— Нет-нет, ты не понимаешь! — Нарт аж просиял, довольный своей проницательностью. — Сам по себе огненный владыка ни с кем не говорил. Но он же женился на музе! Уж поверьте мне, жена кого угодно заставит делать то, что ей нужно! Мама постоянно манипулирует отцом, а он ведется, как ребенок!
— Тарвин?! — не поверила я.
— А ты думаешь, сам бы он легко согласился отпустить меня в фейскую академию?! — Лазурный фыркнул. — Да ни за что! Просто мама всю плешь ему проела, что в Тайфо я смогу найти себе невесту и наладить дипломатические связи. А папа до сих пор считает, что это была его идея!
— При всем уважении, Нарт, огненный владыка чуть умнее твоего отца…
— Мы же можем попробовать! — перебила меня Соль. — Летим в храм муз прямо сейчас! Здесь недалеко!
Она вызвала крылышки, и Нарт последовал ее примеру. Я осталась в меньшинстве. Сопротивляйся, не сопротивляйся, — эта парочка уже все решила.
С другой стороны… Какая разница, куда лететь? В храм муз или в академию — лишь бы быть подальше отсюда, когда Фабиан огорошит признанием Аэду и моего отца. Ну, пообщаюсь я со статуей музы, хуже от этого все равно не будет. Потому что хуже в принципе не бывает…
Мы выбежали за ворота, поднялись в воздух, но не успели толком набрать высоту, как на пути возникло новое препятствие. Точнее, оно возникло сзади.
— Эри! — резанул по ушам взволнованный голос мамы. — Эри, куда ты?! Постой!
Не будь она в положении, я бы, наверное, отложила разборки на потом. Но улепетывать от беременной феи — это как-то уж слишком подло.
Пришлось снизить скорость и позволить маме догнать нас.
— Эри, милая, это из-за меня, да? Поверь, я не хотела тебя расстроить! И уж тем более не собиралась портить твою помолвку.
— Все хорошо, мам, — вымученно улыбнулась я. — Мне тоже стоило сразу тебе рассказать, что…
— Мы собираемся вызвать музу, тетя Эйлин! — выпалил Нарт. — И заодно огненного владыку!
Нам всем очень повезло, что от свиста ветра закладывало уши, и мы не услышали маминых слов, так что репутация жены железного герда не пострадала. Правда, Соль немножко покраснела, — видно, обрывки ругательств до нее все-таки долетели.
К счастью, объяснения на себя взял Нарт. Он был так одержим своей затеей снова увидеть божество лицом к лицу, что в красках расписал свой план-капкан моей матери.
Я была уверена, что она рассердится, начнет отговаривать нас, погрозит нажаловаться отцу, однако мама подлетела ко мне поближе и задала только один вопрос:
— Тебе это важно, Эри?
От неожиданности я на долю секунды перестала махать крыльями и чуть не свалилась камнем вниз, но вовремя опомнилась.
— Не знаю, — ответила честно, вновь поравнявшись с мамой. — То есть я хочу понять, кто я такая на самом деле… Но вряд ли музы станут со мной говорить…
— Станут. Если тебе нужны ответы, ты их получишь. Чего бы мне это ни стоило.
Сказать, что я удивилась, — не сказать ничего. Я еще не видела маму такой решительной и твердо уверенной в чем-то! Может, это беременность прибавила ей смелости и веры в себя, а может, я раньше просто воспринимала маму иначе и не замечала боевой дух, который всегда горел в ее груди… Так или иначе, сейчас подле меня летела совершенно другая фея. И почему-то она ни капли не сомневалась, что музы ее услышат.
Полет до храма занял всего минут пятнадцать, и за это время мама поведала нам кое-что очень любопытное.
— Эвтерпа, муза музыки, уже приходила ко мне, — сообщила она в конец обалдевшим Нарту и Соль. — Тогда мы с Рондаром были на волоске от смерти, и она спасла нас. Она дала мне мелодию, которую я больше никогда не играла. Но помню каждую ноту! Эвтерпа внемлет ей. Должна внять! Иначе я разнесу музыкой каждую статую в этом проклятом саду! — И мама взялась за флейту, пристегнутую к поясу.
Мы с Нартом и оранжевой переглянулись. Разносить храм муз как-то не входило в наши планы, но кто ж станет спорить с беременной супругой железного герда?!
— Мож-ж-жешь рас-с-считывать на мою помощ-щ-щь! — прошелестела Шасть, прищурившись, как сытый котенок. — Я з-з-знала, ч-ч-что наш-ш-ша мама не без-з-знадежна!
— А ты, будь добра, не высовывайся! — отрезала мама. — Мы хотим поговорить с музами, а не выбесить их и отвернуть от фей на веки вечные!
Шасть выпустила в воздух маленький залп искр, но промолчала. Подчинилась она или решила действовать по своему усмотрению, так и осталось загадкой, а выяснять это было некогда: шпиль главного храма уже проступил на лиловом сумеречном небе.
Мы опустились на землю возле высоких ажурных ворот с изображением лиры, кисти и свитка, — трех главных символов фейских искусств.
Мама двинулась вперед, как самый настоящий полководец, мы поспешили за ней. Вечерняя служба уже закончилась, и сад пустовал, — удача была на нашей стороне. Из окон храма лился мягкий желтоватый свет, ложился на короткую мягкую траву аккуратными квадратиками, напоминающими плитку шоколада.
