Я хотела кричать, внутри все разрывалось в клочья от невыносимой боли. Хотела взлететь до самой луны, а потом сложить крылья и броситься вниз, на камни. Разбиться и, главное, разбить насмерть драконицу.
Она чувствовала это и притихла, съежилась, забилась в дальний угол подсознания, как нашкодившая псина. Поняла, тварь, что без Фабиана нету никаких нас, — ни ее, ни меня. Все, кончилась Эренида Янброк, первая драконица железного клана.
Я сжимала ладонь кронфея, будто он мог в любой момент исчезнуть. Даже удивительно, какой ледяной казалась была кожа, учитывая буйство огненного владыки!
Впрочем… Насытившись, Фламиандр стих. Пожар, который готов был поглотить все, закончился так же внезапно, как и начался. Теперь вокруг чернела земля, валялись покрытые копотью статуи, в сторонке молчаливыми изваяниями застыли музы.
— Эри… — Отец опустился рядом, коснулся ладонью плеча. — Отпусти его. Уже... Уже слишком поздно.
Я вскинула голову: папа, казалось, постарел на полвека. Мама тихонько всхлипывала, утирая слезы. Вот бы и я смогла сейчас заплакать! Может, хоть тогда мне бы стало чуточку легче? Но нет, огонь владыки выжег во мне все живое.
— Фаби, брат мой! — Королева вырвалась из магического купола и упала на колени рядом с телом кронфея. — Пресвятые музы! Как вы могли это допустить?! Воскресите его!
— Мы не можем, — чуть помедлив, ответила Эвтерпа.
Сияние ее поблекло, видно, даже божествам не чуждо сострадание. Но какой в нем толк, если они ничего не способны исправить?!
— Это была жертва Фламиандру, — пояснила Терпсихора. — Добровольная, между прочим.
— Мне не нужен его дар! — я заставила себя подняться и выпрямить спину. — Забирай дракона, огненный!
— Не дерзи, — угрожающе предупредил Фламиандр.
— А то что?! Опять тут все спалишь?! Так вот тебе последние новости: ты уже все испортил! Кто после такого станет тебе поклоняться?! Клянусь, я своими руками снесу каждый твой алтарь во всех уголках драконьей империи!
— Ты забываешься, девчонка! — владыка аж задымился от злости.
— Нет, это ты забылся. — Я обвела рукой то, что осталось от сада муз. — Взгляни! Это твои подданные!
Картина была, мягко говоря, удручающая. Перепачканный сажей Тарвин, Нарт без бровей, бледный король Лейгард с открытым переломом на бедре. И это только драконы! На фей и вовсе было страшно смотреть. Соль захлебывалась рыданиями, Аэда лежала возле брата. Из свежих ожогов на ее плече сочилась кровь и с шипением капала на тлеющие угли. И все это только потому, что кому-то приспичило получить жертву!
— Они ничего не сделали, — продолжала я. — Их ты за что покарал, а?
— Ты солгала! — не очень уверенно отозвался огненный.
— Так забери меня и сделай все, как было! — Я протянула руку к папе и потребовала: — Меч!
— Эри, ты что?! — переполошился отец. — Не надо…
— Меч!!! — крикнула, что было мочи.
Папа мешкал, а потому я сама выхватила его любимый клинок. Сталь жалобно лязгнула о ножны, будто сопротивляясь.
— Я, Эренида Янброк, вызываю тебя на поединок! — бросила огненному исполину.
Сад погрузился в тишину. Я слышала только, как бьется мое сердце, — кровь пульсировала в ушах в ритме погребального марша.
Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук.
И отчего-то мне вдруг захотелось, чтобы этот марш донесся до каждого, чтобы звон моего меча в последний раз воспел Фабиана и нашу любовь.
Я замахнулась и саданула клинком по обломку мрамора. А потом еще. И еще! Музы зажали уши, поморщились, Фламиандр недовольно отпрянул, а я не могла остановиться.
Разрозненные удары складывались в рисунок, в подобие музыки. Звон заполнял едкий от гари воздух, и дышать будто бы становилось легче. Кто-то сзади даже кашлянул, освобождая легкие от копоти.
— Эри, это он! — внезапно воскликнула Соль. Отстранилась от Нарта и указала на Фабиана. — Он дышит! Музыка ударных, Эри!
— Не останавливайся, дочка! — спохватилась мама и повернулась к остальным. — Давайте! Ловите ритм!
Она взялась за флейту и звонко стукнула о постамент упавшей Калиопы.
Я принялась орудовать мечом с удвоенной силой. Мне было страшно обернуться: вдруг Соль что-то напутала, и кашлял не Фабиан, а Аэда?! Потерять его во второй раз я бы не смогла! И все же слабая надежда разгорелась в груди, и каждым ударом клинка я подкидывала дров в этот крошечный огонек.
Думаю, никогда прежде в храме муз не было такого шума. Соль хлопала, пытаясь попасть в такт моего импровизированного марша, отец бил железной набойкой о мощеную дорожку, Аэда нагребла полную пригоршню мелких камешков и встряхивала их.
Стуки, шорохи, лязг оружия и мелодичный звон стали… Все стало частью единой ударной симфонии.
— Какие вульгарные синкопы… — возмутилась Эвтерпа.
— А, по-моему, очень свежо! — донесся до меня до боли знакомый голос. — Только я бы взял темп чуть помедленнее…
Меч выпал из рук, ноги подкосились, и я буквально рухнула в объятия Фабиана. Черная дыра все еще уродовала его парадный сюртук, но рана на коже зарубцевалась. Фабиан дышал! Румянец снова окрасил его скулы, в ледяных глазах блестели лукавые огоньки. Клянусь, если бы несколько минут назад я не видела, как он упал, то решила бы, что он меня разыграл! И как тут не зацеловать его до умопомрачения?!
