– А все-таки, почему именно Альтарра, Эрик? – она с интересом посмотрела на меня. – Чем тебе так приглянулось наше княжество Элендиль? Почему не Северная империя? Ведь твой брат живет в Торндхольме.
– Скажем так, меня сюда привел зов души, – ответил я, по сути, не солгав ни капли.
Ах, моя девочка, ты даже не подозреваешь, какая скрывается правда за этими словами! И я по сей день так и не решил, что мне делать с этим и как эту правду преподнести. Ведь все тайное всегда становится явным, и постоянно скрывать ее не получится. Только вот как раскрыть тебе эту тайну, не ранив?
– Хочу еще раз поблагодарить тебя за эту красоту, – с лучезарной улыбкой произнесла она, коснувшись моего подарка – броши, приколотой у выреза платья. – Эта аметистовая лирелия просто изумительна. И как она подходит к этим серьгам и ожерелью! Просто один в один, как будто из одного комплекта.
– Мне хотелось бы еще сделать защитный амулет для тебя. Чтобы он выглядел как украшение, – предложил я.
– О нет, Эрик, – запротестовала она. – Не стоит. Камни только переводить почем зря. Этот амулет долго не протянет и сгорит, поверь. Мы с подругами давно уже пользуемся самыми обычными неприметными амулетами.
– А как скоро он сгорит на тебе? Через год, два? – спросил я у нее, совершенно не ожидая того, насколько поразит меня ответ.
– Ха, год… – усмехнулась она. – Максимум пару-тройку месяцев протянет. А потом почернеет, как уголь.
– Что-о? – моему изумлению не было предела. – Пару-тройку месяцев? Ты серьезно?
– Угу.
На моей памяти амулеты сгорали на очень сильных магах через год-полтора, а то и больше. Именно лет, а не месяцев. Я посмотрел на нее магическим зрением и просто обомлел от радужного сияния ее ауры, которое переливалось разными оттенками. Боги, девочка, сколько же в тебе силы? Последнюю фразу я, забывшись, произнес вслух.
– Очень много, Эрик. Так много, что даже злиться нужно аккуратней, а иначе вокруг меня будет летать мебель. Каждой из нас пришлось немало потрудиться, чтобы обуздать эту силу. И мы все еще проходим этот путь. Что поделать, маги Триумвирата все-таки. Будущие убийцы демона.
Она сказала это совершенно ровным голосом, но мне почудилась в нем едва уловимая дрожь. Я взял ее за руку, огладив пальцем запястье.
– Неужели ты думаешь, что вас оставят одних перед лицом демона, Герда? Этого не случится, так и знай! Все, кому вы дороги и кто обладает достаточной силой, встанут рядом, в одном строю с вами. И среди них буду я. Рядом с тобой.
– Эрик, это, мягко говоря, опасно, – тихо промолвила она, глядя на меня с невыразимой тоской в глазах.
– Герда, девочка моя, я прожил восемьсот двадцать шесть лет и получше тебя знаю, что такое опасность. А сколько я пережил сражений, даже считать бессмысленно. Сила Триумвирата – это прекрасно. Но один на один с Адаилом вас не оставят. А я никогда не оставлю тебя.
Повинуясь порыву, я прижал ее руку к своим губам, не отрываясь от ее глаз ни на минуту.
– Эрик… – на выдохе она почти прошептала мое имя.
Я слышал, как неистово бьется ее сердце и с губ срывается дыхание. Мы смотрели друг на друга неотрывно, и теперь мысль о том, что нас разделяли сотни лет томительного ожидания, казалась особенно невыносимой. Как я вообще смог столько времени жить без нее? Забыв обо всем, что нас окружало, мы потянулись друг к другу, и в этот момент…
– Я – самова-а-а-ар!
Повернувшись в сторону, откуда раздался оглушительный крик, мы увидели Джерана с его дружком, имени которого я не знал. Да чтоб вам провалиться к троллям, полудурки! Трэйш деррахт!
– О, началось. А то я уже стала переживать, чего это наш магистр притих, – спокойно и с улыбкой заметила Герда, глядя на своего родственника.
Джеран, подобно модели в конце подиума, стоял у самого борта верхней палубы с огромным, невесть откуда взявшимся у него широким сапогом, надетым на голову, и крутился из стороны в сторону. Наверное, чтобы все гости с нижней палубы смогли оценить его оригинальный образ. Его дружок в это время стоял позади него, согнувшись пополам от смеха.
– Прости, дружище, но спор есть спор! – промолвил он, отдышавшись и перестав смеяться.
– И мы тоже любим вас, наш неподражаемый профессор Мирайл, – послышался голос церемониймейстера. – Спускайтесь к нам со своим другом. С минуты на минуту мы с вами в рамках сегодняшнего кулинарного шоу увидим настоящий шедевр кондитерского мастерства, и самовар нам точно не помешает.
По рядам гостей прокатился одобрительный смех. Что до сих пор не уставало поражать меня в этом мире, так это совершенно простое и добродушное отношение к таким вот неординарным личностям, как Джеран. А в случае лорда Мирайла, его даже уважали за блестящую деятельность на преподавательском поприще.
– Ну что, может быть, и нам пора уже вернуться на нижнюю палубу? – предложила Герда. – Посмотрим, что там за кондитерский шедевр для нас приготовили. Интересно, из какой таверны шеф-повар?
– Из таверны «Павлин», – ответил я.
