то можно только почувствовать, понимаешь? Когда родители забрали Эмилию на Эсфир, я остался в доме один. Снова только я и тишина. Тогда я вспомнил те времена, когда был одинок. По сути, это было не так давно, но мы быстро привыкаем к хорошему в своей жизни. Мне остро не хватает Эмилии. Я безумно тоскую по ее смеху, шуткам, голосу и уже не представляю своей жизни без нее.
Я без стеснения признался другу в своих чувствах к Эмилии, а перед внутренним взором вновь возникли ее лицо и улыбка, гладкий шелк темных волос, что стекает по спине водопадом… Огонек озорства в глубине лазурных глаз и нежная кожа… Я скучаю.
Эрик с тоской во взгляде проводил глазами идущую мимо нас влюбленную пару.
– Я понимаю тебя, потому что сам однажды испытал подобное чувство. Только однажды… Как же это было давно, – со вздохом промолвил Эрик. – Я почти всю жизнь один. Я имею в виду, с тех пор как стал вампиром. У меня были, конечно, женщины, но это не отношения влюбленных, а просто мимолетные связи. Ни о какой привязанности или глубокой симпатии даже речи не идет.
– А как же твоя покойная супруга? – удивился я.
– Вот как раз только ее я и любил. Но, увы, наша история быстро закончилась, не успев толком начаться. Ты знаешь, она едва успела стать моей женой, и через две недели ее убили, а меня обратили в вампира. Но я до сих пор вспоминаю тот миг, когда увидел ее впервые. И ты прав, это действительно невозможно описать словами и как-то объяснить – почему именно этот человек? Столько воды утекло с тех пор, и на моем пути встретились тысячи женщин, но ни одна не вызвала и тени тех чувств, что невольно разбудила во мне когда-то моя жена. И теперь я в каждой прохожей ищу ее черты, жду, когда снова испытаю это чувство необъяснимого притяжения, но все бессмысленно. Похожих на нее нет, она такая была одна.
Вальгард переживает за меня и считает, что я излишне переборчивый, но дело не в этом. А в том, что до сих пор никто так и не смог ее затмить, стереть из моей памяти. Она так и осталась для меня тем самым идеалом. И я не хочу жить с одной, а во сне видеть другую. К чему обманывать себя и ту, что рядом?
– Возможно, время для той самой встречи еще не настало, – попытался я ободрить друга, на что он слабо улыбнулся.
– Она свято верила в перерождение душ. И, умирая, говорила, что мы обязательно снова встретимся. Кто знает, друг мой, кто знает… Надежда – самый долгоиграющий ресурс. Может быть, когда-то. Может быть…
Мы оба замолчали, думая каждый о своем. Таким Эрика знали немногие. Трагическая история его недолгой семейной жизни была известна многим, но без подробностей. А вот имя его погибшей супруги не знал даже я. Для большинства же он оставался суровым, хладнокровным и бесстрашным воином, которого ничто не способно сломить. Эрик нравился многим женщинам, но производил впечатление свободолюбивого мужчины, которому неведомы привязанности. Развеивать этот создавшийся вокруг своей персоны миф мой друг не спешил.
– К-а-а-к упои-и-и-ительны в Росси-и-и вечера-а-а! – раздался рядом с нами хриплый пьяный голос, нарушив повисшую тишину, после чего продолжение песни подхватили товарищи первого «солиста».
– Мне, между прочим, нравится эта песня, – пробормотал Эрик, посмотрев в сторону поющей компании.
Мимо нас не спеша прошла та самая группа изрядно выпивших мужчин неопрятного вида. Один из них, ступая нетвердой походкой, замедлил шаг и обратился к нам. Да так обратился, что у меня от изумления вырвался смешок. Неожиданно от гражданина, похожего на бомжа, слышать такой высокий слог:
– Пардон, месье, не будете ли вы столь любезны поделиться сигареткой со старым философом?
Эрик в ответ развел руками.
– Сожалею, месье, я бы охотно поделился с вами, но мы с другом не курим.
– Спортсмены, что ль? – задал новый вопрос пьяный незнакомец.
– Ага, – ответил Эрик, сдерживая улыбку. – Гандболисты.
Я еле удержался, чтобы не рассмеяться.
– А-а-а, я так и понял, – заявил разговорчивый философ. – Вон какие вы здоровые, плечи, наверное, в дверь не проходят.
Мы с Эриком переглянулись, старательно сдерживая смех.
– А почему вы, господа, так странно одеты? На дворе вроде бы двадцать первый век, а не девятнадцатый.
Какой-то любопытный товарищ нам попался.
– А это у нас, кроме спорта, хобби такое, – ответил я. – Мы по вечерам занимаемся в театральном кружке. Сегодня вот новую постановку репетировали.
– А-а-а… Ишь ты, какие разносторонние! – похвалил нас незнакомец.
– А че ты хочешь, Михалыч, у нас тут культурная столица, епть, а не хухры-мухры! – заметил один из дружков нашего незнакомца.
– Ладно, господа, за сим я откланяюсь, меня ждут великие дела. Успехов в спорте и творчестве, – попрощался с нами этот философ и, присоединившись к друзьям, снова затянул во все горло «Как упоительны в России вечера».
– Уж упоительны так упоительны. Некоторых прямо-таки упоили, – пробормотал я себе под нос.
