Отзвучали последние прощальные звуки мелодии романса, и тишина взорвалась бурными аплодисментами и многочисленными криками: «Браво!» Изящно поклонившись благодарным зрителям, Герда вернулась за наш столик, провожаемая сотней восхищенных глаз.
– Я бы слушал тебя хоть целую вечность, – сказал я, наклонившись к ней.
– Мне приятны твои слова, – ответила она, и в доказательство сказанного ее щеки расцвели бледно-розовым румянцем, а в глазах вспыхнули зеленые искорки.
Церемониймейстер объявил о старте кулинарного шоу, которое должно было начаться с появления обещанного нам кондитерского шедевра. Спустя минуту этот самый шедевр, похожий на белый конус, украшенный черными аляповатыми цветами, катили двое мужчин в униформе поваров на маленьком передвижном столике.
– На вид я бы не назвал это шедевром, – негромко заметил я.
– Прошлый опыт знакомства с едой «Павлина» мне подсказывает, что и на вкус это будет далеко не шедеврально, – шепнула мне Герда, наблюдая за процессом представления торта, в котором на первый взгляд вроде бы все шло по плану.
Внезапно тележка с тортом резко набрала ход, словно кто-то специально придал ей ускорения, и стремительно понеслась вперед. Никто не успел понять, что происходит, как вся композиция, опасно качаясь, резко свернула вправо, где как раз стояли остолбеневшие Джеран и его приятель, в последний раз качнулась и рухнула на мужчин. Толпа замерла, издав всеобщий изумленный возглас. Такого поворота не ожидал никто.
– Матерь троллья! – выругался Джеран.
– Это часть шоу или что вообще? – послышалось в толпе.
Джеран, пребывая в шоковом состоянии, заторможенно осмотрел себя, после чего они с Эвердом воззрились друг на друга, созерцая друг друга. А посмотреть там было на что – огромные кремовые кляксы на темной ткани плащей и лица, покрытые густым слоем крема, из-за чего понять их выражение было весьма проблематично.
– Какого бешеного тролля? – бормотал Эверд. – Что за…
– Лорд Кайран, – обратился командир корабля к шеф-повару, – потрудитесь, пожалуйста, объяснить, что это сейчас произошло и по какой причине.
– Извините, капитан! Священный Союз свидетель – это досаднейшее недоразумение! – елейным голоском пропел повар, но я в его искренности усомнился.
Его коллега, судя по растерянному виду, к этой затее не имел никакого отношения.
– Ах, это ты, Кайран! Жалкий мерзавец! – закричал Джеран, придя в ярость. – И как это только я тебя не узнал сразу!
– Богатым буду! – парировал лорд Кайран, и всем сразу стало ясно, что происшествие с тортом – вовсе не случайность.
– А я смотрю, ты все по-прежнему бесишься, что Мариэтта выбрала меня, да? – насмешливо промолвил Джеран. – Какой-то заучка смог переплюнуть тебя, недоделанный столичный ловелас!
– Ах ты жабье вымя! – сквозь зубы прорычал лорд Кайран, задетый, видимо, за живое такой ремаркой. – Провались ты к демонам!
В Джерана полетела кухонная лопатка, которую он неожиданно ловко поймал в воздухе и, молниеносно зачерпнув ею крема из развалин бывшего торта, швырнул им в лорда Кайрана. Так же ловко увернуться скандальный повар не смог, и кремовая клякса залепила половину его лица. Палубу огласил победный клич Джерана и смех его дружка.
– Вот так шоу, – промолвила Герда, с неподдельным интересом наблюдая происходящее. – Не знаю, как тебе такое, но мне это все даже нравится. Хотя от факта, что вот так обращаются с едой, пусть даже с невкусной, мне все же не по себе.
– И мне тоже, – согласился я с ней. – Но в остальном – просто изумительное по накалу страстей шоу в жанре «импровизация». Потрясающе!
Капитан корабля в это время попытался призвать спорщиков к порядку, но не успел и рта открыть, как его настигла белая кремовая бомба, изрядно испачкав его китель.
– Господа, прекратите это сумасшествие! – повысил он голос, теряя самообладание.
Но, вопреки его замечанию, прямо на наших глазах небольшая перепалка плавно перетекла в чемпионат по метанию торта, захвативший всех гостей, включая дам. Все вдруг решили присоединиться к перебрасыванию остатками торта, и началось что-то невообразимое. Отовсюду слышался смех и восклицания, а в воздухе то и дело пролетал очередной многострадальный кусок бывшего десерта.
М-да-а-а, а местная аристократия знает толк в развлечениях…Такого я еще не видел на подобных мероприятиях. Какой грандиозный пассаж – от романсов мы перешли к беспорядочному швырянию торта. Остановив взглядом смачный кремовый кусок, летевший в нашу сторону, я накинул на нас с Гердой заклинание отвода глаз и увлек за лежавший на боку стол, где мы и спрятались, наблюдая оттуда за корабельной баталией.
– И часто в Южной империи так продукты переводят? – спросил я у Герды.
– Я впервые такое наблюдаю, – ответила она. – И что нам делать вообще?
– Да ничего. Посидим тут. Когда-то же это надоест им. Рано или поздно народ угомонится.
– Да-а-а уж, – задумчиво протянула она. – Работники «Павлина» знают, как сделать вечер незабываемым.
