– Ну, вообще-то, я знал тебя еще до свадьбы. Причем задолго, еще совсем девчонкой. Наши отцы были дружны много лет, бок о бок провели в битвах немало времени. Им хотелось соединить наши семьи, и брачный союз их детей оказался самым лучшим способом связать два старинных рода. По сути, наш с тобой брак был задуман как династический, но твой отец слишком тебя любил, чтобы выдать замуж за того, к кому у тебя совсем не лежит душа. Да и мой отец полагал, что брачующиеся должны быть друг другу как минимум приятны. Поэтому до того, как сыграть свадьбу, мы с тобой периодически виделись, когда выпадала такая возможность. Наедине нас, конечно, не оставляли, тебя всегда сопровождали твои личные служанки. Нам всегда было интересно проводить время в компании друг друга. Выяснилось, что у нас с тобой на многие вещи схожие взгляды. Я с нетерпением ждал нашей следующей встречи, потому что знал, что снова открою в тебе нечто удивительное и манящее. Ты притягивала меня с каждым днем все больше и больше.
– А мы писали друг другу письма? – задала она вопрос с горящими любопытством глазами.
– Разумеется, писали. К тому дню, когда мы стали супругами, у нас с тобой на двоих имелась приличная такая стопка писем.
– А они сохранились?
– К сожалению, нет. В тот роковой день, разлучивший нас, в усадьбе случился пожар, уничтоживший эти письма. Когда тебя… не стало, я был очень огорчен тем, что даже писем наших у меня не сохранилось.
– Может быть, это и к лучшему. Не было повода сыпать соль на рану, перечитывая их, – предположила она.
– Герда, поверь, у меня и без них имелся миллион поводов, как ты выразилась, «сыпать соль на рану».
Ненадолго мы замолчали, пока она задумчиво теребила кончик своей платиновой косы.
– Значит, к моменту свадьбы мы были уже влюблены друг в друга? – уточнила она.
– Еще как, – подтвердил я, не сдержав улыбки. – Между нами просто искры летали. Я вообще весь день не сводил с тебя глаз и не мог дождаться, когда же наконец-то нас проводят гости и мы останемся с тобой наедине. Мы постоянно тихо переговаривались между собой. Ты шептала мне, как счастлива, а я признавался тебе, что безумно хочу увидеть тебя без платья…
Ответом мне стал ее тихий бархатный смех и легкий румянец.
– О, мужчины! – воскликнула она. – Кто о чем, а рыбак о море.
– Герда, помилуй! Нравы в те времена были еще строже эсфирских, подготовка к свадьбе длилась четыре месяца, передо мной – привлекательная до невозможности девушка, которая вот-вот станет моей женой и которую я уже успел полюбить. Я в день свадьбы к вечеру уже только и мог думать о том, как ты окажешься в моих объятиях…
– Интересно, о чем тогда думала я, – задумалась она.
– Ты немного робела перед нашей первой ночью и призналась мне в этом перед тем, как нас проводили в наши покои. Обычные волнения всех невест того времени.
– А потом я, значит, уже не робела? – она сверкнула лукавым взором.
– Нет. Я развеял твои страхи и сомнения. Как итог – нам с тобой все понравилось.
Хитро улыбнувшись, она отвела взгляд к окну, за которым продолжал кружиться пушистыми хлопьями снег.
– В тот день, когда я сделал тебе предложение, зима уже вовсю властвовала в наших краях, – вспомнилось мне.
Мечтательно улыбаясь, она встала и подошла к окну, наблюдая за тем, как сугробы покрывали уснувший до весны сад. Я присоединился к ней, по ходу заклинанием еще больше приглушив свет в лампе.
– Невероятно. Ждать меня восемьсот лет, – промолвила она, обернувшись ко мне.
– Твое пророчество было хорошей мотивацией.
– Неужели за все эти годы не нашлось ни одной, которая бы стала тебе милее меня? – задалась она вопросом. – Затмила бы. В мире живут миллиарды женщин. Я не самая лучшая из них.
– А зачем мне самая лучшая? Мне нужна была ты. И тогда, и сейчас. Да я и не искал никого. И никогда не задавался вопросом, почему так привязался к тебе. Полюбил, и точка. К чему все эти рассуждения? Я не люблю рассуждать, я предпочитаю действовать. Кто знает, вдруг когда-то очень давно, может быть, многие тысячи лет назад, мы с тобой впервые встретились и полюбили друг друга. А потом само Мироздание позволило нам в награду за нашу любовь и верность вновь встречаться в каждом нашем воплощении. А могло быть и так, что мы не смогли сохранить своих чувств, не ценили друг друга, и Мироздание решило, что нужно разлучить нас в следующей жизни, чтобы мы осознали, как дороги друг другу. Всякое может быть, нам неведомы тайны бытия и замыслы Богов и Демиургов. Да и так ли это важно теперь? Мы наконец-то встретились, как ты и предрекла тогда перед смертью. Вот она – награда для нас. Я хочу быть с тобой здесь и сейчас в этом воплощении столько, сколько нам на двоих отмерено. Только я надеюсь, что на сей раз, в этой жизни, нам позволят быть вместе как можно дольше. Уверен, мы с тобой это заслужили.
– Думаю, что вполне, – сказала она тихо.
