— Ее диктанты. Она путалась в тональностях, знаках, неправильно опознавала аккорды… Но вот ритм! Ни разу за все это время она не ошиблась с размером или длительностью нот. Если убрать нотный стан, то идеальная работа! Такое уникальное чувство ритма…
— Так, может, вы зря ее взяли в класс скрипки? — встрял Аконитти.
Фабиан и забыл о нем, а лекарь никуда не делся. Тихонько протирал тряпочкой свой рабочий ксилофон и грел уши.
— Как это — зря?! — возмутился профессор Бургунди. — Я сразу разглядел в ней воинственный дух, а всем известно, что в боевом оркестре ведущую партию играет первая скрипка.
— Да-да, я помню вашу позицию. — Астиль-тэй ехидно усмехнулся. — Высшее счастье любой музыкальной феи — попасть в боевой оркестр. И в нем, само собой, все держится на первой скрипке, а остальные нужны так, для аккомпанемента. Что же касается дирижера, то его задача просто позаботиться, чтобы духовики и прочие бездари ничего не испортили.
Голос Аконитти так и сочился ядом. От порции неприкрытого сарказма профессор Бургунди пошел багровыми пятнами, глаза налились кровью. Фабиан никогда не любил склоки, но в чем-то был все же солидарен с лекарем. Эти скрипачи с их непомерно раздутым эго, с огромным гонором… Саэлей-тэй мог все отрицать, но его представления об устройстве боевого оркестра Аконитти передал верно.
— А разве не так? — робко уточнила Солианна Тагетти.
Что и требовалось доказать! Даже ученики впитали взгляды своего маэстро!
— Я ничего подобного не утверждал! — взорвался профессор. — И не надо передергивать! В оркестре важен каждый! Вплоть до… Вплоть до… — Он чуть не задыхался от негодования. — Вплоть до несчастного треугольника!
— Вот! — Астиль-тэй вскинул руку. — Вы слышали это?! Какой феерический снобизм! Чем вам не угодили ударники, а, Саэлей-тэй?! Чем мы хуже? Да ваш боевой оркестр многие столетия подряд был нужен только для парадов ее величества! Мы в войнах отродясь не участвовали! А столько пафоса, столько амбиций! Одну-единственную битву выиграли… Может, вам теперь собственный храм воздвигнуть? А мы вот сражаемся каждый день! Бьемся за жизни…
— Ну да, ну да! — надсадно хохотнул Бургунди. — То мозоль студенту залечите, то чирей вскроете… Вот это настоящий героизм!
— Да, героизм! — не унимался лекарь. — Да! Кто, скажите на милость, избавил вашу внучку от послеродовой горячки, а? Кто восстановил сломанное крыло профессору Олии Ортензи?
— Она же просто сослепу промахнулась мимо двери…
— И что? В ее возрасте ткани сами уже не срастаются! Все говорили, что проще сдаться, что Ортензи надо отказаться от полетов. Но у меня, знаете ли, тоже есть боевой дух! Я бился до последнего — и вот результат!
— Браво, Астиль-тэй! Мое почтение! — Бургунди театрально зааплодировал. — А ничего, что бедняжка Ортензи через неделю после вашего лечения уснула на подлете к столовой, упала в кусты магонии и сломала еще и шейку бедра? Хотя все ей кричали…
— Над ее слухом я еще работаю! — Аконитти было стушевался, но тут же взял себя в руки, вздернул подбородок и повернулся к ректору. — Фабиан-тэй, у дочери дракона очевидная предрасположенность к ударным. И вместо того, чтобы мучить ее скрипкой…
— Да кто ее мучает! — перебил Бургунди. — Еще великий Тобис Росси говорил, что пение скрипки есть услада для…
— И вместо того, чтобы мучить ее скрипкой, — на пару тонов выше повторил Астиль, — пришлите Янброк ко мне. Я готов лично с ней заниматься. Возможно, ее призвание— не забирать жизни, а спасать их.
О таком Фабиан и помыслить не мог. Да и сама Эри вряд ли захотела бы кого-то лечить, но в словах Аконитти было зерно истины. Ударные… Почему бы и нет? В конце концов, розовая взрослела под звон мечей и стук молота о наковальню. Да и потом: в некоторых боевых симфониях есть и партия для ударных. Не во всех, конечно, потому не каждый барабан или тот же ксилофон можно поднять в воздух, зато оборонительная музыка…
— Я не уверен насчет целительства, но попробовать можно, — ответил Фабиан после недолгих колебаний. — Завтра после обеда у вас найдется время? Я передам Эри.
— Исключено! — Бургунди топнул, как упрямый ребенок. — После обеда у нее урок со мной. И завтра тоже. И послезавтра. И вообще, если она начнет отвлекаться на глупости, то когда ей разучивать программу?
— А зачем ей разучивать вашу программу, — парировал Астиль, — если скрипку она бросает? Фабиан-тэй, я подберу ей удобные палочки, выделю палату под индивидуальные занятия…
— Это вам надо выделить палату в лечебнице для душевнобольных! Если вы думаете, что Янброк бросит скрипку, то вы, с позволения сказать, умом тронулись!
— Я-а-а?! — оскорбился лекарь, а Фабиан украдкой прикрыл глаза и медленно-медленно выдохнул накатившее раздражение.
Скандал между двумя маститыми феями выходил на новый виток. Образованные, интеллигентнейшие музыканты готовы были в кадыки друг другу вцепиться. И все из-за кого? Риторический вопрос. Эри даже заочно умудрялась нарушать спокойствие в академии!
