– Мы спрашивали тебя, как у вас будут объявлять результаты? – повторила Эмилия.
– Жюри посовещается и вызовет нас в зал для оглашения, – объяснила я.
– Когда мы приехали, заседание как раз началось, – сказала Герда. – Может, пойдем к актовому залу?
– Думаю, не стоит торопиться, – выразила я свое мнение. – Претенденток много, жюри нужно время, чтобы обсудить каждую.
– А может быть, судьи уже определили настоящую приму среди всех? – вкрадчиво промолвил Делайл, явно намекая на меня.
– Ой, да ладно тебе! – отмахнулась я от него. – Не беги вперед повозки!
– Посмотрим, – упрямо промолвил он. – Кстати, а что вы сделали со своими артефактами из крови?
– Пока ничего, – ответили мы в один голос.
– Я бы хотел их осмотреть, исследовать. Одолжите ненадолго? – попросил Делайл.
– Бери, если нужно, – ответила я, и подруги согласились.
– Меня все еще тревожит новость о комете, – призналась Эмилия. – Я до сих пор не могу воспринимать ее спокойно.
– Вся империя взволнована скорым появлением цветка небес. Ведь он – вестник скорых перемен, – ответил ей Делайл. – Мы ничего не можем изменить. Остается лишь принять этот факт и быть готовыми к любому повороту жизни.
– А это вообще возможно? – подавленно спросила Эми.
– Ну уж после всего того, что вам пришлось пережить, как мне кажется, у вас уже хороший иммунитет к неожиданным поворотам событий, – ответил Делайл, словно желал нас успокоить.
В ответ мы, не договариваясь, слаженно взвыли.
– А-а-а, Боги, пожалуйста, у нас последний ку-у-урс!
– Пощадите! – вдобавок пискнула я.
Делайл, обведя нас задорными глазами, рассмеялся.
– Девчонки, не вешайте нос! Все будет хорошо! И не забывайте, вы не одни. У вас есть мы! А вот стеклышко, Мари, я тоже возьму на исследование. Может быть, хоть и не обещаю, смогу увидеть ту, кто это устроил.
– И тогда держите меня семеро, чтобы я волосы ей не проредила ненароком, – промолвила я зловеще.
– За такое и я бы проредила, – заметила Герда.
Раздался сигнал кристаллофона.
– Ландиэль Иолари, – сообщила я, прежде чем принять звонок.
Голос преподавательницы в кристаллофоне был хорошо слышен всем.
– Марьяна, как твои ноги?
– Уже все хорошо, – заверила я нашу наставницу.
– Отлично. Тогда можешь спускаться в актовый зал, скоро объявят результаты.
Я отбила сигнал и ощутила, как от лица схлынула кровь.
– Что-то быстро они посовещались.
– Значит, их выбор был единогласным, – сделала вывод Герда.
Мне показалось, что грудь наливается свинцом и неприятная тяжесть давит на плечи, мешая сделать полный вдох. Сердце испуганно затрепетало.
– Идемте, – сдавленно промолвила я.
Кровавые разводы на ногах я убрала салфеткой. Встала с дивана, открыла обувной шкаф, где стояли мои осенние туфли на средней танкетке. Надев их, молча вышла за дверь, и в коридоре ощутила, как с двух сторон меня берут под локти Эмилия и Герда.
– Что бы там жюри ни решило, это не отменяет того, что ты самая красивая балерина, – шепнула мне Герда.
– И самая талантливая, – добавила Эмилия.
– Спасибо вам, – улыбнулась я подругам, ощутив, как слабеет холодный обруч, сжимающий грудь.
Делайла тоже стоило поблагодарить. За помощь, за переживания, за слова поддержки. А потом вспомнилось его жаркое признание, брошенное в сердцах. Его обжигающий, страстный поцелуй. Его горячий язык у меня во рту. Прикосновение губ к моим ногам. От воспоминаний кровь прилила к щекам, и стало жарко.
Делайл шел позади нас, и я спиной ощущала на себе его пристальный взгляд. Я знала, что он не спускает с меня глаз. Я знала, как он смотрит на меня. Этот взгляд будил во мне что-то необъяснимое, томительное и волнующее, сладостное. И этот поцелуй. Все это время я запрещала себе даже в мыслях представлять, какие на вкус и ощупь эти губы, а теперь… Я знала. И это знание все во мне перевернуло. Разрушило до основания мой старый мир, где тут же возвело новый. И в нем теперь померк образ того Делайла, что был все эти годы для меня как старший брат. Теперь здесь царил тот Делайл, к которому меня неумолимо влекло как к мужчине. Это меня пугало, но бороться с этим оказалось уже невозможным. Все равно что просить проснувшийся вулкан прекратить извергаться.
От собственных мыслей меня отвлекло чувство, словно ко мне в голову кто-то пытается ментально «пробраться». Обычно это ощущается, как легкий зуд между бровей. Иногда мы с подругами баловались вот такими мысленными диалогами. Способность к этому открылась у нас прошлой весной как раз во время цунами. Мы так и не поняли, почему и как. Просто раз, и мы при желании можем общаться друг с другом мысленно при помощи общего канала связи.
«Мне показалось, или мы с Гердой не вовремя зашли в гримерную?» – прозвучал в моей голове голос Эми.
«Или» – уклончиво ответила я, и Герда тихо хмыкнула.
