– Хватит мечтать! Растащило, смотрю, молодого да резвого! Неси лопаты, бляха! – распорядилась Кретова.
– Что, опять? – развел руками Спика.
– А ты как думал? Работаем, – злилась Ирина. – Денис, начинай лутовать обоих, забирай нужное, будем выносить, похороним. Освобождать помещение надо, технику загонять! Где этот юнец? Вы что, не видите? Закат начинается, шевелитесь, мать вашу, я тут не собираюсь в темноте торчать мишенью! Наручные часы, фляжки, рюкзаки вскрой… Ну ты лучше меня знаешь. Лут бросай в «кюбель», его завтра осмотрим. Я к воротам.
– Где роем-то? – громко спросил Пикачёв.
– Можно на углу привокзальной площади, рядом, вон там. Видишь остатки газона? Или в другом месте. В общем, сам выбирай, сейчас некогда спорить, – решила Кретова, принимая свою лопату.
Справились быстро, нужда заставила. Мысль о давней перестрелке взволновала всех. Только военного детектива на наши спасательские головы и не хватало… Закончив работу, без передышки загнали внутрь «уазик», рядом припарковали глайдер, закрыли изнутри ворота на засов. Вот так, можно карабкаться.
– Сбегай вниз, запри входную, – погнала Ирка молодого, поднявшись на второй этаж.
Надёжно закупорившись, мы поднялись наверх. И тут мне стало понятно, для чего в диспетчерской нужны листы железа в количестве, и кто их сюда втащил. Немцы народ предусмотрительный.
Быстренько поставили листы напротив окон, закрывая ими тусклый свет керосинового светильника. Теперь в помещении и электрическими фонарями можно пользоваться. Работали на совесть. Перекур сделали, втащив и собрав три кровати. Напарники постепенно обживались, заваривая чай и собирая нехитрый ужин, а я сходил вниз за дополнительными стульями, после чего вышел с ними на террасу.
Гм… Какое знакомое ощущение незнакомого места!
Нечто подобное я почувствовал на южном КПП в ночном Переделкино. И здесь ни огонька до самого горизонта… Ещё и тишина стоит такая, что аж в ушах звенит. Только естественный природный фон, мозг давно научился его фильтровать: песни сверчков у озера, шорох мышиных пробежек и вопли ночных птиц. Повода кричать «Гунны идут, спасайтесь!» пока что нет.
Тревожность есть.
Кто-то ведь подстрелил германских разведчиков! Я лично осмотрел разбитую ложу, след от пули был виден отчётливо. Да, это случилось давно, и стрелявший по немцам остался в этой схватке победителем.
А победители просто так не уходят.
Наступление утра нового дня обозначил самый оригинальный будильник из всех, мной когда-либо слышанных. Проснулся от непрекращающегося лязганья затвором. Ещё не открыв глаз, я понял, в чём дело, и не ошибся. Похоже, Спику всю ночь тревожили сны о вновь обретённом MP-40, и он раньше времени сменил на посту Кретову, отправив группера спать. Вон он, наш юный милитарист, сидит на террасе, чистит новое оружие, стараясь довести плавность работы механизмов до идеала. Заметив, что я поднялся, штурман приглашающе махнул рукой.
– Тебя-то я и ждал! – обрадовался он. – Понимаешь, надо бы проверить, пострелять. А вы спите. Ты не против?
– Против, – сразу ответил я, сладко потягиваясь и с трудом удерживая зевоту. – Сколько патронов выгреб?
– Четыре магазина, всего в них семьдесят шесть маслят. Для «маузера» сорок две штуки и двадцать шесть картечных патронов для хаудахов. Поиздержались они в ходе боя. Ну Денис… – заканючил Спика.
– Командира разбудишь. Пусть поспит, терпи.
– Уже натерпелся! Да и время.
– Сколько сейчас? – спросил я, ещё не успев надеть свои часы, не люблю спать с браслетом на руке.
– Семь тридцать две. Денис…
Вообще-то, пора бы вставать. Промедлим, Кретова нам же и ввалит за саботаж и преступное пренебрежение разведывательными мероприятиями. Надо выходить на улицу и хотя бы в ознакомительном порядке осмотреть все вокруг.
– Хорошо, две коротких по три, проверишь автоматику. Но после того, как я кофе групперу сварю. После пальбы бери бинокль и смотри, не затрепетал ли кто.
– Да я уже сварил!
– Будь на террасе, я выйду. Сам понимаешь, девушке умыться надо, вниз сбегать, пёрышки почистить.
– Хорошо всё-таки быть мужиком. Высунул конец за ограждение, и поливай планету. А им как? Ну, если оперативно?
– Не боись, Ирина справится, – уверил я молодого со знанием дела.
Напрасно вредный завсклад Пятисотки пытался оставить группу без ценного чайника. Здесь нашли, в диспетчерской. Почти не мятый, и не алюминиевый, а из китайской кастрюльной стали.
Я вернулся в диспетчерскую, налил две кружки крепкого кофе и поставил одну на стол возле кровати с дрыхнувшей Ириной. Затем отодвинул от окон пару стальных листов, впуская в помещение живительный утренний свет. Махнул рукой штурману, почти сразу же услышав сухой треск двух очередей и счастливое восклицание снизу:
– Зашибись!
Кретова открыла глаза и уставилась на меня.
– Это Пикачёв автомат испытывает, – торопливо успокоил я подругу. – Ир, мы пока это, на террасе постоим. Кофе на столе, самая правильная температура.