— Прошу вас, хватит! — попытался утихомирить подчиненных ректор. — Это решать не нам!
Короткая фраза подействовала на Бургунди и Аконитти как ушат холодной воды.
— В смысле? — Они синхронно обернулись. — А кому?
— Для начала я посоветуюсь с самой Эренидой, — рассудил Фабиан. — И с ее отцом. Мы все обсудим, взвесим за и против…
Первым от шока опомнился Астиль-тэй. Привычным жестом пригладил волосы и нацепил подобострастную улыбку.
— Прекрасная идея. Я и сам хотел предложить! Заодно познакомлюсь с гердом Янброком…
— Орка с два! — осадил его профессор Бургунди. — Никто не купится на эту вашу дешевую лесть! Вы же опытный управленец, Фабиан-тэй. Академия при вас так похорошела, что любо-дорого! Уж мне ли не знать, я пережил трех ректоров! Так что вы должны отчетливо понимать, что кое-кто в этой комнате руководствуется низменными политическими интересами. Подобраться к герду, втереться в доверие…
— А я бы вас убедительно попросил, Саэлей-тэй, не судить других по себе! — Аконитти презрительно хмыкнул. — Сами-то внучку за короля пристроили! Пойдемте, Фабиан-тэй! — И он увлек ректора к дверям.
Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Фабиана разрывали на части: в одно ухо что-то бубнил лекарь, в другое — хрипел и басил, захлебываясь слюной ярости, старый профессор. Ни уловки, ни отговорки, ни хитрости, — ничто не могло отвратить обоих от затеи пообщаться с отцом Эри.
— Возможно, он уже улетел… — вяло сопротивлялся Фабиан, пока его, будто под уздцы, тащили к гостевому особняку. — Или хочет поговорить с дочерью наедине…
Бесполезно. Что Бургунди, что Аконитти слышали только себя. Впору было цепляться за кусты и скамейки, лишь бы остановить надвигающуюся катастрофу!
Впрочем, как вскоре выяснилось, от встречи с Рондаром Янброком скамейка бы ректора не спасла. Герд сам вышел навстречу этому странному трио. Без Эри. Радоваться этому факту или нет, Фабиан еще не знал, но вид у железного дракона был удрученный.
— О, Фабиан-тэй! — воскликнул Рондар, заприметив кронфея. — Вы-то мне как раз и нужны!
Что-то оборвалось в груди Фабиана Магнолли. Он не считал себя трусом, но за последнее время нервная система и без всяких драконов расшаталась донельзя. Права была огненная саламандра, ой, как права! Что ж, хоть она будет по нему скучать. Разве приготовит ей кто-нибудь паштет из сверчков?..
— Я готов все объяснить. Только, если можно, с глазу на глаз. У меня в кабинете.
Поразительно, насколько спокойно прозвучал голос ректора. Он словно слышал себя со стороны и гордился, что сумел сохранить остатки достоинства.
— Но если вдруг понадобится мой совет, могу присоединиться! — Аконитти ловко выбросил вперед руку и сжал ладонь дракона. — Главный лекарь, можно просто Астиль-тэй…
— Лекарь? — Железный вскинул брови. — И как там та феечка… Соль?
— Ей лучше! Я вообще справляюсь с любыми трудностями, но тут даже помощь не понадобилась. Мы подозревали беременность…
— Что?! — снова изумился Рондар.
— Да нет, не слушайте его! — вмешался Бургунди. — Нет никакой беременности! У нас приличная академия!
— Конечно-конечно! — Отец Эри заговорщически подмигнул. — Ну, дедуля Тарвин… Посмотрим, кто смеется последним!
Смысл этого загадочного пассажа не уловил ни Фабиан, ни, судя по всему, его спутники. Но тем феи и отличаются от драконов: умеют вовремя промолчать и не задавать неудобных вопросов. Особенно — если откровенную околесицу сморозил кто-то огнедышащий.
— По правде говоря, нас беспокоит не Солианна, а ваша дочь, — сменил тему профессор Бургунди.
— Меня тоже. — Рондар помрачнел. — Дело в том, что я хочу забрать ее из академии.
Слова дракона оглушили Фабиана пыльным мешком, старик Бургунди замер с остекленевшим взглядом. Не растерялся только Астиль Аконитти. Ушлый лекарь всегда умел держать нос по ветру!
— Очень мудро. — Синий сосредоточенно кивнул, словно заранее готовился к такому исходу событий. — И я вас понимаю: скрипка и Эренида? Не очень перспективное сочетание. Но прежде, чем рубить с плеча и забирать ее… Может, попробуем перевести ее на ударные инструменты? Вот, к примеру, ксилофон…
— Ах ты, майский жук! — опомнился Бургунди. — Какой ксилофон? Герд Янброк, послушайте, из Эри может выйти сильнейшая боевая фея!
— Боевых фей пруд пруди, — не уступил Аконитти. — Но если вы хотите развить в дочери поистине уникальный талант…
Стихшая было ссора разгорелась по новой и ввергла в оцепенение даже железного дракона. Хотя, казалось бы, ему-то к дракам не привыкать!
К счастью, на сей раз Фабиан сориентировался вовремя. Спор двух феев пришелся очень кстати: они так увлеклись друг другом, что не сразу заметили, как остались наедине.
Ректор проявил недюжинную ловкость. Увел Рондара Янброка из-под града взаимных обвинений и угроз, свернул на тенистую, заросшую диким виноградом аллею и окольными тропами добрался до главного корпуса.
— У Эри есть какой-то талант?! — недоумевал по дороге железный. — Она жаловалась, что бьется над вашими этими нотами, а толку никакого…