– Он задыхается, задыхается! Пустите меня, да сделайте уже что-нибудь! – орала я не своим голосом.
Мне даже удалось вырваться из чьих-то цепких рук. Чьих, я даже не посмотрела. Прямо сейчас на моих глазах творился худший из всех возможных для меня кошмаров.
– Дел!
Тьма его глаз скрылась под веками, и Делайл упал, потеряв сознание.
Глава 23. Розы на снегу
Марьяна
Я мгновенно оказалась рядом, успев подложить ладони под голову Делайла. Перед глазами все плыло от слез, руки стали липкими от моей собственной крови. Вокруг нас творился хаос, но я ничего и никого вокруг не замечала. Сидя на полу, я положила его голову себе на колени, гладя смоляные волосы, на которые падали мои слезы. Неужели? Нет-нет-нет, пожалуйста, Боги, я молю вас… Как же так, любимый, ну как же так? Ты ведь обещал мне, что все будет хорошо!
– Марьяна, его нужно осмотреть, – услышала я голос Мариуса. – И тебя тоже.
– Очень странная реакция после укуса, вы заметили? – сказал Эрик. – Я видел нападение на ректора Лийсаррана и леди Эстери. Сейчас что-то пошло не так, как обычно.
– Да, ты прав, – согласился с ним Мариус, крикнув попутно санитарам, чтобы прикатили каталку.
Меня поразила жуткая мысль, и я задохнулась от новой удушливой волны паники.
– Мариус! А что, если моя кровь не исцеляет, а убивает того, кто поражен магией химеры? С чего мы взяли, что она должна помочь? А если совсем наоборот? Почему Дел потерял сознание? Он выпил совсем немного моей крови и начал задыхаться. Боги, помилуйте!
И я дала волю рыданиям, уткнувшись лбом в висок Делайла. Мысль о том, что он никогда не откроет глаза, не заговорит со мной, и я не услышу его голос, выбила весь воздух из легких.
Дальше все происходило для меня, как в сонном бреду. Дела погрузили на каталку, я поплелась следом за ним пешком. Эмилия и Герда шли рядом, держа меня под руки с двух сторон. Иногда я слышала их всхлипывания, но повернуться не было сил. Думать о том, что ждет нас теперь, оказалось слишком страшно, и разум просто отключился, бездумно принимая все, что сейчас происходило.
Мне обработали рану на шее, которая и так уже затягивалась, наложили повязку, взяли кровь на анализ, затем ввели катетер в вену и укололи антивирусную сыворотку, после нее была сыворотка от инфекций и еще какая-то. Потом было что-то в виде таблеток и микстур, но я уже не вникала, что именно. С абсолютно мертвенным спокойствием я подумала о том, что те же самые препараты давали и другим укушенным, и что же? Все равно им ничего не помогло.
– Ваше превосходительство, мы должны доложить о происшествии императору. Укушен маг Триумвирата. Сами понимаете… – робко промолвила одна из медсестер.
– Я доложу лично, – ответил ей Мариус.
«Император будет в ярости, – флегматично рассуждала я про себя. – Если меня не станет, Триумвират потеряет силу. И все».
Краем уха я услышала, что нас с Делайлом разместят в соседних палатах.
– Мариус, пожалуйста, пусть нас определят в одну палату! – взмолилась я. – Я прошу тебя! Мне не будет покоя, если я не смогу быть рядом с ним.
– Безопасней сейчас было бы отделить его, – рассудил Мариус. – Но я понимаю твои чувства. Сделаем так. Я прикажу отодвинуть твою кровать, а Делайла придется приковать на цепь к кровати, чтобы он в случае повторения приступа дальше своей койки не ушел.
– Спасибо тебе! – Я порывисто обняла Мариуса.
Спустя десять минут нас с Делайлом устроили в палате. Эмилия и Герда посидели со мной какое-то время, разговаривая о чем-то отвлеченном. И я была за это им премного благодарна. За то, что зашли, и за то, что не поднимали болезненных тем, рассуждать на которые сейчас у меня не осталось никаких моральных сил.
Мне выдали больничную одежду и необходимые предметы гигиены. Проводив подруг, я сняла свое платье, изрядно запачканное кровью, облачилась в больничную сорочку и подошла к Делайлу. Осторожно присела на край кровати, всматриваясь в побледневшее лицо своего возлюбленного. Если бы не посеревшая кожа, можно было подумать, что он крепко и безмятежно спит – веки плотно сомкнуты, дыхание спокойное и размеренное, на лице не дрогнет ни один мускул.
А ведь еще несколько часов назад эти глаза смотрели на меня с теплом и любовью, а сейчас… Я не знала, что нас ждет. Что будет с нами завтра?
Я накрыла своей ладонью его крупную ладонь, которая была сейчас пугающе холодной. Погладила ее большим пальцем. А потом плюнула на свой страх и прилегла рядом на самом краю койки.
– Я прошу тебя, Дел, не оставляй меня. Ты не можешь меня покинуть. Где бы сейчас ни бродила твоя душа, возвращайся. Ты мне нужен. Возвращайся из тьмы.
Из коридора донеслись торопливые шаги, и в палату к нам зашли две медсестры. Едва завидев меня лежащей рядом с Делайлом, они пришли в ужас.
– Леди Ирилейв, вы что! Вам нельзя вот так рядом лежать, это опасно! – воскликнула одна из девушек, на что я неохотно поднялась и молча, без возражений перешла на свою койку. Попутно подумала о том, что как только они уйдут, я снова лягу к нему.
