Новая жизнь спустя сотни лет. И снова Земля. Величественный, полный достоинства город на Неве. Ленинград. Семья – полная чаша, где царит любовь и взаимопонимание. Каникулы у бабушки в деревне, речка, запах выпечки и шахматы с дедушкой. Лакированное новенькое пианино у нас дома и стопка нотных тетрадей. Я внимательно ловлю каждый жест мамы, играющей на нем. Прошло несколько лет. Мои пальцы, бегущие по клавиатуре. Шипение радио. Смех. Жаркий летний день, ставший роковым, и объявление по радио, навсегда перечеркнувшее прежнюю жизнь. В наш дом, город, страну пришла беда. Страшная и неотвратимая. Именно с этого дня я медленно, но верно шла навстречу собственной смерти.
Глава 25Вспомнить все
Почему-то чем дальше летели дни войны, тем чаще я вспоминала последние мгновения накануне. Именно то время так крепко засело в моей памяти, что я помнила до мелочей, как все было в той, еще мирной жизни. Вновь и вновь в памяти оживали прекрасные призраки прошлого. Тот самый день, двадцать второе июня, когда мы еще не знали, что наша жизнь уже необратимо изменилась. Мои руки, занесенные над клавиатурой, приятное послевкусие от чая с мятой, ванильный аромат эклеров, смех Лиды и пение птиц, льющееся из улицы в открытое окно. Наши с Лидой девичьи секреты и разговоры о грядущей свадьбе. Это неповторимое настроение ожидания чего-то радостного и светлого, которое в одночасье рухнуло. В то утро мы смело мечтали, еще не ведая, что нашим мечтам не суждено было сбыться.
Тот необычный мужчина, встреченный мною апрельским днем на улице родного города, оказался для меня проводником в другую реальность и настоящим откровением. Этот день после двадцать второго июня стал еще одним днем, который навечно врезался в память и изменил навсегда мою жизнь и мировоззрение. Могла ли я представить, что, кроме нашей планеты, существует еще бесчисленное множество планет и миров в разных измерениях? Могла ли знать, что магия – это не сказка и не бред, а действительно то, что существует независимо от нашей веры или неверия? Рассказы Лаира открыли мне дверь в другую Вселенную.
Этот день подарил мне иной виток жизни и новый смысл. От Лаира я узнала, что родилась Одаренной. Так маги называли смертных людей, рожденных с даром к владению магией. Это объясняло то, что я видела, – черный дым, идущий к небу, такие же следы от некоторых немецких самолетов. А когда я рассказала ему о странном гудении, которое всегда слышала перед обстрелами города, то даже он, маг, казалось бы, видевший все на свете и даже чуточку больше, несказанно удивился. Позже эта моя способность, которой не оказалось более ни у кого, не раз выручала наш необычный партизанский отряд, куда меня и позвал Лаир. Он искал Одаренных по всему Советскому Союзу, а меня нашел, увидев издалека яркое сияние моей ауры. По его словам, это огромная редкость, особенно ее радужный цвет.
Отряд наш собрался небольшой, численностью в тридцать человек, трое из которых, включая меня, были Одаренными, а все остальные – жители планеты, находившейся в параллельном мире. Одаренные могли попасть туда, подписав договор о неразглашении тайны существования других миров, и я решила, что после окончания войны непременно хочу увидеть ту невероятную планету, о которой с таким увлечением рассказывали ее жители.
В тот день, когда он меня встретил, Лаир дал мне выбор – остаться в любимом мной Ленинграде или тотчас покинуть родной город ради борьбы с безжалостным врагом.
– Я готова сражаться, да хоть сейчас, но посмотрите на меня! – говорила я своему будущему командиру. – При моем росте в метр семьдесят пять я вешу, наверное, чуть больше сорока килограммов. Я двигаюсь как улитка, особенно после работы. Быстро утомляюсь. Бегать не могу даже. Сил еле хватает на обычную ходьбу. А тут… Партизанить!
– Не переживай, у тебя будет месяц на восстановление. Не без магии, естественно, – поспешил успокоить меня Лаир.
– И что, ваша магия вернет меня в прежнее состояние? – усомнилась я. – Она вообще все может вылечить?
– Относительно, – ответил мужчина. – Запущенные необратимые процессы чаще всего никакая магия не в силах повернуть вспять. Например, ожоги крайней степени, если помощь сразу не была оказана. Или помутившийся рассудок.
– С моим рассудком все в порядке. А вот голова поседела, – произнесла я с досадой.
Лаир с жалостью посмотрел на меня:
– Не переживай так. Белые волосы тебя ничуть не портят. А как восстановишься, так вообще расцветешь. Ну что, ты идешь со мной на священную борьбу за свободу двух миров?
– Да! – ответила я без тени сомнений. – Только жаль, что придется исчезнуть вот так внезапно для всех. Здесь остаются люди, которые все-таки будут за меня переживать.
– Понимаю, – кивнул Лаир. – Но, к сожалению, тебе придется просто исчезнуть для всех. Дорога к победе никогда не бывает легкой. На пути всегда стоят твои личные жертвы и складываются они в жертвы миллионов. Это неизбежно, понимаешь? Это трагичный путь, великий в своей неизбежности. А нам нужна только победа. Запомни это, маленькая ленинградка. Мы не можем проиграть. Наш враг еще страшней, чем ты думаешь. Хотя… Ты и так теперь знаешь больше, чем любой смертный.
