Мое подвенечное платье Делайл назвал олицетворением нежности – кружевное, воздушное, цвета светлой слоновой кости с едва уловимым персиковым оттенком. Я получила платье мечты, фасон которого сложился в моем воображении еще несколько лет назад, когда я о замужестве и не думала. Маленький кружевной воротничок с вышитой розой по центру заменял ожерелье, сетчатая вставка в зоне декольте, с плеч и груди спускается кружевная длинная пелерина, длинная многослойная юбка из фатина, вышитая кружевными розами. А какие рукава! До локтя – облегающее кружево с плотным орнаментом, а выше – пышные фонарики из фатина. Узор сережек и тиары из золота и огненного опала повторяет кружевной узор на платье – плетистые розы. Дизайн разработал сам Делайл, а Эрик блестяще воплотил его красивую задумку. Обомлевший и восхищенный взгляд моего супруга в первые мгновения нашей встречи у храма мне хотелось снять на эмберотип!
Первая мастерица иглы Южной империи – леди Арилиш гордилась тем, что подвенечные платья всех дев Триумвирата сшиты ее умелыми руками. Эвиль обещала, что я буду ощущать себя в нем принцессой. Я и ощущала себя принцессой. Любимой принцессой.
Для свадьбы мы выбрали таверну, стоящую прямо на причале, и наш зал, по сути, и залом-то не был, а скорее огромной беседкой, стоящей на воде. Или палубой. Гирлянды из роз и трав обвивали деревянные колонны и свисали с потолка. Такие же гирлянды из светящихся сфер и оплетенные декоративными листьями служили освещением. От сильного ветра и возможной непогоды с моря защищали заклинания, но сегодня они бы и не потребовались – царил почти полный штиль, а в небе глубокого сине-кобальтового оттенка не было не единого облачка, и тонкий серп молодого месяца водил хороводы со звездами.
Мы с Делом уже предвкушали, как отправимся в длительное свадебное путешествие сначала по родной Южной империи, а потом в дом отдыха со знаменитыми горячими источниками в княжестве Зайран в Западной империи, как только там зацветут поля лаванды. После того вещего сна лавандовые поля нас притягивали. Как будто это – тонкая связующая лавандовая нить между нами и родителями сквозь миры и пространства в миллиарды световых лет. И пусть мы никогда не встретимся, но наша с ними связь – вечная и неразрывная. Связь с теми, кто дал тебе жизнь, не обрывает даже смерть. И мы с Делайлом это точно знаем.
Свадебное веселье набирало обороты. Казалось, что счастье, излучаемое всеми нами в эту ночь, поспорило бы даже с сиянием звезд.
– Слушай, мне так нравится выходить за тебя замуж! Это просто потрясающе! – призналась я во время первого вальса молодоженов, и Дел рассмеялся. Его глаза искрились серебром. – Ну что ты смеешься, Дел? Я серьезно! Мне все это так нравится, что я готова на наш первый юбилей снова надеть свадебное платье и повторить все это празднество!
– Лисица-озорница, – шепнул он мне на ухо и, приподняв над полом, закружил. А потом поставил на ноги, и мы продолжили танцевать. Дел снова наклонился ко мне. – Но если тебе так сильно захочется, мы можем это повторить. На что ты готова пойти ради исполнения своего желания?
– На все! – ответила я и прикусила губу.
– Что ж, ловлю тебя на слове, янтарик, – ответил он, глядя мне прямо в глаза.
И столько было чувств и эмоций в этом взгляде, говорящем без слов, что мое сердце просто сошло с ума.
– Хотелось бы мне и через сотни лет услышать от тебя твое «лисичка» и «янтарик», – промолвила я, а Дел удивленно вскинул брови.
– А как же по-другому? – воскликнул мой супруг. – Даже тысячу лет спустя ты будешь для меня лисичкой и янтариком. Самой сладкой и нежной лисичкой.
Он снова подхватил меня и закружил под бурные аплодисменты гостей.
И я снова ему поверила. Я всегда верила ему.
Делайл Начало ноября, неделя Самайна
Я знал, сколь важен для нее сегодняшний вечер, и мысленно посылал ей свою поддержку. Она долго и упорно к этому шла, и сегодня – ее звездный час. Обычно театральные постановки включали музыкальные и танцевальные номера, но «Бездна океана» отличалась тем, что была сугубо танцевальным спектаклем. А значит, Эмилии и Герды сегодня не будет на одной с ней сцене. Но девушки пожелали быть не среди зрителей, а рядом с ней за кулисами.
Я ждал ее появления на сцене, и как только увидел, забыл, что дышу. Слежу за каждым ее движением, ловлю малейший поворот головы. Она великолепна! Марьяна Даркмун. Моя горячо обожаемая супруга. А на сцене – неподражаемая талантливая балерина Императорского столичного театра. Изящный взмах рук, плавные, текучие движения грациозного тела, невесомые шаги на кончиках пуант, и она словно плывет, парит в невесомости водной бездны. Украдкой я бросил взгляд в ложу, где сидели критики. На их лицах читалось удовлетворение, и мне это нравится! Это невероятно радует меня! Уверен, завтрашние заголовки светской и культурной прессы порадуют мою жену.
Кульминация. Музыка нарастает, близится финал. Дева, плененная морским чудовищем, страдает, понимая, что ей не вырваться из плена. Марьяна проживает эту роль. Ее страданию искренне веришь.
