Не дойдя нескольких шагов до экипажа, я чуть не столкнулся с проходившей мимо девушкой, и лишь молниеносная реакция оборотня позволила мне вовремя увернуться.
Я сразу обратил внимание на странную внешность незнакомки. Она была одета в дорожное платье по эсфирской моде, длинные золотистые волосы заплетены в две косы. Девушка ничем бы не выделилась из толпы, если бы не жутковатые глаза, радужки которых скрылись за мутной пеленой бельм. Это что же должно было с ней случиться, чтобы глаза стали такими?
– Извините, – тут же выпалил я. – Задумался.
Девушка склонила набок голову, глядя на меня.
– Да. Есть, о чем подумать, – промолвила она, перекатывая из руки в руку золотой клубок. – Когда дорога жизни подводит к перекрестку, нужно сделать выбор. От него зависит многое.
– Знать бы только, что повлечет за собой этот выбор, – посетовал я.
– Все хотят знать, да только не дано это никому, – философски заметила девушка.
– А как же оракулы и провидцы? – удивился я.
– Они видят последствия выбора, который будет сделан. Не более того, – уверенно ответила странная незнакомка.
Кто она? Почему так уверенно ведет со мной разговор, словно знает, о чем я думал? И что с ее глазами? А незнакомка между тем пристально посмотрела на меня и снова заговорила.
– Самая прочная клетка, в которую мы сами себя загоняем, – это страх перед последствиями наших судьбоносных решений. Оттого-то и медлим, томимые нерешительностью. Ты пойми, что лучше сделать и жалеть, чем не сделать и терзаться мыслью о том, как все могло бы сложиться. Ведь может статься и так, что ты не пожалеешь о том, что рискнул. Судьба благосклонна к сильным и смелым. В конце концов, ты появился на свет лишь потому, что когда-то твой отец рискнул и окликнул прелестную незнакомую брюнетку.
Безрассудная смелость таится в твоей крови, сын крылатых! Не может робеть тот, кого носила под сердцем женщина, прозванная врагами ночной ведьмой.
– Вы что, знали моих родителей? – опешил я. – Откуда такие подробности их жизни?
И тут резкий окрик «Посторонись!» заставил меня обернуться – мы стояли на проезжей части, и на нас мчался экипаж. Я поспешил отойти в сторону и думал, что девушка с туманными глазами сделает то же самое, но рядом со мной уже никого не было.
– Что за… – тихо промолвил я в замешательстве.
Еще раз оглянулся по сторонам и убедился, что странная незнакомка исчезла без следа. Она не могла уйти через портал, потому что для его открытия требуется некоторое время, даже если ты искусный маг. Тогда куда же она исчезла и как? И что это вообще было…
В изумлении от произошедшего, обдумывая сказанные ею слова, я уселся в экипаж и отправился в театр. Так уж вышло, что каким-то неведомым образом эта незнакомка знала или угадала (но каким образом?) мои душевные терзания. В этот день я уже принял для себя решение, а слова, так вовремя сказанные, придали мне уверенности.
Когда я прибыл в театр, смотр только начался. Кандидаток поделили на две группы по пять девушек. Я подумал, что Мари, скорее всего, будет в первой группе, потому что она никогда не любила тревожного ожидания перед экзаменами или зачетами и всегда старалась ответить в числе первых.
Жюри сидело в актовом зале, а всех, кто прибыл поддержать девушек, попросили подождать в холле. Однако широкие двустворчатые стеклянные двери не стали занавешивать шторами, что позволяло видеть происходящее на сцене. Мои предположения оказались верны – Марьяна стояла в первой пятерке. На всех девушках были классические балетные костюмы – корсеты и длинные юбки-шопенки, цвет которых переходил от бирюзы в темно-синий, короткие пачки в эсфирском балете так и не прижились. В дополнение образа танцовщицы густо подвели глаза темными тенями.
Марьяна смотрела в зал и меня не заметила. Прозвучал тоненький звонок, и девушки вытянулись, как гитарные струны. Заиграла музыка из спектакля «Бездна океана». Я неотрывно смотрел на Марьяну, и поэтому сразу заметил, как в самом начале, когда все танцовщицы поднялись на пуантах и засеменили назад, ее глаза распахнулись в немом изумлении, и лицо на краткий миг исказилось от боли.
Что происходит? Марьяна тем временем словно одернула саму себя, продолжая исполнять свою партию как ни в чем не бывало. Взмах изящных рук, дорожка из мелких шагов на пуантах, когда казалось, что она плывет по сцене, плавность в каждом текучем движении, и вот уже кажется, что она – вода, что мягко перетекает из одного положения в другое. Танец Марьяны выглядел легким, воздушным и совершенно неземным, но мне было известно, сколько упорного и тяжкого труда скрывается за этой иллюзорной легкостью.
И все же что-то явно шло не так. Хоть я и не специалист в балетном искусстве, на мой любительский взгляд партия Марьяны выглядела безупречной. Но то, что иногда мелькало в ее взгляде, меня всерьез беспокоило. В ее глазах я видел секундные вспышки боли, но потом она словно прогоняла ее тень, оставаясь в образе. К концу партии у Марьяны на глазах выступили слезы, из-за чего страдание на ее красивом и бледном лице обострилось. Жюри, возможно, посчитает, что артистка полностью вошла в роль девы, плененной морским чудовищем. Только вот я был уверен, что дело не только в роли.
