– Ты слишком хороша, душа моя, чтобы затеряться среди других, – с нежностью промолвил Мариус, глядя на Эмилию. – Султан не мог тебя не заметить, даже среди тысячи самых красивых девушек.
Улыбнувшись мужу, Эми продолжила рассказ:
– Каждая из нас считала себя достойной внимания повелителя! Мне повезло, и спустя два месяца я одарила султана благой вестью о скором рождении ребенка, но мое счастье оказалось недолгим. Спустя месяц меня отравили.
– Боги, какой ужас! Бедная моя Эми! Вполне в духе того времени, – пораженно промолвил Мариус, ласково погладив ее руку.
– Заказчицу отравления нашли в тот же день, как и ее соучастниц, – продолжила Эмилия. – Султан приказал их казнить. Но для меня это уже не имело никакого значения, потому что я скончалась в муках к концу второго дня. Следующая моя жизнь продлилась немногим дольше – я родилась в знатной румынской семье, и в семнадцатую весну влюбилась в юного и красивого кузнеца. Можно сказать, я влюбилась в собственную погибель. Да только не суждено нам было стать мужем и женой – мои родители отвергли наш союз, потому что отец не желал выдавать меня замуж за того, кто ниже нас по статусу. Тем более у него на примете уже имелся кандидат – юноша из богатой семьи. Я сначала протестовала, но потом все же смирилась с волей отца, а вот отвергнутый кузнец не смог. Накануне свадьбы он выследил и убил меня, всадив нож прямо в сердце. Пошел на принцип «не доставайся же ты никому». После этого я родилась в Севастополе за четыре года до начала Великой Отечественной войны.
Мариус, слушая Эмилию, нахмурился.
– Война началась рано утром в воскресенье, а накануне, в субботу, мы поехали всей семьей на свадьбу папиного брата на другой конец города. Дом дяди находился неподалеку от набережной. Свадьба продолжалась до поздней ночи, и мы не стали возвращаться домой, оставшись дома у родственников. А утром, еще до рассвета, я проснулась от странного гудения. Испугалась, разбудила всех, и тут кто-то из взрослых заметил самолеты в небе и стал кричать про подвал. Мы побежали туда, и в этот момент прямо во двор к нам прилетела бомба. На моих глазах в одно мгновение погибли абсолютно все. Я осталась жива только благодаря тому, что меня закрыл папа. Коленки только сбила. В состоянии шока побежала прочь со двора, не разбирая дороги. И тут немцы сбросили на город еще одну бомбу, которая и убила меня. Я только помню бесконечную лестницу вниз, с которой полетела кубарем, а потом темнота. Вот так я умерла в предыдущей жизни.
– Боги милостивые! – вымолвил Мариус. – Эми, я же видел это во сне! И сон этот как-то забылся уже, спустя столько лет.
– Что ты видел во сне? – не поняла Эмилия.
– Тебя! – пораженно воскликнул Мариус. – Как ты спускалась по лестнице! И лестницу я эту вспомнил, и ее окрестности. Это же Севастополь! И там действительно неподалеку ранним утром двадцать второго июня немцы сбросили бомбы. Теперь я понял. Я точно уверен, что это была ты! Я видел, как ангел смерти спускается с тобой за руку вниз по лестнице в сторону моря. Твое лицо скрывала кружевная накидка, и платьице на тебе было такое белое и в кружевах, подобное маленькой копии свадебного. И ангел смерти мне тогда сказал, что всему свое время, и ныне мой удел – смиренно ждать. Теперь смысл этих слов становится понятным.
Эмилия изумленно распахнула глаза, глядя на супруга.
– Мариус, я ведь действительно тогда была в белом платье с кружевами, – подтвердила она. – Может быть, помнишь, раньше, особенно в советское время, была популярной традиция наряжать на свадьбу маленькую девочку, как невесту. Свадьбу мы тогда играли прямо во дворе. Я в этом платье весь день и вечер проходила, а потом уснула на руках у папы, и, чтобы не будить, меня отнесли в спальню и уложили на кровать, не раздевая. Накидки, правда, у меня никакой не было. А покажи мне этот сон, – попросила она, и супруг протянул ей руку.
Прошло около пяти минут в напряженной тишине, и, отняв ладонь, Эмилия кивнула:
– Да, это была я.
– Значит, я видел, как тебя ведут к реке забвения, – глухо промолвил Мариус с неизбывной тоской в голосе.
– Значит, это так, – согласилась Эмилия, снова взяв супруга за руку.
Мариус коснулся губами ее ладони. В экипаже воцарилось тягостное молчание. Каждого переполнял шквал эмоций и чувств, которые так трудно было выразить словами.
– Да уж, не хотел бы я вспомнить свою прошлую жизнь. Ну ее в пень, такую ношу, – промолвил Джеран, скривившись. – Кстати, я вот смотрю на вас, влюбленных, и немного завидую. Может, познакомите меня с кем-нибудь, а? Есть же у вас наверняка свободные леди среди знакомых и родни.
– Джеран, ну ты и нашел момент, когда думать о делах сердечных! – возмутилась я.
– А что такого? – всплеснул мой родственник руками. – Я тоже имею право на родственную душу! Разве нет? Мне надоело одиночество! Я сыт им по горло! Оно тяготит меня с каждым годом все больше и больше! Придешь вечером домой, и даже чаю выпить не с кем, ни поговорить, как день прошел, ни кино вместе посмотреть!
– Не переживай, Джеран, рано или поздно на каждый кувшин, даже самый нестандартный, найдется своя крышка, – сказал Мариус, пряча улыбку.