— А вы сомневались в пророчестве, — с упреком заметил архимаг. — Пожалуйста, кровь королей! И Лейгарда, и ее величества Аэды-тэй… По-моему, все предельно ясно.
— Поверить не могу! — ахнула Соль. — Ты воскресила его! Вернула из мертвых!
— Нет, это уже ни в какие ворота! — рассвирепел Фламиандр. — Я им приношу дары — они недовольны. Забираю законные жертвы — воют хором. Возвращаю обратно — и вся благодарность кому-то другому! Да чтоб я еще хоть раз снизошел в этот безбожный бардак…
— А, так это ты вернул фея?! — удивилась Терпсихора.
— Больше похоже на магию музыки… — Эвтерпа прищурилась. — Девчонка, конечно, дерзкая, но талант есть. Ударные… Хм! Это ж надо было так исковеркать мое искусство…
— Звон мечей — это мое искусство! — тут же возразил огненный. — В смысле, не искусство, а, скорее, пульс войны… Но этот бой мне понравился, да. Ласкает слух и бодрит тело. И вызов она осмелилась бросить… Вот когда б меня еще так повеселили? Забирай своего белобрысого мотылька, дитя.
— А дракон? — Я с трудом оторвалась от губ Фабиана. — Я готова отдать его! Ее, то есть. Только отпустите Шасть, умоляю! Могу играть этот марш у вашего алтаря хоть каждый день огнестояния…
— Всесильный владыка, — подсказал ректор украдкой.
— Всесильный владыка, — повторила громче и согнулась пополам.
Не то чтобы Фламиандр начал мне нравиться, но рисковать его расположением было бы глупо.
— Шасть? — Владыка нахмурился. — А кто это?
— Меня никто не держ-ж-жит, — раздалось недовольное ворчание, и саламандра выскочила на траву. — Вообщ-щ-ще-то я с-с-собиралась с-с-стать божес-с-ственной ящ-щ-щерицей…
— А я-то думаю, почему так щекотно… — вздохнул Фламиандр и качнул головой. — Забирай ее. Но дракона принять обратно я не могу.
— А может, моему сыну отдадите? — подал голос Тарвин, про которого я чуть не забыла.
— Хватит, пап! — Нарт впервые на моей памяти заговорил так жестко, командным тоном. — Я со своими планами на жизнь определился давно, и розовые драконицы в них не входят. Разве что… Оранжевые феи… — Лазурный расплылся в хитрой улыбке, а Солианна зарделась. Хотя, надо отметить, возражать не стала!
— Послушай, дитя. — Владыка склонился надо мной. Я смотрела прямо в его черные глаза, и в них мне мерещилась бесконечность. Небо, полное звезд, пещеры Фервира, начало и конец всего сущего. — Эта драконица — часть тебя. Такая же неотъемлемая, как музыка. Ты не должна выбирать одно в ущерб другого, не должна отказываться и отрицать свою природу. Прими себя целиком, и лишь тогда сумеешь совладать с драконом. В тебе есть смелость воина и талант феи. Ты — мостик между мирами, моя юная Эренида. И твоя участь — не разрушать, а созидать. Объясни это своему дракону.
— Но… Не знаю, подчинится она или нет… — замялась я.
— Подчинится. — Фабиан встал, отряхнулся и поправил мне волосы. — Драконицу придется перевоспитывать. Ну а что? С ящером поменьше мы справились, и к этой найдем подход.
— Ес-с-сли ты с-с-считаешь, что мож-ж-жешь вот так прос-с-сто с-с-скармливать Эри мой с-с-сверчковый паш-ш-штет, — яростно зашипела Шасть, — то ты с-с-сильно ош-ш-шибаешься, белобрыс-с-сый! Я-таки с-с-спалю тебя…
— Только тронь его! — прикрикнула на мелкую поганку. Ишь, божественная ящерица выискалась! Всего какие-то полчаса провела в костре владыки, и уже возомнила о себе! — Фабиан — мой!
— Эри, милая! — Мама смущенно покосилась на Фабиана, а потом на его сестру. — Ты же девушка… Помни о приличиях!
— Она теперь не девушка, она дракон, — усмехнулся отец и приобнял жену. — А мы, драконы, не привыкли делиться своими сокровищами. Пусть только это сокровище имя ей свое даст! Насколько я понимаю, никто не возражает? — Он вскинул бровь и красноречиво взглянул на Аэду.
Верховный маг бережно взял королеву под локоть и помог подняться, даже платье заботливо расправил, чтобы ее величество выглядела более торжественно.
— Я даю свое согласие на этот союз, — провозгласила Аэда. — И пред лицом муз жалую тебе, брат мой, и тебе, урожденная Янброк, свое благословение. Отныне и до скончания веков я именую тебя названной сестрой. Ты можешь с честью носить фамилию Магнолли! Только… — Королева замялась и поморщилась, видно, ожоги пока саднили. — Только прошу вас, давайте заключим помолвку здесь и сейчас. Мне бы не хотелось переносить это… хм… мероприятие во дворец. Он не переживет такого пожара! Ваше величество, вы не против? — обратилась она к Лейгарду.
Тот в отличие от Аэды особо церемониться не стал.
— А чего тянуть? — Он пожал плечами и хлопнул Фабиана по спине. — Будь счастлив! Женатый ректор — залог покоя в академии.
— Ах, да, академия! — спохватилась Аэда и, приосанившись, вновь натянула маску правительницы. — Я возвращаю тебе пост, брат мой. Ты искупил провинности перед нашей короной. Мессир Нериус, вы не будете столь любезны лично обручить моего брата и мою сестру?