Отзвучал финальный, тягучий и глубокий, аккорд фортепиано, и танцовщицы замерли, красиво откинув назад гибкие спины и отведя левые руки. Послышались сдержанные аплодисменты жюри. Благодаря сверхчувствительному слуху, дверь не была для меня преградой.
– Благодарим первую пятерку кандидаток. Просим покинуть сцену и пройти в холл, – объявил кто-то из жюри.
Девушки, все, как одна, присели в реверансе. Марьяна поморщилась и, охнув, неуклюже свалилась под всеобщий возглас удивления. Теперь я точно был уверен, что произошло что-то скверное. Она же, хмурая, как грозовые облака, так и не встала на ноги и принялась нервно расплетать ленты пуант.
Я дернул ручку стеклянной двери и выяснил, что она не заперта. Отлично! Я вошел в зал. В этот момент Марьяна стянула пуант с правой ноги, ступня которой кровоточила мелкими порезами.
– Марьяна, что это такое? – изумленно воскликнула ее руководительница леди Иолари.
– А это, магистр, кто-то стекла мне в пуанты положил. Да не абы какого, а особенного, чтобы оно начало ощущаться уже в танце, – мрачно констатировала Марьяна, вновь вызвав массовый возглас удивления.
Она потрясла снятый пуант, и из него выпало несколько мелких окровавленных кусочков стекла. Под пораженные взгляды жюри и других артисток, то же самое Марьяна проделала и с другим пуантом. Оттуда тоже выпали мелкие стекляшки.
– Ну какая изобретательность! Какой оригинальный пассаж! – чуть ли не рыча, злобно вымолвила Марьяна и окинула соперниц уничтожающим взглядом.
– Это возмутительно! Это… это небывалый позор для танцора – пакостить коллеге! – возмутился председатель жюри, имя которого я не помнил, но лицо его мне было знакомо.
Я поднялся на сцену к Марьяне. Кровь продолжала тихо сочиться из порезанных пальцев ног, словно она не оборотень с ускоренной регенерацией. Завернул один из острых осколков в платок, чтобы рассмотреть потом внимательней.
– Ты великолепно держалась, несмотря ни на что, – сказал я Мари, желая ее ободрить.
– Как ты не почувствовала стекло, когда надевала пуанты, Марьяна? – недоумевала леди Иолари.
– Я же сказала, его там не было в начале, – ответила она, пытаясь встать на ноги. – Оно начало колоться, когда я встала на пальцы во время танца.
Я тут же помог ей, подав руку.
– Значит, это не просто стекло, а артефакт, – констатировал я.
– И положил эти артефакты мне в обувь кто-то из своих, – глухо промолвила Марьяна, обернувшись на притихших девушек. – Попытка неплохая, – сказала она уже громче, чтобы ее могли слышать все присутствующие. – Но крайне непродуманная и глупая. На пути к мечте меня не остановить какими-то жалкими стекляшками. Надеюсь, что жюри зачтет мне эту партию на стеклах. Ведь я исполнила ее до самого конца.
Она сделала книксен перед жюри и собралась к выходу.
– Что ж, всех благ, – кинула на ходу. – Ну, только не тому, кто сделал мне эту гадость. Главное не забывать – Вселенная помнит все. И каждому воздает по его заслугам.
– Марьяна, раны нужно обработать, – напомнила ей леди Иолари. – Идем, я сейчас…
– Не стоит, магистр, – мягко перебила ее Марьяна. – Мне известно, где в гримерке аптечка. Справлюсь. Оставайтесь здесь. Вашим ученицам важно ваше присутствие.
С гордым видом она закинула на плечо окровавленные пуанты и, отказавшись от моей поддержки, прихрамывая, побрела к выходу. Цепочка кровавых следов тянулась за ней следом.
– Нужно сообщить завхозу, пусть пришлет уборщицу, – тихо сообщил кто-то в жюри.
– Я выясню, кто в моей труппе готов идти по головам и сыпать соперницам в обувь стекло, – заявила леди Иолари ледяным тоном. – Виновная вылетит с треском из театра Академии.
По рядам девушек пронесся тревожный шепот. Обогнав Марьяну, я открыл перед ней стеклянную дверь, и мы вышли в холл.
К ней тут же бросились с расспросами девушки из второй пятерки, наблюдавшие всю драму через прозрачную дверь.
– Какая-то дрянь положила мне стекло в пуанты, – устало сообщила Марьяна, продолжая идти.
– Ты его не увидела, когда их надевала? Как так? – удивилась одна из девушек.
– Потому что оно появилось только во время танцев, – снова пояснила Марьяна, заметно раздражаясь.
Девушки продолжали засыпать ее вопросами, но Мари отмахнулась от всех, сообщив, что желает побыть одна, и ускорила шаг, насколько это было возможно при порезанных стопах.
– Давай я тебе помогу, – вновь предложил я.
– Справлюсь сама, – промолвила она сквозь зубы.
Я присмотрелся к порезам на ее пальцах, что продолжали кровоточить. По-хорошему, такие повреждения должны были уже начать затягиваться, но этого не происходило, что выглядело весьма странно.
Марьяна морщилась при каждом шаге, но упрямо продолжала брести. Мы прошли холл и вышли в коридор, где располагались гримерки. Марьяна резко остановилась, с шипением втянув воздух.