После тёплого, хорошо натопленного вагона снаружи было сыро и зябко. Накрапывал мелкий дождик. Я взял такси и поехал к бабушке. Предупредить не успел, так что ожидал переполох и нечаянную радость. Удивительно, но я соскучился и ждал этой встречи.
Машина летела по улицам столицы, а жизнь летела по своему собственному извилистому маршруту, проигрывая последние годы заново. Москва просыпалась, становилось больше машин и пешеходов, брезжил рассвет. Я смотрел в чуть запотевшее окно и ни о чём не думал, пребывая в приятном оцепенении.
Во двор таксист не заехал, сказав, что торопится, и от гастронома я двинул пешком. Завернул за угол, кутаясь в плащ, поднял воротник. Возвращался на стартовую позицию, туда, откуда всё началось. Шёл и не знал, окажусь ли когда-нибудь снова в своём будущем. Честно говоря, с каждым днём мне всё больше не хотелось возвращаться.
Могло быть и так, что известного мне будущего не существуовало и время просто перемоталось. А может, я просто потерялся в множественных вселенных квантовой неопределённости. Интересно, а вот если…
Мои мысли прервал острый и резкий звук. Очень короткий, но достаточно громкий, похожий на вскрик. И тут же утренняя мгла наполнилась красивыми синими вспышками, став фантастической и нереальной.
— А вот и патруль времени, — тихонько сказал я и хмыкнул.
Рядом остановился уазик. За рулём сидел знакомый мне сержант и криво улыбался через открытое окно.
— Документики показываем, гражданин…
22. Жених
И как вы тут оказались, сердечные? Именно в это время и в этом месте? Может, жучка мне в голову запихали и отслеживаете?
— В чём проблема, командир? — нахмурился я.
Быть посаженным в бобик и увезённым куда там он предлагал отвезти нас с Женей в прошлый раз? А сейчас Зубатый, похоже, закусил удила и пойдёт ва-банк. И, опять же, если он меня выследил и подкараулил, план у него уже есть.
— Почему грубим? — раздалось из глубины салона, и второй член экипажа бобика чуть подался вперёд, выглянув из-за сержанта.
Ха! Это был не Зубатый.
— А где Зуб? — удивлённо спросил я.
— Какой ещё зуб? — недовольно воскликнул новый командир бобика.
— Старший лейтенант Зубатый, — пояснил сержант.
— Старый знакомый что ли? — пристально меня разглядывая, поинтересовался зелёный и от того показательно строгий лейтенант.
— Подозрительный типок, — процедил сержант. — Мы его несколько раз прихватывали. Трётся здесь постоянно. Надо бы портфель проверить. Я гляну?
— Зачем?
— Да, говорю же, подозрительный тип. Лучше перестраховаться, а то мало ли что… Выдавал себя за сотрудника, деньгами сорил…
— Товарищ лейтенант, подчинённый ваш произвол чинит, чувствуете? Зубатый за эти дела получил уже по жбану. Знаете, какие им органы занимаются?
— Чего? — строго и сурово протянул лейтёха и кивнул сержанту. — Ну-ка, Игнатюк, давай, проверь этого ухаря. Я смотрю, он и вправду шустрый, как электровеник!
Игнатюк выпрыгнул из машины, как демон, с мефистофельской улыбкой и инфернальным огнём в глазах. Встал передо мной, как лист перед травой и дёрнул из руки портфель.
— Товарищ лейтенант, представьтесь, пожалуйста, — кивнул я.
— Чего? — снова протянул он и сощурился.
— Жалобу на вас писать буду вышестоящему начальству.
— За**шься писать, — отозвался Игнатюк и пихнул меня локтём. — На Зубатого походу написал уже.
— Точно, — разулыбался лейтенант. — Зубатый твой в розыск работать перешёл. Ладно, на нас тоже можешь написать.
— В розыск? — поднял я брови. — В уголовный что ли?
— Что ли, — хмыкнул лейтенант. — Что ли.
— Куда бегут лучшие кадры патрульно-постовой службы. Это что же делается, люди добрые.
Деньги у меня были, но, разумеется, не вся сумма. Взял я с собой в дорогу только триста рублей на расходы и всё. Тоже немало, но Игнатюк, конечно, надеялся найти что-то другое.
Но что-то другое было спрятано под половицей в квартире. А до этого было спрятано в общаге. В общем, инцидент был, хоть и неприятный, но, по сути, безвредный.
— Игнатюк, — сказал я на прощанье, глядя в его мутные, совершенно бандитские глаза, — боком тебе всё это непотребство выйдет. Обещаю.
Я подмигнул и, развернувшись, пошёл к арке, ведущей к бабушкиному подъезду. Слышал, как машина развернулась и поехала в другую сторону, но не оборачивался. Бабушка знала, что я приеду из Иваново, но не знала когда. Естественно, всполошилась, захлопотала, сразу бросилась на кухню.
— Саня, ну ты почему не позвонил⁈ Под монастырь бабку подвести хочет.
— Так билетов не было, ба, скакал, не знал до последней минуты, уеду или нет.
— Опять «ба»! Ну, Сашка, попадёт тебе!
— Бабуль, а у тебя есть кто-то в Большом? Мне надо начальницу свою в театр сводить.
— Саш, ты чего дуришь? Есть, конечно. Дядя Эдик. Ты можешь сам ему позвонить и попросить, чего хочешь. Он никогда нам не отказывал. А что за начальница-то? Ты смотри, на работе-то шуры-муры не води, а то наплачешься потом.
— С этой точно никаких шур и мур.
— А с какой тогда? Женьку побоку решил пустить? Смотри, она девушка видная, долго ждать не будет.