Наши взгляды пересеклись. В глубине ее глаз плескалась грусть и отражались блики огня из камина. Кто знал, какие мысли сейчас посещали ее голову? Проще предугадать перемены погоды, чем ход мыслей женщины. Тихий вздох, сорвавшийся с ее манящих губ, не смог нарушить ту красноречивую тишину, что возникла меж нами. Неотрывно мы смотрели друг на друга, разговаривая взглядами, и прямо сейчас между нами происходило нечто неизъяснимо прекрасное. Обняв ее за талию одной рукой, я привлек ее к себе, другой же очертил подбородок, затем скулу, убрав светлую прядь волос от лица. Нежный и пьянящий аромат лирелий окутал меня легким облаком, кружа голову от желания обладать ею. Грусть в ее глазах уступила место страсти, и, повинуясь ей, Герда прильнула к моему телу, разбудив во мне волну томительного желания, которое я старался всеми силами держать в узде. Ее руки неторопливо гладили мои плечи и грудь. Но ведь от одного поцелуя ничего худого не случится, ведь так?
Я положил руку ей на затылок и, приблизив ее лицо, завладел ее губами с невероятным чувством наслаждения. Мои руки переместились ей за спину, блуждая то вверх, то вниз к самым бедрам, и, прижимая ее крепче к себе, я ощущал ее податливость, и это еще больше меня распаляло. Я позабыл обо всем на свете. Тело горело огнем, и сладкой болью тянуло в паху. Наше дыхание стало общим на двоих, а сердца забились быстрей.
Оторвавшись от сладких губ, я лизнул их напоследок и принялся покрывать поцелуями ее шею и ключицу, попутно одной рукой распуская шнуровку платья на груди, чтобы освободить еще больше места для поцелуев. Благоухание ее белой кожи сводило меня с ума, заставляя постоянно в уме напоминать себе, что местными обычаями нам не позволено сейчас довести начатое до желанного конца. И все же мы снова ходим по тонкому льду…
– Я люблю тебя, Герда, – прошептал я, легко касаясь губами мочки ее ушка.
Ее заполошное сердце забилось еще быстрее, а губы озарила шальная улыбка.
– Я тоже люблю тебя, Эрик, – призналась она.
Новый жаркий и невероятно чувственный поцелуй разогнал по венам расплавленный огонь. Отстранившись от меня, она отступила на два шага назад в сторону дивана, на котором мы совсем недавно сидели. Ее намерения мне были понятны без слов. Она легла, поманив меня к себе. Оказавшись сверху, я вновь захватил ее губы в плен своих. Я посасывал их, проникал языком в ее рот, дышал с ней в едином порыве. Так мучительно и сладко… Желание на грани с болью. Так легко позабыть обо всем на свете, утонуть в наслаждении, что дарил нам обоим глубокий, неторопливый и откровенный поцелуй.
Я касаюсь губами ее шелковой кожи, все ниже и ниже, к расшнурованному вырезу домашнего платья, открывшему тонкое молочное кружево белья. Невыносимо прекрасно! Я проложил дорожку из поцелуев прямо к ложбинке груди и с упоением вдохнул ее аромат. Кончиком языка провел по коже рядом с краешком белья. Сладкая девочка… Ее сбивчивое дыхание и пальцы, скользившие по моим плечам, подстегивали продолжать нашу игру, которая пока что еще не зашла слишком далеко… Или все же зашла?
Так сложно устоять! Я уже ласкаю ее грудь прямо через тонкую паутинку кружева. Немного сдвинуть ткань, и можно будет ощутить ее неповторимый вкус. Судорожный вздох сорвался с ее губ, и Герда выгнулась мне навстречу, зарывшись пальцами в пряди моих волос. Ее тихий полустон отрезвил меня, подобно ушату холодной воды. Если мы не остановимся сейчас же, то можем зайти слишком далеко, а я, несмотря на мучительное желание, понимал – нельзя, чтобы это случилось здесь и сейчас. Правила этого мира были мне известны, и я не собирался их нарушать, ставя под удар репутацию своей нитар. Пришлось, превозмогая зов страсти, все же остановиться.
– Герда, нам надо остыть. Срочно. Прямо сейчас, – промолвил я, приподнявшись над ней и глядя ей в глаза.
– Да, ты прав. Мы что-то увлеклись, – согласилась она. – Я бы не отказалась сейчас от мятного лимонада со льдом, чтобы охладиться. Очень уж жарко…
И пряча хитрую улыбку, Герда принялась приводить себя в порядок. Поправляя рубашку, я бросал на нее украдкой взгляды.
– Не смотри на меня так, – произнесла она все с той же улыбкой.
– А как я на тебя смотрю?
– Красноречиво.
– Я не могу по-другому, – признался ей. – Уж очень ты волнующе выглядишь сейчас. Хотя, если говорить прямо, ты всегда так выглядишь. Так что, видимо, мне пора привыкать к этому, чтобы при виде тебя моя фантазия не пускалась в пляс.
В ответ на мое откровенное заявление она рассмеялась, и, взявшись за руки, мы отправились на кухню.
– Не забудь, что в это воскресенье мы идем в архив Совета потомков, – напомнил я, когда мы уже стояли на кухне.
– Да уж, забудешь про такое, – мрачно промолвила она, отпивая лимонад мелкими глотками.
– Тебя что-то беспокоит? – поинтересовался я.
Она кивнула:
– Как-то не хочется читать про то, как меня убили в прошлой жизни. Может, кому-то и интересно вспомнить прошлый опыт своей души, но это не про меня. Если ты уже заметил, я ничего не спрашиваю у тебя о том, как я жила, когда меня звали Ингерд. Не желаю знать больше того, что мне уже открылось. У меня сейчас другая жизнь, семья. А то, что было, пусть остается в прошлом.