Послышалось хихиканье Эрика. Все-таки не сдержавшись, я захохотал в голос, и Эрик составил мне компанию.
Всю ночь напролет мы бродили по Петербургу, но едва забрезжил рассвет, я отправился в аэропорт.
– Передавай привет супругам Ренальди, – крикнул мне Эрик на прощание.
– А ты брату и его супруге, – ответил я. – Теперь, приезжая на Эсфир, знай, что тебя ждут в гости не только на севере, но и на юге.
Мне не хотелось оставлять свой земной особняк пустующим или продавать его, и я предложил Алессио и его супруге перебраться в этот дом. Алевтина была в восторге от моего предложения – стильный особняк ей давно пришелся по душе.
В один из дней, забирая по просьбе Али ламбрекены из салона штор, я столкнулся на парковке с мачехой Эмилии. Сюрприз пренеприятнейший, и у меня не было желания скрывать свою ненависть к этой женщине. Я был уверен, что она не пройдет мимо, и не ошибся. Приблизившись, она заговорила прямо и без предисловий:
– Что-то мне кажется, ты знаешь, где она находится.
– Когда кажется, креститься надо. – Я демонстративно отвернулся и сделал вид, что поправляю пакеты в багажнике своего авто.
– Отвечай мне сейчас же, ты знаешь что-нибудь о том, где может находиться эта мерзавка?
Услышав, как она обозвала мою нитар, я почувствовал, как во мне закипает ярость. Сердце ускорило ритм, и клыки коснулись нижней губы. Ах ты, дрянь такая! Руки чесались свернуть ей шею и разодрать горло.
Сделав над собой усилие, я смог взять себя в руки и, повернувшись лицом к Анне, смерил ее презрительным взглядом.
– Если ты хочешь найти мерзавку, то для этого тебе достаточно просто поглядеть в зеркало.
Не желая больше ни минуты оставаться рядом с этой стервой, я сел в машину.
– Ты точно что-то скрываешь, я говорила полиции об этом, но они меня словно не слышат, – язвительно сказала Анна.
– Единственное, что мне приходилось скрывать все это время, – это ненависть к тебе и твоему муженьку-подкаблучнику, который спокойно наблюдал за тем, как мучают его собственное дитя. Ты – бездушная садистка, и, будь моя воля, я бы тебе сердце вырвал. Если оно, конечно, у тебя есть, в чем я сильно сомневаюсь. Вы оба просто ничтожны, – бросил я ей в лицо последнюю фразу и завел автомобиль.
Впечатлившись этой встречей, я потом несколько раз летал, обернувшись вороном, к бывшему дому Эмилии, понаблюдать за ее горе-родителями. Что мне хотелось там увидеть или услышать? Сам не знаю, но эта парочка выглядела подозрительной. Что-то мне не давало покоя при мысли о них. Там, на парковке, я успел быстро просканировать ауру Анны, но ничего сверхординарного не нашел, кроме того, что она очень сильный энергетический вампир. Но больше не было никаких темных всполохов, как в тот раз, когда наши машины угодили в аварию. Что за дела…
– Мы будем присматривать за этой парочкой, – пообещала Алевтина, когда я рассказал им с Алессио о встрече с Анной. – Если заметим что-то странное, сразу тебе сообщим.
Приближался день рождения Эмилии, и мне хотелось подарить ей что-то особенное, что-то очень памятное. Главное, постараться уладить все дела как можно быстрее, чтобы до дня икс быть уже на Эсфире и успеть приготовить подарок. У меня имелись кое-какие соображения на этот счет. Я видел, с каким умилением она смотрит на питомца своей мамы, да и сама Эми с воодушевлением писала мне о том, как ее поражают и забавляют говорящие животные. А потом мне вспомнился рассказ моей нитар, как в детстве она обожала возиться с домашними животными, когда приезжала в гости к бабушке с дедушкой. Завести какую-нибудь живность дома ей не позволила мачеха.
Несмотря на то что земная бюрократия – это отдельный круг ада, мне все же удалось справиться со всем раньше, чем предполагалось. Когда все дела были улажены, а вещи собраны и переправлены, в доме уже поселились супруги Ренальди. Так что мой последний вечер в качестве землянина скрасила их приятная компания.
И вот я стою в прихожей моего нового жилища на Эсфире. Для портала прибытия здесь была сделана специальная ниша в стене, отделанная натуральным камнем, чтобы посетители, пришедшие через портал, появлялись именно здесь. Убедившись, что все находится в отличнейшем состоянии, как и обещал прежний хозяин, я наскоро разложил вещи и отправился в соседнее княжество Эммельдиль, чтобы сходить в тот самый зоомагазин, который мне рекомендовали друзья.
Магазин на поверку оказался скорее парком, где животные содержались в условиях, максимально приближенных к естественным и привычным для них. Его территория поражала размерами, и мне еле хватило трех часов, чтобы обойти хоть половину. Какие только звери мне не повстречались, и каждое животное было по-своему милым и забавным.
Когда я обошел практически весь парк, мое внимание привлек юркий и проворный зверек со снежно-белой шерсткой, черным кончиком хвоста и шаловливой мордашкой. «Горностай» – гласила табличка. Вот! Кажется, тот самый зверь нашелся! Он невольно вызывал у меня ассоциации с моей нитар, и, понаблюдав за ним еще какое-то время, я убедился, что хочу забрать именно его.