«Ну, все ясно. Ты же помнишь, что преподаватель имеет право на отношения с адептом только при условии обмена анитари?» – прозвучал в моей голове ее голос.
«Ну какие анитари! Он просто поцеловал меня», – попыталась я отмахнуться от щекотливой темы.
«Великий Аш-Таар, они сейчас целовались!» – все так же мысленно воскликнули мои подруги в один голос, чуть не оглушив меня.
«Тебе понравилось?» – тут же полюбопытствовала Эмилия.
В ответ я лишь вздохнула наяву, растянув губы в улыбке. А чего скрывать от подруг? Да, мне было неимоверно приятно. А главное, я не хотела, чтобы он останавливался. А это уже опасное чувство, очень опасное. Стоит быть начеку рядом с Делайлом.
Мы подошли к актовому залу. Моя группа поддержки осталась в холле, пока я поднималась по боковой лестнице на сцену. Некоторые девушки интересовались, как мои порезы, на что я сухо отвечала, что все в порядке. Теперь в каждой я видела потенциальную угрозу.
Глядя себе под ноги, я встала среди других кандидаток. Все были необычайно взволнованы. Это угадывалось по судорожным вздохам, по ускоренному бегу сердец, которые улавливал мой слух.
– Дорогие девушки, – обратился к нам председатель жюри. – Прежде чем мы объявим имя той, что займет место солистки в «Бездне океана», я хотел бы сказать каждой из вас – ты великолепна! Для сольной партии леди Иолари отобрала лучших из лучших, самых искусных танцовщиц. Попасть на этот отбор – уже признание вашего таланта, и я уверен, что о каждой из вас мы еще услышим. Итак, наш выбор не был легким, однако он оказался единогласным. Сольная партия в «Бездне океана» принадлежит…
В зале повисла глухая вязкая тишина, в которой, словно мелкие молоточки, стучали десятки взволнованных сердец.
– Марьяне Ирилейв.
Мое сердце ухнуло куда-то вниз. Я все еще не верила в услышанное. Что? Меня взяли? Несмотря на чью-то подлость, я все равно смогла убедить жюри? По щекам побежали теплые соленые ручейки. Я размазывала их ладонями, не думая о гриме. Девушки, стоявшие вместе со мной на сцене, заметно поникли.
– Мы поздравляем вас, леди Ирилейв, – вновь заговорил председатель жюри. – А остальным напоминаем – постановок много, у каждой из вас еще будет шанс. Вы все молодцы! Леди Ирилейв, подойдите к нам, все остальные свободны.
Артистки понуро покидали сцену, стремясь как можно быстрее уйти из зала. Я спустилась к жюри, все еще не веря до конца в свершившийся факт – я солистка в самой любимой мною постановке, пересмотренной с детства сотни раз.
– Я восхищена твоей выдержкой, Марьяна! – воскликнула леди Иолари, глядя на меня так, словно видит впервые. – Я знала тебя как упорную, талантливую и трудолюбивую артистку. Но танцевать в пуантах со стеклом так, словно это последний танец в твоей жизни, это что-то сверхневероятное!
– Жюри надеется, что вы сможете и без порезанных пальцев достоверно языком танца передать всю драму и страдания морской пленницы, – промолвил председатель, и все остальные закивали.
– «Бездну океана» традиционно ставят накануне Самайна или весной во время Имболка. В этом году постановка будет весной, – напомнила леди Иолари. – Сольная партия в этой постановке – огромная честь и ответственность.
– Я оправдаю ваше доверие, – заверила я магистра, и в ответ она улыбнулась.
– Даже не сомневаюсь. Завтра и послезавтра отдыхай, а после со свежими силами возвращайся к репетициям.
Стоило мне покинуть актовый зал и выйти в холл, как на меня налетела моя группа поддержки, которая, пока я стояла на сцене, значительно увеличилась. И вся эта огромная компания, закружив меня в водовороте объятий и поздравлений, задарив цветами, повела к экипажу Рейнара, после чего мы все отправились в «Ветвь сакуры» – самую изысканную таверну столицы. Шумный вечер, преисполненный веселья и поздравлений от родных, развеял неприятный осадок от происшествия со стеклом, и все же этот случай я держала в уме, понимая, что теперь должна быть в сотню раз внимательней и осторожней.
Весь вечер я избегала Делайла, потому что мои чувства приводили меня в небывалое смятение. И мне казалось, что, окажись мы рядом друг с другом, я каким-то образом выдам себя. Или Делайл выдаст себя. А мне этого не хотелось. Стоило для начала разобраться наедине с собой, затем с Делайлом… В общем, я изо всех сил старалась не встретиться с ним взглядом, не заговорить с ним и не коснуться ненароком. Последнее все же случилось, когда он вручил мне букет темно-алых роз, благоухающих теплым, медвяным ароматом, и незаметно для других ласково огладил мою руку. Я вспыхнула, словно факел, и смущенно потупила глаза.
Дел уловил мой настрой и не настаивал со знаками внимания, подыгрывая мне, однако я неизбежно, всем своим человеческим и лисьим существом, чувствовала его неусыпное внимание, и даже, казалось, ощущала кожей его мысли, окутавшие меня подобно плащу. Память о его пылких поцелуях все еще пламенела на коже там, где он их оставил. Я точно знала – он думал обо мне, и это знание будило в душе что-то робкое, волнующее, нежное, с привкусом эйфории.