— Хорошо… Я знаю ещё о нескольких преступлениях, не вошедших в список. Эти преступления совершены сотрудниками МВД.
— И? — он прищурился.
— И? Это значит, ты действительно сможешь прижать ментов.
— И что дальше?
— Блин! Если ты принесёшь своему шефу на блюдце с голубой каёмочкой тушку товарища Щёлокова… что случится в твоей жизни?
— Ничего, — мотнул он головой.
— Скажи всё-таки, ты меня разрабатываешь в рамках личной инициативы или тебе начальник приказал?
— Личной инициативы? Серьёзно? Я, вообще-то, на государственной службе нахожусь.
— Ну, твой шеф мог дать тебе списки и сказать, мол, понимаю, что это очередные бредни сумасшедшего, но мы обязаны проверить это дело. Так что, Любимов, иди и посмотри, что с этим можно сделать.
Он прищурился.
— Если это так, то ты сможешь добыть хорошие трофеи и продвинуться по службе, — продолжил я. — А если это не так, то тебе могут и не разрешить проводить такую операцию.
— Думаешь, я могу на эту херню купиться?
— Думаю, можешь, учитывая, что это никакая не херня. Что тебе от меня нужно? Сотрудничество? Наверное. Если бы что-то другое, то ты бы сейчас уже ломал меня где-нибудь в глубинах Лефортово.
— Это никогда не поздно, — рявкнул он, вмиг перестав быть дружелюбным Мишей из шашлычной. — Откуда у тебя информация⁈
— Я не знаю откуда, — пожал я плечами, стараясь выглядеть как можно спокойнее и постучал себя пальцем по голове. — Просто такая информация существует. Она вот здесь. И я готов ей делиться, готов сотрудничать. Список подтверждает мои слова.
— Нет, не подтверждает. Зачем ты угнал такси?
— Подтверждает, ты сам знаешь, — кивнул я. — А такси… во-первых, я догадывался, что это никакое не такси, а во-вторых, у меня были на руках деньги, которые я не хотел, чтобы у меня нашли при задержании. Достаточно откровенно?
Он молча смотрел на меня.
— Я же не пустился в бега, просто приехал домой, где ожидал встретиться с твоими людьми. А до этого я послал список известных мне преступлений. Почему не принёс лично? Потому что не знаю, как ответить на вопрос, откуда у меня информация. Это необъяснимо. Экстрасенсорные способности, или как это называется… Тем не менее, у меня есть знания о некоторых преступлениях. Не обо всех, ну и ладно, должны же и менты хоть что-то делать, правда? Повторяю, я хочу сотрудничать. И я подведу тебя к некоторым экономическим преступникам, которых крышуют не ваши, а менты. Улавливаешь? И к ментам тоже подведу.
Вот это и был главный козырь. Я сделал предположение о том, что ему действительно было от меня нужно и, кажется, попал в точку. Оставалось только немного его додавить.
Законных воров крышевали и те, и другие. А их, в свою очередь, крышевали партейные. Но в том и была проблема, что полного контроля не имел никто. А контроль этот был очень желанным для многих в высоких кабинетах. Помимо материального благополучия такой контроль становился и весьма существенным политическим ресурсом. Вот за это и бились.
Партийцы через комитетских контролировали и заграничный бизнес, и внутрисоюзный, такой же прибыльный и такой же нелегальный. Подразумевалось, что денежки потекут в партийную казну. Но те, кто занимался реальной работой, далеко не всегда думали точно так же.
— А в чём будет твой интерес в этом случае? — не выказывая никаких эмоций уточнил он.
— Жила бы страна родная, и нету других забот, — серьёзно ответил я.
— Да-да, верю, как во Владимире, — криво усмехнулся Миша. — Деньги забрали и усвистели. Хочу тебе сказать, что грабить награбленное больше не получится. Так что не глумись над революционными песнями.
— Я просто хочу предотвратить убийства и ограбления, а не грабить сам, но, если откровенно, одному мне не справиться. Поэтому и пришлось провернуть эту безобидную штуку во Владимире. Чтобы иметь возможность держать на поводке помощников, без которых не обойтись. Но даже они не во всём могут помочь. Без твоей «конторы» вопросы союзного масштаба решить нельзя. Ресурса у меня мало. Это дело наживное, конечно, но мои сверстники пока ещё маленькие сошки, чтобы оказывать мне всестороннюю поддержку. На Кофмана я, понятное дело, не надеюсь. А давление на меня идёт большое, хочешь или нет. И со стороны ментов и, тем более, со стороны блатных. Ты сам знаешь.
— Давай, называй этих ментов и описывай схемы.
— Этого я не знаю, — покачал я головой.
— Ну, а что за пустозвонство, в таком случае?
— Я знаю лишь некоторые факты, которые помогут раскрутить всю схему.
— Это несерьёзно, — махнул рукой Миша. — Так что, хочешь или нет, тебе придётся остаться здесь. Не прямо здесь, но ты понял.
— Нет, не понял, —пожал я плечами. — В чём проблема? Если ты заинтересован в сотрудничестве, то моя жизнь должна идти своим чередом, и никто ничего не должен заподозрить и заметить. По-моему, это очевидно. И что тебе даст моё задержание? Раскрути клубок, а я тебе помогу. Но параллельно, я понимаю, что для тебя это не главное, но всё-таки, помоги спасти людей, предотврати преступления.
Он задумался. Откинулся на спинку стула, чуть прикрыл глаза. Прокручивал, наверное варианты. Ну, давай, Михаил.
