Я на цыпочках отправилась наверх, где располагались спальные комнаты.
Вот только какая из этих дверей ведет в спальню моего нитар?
– Не проверять же мне каждую? – подумала я вслух, и в этот момент массивная деревянная дверь, напротив которой я стояла, беззвучно отворилась, словно приглашая меня войти.
Первое, что бросилось в глаза, стоило лишь войти в комнату, – широкая кровать, аккуратно застеленная бежевым покрывалом, прикроватная тумба, на которой ночной светильник бросал тусклый свет на стоявший рядом снимок в рамке – мы с Эриком на недавнем праздничном семейном балу по случаю годовщины свадьбы Вальгарда и Астрид. Повернувшись назад, я не поверила глазам, увидев свой большой портрет, висевший на стене напротив.
Взяв светильник со стола, вместе с ним подошла к портрету, вглядываясь в собственное лицо на картине. И почему Эрик молчал о том, что написал его и повесил в спальне? К чему эти тайны? Мой взгляд зацепился за знакомое опаловое ожерелье и такие же серьги, маленькую родинку над губой и цветок лирелии в руке. Только платье на мне изображено какое-то старомодное. Такое на Эсфире носили не одну сотню лет назад, наверное. От картины веяло магией, и, перейдя на магическое зрение, я увидела, что весь мой портрет пронизывала сеть сохранных чар, которые предохраняли его от порчи. И тут мне бросилась в глаза надпись в самом низу картины, выполненная витиеватым, аккуратным почерком, в котором без труда узнавалась рука Эрика. Поднеся фонарь поближе к портрету, я прочитала надпись вслух:
«Ингерд. Одна тысяча пятьсот двадцатый год от Рождества Христова. Земля».
Светильник выпал из вмиг ослабевших рук и с оглушительным звоном разбился, ударившись об пол.
Глава 14Истина
Велик и неизбежен закон подлости! Произошло именно то, чего я опасался больше всего, – что Герда узнает правду раньше, чем я соберусь с духом и найду нужные слова, чтобы рассказать ей о нас. Вот только как ей пришло в голову зайти в мою комнату, когда она там даже ни разу не была и не знала, где эта комната находится? Но какая разница, что сподвигло ее заглянуть туда, когда теперь Герда смотрела попеременно то на меня, то на свой портрет, и в ее глазах пылал такой огонь, что, если бы она владела пирокинезом, моя комната бы уже горела. Разбитый светильник, по звону которого я нашел Герду, осколками рассыпался по полу.
– Красивый портрет, угу, – едко заметила она, вновь посмотрев в мою сторону. – Если бы не год написания, я б, конечно, «поплыла». Мой портрет в твоей комнате – ах, Боги милостивые, как романтично! А так… прокололись вы, лорд Нордвинд… Портретик-то припрятать надо было. Тогда бы стало проще убеждать меня в вашей искренней заинтересованности мной.
– Герда, нам нужно спокойно поговорить. Поверь, ты очень многого не знаешь, – попытался я объясниться.
– Ха, даже не сомневаюсь, – язвительно промолвила она.
– Давай мы с тобой сейчас присядем, и я все тебе расскажу, – предложил ей. – Поверь, для тебя все сразу встанет на свои места. Я не решался сказать тебе правду, потому что боялся твоей реакции. Все-таки это нелегкая история.
– История о том, как убили твою жену, а через сотни лет ты встретил девушку, как две капли воды похожую на нее, и поэтому влюбился, так? – промолвила она с укоризной.
– Не совсем. Моя жена действительно погибла от рук предателей. А перед смертью оставила пророчество, в котором говорила, что через сотни лет мы снова будем вместе, когда ее душа возродится в новой жизни. Она говорила, что вернется однажды осенью и ее дорога ко мне будет устлана листьями и туманом. Тогда ее слова звучали для меня как что-то непонятное, но теперь стал ясен их смысл. Я встретил тебя через восемьсот лет ожиданий. Ты родилась в этом мире осенью, и встретились мы с тобой тоже осенью. Еще летом меня посетило необыкновенное видение – ты вышла ко мне навстречу из тумана в парке Эриналлин. Твой путь устилал туман и осенние листья. Пророчество сбылось, Герда. Ты и есть моя переродившаяся супруга.
Мои слова повергли ее в шок. Оцепенев от услышанного, она пораженно смотрела на меня так, словно перед ней стоял не я, а оживший покойник.
– Эрик, ты сейчас серьезно? – спросила она, судорожно вздохнув.
– Абсолютно, Герда. Ты не просто похожа на мою погибшую жену. Это ты и есть, только в новом воплощении! Ведь это главный закон Мироздания – тело умирает, душа покидает его, чтобы возродиться к новой жизни.
Словно в трансе, она смотрела куда-то мимо меня невидящим взором, в котором уже заблестели готовые вот-вот пролиться слезы.
– Ну уж нет! Я – это я, а не копия твоей бывшей жены! – гневно воскликнула она. – Я не собираюсь быть на нее похожей и соответствовать твоим ожиданиям!