– О-о-о-о, все ясно, – протянула Герда. – Не сомневаюсь, что нас ждет тот еще шедевр!
– Да ты что! А я и не знал, что в «Павлине» плохо готовят. Даже как-то досадно стало.
– Таверна недавно открылась, так что не переживай, – успокоила она меня. – Еще не вся столица в курсе, что за пафосным названием и внешним видом этого заведения скрывается самая банальная забегаловка с отвратительной едой.
– Видимо, и сам командир судна не в курсе, раз заключил контракт с «Павлином».
Мы спустились на нижнюю палубу после Джерана и его друга Эверда, которые в красках рассказывали, как поспорили друг с другом. Проигравший спор должен был, надев на голову сапог, крикнуть: «Я – самовар!» Да уж, фантазию этих двух товарищей да в мирное бы русло…
– Готова поспорить на партию карамельных макарон, ты пребываешь в недоумении от выходки Джерана, – промолвила Герда, наклонив ко мне голову. – Изумление в твоих глазах так и плещется.
Я улыбнулся ей в ответ:
– Честно говоря, да. Ты попала в точку. Но тебя, как я заметил, причуды Джерана уже не удивляют.
– Ох, Эрик! Я чего только не видела за все эти годы! Наша семья уже привыкла. Мы, наоборот, переживаем, когда Джеран тише воды ниже травы.
Смеясь, мы заняли наш столик. К нам тут же подошел церемониймейстер и, с улыбкой глядя на меня, сказал.
– Леди Нортдайл, какой приятный сюрприз! Для меня также большая честь видеть вас среди гостей этого вечера, лорд Нордвинд. Да еще и в такой очаровательной компании.
– Благодарю вас за ваши слова, – поблагодарил я мужчину.
– Я от имени всего экипажа хочу попросить леди Нортдайл что-нибудь исполнить для наших гостей, – обратился он к Герде. – Хоть один романс! Это будет такая честь для нас и всего экипажа корабля! Очень вас просим! Не каждый день на нашем борту оказываются такие посетители.
– Хорошо, – с улыбкой согласилась Герда. – Я спою очень красивый лирический романс родом с Земли. Но мне понадобится помощь вон того прекрасного рояля.
– Все как вы пожелаете, моя дорогая! Прекрасный выбор! Земные романсы – это так интересно! – просиял в ответ церемониймейстер и направился к небольшому помосту, который выполнял здесь роль сцены, чтобы объявить о выступлении Герды.
– И тут искусство тебя настигло, – сказал я, наблюдая за ней, пока она украдкой поправляла прическу.
– Ну что поделать… Артист может оставить театр, но театр никогда не оставит артиста, – философски заметила она.
Стрельнув напоследок своими изумрудными глазами, отчего внутри меня разыгралась нешуточная буря, она прошла к сцене, гордо глядя перед собой.
– О чем же нам сегодня споет обворожительная леди Нортдайл, славный маг Триумвирата? – спросил кто-то из гостей.
– О любви, конечно же, – с улыбкой ответила она, изящно занеся руки над черно-белой чередой клавиш, в то время как меня вновь накрыло волной очередное дежавю – снова вечер, снова играет музыка и снова ее просят спеть. – В такой светлый вечер я спою вам о любви.
И снова песни о любви… Она поправила кристалл-усилитель звука в бронзовой подставке и опустила пальцы на клавиши, на миг закрыв глаза. Интересно, какая мысль сейчас посетила ее? Если б можно было прочитать ее эмоции! Но все мои попытки раз за разом оставались безрезультатны. Ее аура невиданной мною раньше силы не позволяла сделать это, вставая бетонной стеной перед любыми поползновениями проникнуть в ее голову. Может быть, поэтому ей не везло в личной жизни? По той причине, что ее бывшие парни не могли понять ее характера из-за этого магического барьера, но вместо того, чтобы достойно расстаться, начинали по-свински себя вести. Вот тут уже ее аура ни при чем.
Задумчиво глядя затуманенным взором куда-то поверх голов присутствующих, Герда начала играть, и звуки первых аккордов романса летели ввысь, теряясь в бездонной темной глубине ночного неба. Я узнал этот романс. Его смысл и посыл были мне так близки все эти годы, что ее сегодняшний выбор песни уже казался мне мистическим и вовсе не случайным. На корабле воцарилась благоговейная тишина. Первые строки романса… Голос с бархатистыми интонациями, такой до боли знакомый и желанный. И словно не было никого вокруг, лишь мы вдвоем, и этот романс предназначался только мне одному. Наши взгляды встретились, и я ощутил себя птицей, застывшей над пропастью в свободном полете. Ее губы тронула легкая полуулыбка, которая, без сомнений, предназначалась мне. Во всяком случае, мне хотелось так думать. В груди живительным эликсиром разлились тепло и нежность.
«Там нет меня». Я так и знал. Это именно тот романс, о котором я и думал. Я не раз его слышал, когда жил на Земле, но никогда не слушал его специально. Потому что знал, о чем он, и слишком болезненно и близко к сердцу воспринимал его смысл. Казалось, что в этих строках заключена вся моя жизнь без нее. И пусть ее не было рядом со мной, этот светлый образ навсегда затаился в самом сердце, и куда бы я ни следовал, он остался со мной навечно. Теперь я точно знаю, что самая тяжелая наука жизни – та, где нужно учиться жить после потери любимого человека.