— На что?
— Ну… на свадьбу…
Кто про что.
— А ты уже хочешь? Ты ж меня возненавидела вроде.
— Не успела ещё. Так что там про женитьбу?
— Пока не сошлись в деталях…
— В каких ещё? — чуть повысила она голос.
— Яков Михайлович настаивает на обрезании, а я ещё не готов… Так что придётся малость повременить.
— Что⁈ — она аж рот открыла от негодования.
— Ах вот вы где, голубки, — послышался слащавый голос сегодняшнего обэхээсника. — Давай-ка, юноша, прыгай ко мне в машину. Я тебя покатаю. Думал, я поверю, что вы жених с невестой?
— А так? — с невинным видом улыбнулась Элла и, встав на цыпочки, притянула меня к себе и крепко поцеловала в губы.
23. На улице Гороховой
Не знаю, откуда взялась традиция кричать на свадьбах «горько», но поцелуй Эллы был сладким. Как взбитые сливки. У Насти — как парное молоко, а у Эллы — как взбитые сливки. Она обхватила меня за шею и прижалась всем телом. Я обнял её за талию и держал крепко, чтобы она и не пыталась вырваться. В общем, мы стояли и нагло, совершенно не соответствуя целомудренному образу советской морали, «сосались» у всех на виду.
— Ну, хватит уже! — раздражённо сказал кто-то рядом и мы, наконец, разлепились.
Это был Яков Михайлович.
— Люди кругом! — недовольно добавил он,
— Любовь — это же так прекрасно, — елейно улыбнулся плюгавый обэхээсник. — Незачем прятать чувства. Да, это и невозможно, когда они так и рвутся наружу. Ну, поехали, Саша.
— Куда это? — ощерился Кофман.
— Поболтаем, познакомимся, — развёл руками мент. — Знакомства лишними не бывают, вам ли не знать, Яков Михайлович.
— Не получится, мы на дачу едем, так что, в другой раз, Илья Михеевич.
— Извините, — с улыбкой пожал я плечами, — не имею возможности. Семейные дела, понимаете ли.
— Понимаю, — закивал тот, — понимаю, конечно. И даже, раз такое дело, не смею мешать вашей идиллии. Даже не стану напоминать, что время сейчас рабочее. Но встретиться нам всё равно придётся, молодой человек. Так что зря увиливать я не советую.
Он кивнул и, развернувшись, направился к чёрной «Волге» с длиннющей антенной, установленной на заднем крыле.
— Идите в машину, — велел Кофман и сам пошагал к своей «Волжанке»
— Здравствуйте Ада Григорьевна, — поздоровался я с мамой Эллы.
— Здравствуй, Сашенька, — слишком уж приветливо отозвалась она.
Мы забрались в машину. На пассажирском месте расположился Яков Михайлович.
— Ну, что, на дачу? — хмуро спросил он.
Мы расселись на заднем диване. Посерёдке уместилась Элла, её мать за мужем, а я за водителем.
— Я бы с огромной радостью, — кивнул я, — но вы же слышали мой разговор, Яков Михайлович, нужно работать, начальница ждёт.
— Что ещё за начальница? — недовольно спросила Элла.
— Ну, у всех есть начальники, кроме Брежнева, — усмехнулся я. — У него совесть лучший контролёр.
— Сашенька, строгая начальница у вас? — спросила мама.
— Своенравная, — улыбнулся я.
— В каком смысле? — прищурилась Элла.
— Ну… что хочет, то творит. Типа Салтычихи.
— Не может быть…
— Нет, конечно, это я пошутил.
— Интересно, первый раз встречаюсь с ситуацией, когда начальник отдела снабжения женщина, — удивилась Ада Григорьевна.
— А у нас на фабрике девяносто процентов всех сотрудников — женщины. Так что в наших реалиях это вполне нормальное явление.
— Девяносто процентов женщины? — переспросила Элла и задумалась.
— Да, так и есть, — подтвердил я. — Яков Михайлович, будьте добры выбросьте меня где-нибудь на остановке, мне надо в другую сторону.
— Так мы тебя можем довезти, правда, пап?
— Не нужно, я доберусь без проблем. Поймаю попутку.
— Арсен, посмотри, чёрная «Волга» едет за нами? А то поймает Ананьина вместо попутки.
Прозвучало так, будто я поймаю дурную болезнь.
— Не вижу, Яков Михайлович, — отозвался водитель. — Вроде нет… Но точно сказать не могу.
— Ананьин — это ваш сегодняшний посетитель? — уточнил я.
— Он самый… Он самый…
— Так что, вот тут приторможу?
— Мне подойдёт, — ответил я.
— Ты когда придёшь? — успела выкрикнуть Элла, только вот я уже не успел ответить.
Машина сорвалась с места, увозя семейство Кофманов на дачу. Пятница, разгар рабочего дня. Хорошо быть королём, как сказал бы Мэл Брукс…
Я осмотрелся увидел подземный переход и перебежал на другую сторону. Там долго стоял на обочине с поднятой рукой. Железный поток тёк мимо, ветер трепал плащ, но никто не хотел останавливаться. Наконец, я заловил красный рафик. Когда подъехал к гостинице «Ленинградская» было уже начало двенадцатого.
Я позвонил со стойки регистрации в номер Зинаиды.
— Поднимайся, — велела она.
Видать, замок заело.
— Как я поднимусь-то? — засмеялся я. — Кто же меня пустит? Я ведь в вашем хотеле не проживаю.
— Сейчас я этот вопрос утрясу.
