Покровский не обманул — добираться до улицы Грушевского пришлось долго. Помрачневший Акимыч изрядно охренел, когда увидел меня без оков, но ничего не сказал. Наверное, побоялся решения начальства сомнениям подвергать. Тем более, что Покровский был на взводе. Внешне казался совершенно спокойным, но человека с моим чутьем не обманешь. Сердце у него колотилось как отбойный молоток и дышал он мелко и часто.
— Сукины потроха, — приговаривал он, выглядывая в мутные оконца повозки, — ведь сколько раз переспрашивал: плотно разлом прикрыли, нет ли прорех астральных? Этой дряни много ли надо? Они через щелочку просочиться способны, только дай ноготок — они тебе руку по локоть отгрызут. А магическим службистам все пох…побоку, ладонь к виску приладят и долдонят — «все чисто, ваш бродь, товарищ комиссар, никаких следов потусторонней активности»! Зла не хватает!
Как только мы свернули с широкого бульвара с его лавками, кафе и рюмочными на узкую дорожку, как только под колесами заскрипел старый деревянный настил, я понял — зла-то здесь как раз и хватает. Понял это с первого взгляда. В небе метались багровые всполохи, а чуть поодаль от нас виднелся рыжий столб, похожий на здоровенную свечку. Я чертыхнулся про себя и сжал кулаки. Вот уж разломили так разломили на совесть. Не зря, выходит, Покровский на своих магических службистов сердился. Предполагаю, что там на весь отдел одна извилина и та для того служит, чтоб мозг делить пополам.
— Господи Исусе, а смердит-то как, — простонал Акимыч, — будто что-то сто лет назад сдохло в теплом месте.
Я вздохнул и поскреб подбородок. По привычке ожидал ощутить щетину на пальцах, но кожа этого парня была гладкой, как помидор.
Ты наполовину прав, Акимыч. С теплым местом угадал, зато вот с тем, что сдохло, просчитался. Эти гады не живут в обычном смысле слова. Но определенно существуют. А еще плодятся, как кролики, если не быстрее. И перенаселение в аду — норма жизни. Вот и лезут везде, куда могут. А если залезли и закрепились, то можно считать, что пиши пропало и это место теперь принадлежит им.
— Не поминай всуе, — сухо сказал Покровский. Все сидевшие в повозке выглядели мрачнее зимней снежной тучи. Мрачнее огромного облака сажи после извержения вулкана. Комиссар открыл дверь и сделал шаг наружу. Я нутром ощущал приливающую энергию в мое тело. Демоническая сила лилась из того мира в этот просто бурной рекой. И я напитывался ею. Тело отзывалось непривычной легкой дрожью, как от приятного возбуждения. Я ощущал, как волосы вставали дыбом, как внутри по телу разливалось тепло, словно я опрокинул стопку крепкого алкоголя.
Давно забытое чувство. В своем мире я настолько привык к присутствию темной демонической энергии в теле, что не обращал на нее внимания. Оперировал ею как хотел. А сейчас… ох и приятные, оказывается, ощущения для нового тела.
— Смотри трусы не запачкай, — крякнул бесенок и тут же слинял из-под правой руки, чтобы я его не прихлопнул.
— Митасов, — сказал Сергей Вениаминович, повернув ко мне голову. — Рядом со мной, не отходишь ни на шаг, делаешь то, что я говорю. Понял?
Я вышел из машины. Жар разлома обдал лицо. Я видел, как первые небольшие чертики лезли наружу, просовывая свои коротенькие лапки.
— Так точно, — спокойно сказал я. Работать в системе приказов — обычная норма для человека, работающего в органах почти всю жизнь. Покровский повел бровью. Его явно удивляли мои повадки, то, как я двигаюсь. А двигался, неосознанно, как привык в своей жизни — уверенно, со знанием дела. Разлом класса «Б», закрывается одним демонологом моего мира без особого труда. Рыжеватые проблески по краям означали, что он способен расти и перейти в нечто большее. Собственно, этим он и занимался, так что смело можно сказать, что в ближайшее время, если его не закрыть, он станет разломом класса «В».
Серебряная дружина уже стояла полукольцом на дистанции от разлома. Их ружья черными голодными ртами смотрели прямо на дыру в пространстве. Ждали.
— Сейчас полезут, — сказал Акимыч, вставая рядом с нами.
— Еще рано, — машинально сказал я.
— Пхе, тебе-то откуда знать?
Я посмотрел на него косо и Акимыч умолк. Что-то увидел во взгляде. А еще рядом стоял Покровский, играющий желваками. Его настрой явно был отнюдь не благодушным к тому, чтобы подчиненные сейчас выкинули фортель. Даже один. Даже маленький.
— Гото-о-о-овьсь! — Сказал Покровский, поднимая руку.
Я мысленно считал секунды, касаясь большим пальцем соседних.
Раз-два-три-четыре и так покругу. Большой-мизинец, большой-безымянный, большой средний, большой указательный.
Энергия напитывала меня. Я попробовал прокатить ее по своему телу и у меня получилось. Если станет совсем горячо — закрою разлом буквально по щелчку пальца. Но не хотелось раскрывать всех тайн за один вечер. У любого уважающего себя демонолога должен быть туз в рукаве. И желательно, чтобы в этот туз его не долбили.