– А посуда здесь при чем? – лорд Мирайл смерил его непонимающим взглядом.
– Так я и не о посуде говорю, – ответил ему Мариус.
Джеран задумался. Их забавный диалог и признание Джерана немного разрядили обстановку, разбавив туман горечи, навеянный нашими воспоминаниями об ушедшем.
– Кстати, а как мы планируем схватить эту садистку и ее муженька? – задался вопросом Рейнар.
Послышался сигнал кристаллофона. Эрик принял вызов.
– Это жандармы, – пояснил он для нас шепотом. – Предлагают от греха подальше оставить экипаж с вами на повороте около соседнего с четой Элрод дома, и я с ними согласен. Джеран, ты остаешься на страже магического Триумвирата.
– Ладно, – согласился тот. – Хотя я не прочь поучаствовать в задержании этой жабы. У меня с ней, можно сказать, личные счеты.
– Не у тебя одного, – возразил Эрик. – Но, справедливости ради, тебя также допустят на допрос и заседание суда. А там, может быть, и на саму казнь. Уверен, что эту дрянь казнят не сегодня завтра.
Экипаж плавно затормозил. Из окна виднелась чья-то усадьба, окутанная цветущими глициниями и высокими кустами бугенвиллеи, и за ней – усадьба четы Элрод, практически без цветов и кустарников, с болезненными на вид деревьями, что сразу бросалось в глаза.
– А что ты хочешь? Рядом с такой гадиной даже флора цвести не пожелает, – сказал Джеран, нервно теребя свою широкополую шляпу, и, мысленно согласившись с ним, я продолжила взглядом гипнотизировать дом Элродов.
Прошло уже пять минут, как наши мужчины вместе с группой захвата ворвались на территорию усадьбы, сокрушив ее защиту с помощью специальных боевых артефактов, разрешенных к применению только в правоохранительных органах. Никаких звуков со стороны усадьбы не доносилось. Задорно щебетали на все лады птицы, воздух полнился ароматами цветов, а из соседнего особняка ветер приносил дразнящий запах выпечки. Джеран, не сводя глаз с усадьбы, которую мы между собой прозвали обителью зла, ходил вперед-назад, как тигр в клетке.
– Да что ж так долго-то! – бормотал он себе под нос. – Ходи и думай, что за хрень там происходит!
Едва он замолчал, как со стороны особняка Элродов раздались звук бьющегося стекла и громкая крепкая мужская ругань. Забыв о наказе не приближаться к усадьбе, мы подошли к ней чуть ближе, чтобы лучше видеть дом и двор. Высоко в воздух взлетел сноп синих искр. Крик. Снова ругань. Эхо от боевых заклинаний. Пронзительный крик огласил улицу, напугав немногочисленных прохожих. Затем последовал громкий хлопок, похожий на слабый взрыв, фронтон дома покрылся трещинами и посыпался крупными кусками. От сильного удара дрогнули высокие ворота, до нас донесся жуткий хохот. Неожиданно над воротами взмыла в воздух леди Элрод собственной персоной, и у меня екнуло сердце. В руках моментально затрещали поражающие синие искры родной магии, готовые сорваться в преступницу. При виде нас ее лицо исказила гримаса злобы, и кажется, она собиралась рвануть в нашу сторону, но ей помешала накинутая на шею прозрачно-голубая магическая петля, резко дернувшая ее вниз. Новый душераздирающий крик распугал с улицы оставшихся прохожих. Экипаж жандармов у ворот усадьбы показывал, что здесь происходит что-то серьезное. Крики напополам с цветистыми проклятиями продолжали сотрясать спокойствие улицы, но леди Элрод удалось поймать.
Вчетвером мы осторожно вошли во двор, изрядно пострадавший при задержании преступницы, где обнаружили совершенно шокирующую картину. Леди Элрод, взятая в заклинание-кокон, не позволявшее ей сбежать и колдовать, стремительно менялась. Мужчины в немом изумлении наблюдали за этими метаморфозами. Прямо на глазах ее спина и плечи становились крупнее. Женская грудь исчезла, стала по-мужски широкой грудной клеткой, черты лица заострились и сделались резче. Тело удлинилось, стало мощней, сильней и мускулистей. Женская фигура трансформировалась в мужскую. И вот спустя какие-то минуты перед нами уже стоял лорд Элрод в женском платье.
– Трэйш деррахт! – выругался Джеран, в растерянности глядя на это нечто.
– Боги великие, как такое может быть? – подумала я вслух.
Великий Аш-Таар, что это?
Глава 27Высшая мера
Плеснув холодной воды из крана, я промокнула лицо бумажной салфеткой и вновь посмотрела на себя в зеркало. Луч света, брошенный солнцем через окно, осветил меня, сделав глаза еще ярче. Невольно в мыслях возникло дежавю из прошлой жизни, когда я точно так же смотрела на себя в зеркало. Встрепенулась и мотнула головой, желая прогнать наваждение. «Я – Герда. Герда Нортдайл. Живу на Эсфире, рожденная в союзе Йоанна и Фреи Нортдайл», – напомнила сама себе, словно боялась, что мое сознание запутается в воплощениях, восставших из забвения.
– Что было, то давно уже прошло и бесследно скрылось за туманом веков. Теперь у меня новая судьба, – сказала я вслух и вздрогнула от громкого и зловещего смеха, донесшегося с нижнего этажа, из комнаты допросов. В ней безуспешно уже два часа жандармы пытались хоть что-то узнать от этого нечто. Грэтта Элрод оказалась двуполым существом, и за это время она (или он?) у