— Ты чего-то сильно не договариваешь, — подозрительно посмотрела на него Якутова.
— Я не недоговариваю, а просто не могу всё сейчас точно рассчитать, — сделал он самые честные глаза. — Но мой план, хоть и рискованный, только остаётся до сих пор единственным. Какая тебе разница, как подыхать? Сидя тут и отстреливаясь на голодный желудок от харков или во время неудачного побега из этой Реальности?
— Действительно, никакой, — мрачно согласилась Ведьма. — Уговорил. Ночью выходим из норы и идём за яичком. Здесь больше ловить нечего…
Спорить больше никто не стал, поэтому, когда село солнце, мы тихо выползли из схрона и двинулись в указанном наумбом направлении. Даже с его подсказками и то несколько раз чуть не напоролись на гоблинов. Сохраняем режим полнейшей тишины и не ведём никаких разговоров. Но мне и без коллективного обсуждения обстановки в прифронтовой зоне всё ясно. Сейчас нет никаких заслонов от диверсантов, но каждый квадратный километр просто кишит тварями. Сюда реально стягиваются войска для очень серьёзного наступления.
Подобное не может не тревожить. Уж не из-за этого ли сорвалась операция по спасению внучки императора? Вполне реальная версия. Но как прознали наши о действиях гоблинов? Тут кроме нас больше никаких людей нет. Нехороший глист предчувствия огромных неприятностей зашевелился в моей душе и чуть ниже её. Хотя мы и так по самое горло в этих самых неприятностях…
Чудом выбравшись из прифронтовой зоны, устроили небольшой совет во время короткого отдыха. Мои подозрения, что намечается огромная задница на фронте, подтвердила и лейтенант Якутова.
— Нам теперь, кровь из носу, необходимо пробиться к своим! — заявила она. — Чую, здесь намечается не просто локальный прорыв. Наши армейцы обычно постоянно терроризируют тварей, заставляя их перекидывать в спешном порядке роты и дивизии на горячие участки. Но вы видели, как твари готовятся? Не спеша, деловито. Словно с той стороны им ничего не угрожает. И, судя по скоплению зелёных, задействованы все резервы. Такого просчёта харки даже в неадекватном состоянии не допустят. Где-то есть очень поганый подвох…
— Что-то случилось в нашей Реальности? — задала и меня очень волнующий вопрос Вера.
— Не знаю… Не о том сейчас думаем. Нужно о деле.
Неожиданно Ведьма расстегнула броню, достала нож и воткнула его себе в грудь. Мы все оторопели от такого. Потом подскочили к самоубийце.
— Пульс есть! — приложив два пальца к шее лейтенанта, проорал я. — Срочно регенерирующий раствор! Двойную дозу!
Не успел договорить, как Вера уже проделала это, всадив в руку Якутовой два шприц-тюбика. Потом резким движением вытащила нож и вколола ещё порцию в грудь. Кровь перестала хлестать, но рана слишком серьёзная. Галина лупанула себя ножом со знанием дела. Что на неё нашло такое⁈ Ведь только что была адекватным человеком, на тот свет не собирающимся!
— Не поможет, — спокойно произнёс Чах, наблюдавший со стороны за нашей суетой. — Тут, Данила, только твоя кровушка выручит. Через неё смогу приобщить Галюнчика к Поясу Хаоса и поставить на ноги.
— С чего ты взял?
— Потому что это я внушил ей мысль самоубиться.
— Чах, сука!
— А ты не горячись, Даня. Нет у тебя на это времени. Доставай из аптечки аппарат и вливай свою кровь в Ведьму. Там не так и много надо. Потом всё объясню.
От дальнейших разборок остановило лишь состояние лейтенанта. Она реально собирается помереть, несмотря на то, что ещё несколько шприц-тюбиков были вколоты в её вены.
Зло проматерившись, достал походный аппарат для переливания крови. Воткнул соединённые гибкой трубкой иглы в свою и Галину руку.
— Вера…
— Поняла, качаю! — кивнула девушка и схватилась за резиновую грушу.
Примерно две минуты я смотрел, как моя кровушка отправляется в сторону лейтенанта Якутовой. Та лежит бледная, и лучше ей не становится.
— Хватит, — приказал Чах. — Теперь дело за мной.
Не знаю, что он там сотворил, но рана на груди Ведьмы стала затягиваться на глазах.
— Долго в себя приходить будет? — чуть ли не шепчет Астроном, непонятно к кому обращаясь.
— Долго…. Если вообще в себя придёт, — пояснил Чах. — Тело восстановится быстро, а вот с энергетической структурой всё сложнее. Либо выгорит полностью, оставив Галюнчика овощем, либо перейдёт на иной уровень развития. Шансы пятьдесят на пятьдесят.
— Но зачем, Чах⁈ Зачем⁈ — закричала Вера, материализовав в руке боевой серп. — Что тебе плохого Якутова сделала⁈ Мы все сделали⁈ Предатель! Сволочь!
— Ничего не сделали, — разведя крылья в стороны и всем своим видом показывая, что не боится серпа, произнёс наумб. — Я, наоборот, для вас стараюсь. Всё дело в том, что Галюнчик была единственной из вашей компании, кто имеет положительный Дар. Ни от ментальной бомбы спасти, ни тем более в иную Реальность перетащить я её не могу.