— А был бы гриммуар… — раздалось в ухе. Бесенок сидел на плече и покачивал нижними лапками.
— То я бы тебе им по голове съездил, — ответил я ему.
— Да че ты злой такой последнее время? — возмутился рогатый. — Я тебе какое плохое зло сделал?
На самом-то деле — никакого. Просто зудел, как комар на ухо у спящего человека на веранде. А я разобраться пытался во всем и сразу. И при этом еще сберечь лицо и честь. А она тут, судя по всему, была очень в почете.
Я прищурился, вглядываясь в красно-оранжевое тело портала. Прошло уже больше полутора минуты. По вискам стекал пот. Одежда стала снова липнуть к телу. А еще поймал себя на мысли, что щурюсь потому, что вдалеке все вижу слегка размытым.
Снова тяжело вздохнул. Мало того, что хлюпик, так еще и близорукий.
— Эк тебе повезло, Каммерер. Тебе с таким везением в бинго играть, чесслово.
— Что я говорил про рот?
Бес картинно надул губы, подпер щеки ладонями и отвернулся в другую сторону.
Из портала стали выпрыгивать демоны. Наконец-то ткань миров не выдержала и лопнула. В этот момент в воздухе раздался хлопок, словно от лопнул воздушный шар.
— Це-е-ельсь! — командовал Покровский. Я слышал, как мужчины стали взводить курки и плотнее прикладывать приклады к плечам. В голове от чего-то пролетела строчка из старой песни:
'мы отправимся в ад,
кровоточа
нам расскажут,
что приклад — продолженье плеча
и жить в мире не нам' [1]
Суетливые черти выскакивали наружу, широко расставив руки и шарили глазами. Свежая местность. Огромное свободное пространство, и… не так жарко.
— Огонь! — гаркнул Покровский так громко, что у меня аж в ушах заложило. Пушки загрохотали вразнобой, словно предыдущий стрелявший орал своему соседу «огонь!», и только после того раздавался следующий выстрел. Разброд одним, словом. В Академии у нас за такое заставили бы проходить курс «командной работы». В чем он заключается — лучше не знать. Скажу лишь, что смертность этого курса была, пожалуй, на первом месте. Зато после него выходили крайне сплоченные группы демонологов.
Черти лезли одни за другим, тут же ловили серебряную пуль в лоб и падали друг на друга. Красные тельца сыпались грудами, как лемминги. Пока, казалось, их поток не прекратился. Покровский провел большим пальцем по густым усам и двинулся в сторону разлома. Я начал шагать с ним рядом.
— Далеко собрался? — спросил он.
— Вы сказали не отходить ни на шаг. Выполняю приказ, — сухо сказал я. По глазам увидел, что ему это понравилось. Комиссару явно не хватало толковых людей на службе. Настолько, что даже шпане с улицы, которая минимально умела слушать и выполнять поставленную задачу — он уже проникался уважением.
— Сейчас твоя задача — не подпускать ко мне бесов. Я буду «зашивать» дыру, а ты отгоняй чертей. Всех, которые будут двигаться в мою сторону. Понял?
— Так точно.
— Хорошо, Митасов.
Мы приближались к разлому. Черти небольшими группами выскакивали в этот мир и продолжали ловить в себя заряды серебряных пуль. Метод-то действенный, однако, серебро тоже не бесконечное. И даже боюсь представить, насколько затратное это дело, если они сейчас сгребут все трупы бесов и начнут их перебирать, чтобы вытащить пули и переплавить.
Звук треска пронесся по воздуху, как раскат грома. Я машинально присел на корточках, пригнувшись. Но на небе не было ни облачка и ни намека на грозу.
— Смотрите! — донеслось до меня и Покровского откуда-то справа. И мы увидели. Огромная лапища просунулась в разлом, взялась за его край. После чего со второй стороны началось тоже самое. Огромные трещины цвета лавы стали расходиться от разлома во все стороны.
— Твою-то мать. Акимыч, вызывай танки.
— Танки⁈ — спросил я с удивлением и слишком эмоционально.
Господь милосердный, они действительно находятся на этапе, когда уничтожают таких исчадий танками. Как бы половину города не разворотили.
Снова треск. Разлом расширился во мгновение, как резинка, которую растягивали, после чего из него показался он.
Кровь в моих венах закипела. Я эту морду запомнил навсегда. Клясться я себе не клялся в мести и вообще считал, что этот урод сдох в момент, когда открыл разлом в моем мире. А теперь он и здесь решил объявиться.
Я услышал, как мои зубы стали скрипеть от нажима.
Демон вышел в этот мир и взревел. Трехметровый исполин, которых они, наверное, опасаются, как самых страшных тварей. И смог же, сучонок, протиснуться сюда через такое отверстие в пространстве.
Ружья громыхнули снова. Бес прикрыл руками торс, впитывая все пульки предплечьями, после чего провел одним по второму, стряхивая их на землю. Он осклабился и стал утробно смеяться. Пули со звяканьем падали на брусчатку и разлетались, отблескивая, в разные стороны.
Сергей Вениаминович мешкать не стал. Он собрал свою энергию в кулак и, подобно богу грома, метнул в демона молнию. Теперь мне стало ясно, почему при его активном эмоциональном перепаде скакало напряжение в кабинете.