
В прошлый раз человек там был, и очень плохой человек. А сейчас? Чертово логово, кусочек ада, сплошная чернота… Виднелись обугленные брёвна, в стороне аспидным скелетом стоял сгоревший остов бани. В воздухе стоял не просто запах гари, а тяжелый смрадный дух. Трупы там, что ли? Или зверьё задохнулось.
Уже не первый раз оценивая масштаб бедствия, я кивнул Спике, приказывая выходить из машины, а затем вопросительно посмотрел на Троцкого. Тот выпучил глаза, торопливо затряс щеками и грустно молвил:
– Я не любитель таких приключений.
– Что там случилось-то? – из короткого радиообмена Спика понял, что возможные разборки могут быть серьёзными и взял «ремингтон» наизготовку.
– Случилась задница. Когда-то здесь стоял нормальный хутор… Большой, богатый. А потом его кто-то спалил. Или завистники, или кровные враги хозяев. О жертвах ничего не знаю. Короче, восстанавливать его после пожара не стали, владельцы собрали оставшийся скарб и свалили. Где-то с год назад уже другие хозяева всё тут почистили и отстроили хозяйство заново… Но вскоре подожгли и их. И так, прикинь, три раза, каждая попытка здесь встать заканчивалась поджогом.
– Несчастливое место, – качнул головой Спика.
– Точно, нехорошее, – подтвердил я, пристраиваясь с биноклем и автоматом с левой стороны за капотом.
– Поэтому Зацепин и решил уйти подальше от городка?
– Это одна из причин. Скорее всего, он не хочет ни с кем конфликтовать. Обычно все стараются не отдаляться от Передела слишком далеко, а ручьёв мало.
– А мы-то почему ощетинились?
– В прошлом конвое нас здесь на обратном пути обстреляли из засады, – пояснив стажёру, я взял в руки бинокль.
– Хрена себе, борзота! – возмутился Спика.
– Кто-то из гладкоствольного, картечью влупил, но мы успели проскочить.
– А чего не зачистили?
– Темнело уже, не впотьмах же его ловить. Ладно, наблюдаем.
Да как тут понаблюдаешь, бинокль вообще контраста не даёт, ничего не разобрать среди этого антрацита!
– Дым откуда взялся, неужели эти дрова до сих пор не догорели? – не унимался Спика.
– Сам поджигает, мстит таким образом. Он ненормальный, похоже, из пострадавших. Псих. В Переделе о нём знают, но тамошние менты сюда не поедут. Говорят, собирайте добровольцев и решайте сами… А кому это нужно? Никому, здесь только мы мотаемся, фермеры в эту сторону пока не суются.
– Он что, живёт здесь?
Я пожал плечами. Какая нам разница?
Пш-ш…
– Парни, есть шевеление! Этот гад весь в саже и прячется за кучами. Вы его потревожьте, а я посмотрю.
– Пикачёв, огонь! – тихо скомандовал я, – Постреляй в сторону стен, вспугни.
Правое ухо тут же забило грохотом выстрелов «ремингтона». Стажёр не частил, сажая пули с рассеиванием. Затем начал набивать патронами опустошённый магазин.
– Денис, дайте мне бинокль, – послышался за спиной голос интенданта. Вылез всё-таки!
– Я посмотрю, а вы стреляйте себе на здоровье, стреляйте… – предложил Троцкий самым миролюбивым тоном, которым предлагают отдохнуть на тахте под кальян.
Бах! И тут же хлопнул ещё один выстрел со стороны пожарища.
В воздухе прошелестело, щёлкнуло, в паре метров от джипа с дороги взлетел пылевой фонтан.
– Гадство, так он тоже пулей бьёт! На землю! – заорал я, падая за колесо. И сразу потянул за собой застывшего статуей Троцкого. Пуля – это вам не разлетающаяся с расстоянием картечь. Выпущенная даже из гладкоствольного оружия, она летит далеко, достаточно точно, а бьёт сильно.
– Откапываем гада! Огонь!
Но у Спики при перезарядке патрон встал криво, и он возился с затвором. Да что ж такое… Я поймал в прицел чёрный контур ближней стены.
Сухой треск коротких автоматных очередей, ничуть не похожий на работу СКС или гладкоствольного ружья, заглушил все остальные звуки, барабанил по макушке, ввинчивался в уши. Мне пришлось чуть приподняться, стрелять с земли с таким магазином было не совсем удобно. Под ярким дневным солнцем мечущееся за дульным срезом злое мерцающее пламя почти не было видно, а пороховые газы тянуло лёгким ветерком влево, сизым шлейфом уносило за внедорожник.
Я давил на спусковой крючок, быстро выпуская одну короткую очередь за другой, переносил огонь с ближней стены на дальнюю и надеялся, что напарники обнаружат дрогнувшего врага.
Автомат вдруг замолк: магазин был пуст.
Похоже, ни один из выстрелов не достиг цели. Я откинулся на колесо, рука метнулась к подсумку с запасным магазинами.
Теперь Пикачёв начал вести огонь, вдали хлопали выстрелы из СКС Кретовой.
– Видел его! Шеф, он реально весь чёрный. Отпрыгнул куда-то! По нам пальнул и отпрыгнул!