Кровь же Данилы после убитого маида сможет изменить Дар Ведьмы с плюса на минус. Правда, есть небольшой нюансик, о котором я уже сказал.
— Пятьдесят на пятьдесят? — спросил я.
— Верно. Риски приличные.
— Но почему ты просто не поговорил с Якутовой? Не объяснил ей ситуацию?
— Дань, она сильная менталистка, имеющая ещё и кучу блоков в голове! И всё это с положительным Даром! Даже если бы твоя лейтенанточка и согласилась разумом, но на эмоциональном уровне её Дар не позволил бы себя изменять. Это как… Ну как предложи я тебе стать мужеложцем.
— Хреновое сравнение.
— Нормальное, Даня. Тебя можно насильно трахнуть, но идейным гомиком от этого ты не станешь. С изменением полярности Дара примерно то же самое происходит. Поэтому пришлось действовать резко, пока Галя ничего не осознала. Довёл её до состояния почти смерти, когда блоки в голове перестали подпитываться энергетически, а дальше твоя чудодейственная кровь захватила тело. Осталось подождать, чем борьба с врождённым Даром Ведьмы закончится. Тут уж все мы бессильны… Поймите! Выбора не было!
Мы все долго молчали, глядя на Якутову и переваривая слова наумба в голове. Честно говоря, мне его хотелось просто пристрелить, но если выхода не было…
— Тварь ты, Чах. Настоящая тварь, — первой подала голос Вера. — Играешь чужими жизнями, как в карты.
— В карты я играю ещё лучше. На вашем месте не меня бы ругали, а соорудили носилки и двинулись в сторону кладки. Скоро сюда прибудет на постой очередной отряд зелёных. Их машины в двенадцати вёрстах уже.
После такого заявления больше ничего не оставалось делать, как быстро срубив несколько жердин и привязав к ним лейтенанта, в темпе вальса уйти на запад сквозь уже осточертевшие гоблинские джунгли.
Шли до самой ночи, почти не останавливаясь. Глядя на навигатор, понял, что покрыли расстояние в пятьдесят три весты. Мало… Еды всего на сутки осталось, а пешкодралить только в одну сторону ещё дня три. И обратно предстоит не на вертолёте лететь. Где взять припасы? Хорошо бы подстрелить какую-нибудь дичь, только такое ощущение, что из всех зверей в джунглях — только мы и насекомые.
Уже впотьмах вышли к небольшому лесному озеру, около которого и устроили привал. Мои ромалы повалились на землю и тут же уснули мертвецким сном. Мы же с Верой более подготовлены измывательствами инструкторов, поэтому до сих пор на ногах.
— Дань, — указала она на воду. — Может, здесь есть рыба? У нас по половине пайки на человека осталось. Нужно наловить провизии.
— Траванётесь, — подал голос Чах, всю дорогу не показывавшийся на глаза, от греха подальше. — А вот ракушки на берегу съедобные. Я уже слопал парочку. Их бы лимончиком полить да с коньячком… Но и так сойдёт.
Ничего не ответив, мы подошли к берегу и в свете фонарей действительно увидели огромные залежи тёмно-бурых ракушек величиной с ладонь. Осторожно вскрыли по одной ножом и высосали содержимое.
— Ну как? — почти не морщась, поинтересовался я у Веры
— Эти сопли только коньяком и запивать. Желательно большими глотками. Но вроде сытость определённую вызывают. Главное, чтобы не пронесло от таких даров природы.
— Те же мысли. Интересно, можем ли их про запас с собой взять? На раковинах сроки хранения, к сожалению, не написаны.
— У нас герметичные походные ранцы. — предложила она. — Если парочку из них освободить, раскидав боеприпасы по другим, то можно запихнуть раковины и залить водой. При определённой экономии на пару дней хватит. А дальше уже есть страшно будет при любых раскладах.
На том и порешили. Дав до восхода как следует отдохнуть ромалам, прислушались к своим организмам и никаких побочных эффектов не выявили. После этого, нажравшись свежачка, пополнили припасы и снова рысью двинулись за наумбом.
Несмотря на то, что Якутова пока ещё жива и даже немного порозовела, разговаривать с Чахом желания ни у кого не возникало. Хотя мысленно я уже согласился с его относительной правотой, но поощрять подобное нельзя. Ещё привыкнет к самоуправству, и тогда нам всем свет в копеечку покажется. Как ни крути, но даже благие дела наумба могут быть не всегда полезны — уж слишком по-разному наши тела и мозги устроены.
На второй день скорость продвижения группы увеличилась, и смогли отмахать почти семьдесят вёрст. Чах удружил и снова, сделав небольшой крюк в пару вёрст, вывел к озеру. Пополнив запасы ракушек, передохнули и опять отправились в путь.
Джунгли закончились резко, как будто их обрезали гигантским ножом. Выскочив на равнину, мы залегли и уставились на небольшие горы, серой массой выросшие в нескольких вёрстах от нас.
— Здесь жили мои предки… — с грустью мысленно обратился ко мне Чах. — В родовой памяти остались картинки, как гордые наумбы летают над вершинами… Сердце болит, Дань. Я же последний из рода, кто видит эти горы. Скоро даже камни забудут о великом народе. А потом и я сдохну в одиночестве.
— Прорвёмся, Чах, — неумело подбодрил я его, чувствуя жалость к этому затерянному во времени и мирах существу. — Ты хоть и бываешь гадом, но не один, дружище. Всегда помни об этом.