— Не нужно, Зинаида Михайловна. Время убегает, нам бы поторопиться. Так что лучше уж вы спускайтесь. Вы мне не заказали пропуск?
— Так я же и говорю, что сейчас организую.
— Не в гостиницу, а в Дом советов. На совещание. Вы не забыли? Мне с Кумачёвой Аллой Сергеевной нужно встретиться.
— Это ещё кто?
— Зинаида! — повысил я голос, но тут же сбавил обороты, — Михайловна. Я вам по пути всё расскажу. Выходите скорее.
— Хорошо, — недовольно процедила она. — Оденусь только.
То есть она там раздетая что ли? Капец!
Ткачиха появилась минут через двадцать. Яркая, крепкая, энергичная и передовая, прям олицетворение советской женщины-труженицы. Со снопом, серпом, наковальней и молотом.
— Зинаида Михайловна, совещание-то началось уже! Попадёт вам за опоздание.
— Яйца курицу не учат, Жаров. И потом, ты сам только что припёрся. Я тебя всё утро ждала.
— Хорошо. Давайте, поедем. Вы на меня пропуск заказали?
— На месте решим. Мне сказали с этим всё просто. Паспорт с собой?
— Да.
— А командировочное?
— И командировочное, но командировка у меня в Иваново.
— Ладно, не паникуй. Зарегистрируем тебя, как делегата. Ещё и гостиницу дадут.
— Мне не нужно гостиницу, я же…
— Ну, да, да, у бабушки, я знаю.
До Колонного зала Дома союзов мы домчали на такси. Влетели в фойе и напоролись на длинные столы, накрытые белыми скатертями. На столах стояли таблички с надписью «Регистрация делегатов».
Дам, регистрирующих вновь прибывших, было мало, поскольку практически все участники в этот момент были уже в зале. Зато милиции, охраняющей общественный порядок, было достаточно, и мысль о проскоке внаглую даже не возникала.
— Нет, — покачала головой строгая седовласая большевичка, пробежав списки на букву «Ж». — Это вам шутки что ли? От предприятия один человек. Если Жаров не заявлен, значит и не получит регистрацию. Может быть, вы думаете, что тут каждый прохожий с улицы зайдёт и прямой наводкой в зал проследует, вы заблуждаетесь. У нас тут приветствие членов политбюро ожидается. Здесь секретари ЦК, в конце концов. Вас бы саму не пускать, за такое опоздание, но так уж и быть, проходите. Но регистрировать постороннего я не буду.
— Да он не посторонний, он работник…
— Работник, не работник, а может, просто симпатичный юноша, это неважно. Важно то, что я вам только что сказала. Если у вас остались вопросы или просьбы, а может, даже и требования, обращайтесь в министерство и там вам обязательно помогут. Если, конечно, сочтут нужным.
Зина получила папку с материалами, и мы отошли в сторонку.
— Ну что, Зинаида Михайловна, это залёт.
— Так! Жаров! Это что за выражения такие? Я начальник тебе, а не подружка, пока ещё.
«Пока ещё» меня немного напрягло.
— Давайте пропуск свой, а сами здесь стойте.
— Ага, щас! — упёрла руки в бока Ткачиха. — А как ты будешь разыскивать свою Аллу Сергеевну? На сцену, может быть, заберёшься и закричишь? Жди здесь, а я пойду её разыщу и выведу сюда?
— А вы как? Со сцены?
— Найду уж как-нибудь! Кстати, о сцене, что там с Большим театром?
— Так поступают все женщины.
— Как поступают?
— Узнаете сегодня. Так называется опера Моцарта В. А. Начало в девятнадцать часов. Явиться нужно за полчаса. Видите, я задачу выполняю, а воть вы не выполняете. А ведь кто-то говорил, что план горит.
— Да и… — махнула Зина рукой, — хер с ним. С планом.
— Неправильно, Зинаида Михайловна. Давайте мне вашу регистрацию, а я пойду в зал, искать замдиректора по сбыту.
— Так, Жаров, не морочь голову. Стой здесь и жди. И не вздумай куда-нибудь смыться.
Она развернулась и гордо понесла свой выставленный, как бронебойное орудие бюст, в зал, где гремели аплодисменты. Приветствовали высшее партийное руководство. Чудеса, конечно… Вот, только руку протяни и коснёшься настоящих вождей мирового пролетариата. Можно даже было бы к ним подойти и сказать что-нибудь. Например, Горбач — агент ЦРУ. Я даже улыбнулся этим мыслям. Детским и наивным.
Но надо было что-то решать, как-то подбираться к этой Алле Сергеевне. Даже если Зина мне не будет проедать плешь за не добытую шерсть, то выглядеть пустозвоном перед Кофманом мне бы не хотелось. Да и в Питер надо было наведаться под предлогом поездки в Иваново.
В общем я открыл программу, взятую из папки Зины и начал изучать. Через полчаса запланирован перерыв на обед, а потом будет работа по секциям. Обед будет в буфете, а… Ого! Кумачёва Алла Сергеевна выступит с докладом в Октябрьском зале, после обеда…
Так… Нужно было пробираться вовнутрь. В это время в двери начали затаскивать ящики с оборудованием. Телевидение приехало.
— Скорее, скорее, товарищи! Скоро будет Суслов выступать!
— Раньше надо было…
— Прекратите болтовню!
Сразу поднялась суматоха, забегали энергичные молодые люди в кожанках и деловые барышни с папками.
— Так, молодой человек, не стойте, помогите девушке, в конце концов.