Я взяла с собой из дома лишь самые необходимые вещи.
– А у вас есть дети? – спросила у него, пока собирала походный рюкзак.
– Да, – кивнул он, и его взгляд мигом потеплел и смягчился. – Сын и дочь. Свободолюбивый умник Джеран и милая мечтательница Элинн.
– Необычные для моего слуха имена, – заметила я. – А где они сейчас?
– Там же, где и все неравнодушные бессмертные. На войне. Элинн где-то под Сталинградом. Она у нас талантливый снайпер. А Джеран проник в тыл врага под видом обыкновенного рабочего и добывает там важные для нас сведения.
– А жена? – вновь проявила я любопытство.
– Погибла еще в самом начале войны. Прямо на рассвете двадцать второго июня. Она пришла порталом в Севастополь в гости к своей родственнице и осталась у нее ночевать. И когда на рассвете немцы совершили авианалет на город, снаряд попал прямо в тот дом, где гостила моя супруга.
Мне вдруг стало жутко неудобно за то, что неосознанно затронула больную тему.
– Извините, что я заставила вас вспомнить о своем горе.
– Не стоит извиняться, я уже научился жить со своей болью, – ответил Лаир, внимательно на меня глядя. – Но знаешь, что я вижу в тебе еще, кроме твоей необычной ауры?
– И что же? – мне был интересен его ответ.
– Я вижу в тебе такой же неистовый огонь и жажду мести, какие горят и во мне. Только послушай моего совета – ни за что не позволяй боли и ярости поглотить твою душу без остатка. Кроме мести, в твоей жизни должен быть еще смысл. Чем ты будешь жить и дышать, когда все закончится и настанет мир. Когда идешь сквозь тьму на далекий свет, не теряй его, иначе рискуешь остаться во мраке.
– Постараюсь, – ответила я.
Среди того минимума вещей, которые я забрала, была и уменьшенная копия той нашей семейной фотографии, что осталась висеть на стене в опустевшей квартире молчаливым напоминанием, что здесь когда-то жило счастье и кипела жизнь. Напоследок я обернулась, окинув взглядом свой отчий дом, свое осиротевшее родное гнездо, и где-то в глубине души, противореча надежде, шевельнулось чувство, что я никогда уже не вернусь. Глаза вмиг защипало, и две одинокие слезы скатились по щекам. Лаир понимающе погладил меня по плечу. Трагическая история моей семьи была ему уже известна. Пока мы шли к моему дому, я поведала ему, как осталась одна.
– По-хорошему, нам бы уйти из города пространственным порталом прямо к месту дислокации отряда, – принялся объяснять Лаир. – Но на безмагической планете для его открытия требуется огромный запас магического ресурса, который у меня уже изрядно потрачен, а допускать его опустошения нельзя. Существуют еще магические кристаллы-накопители, но их у меня не осталось. Придется построить портал только до окраин города. Там нас встретят, переведут порталом в Гатчину, а оттуда уже на полуторках доберемся до Волхова.
Сидя в полуторке, на которую командир накинул какие-то заклинания, я с невыразимой тоской смотрела назад, где остался мой город. Нам надлежало выехать в область, а я никак не могла отделаться от чувства, что покинула родные места навсегда. «Прощай! Прощай, мой израненный, гордый Ленинград! Может быть, когда-нибудь мы снова свидимся с тобой! Не в этой жизни, так в следующей», – подумала про себя, и на глазах снова навернулись непрошеные слезы, которые я украдкой смахнула.
Лаир сдержал свое слово, и спустя чуть больше месяца я действительно восстановилась. Благодаря помощи с той самой магической планеты, откуда наш командир был родом, мы не испытывали жесткого дефицита в провизии. Нормальное по меркам военного времени питание вкупе с живительной магией разожгли в моем теле жизнь и вернули силы с лихвой.
При знакомстве с ребятами и девушками из нашего необычного партизанского отряда я представилась своим домашним именем Шура, но кому-то я показалась похожей на Герду – героиню сказки Андерсена «Снежная королева», и это прозвище ко мне так и пристало. Потеряв самых дорогих людей, бывших моим смыслом жизни, я опасалась с кем-то сближаться и привязываться, но все время находясь бок о бок друг с другом, порой на волоске от смерти, мы не могли не подружиться. Так уж устроен человек – его сердце всегда тянется к теплу. А уж кто с какой планеты, совсем не важно.
Мы нападали на немецкие гарнизоны, нещадно громили их карательные отряды, подрывали танки, самолеты, эшелоны, сжигали склады, пользуясь при этом не только оружием, но и магией.
Моей задачей было выслеживать технику и людей, окруженных темным ореолом. Не раз мне помогало хорошее знание немецкого языка. Единственное, что нам было известно, – ореол тьмы означает особую опасность, причем в первую очередь для бессмертных и Одаренных, а потом уже для простых смертных. Ее носитель должен быть уничтожен в первую очередь. Нам не удавалось выяснить причины этого явления, и оставалась надежда на то, что у Джерана получится хоть что-то разузнать об этом, находясь под носом у фрицев.