На дворе было солнечно.
Когда ночью стоял на фишке в предпоследнюю смену, весь мир вокруг представлялся мне Долиной теней, обителью шорохов, населённой призраками. А призраки всегда опасны, они могут скрадывать жертву незаметно для человека. Призраков я лично не видел, просто не люблю их заранее, ночью убедился. И ни головки чеснока под рукой, ни спасительного серебра в стволе. А сейчас солнце. Как же хорошо и спокойно!
Солнце словно взорвалось утренним выплеском, по всей саванне сверкали пятна расплавленного золота. Красота! Густая темная синева чистого кусочка неба и поднимающиеся на западе миражи, к югу – густая зелень высокого леса, почти тайги. А на северо-западе, у далеких Чёрных гор светилась далёкая радуга, как бы показывая: «Сюда, искатель, сокровища здесь!».
– Надеюсь, стрелял с умом?
– Вон по той стене, – пальцем показал Спика. – Мы ж с понятием, правила ТБ знаем, здесь могут гулять женщины и дети.
– Остряк! – хмыкнул я. – Наблюдаем.
Какое-то время я внимательно разглядывал ещё с вечера выставленные маркеры или определенные таковыми приметы – расположение веточек и камешков возле входных дверей и углов зданий. Их никто не потревожил. Двери вагонов всё так же были закрыты, на земле видимых следов не появилось.
– Ночью как?
– Без примечательного обошлось, – понял Спика. – Разве что со стороны озера кто-то пару раз подвывал. Тоскливо так… Походу, волки местные. Интересно, они тут такие же, как степняки или крупнее?
– Чёрт с ними, лишь бы Красные Шапочки не объявились, – ответил я.
– В точку! – согласился штурман.
– Спика, так как твой новый ствол называть будем, решил?
– Решил, а как же. MP-40 – как-то коряво, не звучит. Без легенды. Буду называть «шмайсером». Знающие и так в курсе, что это за машинка, а тем, кто в оружии не разбирается, всё равно.
Кретова вышла на террасу прибранная, свеженькая. И не подумаешь, что пятнадцать минут назад она сладко сопела.
– Мальчики, с добрым утром! Спасибо за кофе. Готовы к подвигу? Вы, кстати, волков ночью слышали?
– Что за райончик, то лев саблезубый, то волки! – Спика сложил ладони рупором и зычно проорал в сторону спрятавшегося за высокими деревьями озера: – Эй, вы! Выпускайте Кракена! Не мелочитесь!
– Пешком пойдем? – осведомился я.
– Давай глайдер возьмём. На всякий, – ответила Ирина. – Сам видишь, тут и Кракен может появиться.
– Зато мы знаем, кого ему скормить первым, – я нехорошо посмотрел на штурмана.
– Всё понял, уже у ворот! – молодой положил левую ладонь на голову, правой отдавая честь.
– Не торопитесь, предлагаю другую схему, – что-то у меня сегодня наметился какой-то День сопротивления. – Зачем нам гравилёт, у вас ноги ещё не атрофировались? Рюкзачки на плечи и вперёд, пройдёмся ножками, тихо, без гонки. Зафиксируем найденное, а вечерком обсудим, накидаем список и план погрузки.
– Погрузки… Ещё и «кюбель» на Пятисотку тащить, – заныл Спика. – Как? Может, всё-таки оживим его? Я бы за руль сел. А насчёт пешего хождения скажу так: полезно, я не против.
– Оживлять не будем, – резко отреагировала Ирина.
– Почему? – поинтересовался я.
– Страшно, – призналась боевая подруга. – Нужно всё проверить, подтянуть…
– Что там подтягивать? Придумаешь, тоже… – возмутился Спика. – Техника рабочая, немцы на неисправной не поехали бы!
– Нет, я сказала! «Кюбель» оживлять не будем, второпях можно и угробить. Сперва нужно всё осмотреть, провести ТО, заменить масла и всё такое. Поставить свой аккумулятор опять же, а не снимать второй с «уазика».
– Ладно, принимается, – я не стал спорить, поняв, что она действительно опасается за сохранность ценнейшего аппарата. Побережём нервы группера.
– Вот! – кивнула Кретова, – Набивайте торбы, пешеходы. Воду не забудьте.
– И пожрать? Завтрак на ходу, как вариант, – вспомнил я о хлебе насущном.
– Выход через десять минут, – подвела черту Ирина.
Первыми были осмотрены самые дальние вагоны, стоявшие слева от диспетчерской. Я изначально не рассчитывал, что все они будут наполнены добром, так не бывает. И всё-таки три пустых вагона подряд не способствуют хорошему настроению. Зато в четвёртом нас ждала достойная награда, вагон был гружён отличной обрезной доской. Следующий, пятый, – брусом. В группе не оказалось специалиста по сортам древесина, поэтому экспертная оценка свелась к оценке Пикачёва:
– Крутые деревяхи.
И сразу опять всплыло сакраментальное «Как тащить?», эта проклятая фраза звучала уже трагически, обещав повториться ещё много раз.
– Если навскидку, то можно собрать подвеску на глайдер, и возить небольшие пакеты им, – рассуждал командир.
– Перевалку надо сделать на трассе. Сварить новый прицеп с трубой для длинномеров и челночить. Такие называли «санта-мариями». Одни здесь грузят, два глайдера складируют штабель у выхода на дорогу, там тоже звено работает. А «уазик» отвозит на прицепе в гарнизон, – несло штурмана.