— Изначально, я надеялся, что вы справитесь без меня, — сказал я, немного подождав, — но чтобы не допустить преступления, мне пришлось влезать в эту кашу. Ну, а раз сейчас присоединяется комитет, это значит…
— Комитет ни к чему не присоединяется, — перебил меня Миша. — Даже не надейся. Силовое предотвращение преступлений законом не предусмотрено. Поэтому вот что мы сделаем. Мы попробуем с тобой поработать, ты и я. Ты станешь моим агентом и информатором, моим личным Штирлицем. Будешь делать исключительно то, что я скажу. Но если что-то пойдёт не так, выплывать будешь самостоятельно. Улавливаешь? Или тонуть. Никакой поддержки, никакого прикрытия не будет. Я тебя не знаю и никогда не видел. Пиши подтверждение о согласии сотрудничать.
Он кивнул на ручку и бумагу.
— Если попробуешь меня обмануть, очень сильно пожалеешь, — добавил он. — И я всё ещё хочу знать, как тебе удалось узнать и запомнить так много историй о преступлениях. Но это мы ещё обсудим. А ещё хочу предупредить, что в любой момент информация об участии в ограблении во Владимире и данные по угону машины такси могут всплыть и иметь для тебя самые тяжёлые последствия. Как и кое-какие данные по попытке ограбления инкассаторов. Ясно?
Вот же говнюк. Я повеселел, заметив, что и он повеселел, выдавая эту тираду. Судя по всему, изначально, он хотел меня вербануть, и я дал ему эту возможность. И санкции начальства у него, вероятно, нет. Правда, это неточно. А вот то, что он практически сам бросился в омут, совершенно точно. В общем, каждый из нас радовался, что одержал победу в первом же поединке.
— Послушай, Миша, я думаю, любая победа каждого из нас — это шаг навстречу общей победе. Ты как думаешь?
— Посмотрим, — пожал он плечами. — Но, раз уж мы начали приближаться к некоторому взаимопониманию, давай обсудим наши первые совместные действия.
— Почему бы и нет, — согласился я. — Давай обсудим…
Из неприступной чекистской крепости я вышел под утро, но вместо того, чтобы мчаться домой, отправился к Кофманам. Шесть утра довольно раннее время для визитов, поэтому не удивился, когда увидел всклокоченного и совершенно обалдевшего «папу», открывшего мне дверь.
— Ты сдурел? — прорычал он, выпучив свои выпуклые и красные со сна глаза.
— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, — улыбнулся я. — Потом времени может не быть, а поговорить надо.
Он поджал губы и, кутаясь в шёлковый, как у Обломова, халат, отступил назад. Выглядел я, конечно, не слишком свежим, но заподозрить, что я всю ночь пил, кутил и дурил, а теперь вот заявился, «залив шары», себя не чуя и не понимая, что происходит, было нельзя. Из двери спальни выглянула испуганная Ада Григорьевна, вернее, просто Ада.
Парам-парам-парам-парам, на то оно и утро….
— Всё нормально, — недовольно бросил ей муж. — Это Александр. Иди спи.
Она молча исчезла, не попытавшись даже высказаться насчёт моего внезапного появления. Для будущей тёщи качество, надо сказать очень даже неплохое. Кофман, шлёпая домашними тапками, направился на кухню, и я последовал за ним.
— Ты откуда такой ощипанный? — хмуро спросил он, буравя меня взглядом. — Будто молью побитый. Кофе будешь?
— Из КГБ, — спокойно ответил я и опустился на стул, стоящий рядом со столом.
Кофман напрягся, но промолчал, внимательно меня разглядывая.
— И да, кофе буду. С удовольствием. Спасибо.
— И что ты там делал? — уточнил он, не дождавшись от меня раскрытия темы.
— В КГБ?
— Да, в КГБ. Что ты там делал такого, что тебе пришлось приехать ко мне домой раньше шести часов утра?
— Я там участвовал в беседе, — ответил я, — по результатам которой мне пришлось подписать кое-какие документы.
— Давай уже, — раздражённо бросил Кофман, — рассказывай сам и не упускай подробности. Как на духу.
— Хорошо. Кофе-то дадите?
— Дадим, — зловеще подтвердил он. — Смотря как рассказывать будешь.
— Ладно. В общем, я подписал документы о сотрудничестве.
— Какие именно?
— Да, просто бумажку. Там было написано, что я обязуюсь стучать на всех и вся, а особенно на… работников МВД. Вы кофе обещали…
— Предлагал, а не обещал. Рассказывай.
— Да, собственно, всё рассказал уже. Привезли на Лубянку, положили бумагу, ручку и велели подписывать.
— Чем припёрли?
— Ну, тем же, чем и Ананас, собственно, ещё чего-то там сфабриковали, сказали антисоветчину присобачат, контрабанду и всё такое. Да, какая разница. Навешают на меня всех собак, даже и пикнуть не успею.
— Странно как-то, что чекисты именно к тебе обратились, не находишь?
— Сначала тоже так думал, а потом сообразил.
— И что ты сообразил, Спиноза? — недовольно и немного презрительно процедил он.
— Как что. Всё дело в вас. Я связан с вами, а вы — с Ананьиным. Вернее, чекисты не знают, насколько глубока эта связь, но фиксируют, что он вокруг вас вьётся. А тут я появляюсь. Жених. Понимаете? Очень удобно для внедрения.