– Неужели, если бы не старые счеты Джерана с этим шеф-поваром, наш вечер тебе никак не запомнился бы?
Я накрыл ее руку своей, ощутив едва уловимую дрожь в ее пальцах.
– Это не так, Эрик, – тихо промолвила Герда, глядя на меня.
Нежность снова накрыла меня теплой волной, и, не удержавшись, я очертил пальцем ее подбородок, с удовольствием отметив, как вновь забилось быстрее ее сердце. Каждая встреча наших взглядов отзывалась во мне вспышкой сверхновой звезды.
– Я планирую в скором времени приобрести личный корабль, чтобы выходить в море, когда мне угодно. Мы могли бы проводить больше времени вдвоем. А точнее, втроем. Только я, ты и море.
Она покачала головой:
– Нельзя, Эрик. Нельзя проводить время наедине, только вдвоем. Таковы правила. Нам разрешено посещать театры, музеи, таверны, ходить к кому-нибудь в гости, но оставаться вдвоем, особенно надолго, нам нельзя, пока мы не носим анитари.
– Мне известны правила, Герда. И я знаю все об анитари. На самом деле это такая мелочь на пути к возможности быть с тобой. И я готов к этому шагу.
Она удивленно распахнула глаза, смерив меня недоверчивым взглядом.
– Эрик, обмен анитари – это серьезный шаг. Не все это понимают.
– Это мне известно, Герда. И я не вхожу в число тех идиотов, которые своими неблаговидными поступками оскверняют священный смысл, заложенный в символах на этих браслетах. Не стоит судить меня по делам тех, кто обманул тебя.
Она протяжно вздохнула:
– Эрик, ты серьезно предлагаешь мне обмен анитари после нескольких недель знакомства?
– Да, – ответил я и был в этот момент предельно честен с ней.
Браслеты-анитари, сделанные моими руками, уже третью неделю ждали своего часа.
– Нет, Эрик, я так не могу, – запротестовала она. – Ты нравишься мне, и честно говоря, очень даже. Но это слишком рано.
– Мариус с Эмилией так не считали, когда обменивались анитари, будучи едва знакомыми.
– У них другая ситуация была, – она шумно выдохнула, посмотрев в небо, а потом снова на меня. – Прости, Эрик, но именно сейчас я не готова к такому шагу.
– Но ты ведь подумаешь? – настаивал я.
– Да, я подумаю, – согласилась она. – Но это еще не означает, что я соглашусь.
Она упрямо посмотрела мне в глаза, и между нами возникло красноречивое молчание с борьбой взглядов.
– Я не сдаюсь, Герда. Это не в моих правилах. И через время я повторю свое предложение.
– Какой же ты упертый! – воскликнула она, чем вызвала у меня совершенно искренний хохот.
Нам не пришлось долго прятаться за поваленным столом. Очень скоро сладкая перестрелка всем наскучила. Дольше всех не унимались ее первоначальные зачинщики, но, всеобщими усилиями, заклятых недругов удалось развести по разные стороны. К тому времени, когда корабль вернулся на причал, все на палубе выглядели так же презентабельно, как и в начале вечера, благодаря чистящим заклинаниям бытовой магии. Вот только изрядно запятнанную репутацию таверны «Павлин» невозможно было так же легко почистить, как испачканное платье или камзол. Правда, когда выяснилось, что ее таинственная хозяйка – бывшая балерина Арианна Лэнгфилд, причина высокого градуса скандальности заведения стала понятной.
Экипаж неторопливо следовал по ночным улицам Альтарры, пока мы разговаривали, сидя рядом в уютном полумраке. Рядом с Эриком время для меня переставало существовать. Его близость будоражила, разгоняя по венам тягучее томление. Пока он рассказывал о своем недавнем визите к брату, я вдруг поймала себя на мысли, что совершенно беззастенчиво разглядываю его, любуясь волевым профилем и обезоруживающей обаятельной улыбкой.
– Очень мужественно, – еле слышно заметила я.
– Что ты там сказала про мужественность? – переспросил он.
– Я про твою бороду подумала, – призналась ему. – Тебе очень идет. Подчеркивает мужественность.
– Спасибо, – улыбнулся Эрик. – Правда, должен заметить, что это всего лишь внешний атрибут, и ничего более. Но мне приятно, что он тебе по нраву. А вообще, мужчину именно Мужчиной с большой буквы делает вовсе не борода.
– А что же?
– Поступки, Герда. Можно говорить все что угодно и очень красиво, но грош цена тем словам, которые просто бросают на ветер. Уж лучше меньше болтать, но больше делать.
– Я с тобой согласна. Жаль только, что я поняла это совсем недавно.
– Главное, что все-таки поняла. Значит, у меня есть шансы. А вот раньше, когда я был еще человеком, на моей родине считалось, что взрослый мужчина должен обязательно носить бороду. Любую, какая ему нравится, но главное, чтобы она была. Помню, как у Вальгарда она долго не росла, и кто-то из прислуги притащил откуда-то рецепт чудо-мази из трав для роста волос.
Он хохотнул в кулак, вспоминая этот забавный эпизод из своей жизни.
– И как, помогло?
– Помогло. Или, может быть, просто время пришло, – он пожал плечами. – Только теперь Валик всегда ходит гладко выбритый. Потому что Астрид так больше нравится. Говорит, что с бородой он слишком колючий, когда ее целует.