– Куда-то… – зло прошептал я. Наблюдатели, титская мать с египетской силой!
– Он же не за стенами, товарищи, – сварливо проскрипел Троцкий. Интендант стоял за водительской дверью в неудобной позе, упершись коленками в железную подножку и вытянув шею так, чтобы можно было выглянуть с биноклем.
– Преступный элемент спрятался за невысоким навалом брёвен правее, примерно в десяти метрах, там дыр много, – неторопливо начал докладывать интендант. – Так что вы можете, если мне будет позволено совето…
Я не стал дослушивать, уже поняв, где прячется стрелок. Сейчас…
Пш-ш…
– Ира, сейчас поднимем. Не прозевай.
Мы открыли беглый огонь одновременно, теперь я бил одиночными. Не знаю, как мой боеприпас, но долетающие пули двенадцатого калибра разбивали брёвна в крошево.
Наконец, перепачканный сажей стрелок не выдержал ужаса интенсивного обстрела и, старательно петляя, рванул в степь, торопясь к густой роще на краю небольшого поля.
– Отвалить хочешь, чмошник? – азартно крикнул Спика, передёргивая затвор. – Ща я тебя, козла, урою!
Стрелок на мгновение оглянулся и, заметив, что гравилёт тронулся с места, на ходу вскинул ружьё одной рукой, два раза выстрелив в его сторону. Силён, бродяга!
– Ирка! – крикнул я, забыв о рации.
Но Кретовой эти танцы надоели, и она, похоже, решила пойти в атаку – не напролом, а по дуге, чтобы сбить прицел противника.
– Ну, даёт! – восхитился Спика. – Командир у нас что надо… Батяня-комбат! Он сердце не прятал за спины солдат.
Стрелок уже вставил в стволы новые патроны. Одновременно с этим, развернувшись в его сторону всем телом и подняв СКС на уровень глаз, Кретова открыла огонь с двухметровой высоты, удерживая оружие крепкими жилистыми руками.
Так и не выстрелившая в последний раз двустволка стрелка упала на выжженную палящим солнцем траву, а следом рухнул и сам стрелок, оставшись лежать на поле бесформенной чёрной кучей на жёлтом ковре.
Резко ускорившийся гравилёт подлетал к нам. Торможение, привязные ремни натянулись, Ирина качнулась вперёд и выпрямилась.
– Исполнили гада! – не без самодовольства крикнул стажёр, в который раз быстро набивая магазин. С каждым разом у него это выходило ловчей и быстрей.
– Все целы, мальчики?! – громко прохрипела Кретова и закашлялась. Сохранность личного состава интересовала группера гораздо больше, чем состояние подстреленного.
– Нормальный ход, никого не задело, – доложил я, чуть повернувшись в сторону Троцкого и оглядывая его ещё раз.
– Аллилуйя! Сходить бы надо, пушку забрать… – предложил стажёр.
Ирина молча уставилась на него, затем опустила глайдер почти до земли и вытянула указательный вперёд палец.
– Садись рядом. Быстро! Лопату возьми, прикопаем. В Переделе расскажу, если у него есть друзья, пусть хоронят нормально. Я на этого придурка время тратить не буду.
Пикачёв оглянулся на меня, продемонстрировав довольную улыбку до ушей, и полез в летательный аппарат.
– Шерше ля фам, бэби, – зачем-то пробормотал он себе под нос, устраивая ноги поудобней. Глянув на него с недоумением, злая Кретова с места двинула джойстиком на резкое ускорение и глайдер унёсся. Через минуту я услышал хлопок контрольного выстрела.
– Ну вот, война закончится без нас. Давайте, Иосиф Самуилович, груз проверим на целостность, не продырявил ли чего этот паразит, – без всякого энтузиазма предложил я. – А то медики с нас головы снимут.
– Приборчик свой возьмите, – извлечённой из кармана тряпицей Троцкий старательно протёр бинокль и протянул его мне. – Знаете, Денис, я вас, конечно, уважаю, спасатель вы авторитетный, но… Не могу понять, почему вы до сих пор не добыли нормальную оптику? У спасателей по определению имеются все возможности для этого: баррели, регулярные рейсы в городок, нужные связи, знакомства наконец! Занятный парадокс – иметь доступ ко всем материальным ресурсам русского сектора и не воспользоваться этим! Тем более не для личных нужд, а сугубо для работы. Эх, молодые вы ещё, молодые…
Мне пришлось лишь беспомощно развести руками, резкие слова так и не посмели вырваться наружу. А ведь прав интендант, прав.
– Да что-то никак не попадаются, не могу найти.
– Полная ерунда, Денис! Не говорите больше таких слов. В Переделкино можно найти всё, что угодно! Надо просто уметь искать. Чувствую, придётся взять над вами шефство.
– Буду очень благодарен, – честно сказал я. Выходит, не до конца мы освоили ремесло спасателя, не до конца. – Вот бы ещё духи найти…
– Какие духи? – сдвинул брови интендант.
– Любые! – громче ответил я. – Любой парфюм. Вы в курсе, что наши девчата пользуются тремя заканчивающимися флакончиками? Нет? А вот так. Строго по очереди. Приложила пальчик к флакону, и помазала за ушком.