Спорить не хотелось, говорить что-либо тоже. Но тут в палату вошел Мариус, а с ним еще двое его коллег. Я села, напряженно слушая все, что они говорили, осматривая моего Делайла.
– Давление понижено…
– Пульс слабый…
– Сердцебиение замедленное…
Мариус приподнял Делайлу веко, и под ним по-прежнему была неизменная чернота. Я смотрела на Дела, на то, как он не реагирует ни на что, и сердце мое сжималось от страха и отчаяния. Разве моя кровь не должна была помочь?
Его снова увезли на каталке для очередных обследований, и все это время я не находила себе места, меряя шагами нашу палату. Спустя час его вернули.
– Ну что? – спросила я у Мариуса.
Напряжение витало в воздухе и впивалось в мою кожу сотнями ледяных игл.
– Я хотел бы порадовать тебя, Марьяна, но пока нечем. Изменений нет ни в худшую, ни в лучшую сторону. Остается только наблюдать и надеяться.
– Как себя чувствует Бригитта?
Мариус тяжело вздохнул.
– Жалуется на сильную слабость и хочет спать.
– Ясно, – выдавила я и села на свою кровать.
– Я пойду. Если что, кнопка вызова персонала в изголовье. Если тебе понадоблюсь лично я, звони мне по кристаллофону, – сказал Мариус и вышел.
На улице стремительно темнело, небо набухало сизыми тучами, и вскоре пошел снег. Я сидела неподвижно на своей койке, глядя на Делайла, чувствуя, как внутри меня что-то воет и стонет, разрывая нутро в кровавые клочья. Вскоре из коридора послышалась какая-то возня и суета. Тихо переговаривались санитарки.
– Что, опять привезли кого-то по скорой?
– Да, снова приступ безумия, представляешь? Это уже третий за один день! Ужасное что-то происходит.
– Кто-то еще нарушил приказ о ношении защитного артефакта?
– В том-то и дело, что нет! У этой эльфийки защитный браслет, все как положено. Поэтому она никому не причинила вреда. Ее дети взрослые привезли. Говорят, что на семейном обеде почернели глаза, и она сразу упала замертво. Зато никого не успела укусить. Работает артефакт лорда Даркмуна.
– Только самого лорда очень жаль… Непонятно, что будет с ним.
– Да, очень жаль. Они с леди Ирилейв такая красивая пара…
Они уходили, судя по звуку удаляющихся шагов, в другую часть здания, и продолжали разговаривать. О жестокости судьбы, о том, сколь хрупкое, на самом деле, счастье, и как горько, когда умирают самые лучшие и достойные долгой жизни бессмертные.
Я их уже не слышала. Я сползала по стене, задыхаясь от слез, что глухими рыданиями рвались из груди. В памяти навсегда остались воспоминания о том, как много лет назад в одночасье рухнул мой мир. Раскрошился на камни, до основания. Я слишком хорошо помнила, каких сил мне стоило выбраться из этой тьмы. А теперь на моих глазах умирал тот, кто когда-то держал меня за руку, ведя из этого беспроглядного мрака на свет.
Страшная и неотвратимая реальность давила на меня, вгоняя в землю, и все чувства во мне будто взорвались, туманя воспаленный разум. Я вновь подошла к Делайлу, вглядываясь в его лицо. А потом подвинула свою кровать вплотную к его. Это было легко сделать даже без силы оборотня, потому что в этой палате кровати служили еще и каталками, легко перемещаясь на колесах.
– Вот так-то лучше, – сказала я сама себе. – И пусть только попробуют мне сказать, что так нельзя.
Я придвинулась поближе к Делайлу, положив руку ему на грудь. Моя ладонь и мой слух улавливали редкие, слабые удары сердца. Мы лежали вдвоем под одним одеялом. Почти как вчера ночью. Только «почти» здесь – слово ключевое.
– Я прошу тебя, не оставляй меня, – шепнула я в надежде, что эти слова настигнут его душу, где бы она ни бродила.
И то ли от сильного стресса, а может быть, это уже проявлялось влияние болезни химеры, но меня стало клонить в сон. Какое-то время я еще боролась с ним, но он оказался сильнее. Спросонья, на грани яви и сна, мне мерещилось, как по стенам больничной палаты вьются, поднимаясь все выше к потолку, алые-алые розы. А потом и сам потолок подернулся сизой дымкой, превращаясь в грозовое небо.
Я снова стою босыми ногами на ковре из алых лепестков. Я вновь в том самом таинственном саду, где благоухают тысячи роз. В небе раздался громовой раскат, эхом уплывая вдаль, и сорвались первые тяжелые капли дождя. В воздухе разливался упоительный аромат весны – аромат только что лопнувших клейких почек, цветов, зеленой молодой травы и влажной садовой земли. Лесная пахнет по-иному. Метрах в двухстах впереди в высокой каменной ограде я заметила арочный проход. Я точно помнила, что не видела его здесь раньше. Но меня туда влекло с какой-то непреодолимой силой. К тому же за той аркой белело нечто, похожее на снег, что меня изрядно удивило, и потому я решила, что нужно непременно заглянуть в это удивительное место, чтобы убедиться, что это и вправду снег. Наверху все так же прерывисто грохотало и продолжал редко накрапывать дождь, будто бы небо все еще раздумывало – а стоит ли проливать потоки воды на землю или повременить?