Последний аккорд. Марьяна падает на колени и плавно прогибает назад спину, раскинув руки в стороны. Оркестр умолкает, на сотую долю секунды пораженные зрители замирают в безмолвии. А потом зал взрывается шквалом аплодисментов и криками «браво». Весь зал поднялся со своих мест. Марьяна сделала двойной реверанс, и ее глаза, горящие торжеством, в этот момент сияли ярче тысяч галактик.
Несмотря на заполненный зал, ее глаза нашли мои, и наши взгляды на миг пересеклись. Я сказал лишь одними губами: «Я люблю тебя», и Марьяна улыбнулась, нежно и светло.
Я ликовал, видя ее успех. И в этот вечер понял, сколь сладко и отрадно наблюдать, как исполняется мечта того, чей образ ты носишь в своем сердце.
Я верил и всегда буду верить в нее. Как и она в меня. По-другому и быть не может.
Эпилог
Марьяна Семь лет спустя. Канун Самайна
Мы допивали чай на веранде, после чего планировали заняться вырезанием фонарей к предстоящему празднику Самайна.
– Я смотрю, ваши лавандовые клумбы этим летом еще больше разрослись, – заметила Эмилия, и я в ответ кивнула.
– Да, это место им явно нравится. Лаванде у нас хорошо.
– А какие розы у крыльца плетутся, загляденье просто! – воскликнула Арлина. – У вас с Делайлом розы и лаванда прямо-таки в фаворе.
– Так и есть, – ответила я с улыбкой.
Цветы, растущие на территории нашей усадьбы, имели для нас особое значение, напоминая об очень важных для нас вещах и моментах.
– Вы же будете на нашей с Джераном годовщине свадьбы? – уточнила Арлина.
– Конечно будем! – заверили мы ее в один голос.
– Кстати, для декора зала вчера привезли тыквы. Джеран встречал курьеров. И вот верите, смотрю я на эти тыквы и понимаю, что безумно хочу тыкву. Вот хочу, и все! В смысле съесть. Ни в пироге, ни запеченную, а просто сырую, кусочками. Ох уж эти желания беременных! – воскликнула Арлина, качая головой.
Мы все вместе посмеялись.
– В твоем желании нет ничего вредного, – сказала ей Эми. – Так что если хочешь есть тыкву – ешь. Главное, не кусать во время бала те самые тыквы, которыми вы зал украсите.
В ответ Арлина захихикала, и мы снова расхохотались.
– Еще месяц до заветной встречи, – мечтательно промолвила она. – Так быстро время пролетело!
– А нам вот, наоборот, кажется, что оно тянется, – призналась я, и Герда с Эмилией улыбнулись, согласно кивая.
– О, это только первое время так. А потом – чем больше срок, тем быстрее летят денечки.
Жестом, ставшим привычным за последнее время, я потянулась к животу и погладила его, с щемящей радостью ощущая биение растущей у меня под сердцем жизни. В который раз представила, как в ближайшие месяцы будет меняться мое тело, вынашивая ребенка. Интересно, чью животную ипостась унаследует наш малыш – мою или Делайла? Меня не пугали сложности материнства, я приняла их как что-то неизбежное и неотъемлемое, но неизменно меркнущее перед чудом новой жизни. Я часто представляла, как буду гулять с коляской, как Делайл будет нежно ворковать с нашим малышом, и год за годом на наших глазах будет расти прекрасное создание, плод нашей любви, часть меня и Делайла, воплощенная в бессмертном ребенке. Эти мысли стали моей эйфорией.
– Ладно, мои дорогие, – спохватилась Арлина. – Было как всегда приятно пообщаться, но мы сегодня приглашены на музыкальный салон к другу Джерана Эверду Каргайлу и его нитар, а мне еще собираться – прическа, макияж. Я в сборах всегда была нерасторопной, а сейчас тем более.
Мы проводили Арлину до калитки. Дуновение ветра принесло от усадьбы напротив просто умопомрачительный запах мяса на костре. Я жадно втянула носом воздух и ощутила поистине зверский голод.
– Боги милостивые, мне кажется, что если я в ближайшее время не съем мяса на костре, то просто умру, – посетовала Герда.
– Ты мои мысли повторила, – ответила я подруге.
– И мои, – промолвила Эмилия с усмешкой.
– А почему бы нам не собраться нашей замечательной компанией? – предложила я. – Тем более что сегодня пятница. А то в последнее время все дела да заботы. Время, проведенное нами вместе на балах, не в счет. Разве на балу так поговоришь, как на домашних посиделках?
Спустя полтора часа в нашей беседке звучали взрывы хохота, трещали поленья в каменной печи и стучали по разделочным доскам ножи. Так было всегда – собираясь вместе, мы будто открывали портал в страну вечного хохота по малейшему поводу. Наши супруги идею собраться вместе встретили с энтузиазмом и через час после наших звонков примчались с местного рынка во всеоружии.
К мясу и нарезке овощей нас не подпустили, и мы с подругами, расположившись за другим столом, занялись вырезанием декоративных фонарей из тыквы. Однако наши мужчины с опаской поглядывали на маленькие ножи в наших руках.
– Будьте осторожней, – напомнил Делайл нам после того, как это сказал Мариус.