– Ну дома. Только зачем это тебе? – спросил он, не скрывая раздражения.
– А можно я к тебе сейчас приеду? Ты позволишь?
Изумлению Джерана не было предела. Чего-о-о? Он не ослышался? Она собралась к нему домой? Это еще зачем?
– Не совсем понимаю, что ты задумала и что тебе нужно, – холодно ответил он.
– А ты подумай, Джер. Хорошенько подумай. Уверена, ты догадаешься. Ты же умный мужчина, – вкрадчиво промолвила Арлина с мурлыкающими нотками в голосе.
Сердце Джерана уже грозилось пробить грудную клетку. Что происходит?
– Ты что же это, ко мне приедешь? Хочешь… ко мне? – удивленно бормотал он, вмиг растеряв всю свою показную холодность, и сам не верил в то, что сейчас творится.
– Угу, – кокетливо протянула его собеседница. – Я хорошенько подумала над твоими словами, которые ты мне сказал в тот день, когда мы поругались, и поняла, что ты в действительности прав.
Он волнения Джеран не слышал, как шипит на плите сбежавший кофе.
– Я рад, что ты все же прислушалась ко мне, – признался он Арлине, хоть еще не до конца верил в то, что это не сон.
– Так ты будешь меня ждать? – уточнила она.
– Да! Конечно! – воскликнул Джеран, не дожидаясь окончания фразы. – Мой адрес…
– Я помню, – мягко перебила его Арлина. – Хоть и не была у тебя, но помню. Буду минут через двадцать, максимум через полчаса.
– А я буду ждать тебя, – радостно выпалил Джеран.
– Надеюсь, что в твоем доме достаточно тепло. А то я, боюсь, замерзну, пока доеду к тебе. Когда под пальто одни чулки и крошечные трусики, очень легко замерзнуть.
Джерану почудилось, что его сердце сейчас точно вылетит через ребра. Кровь зажглась от представленной соблазнительной картинки, и предвкушение понесло по венам сладостный жар.
– Я жду тебя, Арлина. Очень жду. Тебе будет жарко, обещаю, – промолвил он охрипшим от волнения голосом.
– До встречи, – нежно промурлыкала она и завершила разговор.
Несколько секунд Джеран, не веря свалившемуся на него счастью, заторможенно взирал на погасший экран кристаллофона. Но потом опомнился, и с возгласом «О Боги, благодарю, благодарю!» бросился убирать сбежавший кофе, а затем ринулся в погреб за бутылкой лучшего вина. «Как удачно, что я взял сырную тарелку и большой пирог в таверне, как удачно! Будет чем угостить Арлину после…» Мысль о том, что будет до этого «после» вызывала дикую эйфорию, подбрасывая совершенно бесстыдные идеи… Идеи того, что можно сделать с любимой женщиной, чтобы она надолго запомнила этот вечер. «Что ж, если завтра весь мир полетит в бездну, я хотя бы сегодня почувствую себя безмерно счастливым», – подумалось Джерану.
Делайл
Зимнее солнце, холодное, но ослепительно-яркое, смотрело на землю с недосягаемой небесной выси. Эта высь сегодня раскинулась лазурным пологом, не тронутым облаками. Первый снег уверенно вошел в столицу, окутав город белой сверкающей шалью. Глядя на снежный покров из окна своего рабочего кабинета, я не мог не поддаться ощущению нечаянной радости, вдруг нагрянувшей мне в душу. Белое покрывало скрыло всю серость и грязь и переливалось на солнце миллионами искр. Накинув зимнее пальто, я вышел из кабинета и направился в малый хореографический зал. Марьяна ушла туда еще час назад, и я точно знал, для чего – ей не хватало занятий балетом и театральных репетиций, которые сейчас тоже оказались приостановлены.
Несмотря на погожий день, во дворе Академии не было привычного гомона голосов. Без значительной части адептов Академия заметно опустела. Ради безопасности в свете последних событий решено было провести для всех адептов, кроме выпускников, досрочную зимнюю сессию и отпустить по домам. Будущие выпускники остались, носили защитные артефакты, сделанные по моим разработкам, и готовились к составлению выпускных работ.
Всем, кто находился в плену у химеры, Совет императоров постановил в приказном порядке носить защитный артефакт, не снимая. Это было легко – артефакт делали в виде цепочки на руку, но все же нашлась одна идейная идиотка, устроившая скандал из нежелания носить артефакт. Свой протест она объяснила тем, что не хочет находиться под неусыпным надзором императора. Такие обвинения были, мягко говоря, беспочвенны, ведь моя разработка никак не связана со слежением. Но об упрямстве этой женщины можно было бы слагать легенды, если бы это самое упрямство не угрожало жизням других. Однако приказ императора есть приказ, и ей все же пришлось надеть защитный браслет.
Хруст снега под ногами мысленно возвращал в детство, дарил чувство беззаботности, которое, я точно знаю, вскоре испарится без следа. Хотя… мне все равно будет хорошо и отрадно. Потому что уже завтра наша с Марьяной помолвка, и я жду этого часа с замиранием сердца. И пусть мы не сможем увидеть на церемонии всех, кого хотелось бы, самое важное все равно свершится. Это будет наш день.