В отличие от меня, мама бывала здесь гораздо чаще, а потому безошибочно свернула на нужную тропинку и вывела нас к мраморному изваянию Эвтерпы. В полумраке безмятежный лик музы казался живым. Она словно застыла на мгновение, перебирая струны своей лиры.
Я благоговейно уставилась на статую: такая тончайшая работа! И почему раньше эти скульптуры вызывали у меня скуку? Вот так присмотришься — и мерещится, будто на щеках музы проступает румянец, будто пухлые, красиво очерченные губы, вот-вот изогнутся в улыбке, а струны зазвучат, лаская слух божественной мелодией… Аж дух захватывает!
— Смотри! — шепнула Соль и указала на диск луны, который только-только лениво вылезал из-за верхушек кипарисов.
Я аж поперхнулась: ночное светило было подкрашено алым. Кровавая луна?! Нет, я не верю в пророчества и вещие сны, но… Не бывает же таких совпадений!
— Может, не будем?! — запаниковала я. — В другой раз как-нибудь, поздно уже… И королева там… Она же это, не любит ждать, да?!
Но маму словно подменили. Она не видела вокруг никого, кроме Эвтерпы, словно впала в полусон-полутранс. Вдохнула поглубже, прикрыла глаза и прижала флейту к губам.
Музыка звучала чисто и проникновенно, заполняя собой все вокруг. По загривку поползли мурашки, — мелодия, созданная самой музой, била в самое сердце, дотягивалась до каждого уголка моей души и выворачивала чувства наизнанку.
Наверное, такие же ощущения испытывает глухой человек, к которому внезапно вернулся слух. Как я могла прежде не замечать талантов мамы? Почему ее дудочка казалась мне смешной и дурацкой?
Слезы навернулись на глаза, кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Если бы не Нарт и Соль, я бы кинулась к маме, повисла у нее на шее и разрыдалась, как маленькая девочка. Попросила бы прощения за выходки, за пренебрежение, за махровый эгоизм.
Мечи, поединки, драконы… Сейчас все это померкло перед самой величественной силой — силой искусства.
Мама играла, вкладывая в каждую ноту всю себя. Я видела, что у нее перехватывает дыхание от длинных пассажей, что к щекам прилила кровь, на шее проступили вены. И пусть она держала флейту, а не клинок, я впервые увидела в ней полноценного воина. Воина, который отчаянно сражается ради своего ребенка. И я мысленно пообещала себе, что сделаю все, чтобы мой будущий братик не повторил моих ошибок. Три раза в день я буду повторять ему: «Феи сильны, братишка. А наша с тобой мама из них — самая сильная».
И когда мама отняла флейту от губ, а статуя так и не пошевелилась, я не расстроилась. Я гордилась и чуть не плакала от благодарности.
— Это было прекрасно… — выдохнула растроганная Соль.
— Ага, — всхлипнул Нарт. — Жаль, что ничего не…
Договорить лазурному было не суждено: его прервал громкий треск. Воздух вокруг статуи искрился от сотен молний. Маленьких, средних и длинных, как меч моего отца. От разрядов тока у меня сильно закололо в кончиках пальцев, стало дико жарко, волоски на коже встали дыбом.
Вспышка — и статуя разлетелась на осколки, словно под ней взорвалась здоровенная бочка пороха.
— Ну, здравствуй, Эйлин! — донеслось из яркого свечения, на которое было больно смотреть. — Вообще-то я дала тебе эту мелодию не для того, чтобы ты дергала меня каждые пять минут!
— Пресвятая Эвтерпа! — пискнула Солианна и рухнула на колени, а Нарт застыл, разинув рот.
— В последний раз ты являлась ко мне много лет назад! — пожурила божество мама. — И я играла не ради себя. Ты нужна моей дочери!
Свечение слегка поутихло, и я смогла разглядеть высокую златокудрую женщину. Бесспорно, красивую, но очень уж недовольную. Да, ниспадающая драпированная туника, перехваченная изысканным поясом, вызывала восхищение. И осанка, и королевская посадка головы, и длинные белоснежные пальцы, — сплошное изящество. Однако выражение лица у Эвтерпы было точь-в-точь такое же, как у нашей библиотекарши, когда кто-то шумел или загибал страницы у книг.
— Видела я твою дочь. — Эвтерпа окинула меня неодобрительным взглядом. — Ты же приносила ее в наш храм, и она чуть не устроила пожар! Розги вы, конечно, зря отменили, но я тут уже ничем не помогу. Поздновато воспитывать! А благословлять я ее не буду, это заслужить надо.
На этом муза, видно, решила, что свидание окончено, и собралась раствориться в воздухе, но я выступила вперед.
— Постойте! Я насчет пророчества! Это правда, что меня ждет великая участь?! И если да, то какая? Это связано с фейской академией или с драконами?
Очертания Эвтерпы вновь обрели четкость, и муза нахмурилась.
— Великая участь? Я никаких посланий магам не передавала! А смысл? Вы все равно так и не научились их толковать! Вон, Терспихора — посылала знаки, посылала… Пока сама не явилась, никто ничего не понял!
— Значит, это был огненный владыка? — вмешался Нарт.
— Фламиандр?.. — переспросила Эвтерпа. — Ну, возможно… Да, скорее всего, он. Обратитесь к нему!
— Как?! — не выдержала я. — Позовите его! Пожалуйста! Через Терпсихору или как-нибудь…