— Если она вообще ждёт ещё.
— Ой, да сколько можно! Прицепился к этому однокурснику. Его после первого курса отчислили, и она его считай пять лет не видела. Даже больше вон. А ты, как клещ, честное слово. У них и не было ничего с ним. В кафе разок сходили.
— Да-да, — усмехнулся я, — разок.
— Да перестань, он же алкаш. Ей такой даром не нужен.
— Откуда информация?
— Так она сама мне рассказывала. Совсем, говорит, спился.
— А откуда она знает, если давно его не видела?
— Всё, Саня, прекрати.
— То есть, если я тоже стану алкашом, она и меня бросит?
— Ой-й! Тьфу! Типун тебе на язык, бестолочь!
Так там действительно было что-то такое, не особо приятное… Хм… однокурсник… разок один, всего и делов-то…
— Ну тебя, Санька! Нужно уметь отпускать ситуацию. Отпусти и забудь.
Пока принимал душ, она успела напечь сырников, и я слопал не меньше десяти штук со свежей сметаной и клубничным вареньем. С походом к Кофману решил не тянуть и вышел сразу после завтрака.
Прежде чем спуститься вниз, я поднялся на площадку, с которой начались все эти приключения. Потоптался на краю. Ничего не происходило. Тогда я поднял ногу и поставил на бетон. Нет… Ни гудения, ни звона, ни растворяющейся во временнóм портале плоти.
Осмелев, я сделал шаг. А потом и ещё один. Покрутился, прошёлся и зашагал вниз по лестнице. Видишь, Александр Петрович Жаров, я пытался. Хоть и неохотно. На самом деле сейчас ни о каком возвращении речи быть не могло. Нужно сначала разобраться с бандитами и маньяками, а уж потом можно уступать дорогу молодым.
В молочном отделе была очередь. Брали свежую развесную сметану, сливки в бутылках и глазированные творожные сырки. А в мясном бойко расхватывали молочные сосиски. Гастроном был огромным и еды в нём хватало. По крайней мере, пустых полок точно не было. Колбаса варёная была, консервы разные, тушёнка, крупы, макароны, сыр. Да много чего.
— Куда⁈ — нахмурилась та же продавщица, что не хотела меня пускать в прошлый раз.
— К Кофману. У себя?
— Занят. Не велено пускать.
— Скажите ему, Жаров пришёл.
Она прищурилась, смерила меня с ног до головы.
— Проходи, — добавила она неприветливо.
Я прошёл по коридору, толкнул дверь и оказался в кабинет завмага.
— Жаров!
— Да, — я улыбнулся. — Есть такое дело, Яков Михайлович. Утро доброе.
— Доброе, — с усмешкой кивнул он. — Проходи, присаживайся, располагайся. Ты завтракал сегодня?
Он встал и протянул мне руку. Я подошёл, и мы обменялись крепким рукопожатием.
— Завтракал, да. Бабушка накормила.
— Ну кофе такого не пил, это уж точно. Садись на стул.
— От кофе не откажусь, — улыбнулся я. — Спасибо.
Кофеман Кофман набрал короткий номер на служебном. Игорь, попроси Наталью два кофе сделать. Да, молодец, правильно.
В прошлый раз я осмотреться не успел, поэтому сейчас покрутил головой, разглядывая кабинет. Походил он на склад с письменным столом, а не на чертоги могучего повелителя продовольствия. Сейф, стеллажи, письменный стол. Стол хороший, богатый, но больше ничего и нет.
— Как там обстановка? Вадим мне рассказал кое-что, разузнал некоторые детали.
— Ну, собственно дело такое было. Зубатый, я говорил, мент, приехал в Верхотомск. Он знал, где я работаю, вот и разыскал. Подтянул местных блатных, наплёл им с три короба, что я типа лям у Толоконникова увёл.
Глаза Кофмана сузились.
— Миллион то есть, — пояснил я, но он продолжал смотреть с подозрением.
— А откуда ты фамилию Толоконникова знаешь?
Ну, в моё время это было историческим фактом.
— Зубатый фамилию называл. Говорил, что я деньги у Толоконникова увёл. Тела ведь нашли, идентифицировали. Он считает, что я их подставил, а деньги прикарманил.
— Ну, допустим… Надеюсь, ты понимаешь, что я к их кончине не имею отношения.
— Разумеется. Впрочем, тот кто это организовал большую услугу миру оказал.
— Хорошо. А ты как там всё закруглил?
Я рассказал подробности операции, и он покачал головой.
— Неплохо, Александр, очень неплохо, но и очень рискованно. Я бы подобный план никогда не одобрил. Нужно быть более осторожным, понимаешь? Таких Зубатых ещё много будет на пути, а жизнь одна. И прожить её надо, сам знаешь, чтобы не было мучительно больно.
Я улыбнулся, знаю, мол.
— В этой истории есть интересный момент. Зубатый во время захвата ушёл. Как, не знаю. Будто сквозь землю провалился.
— Знал кого-то из ментов, — нахмурился Кофман. — Или заранее предусмотрел, как отходить будет, в случае чего. Кручёный…
— А тут пару дней назад, майорша эта сообщила мне, что Зубатый был в момент операции в Москве и исполнял служебные обязанности. Она запрос делала.
— С одной стороны, хорошо, что его не взяли. Он не урка, в отказ бы не пошёл и подчистую слил бы всё и тогда к тебе бы менты пошли про денежки узнавать. А вообще, скажу тебе так. Получил деньги, не сори, сиди тихо, внимание не привлекай. Ну, это ты, надеюсь, и сам усвоил. Парень неглупый, вроде.