Скрипнула высокая двустворчатая дверь, и я увидел Марьяну, овеянную золотым сиянием солнечного света. Он струился в ее распущенных локонах, подсвечивал кожу и делал еще ярче янтарные глаза. Окутанная им со всех сторон, Мари походила на видение из сказки. Она стояла в третьей позиции у станка, расположенного возле окна, и задумчиво созерцала заснеженную пихту. Услышав скрип двери, она обернулась.
– Дел…
Я подошел к ней и обнял за талию, притянув к себе.
– Занимаешься?
– Да так, балуюсь потихоньку, чтобы не разлениться и форму не потерять.
От меня не укрылась тень грусти, промелькнувшая в ее глазах.
– Скучаешь по занятиям и театру, да? – спросил я, будучи заранее уверенным в ответе, и Марьяна кивнула.
– Надеюсь, что когда-то они возобновятся и я станцую главную партию в «Бездне океана». Только пусть для начала жизнь прежняя возобновится, если это возможно.
Она тяжело вздохнула и отвернулась к окну. Я готов был поспорить, что в ее глазах собрались слезы. Вновь притянул ее к себе поближе и коснулся губами виска.
– Ночь не может длиться бесконечно, Мари. Когда-нибудь все равно наступает рассвет. Все еще будет. И праздники на площадях, и радость, и танцы. Ты еще станцуешь на главной сцене столицы.
– Ты хоть сам веришь в это? – Она обернулась и посмотрела на меня.
– Конечно! – искренне ответил я. – Вера имеет огромную силу, не забывай об этом. Не забывай верить, Марьяна. Без веры никак нельзя.
Марьяна вздохнула. Ее теплые пальцы с мягкими гладкими подушечками прошлись по моей щетине, очертили губы, и она улыбнулась.
– Ну что, поехали готовить наш дом к завтрашнему вечеру? Лиаль уже звонила, обещанные нам столы и лавки уже принесли из чулана, вытерли с них пыль и сложили в грузовой экипаж.
– Поехали. – Я коснулся ее губ, провел по ним кончиком языка, и кровь мгновенно зажглась удовольствием.
Таверны из-за решений о безопасности сейчас не принимали банкеты, а распускать гостей сразу после храмовой церемонии нам не хотелось, и мы решили перенести праздник в наш новый дом. Весь остаток дня у нас ушел на последние приготовления к праздничному семейному вечеру. Приехали Герда с Эмилией, порталом пришли тетя Вианна и Марэя с Рейнаром, чуть позже подъехали Джордано и Лиаль. Сообща мы расставили лавки и столы, застелили их скатертями, сервировали, украсили зал, проверили все магические лампы, проигрыватель, который остался здесь от прежних владельцев. Уезжая, Лиаль мягко напомнила Марьяне, что сегодняшнюю ночь ей полагается провести в их доме. Моя невеста пообещала скоро приехать и хитро мне подмигнула так, чтобы никто не заметил. До помолвки влюбленным не разрешалось ночевать совместно, но в ту самую ночь, когда мы поддались взаимному притяжению невероятной силы, Марьяна осталась со мной до утра, и этот маленький совместный демарш, оставшийся незамеченным, стал нашей с ней тайной. Было в этом что-то пикантное…
Прощальные лучи заката заглянули в большие панорамные окна бального зала. Я не стал зажигать светильники, и пространство наполнилось волшебным, теплым светом вечернего солнца. Марьяна сидела за пианино, ее пальцы летали по клавишам, и легкая, лиричная мелодия уносилась ввысь, проникала в душу, касалась сердца и будила внутри нежность и светлую грусть. Я вновь украдкой подумал о наших родителях. Если они еще не переродились, видят ли нас с Небесного мира? А если они уже в новой жизни, увидят ли нас во сне? Влюбленных, счастливых и дорожащих друг другом.
Марьяна встала из-за пианино и подошла к проигрывателю. Тронула кнопку включения, и зал наполнился звуками вальса. Я тут же подхватил ритм и закружил свою невесту, не отрывая от нее взгляда. Какая же она красивая! Грудь теснили слишком сильные чувства, они распирали меня, от них закипала кровь, и мне казалось, что выдержать этот натиск даже бессмертному сложно.
– Помнишь, когда мне было двенадцать, в такой же зимний вечер ты заглянул к нам с Рейном домой? У нас тогда гостила Ириана, ей предстоял дебют на йольском балу, и брат повторял с ней танцевальные па.
– Помню, – кивнул я, не сдержав улыбки от воспоминаний. – Ты тогда еще попросила, чтобы я составил тебе пару в танце хотя бы минут на пятнадцать, потому что тебе хотелось танцевать, а дома никого, кроме Ири и Рея, не было.
– И ты любезно согласился. И в тот вечер я влюбилась в тебя. Хорошо, что ненадолго. Но очень сильно. Это было как наваждение.
Услышанное повергло меня в крайнее изумление, что я даже остановился.
– Мари, ты же шутишь?
В ответ она звонко рассмеялась.
– Я серьезно, Дел. Я не знаю, что случилось в тот вечер. Может, это магия священного заката? Но факт есть факт – с того дня я на несколько месяцев потеряла покой и сон. И очень боялась, что ты догадаешься обо всем. Рассказала об этом только Герде. Судя по тому, как ты удивлен, я все-таки мастер сокрытия эмоций.
– Еще какой! – воскликнул я. – Я действительно не знал. И подумать даже не мог. Надо же. Ты когда-то была в меня влюблена!
– Ага, – кивнула она. – Но судьба расставила все события в нашей жизни намного лучше.