– Я и не жду от тебя каких-то соответствий! – заверил я свою нитар. – Ты безумно нравилась мне и тогда, и сейчас. И ты не копия, Герда, что ты такое говоришь! Ты мыслишь о себе в прошлой жизни и в нынешней как о двух разных личностях, но это неверно. Может быть, незначительные отличия между Ингерд и Гердой имеются, что для меня совсем не важно. Но все же, по сути, это один и тот же человек, просто в разных воплощениях! Ведь душа одна. Я люблю душу, независимо от того, кто ты и как тебя зовут в этой жизни. Я так долго ждал тебя! Я сходил с ума…
– О Боги! – простонала она, устало потирая виски. – Я не верю, что это все происходит со мной! Это, наверное, какой-то сон, это абсурд! Эрик, не известно ни одного случая, чтобы кто-либо, возродившись в новой жизни, получал ту же самую внешность, что и в предыдущей. Такого не бывает! Я вообще могла родиться смуглой черноволосой девочкой в стане кочевников на окраинах Западной империи!
– Но Богам было угодно повторить тебя до мелочей, – сказал я.
– Если это так, то почему? Почему именно со мной все вышло по-другому? – недоумевала она.
– Да кто ж этих Богов знает, почему они так решили. Но как бы там ни было, я безмерно счастлив, что наконец-то вижу тебя живой и настоящей, а не видением из сна.
– Светлоликая Ар-Лиинн, ну почему я не могу быть просто счастлива? Почему меня нельзя просто любить? – промолвила она, чуть ли не плача. Слезы уже зарождались в ее дрогнувшем голосе и уголках глаз.
– Еще как можно. Я просто тебя люблю, Герда.
Я сделал шаг навстречу ей, но она отпрянула от меня.
– А ты точно собирался мне правду рассказать? – спросила она настороженно.
– Собирался. Но все подыскивал слова, – признался я. – Сама понимаешь, такое непросто поведать. Но вышло все как обычно, когда ты хотел как лучше, а оно… Как ты нашла мою спальню так быстро? Меня ведь не было от силы пять минут, когда ты только успела?
– Меня нестерпимо влекло сюда. Постоянно, стоило мне только переступить порог твоего дома. А потом еще дверь сама собой приотворилась, – пояснила она.
– Как интересно и странно, – подумал я вслух, на что Герда равнодушно пожала плечами.
– Меня уже ничем не удивишь. Особенно после таинственного шепота из тумана. Когда я родилась, это нечто видела мама около моей кроватки в роддоме. А потом я, уже будучи подростком, вновь повстречала этот загадочный шепчущий туман, когда уснула с книгой на террасе, а проснувшись, увидела его.
То, что рассказала мне Герда, вызвало у меня смесь изумления и замешательства, ведь за все прожитые годы чего мне только не приходилось видеть и слышать, но таинственного говорящего тумана среди этого еще не встречалось, а повидал я многое.
– И что это нечто тебе говорит? – спросил я.
Вздохнув, она облокотилась спиной о стену. Ее взгляд выражал крайнюю задумчивость и растерянность, и я понимал ее чувства. Но стоило отдать ей должное – она не впала в истерику, не кричала, не пыталась все отрицать.
– Когда этот туман впервые увидела мама, то она услышала фразу: «С новым воплощением, милая. Живи, дитя, он найдет тебя сам». А позже это нечто сказало мне: «Теперь твой дом здесь. Расти, дитя, он найдет тебя сам».
Повисло молчание, пока она, уйдя в себя, вновь обдумывала эти слова.
– Кажется, смысл этих фраз теперь становится понятней, – промолвила она. – И много чего еще проясняется.
Я подошел к стене, чтобы снять оттуда портрет, и развернул его тыльной стороной, где также моей рукой были написаны слова пророчества Ингерд о нашей встрече в ее следующей жизни.
– Что это? – спросила она.
– Это то самое пророчество, оставленное тобой перед…
Я не договорил, но она поняла, что имелось в виду. Когда теперь Герда стояла передо мной, говорить ей о том, что когда-то ее убили, оказалось невероятно сложно и даже жутко.
Подойдя ближе ко мне, она обратила взор на строчки пророчества и прочитала их вслух.
– Я еще приду к тебе. Все повторится. Ты найдешь меня. И через сотни лет я вернусь осенним днем. Моя дорога к тебе будет устлана листьями и туманом, – произнесла она задумчиво. – Сотни лет… Тебя ведь обратили в вампира восемьсот лет назад, если я не ошибаюсь?
– Все верно, – кивнул я. – Если быть точнее, восемьсот один год назад. В тот день я возвращался с братом домой с общего собрания, но попал на кровавую расправу, устроенную двоюродным братом отца, который хотел забрать себе наши земли и ради этого даже стал вампиром. Наверное, рассчитывал на особую силу бессмертного. Без нее мужчины нашего рода в бараний рог его скрутили бы. Ты умирала, когда я нашел тебя на поляне около озера. Насколько я понял, ты пыталась увести хотя бы часть людей, чтобы спасти их, но вас все равно обнаружили.
– Так тебя превратил в вампира твой двоюродный дядя? А как же Олег? Я запуталась.
– Не совсем. Укусил-то меня дядя. Пока мы с тобой прощались, я ловил каждое твое слово, каждый вздох… И ничего вокруг не замечал. А в это время он тихо нейтрализовал Вальгарда, а потом взялся за меня. Сомневаюсь, что в его планы входило превратить нас в созданных вампиров. Скорее ему просто нравилась мысль, что мы погибли от его рук. Но тут его настиг отряд Возмездия Совета потомков Фаэтона, который уже знал о том, что новообращенным нарушен один из главных законов бессмертных. Олег уже тогда состоял в этом Совете, и в