Волжанка окрасилась кумачом, красными брызгами, как всполохами салютов или головками красных революционных гвоздик. Реваз начал сползать вниз. Я отступил на шаг, отклонился и пропнул по руке, сжимающей нож. Пальцы разжались и перо отлетело в сторону.
Против грузин я ничего не имел, у меня друзья были грузины, прекрасные люди. И еда у них неплохая. Да, и чего скрывать, то, что не бывает плохих наций, но в каждой из них попадаются сволочи, для меня не пустые слова, я так всегда думал. Но этот конкретный урод меня реально разозлил.
— Милая, выходи! — скомандовал я.
Она ответила что-то невнятное, а я не нашёл ничего лучше, чем исполнить первые строки незабываемого хита всех времён и народов:
— Я могилу милой искал, но её найти нелегко. Долго я томился и ждал, где же ты моя Сулико…
— С-а-а-а-ш-а, — пьяно протянула моя, по всей видимости, уже бывшая невеста, выглянув из машины. — При-ш-ё-ё-л…
На губах её расплывалась счастливая улыбка. Правда, всё счастье тут же и закончилось, потому что к нам на всех парах летели два разъярённых грузина. Я повернулся к ним лицом, встал в стойку, готовясь атаковать, и практически сразу получил охрененный удар по почкам.
В глазах потемнело… Значит, был кто-то ещё… Проморгал, блин… Неподалёку раздался оглушительный женский крик…
23. Шеф, все пропало
Было больно. Очень больно, охрененно. Но становиться гостем на интеллигентной грузинской вечеринке я не планировал. Поэтому рухнул вниз, на асфальт, рядышком со стонущим и пытающимся очухаться Ревазом. И тут же, выполнив замысловатую фигуру, практически из арсенала брейк-данса, пнул по колену чувака, находящегося ко мне ближе других.
Затем сразу откатился, избегая удара с другой стороны и попытался сориентироваться. Кажется, они были не джентльменами и пытались как можно скорее реализовать численное преимущество. Я отбил ногу, захватил, как в клещи и дёрнул другую. Кто-то полетел на капот машины.
Откуда появился чувак сзади, я не понял. Наверное, был где-то рядом, а может, за рулём сидел, сейчас это было совершенно неважно.
Девичий крик прекратился, но мат-перемат со стороны нападавших лился, как из прорванной плотины. Реваз пришёл в себя и шарил по асфальту, пытаясь дотянуться до ножа. Я, как заправский уличный танцор, поднялся из позиции лёжа, имитируя выстреливающую пружину. А заодно врубил локтем по голове Ревазу, отправляя его в новый нокдаун.
Чуть замешкался, ища равновесие, и, едва успев уклониться, получил кулаком вскользь по груди, но, поймав вектор, мгновенно перегруппировался, перебросил центр тяжести и рубанув со всей дури, свернул второй за сегодняшний вечер нос.
— Рыжий? — удивлённо воскликнул я.
Чувак был действительно рыжим. Я шагнул в сторону, уклоняясь от летящего кулака, захватил руку и провёл шикарный болевой, наверное, лучший в моей жизни. И тут же мне прилетело по затылку. Я отлетел к машине, сильно ударившись грудью. Картинка замигала, и по телу пробежал разряд. В глазах, как водится, замельтешили искорки.
Ладно, хер с вами, твари. Из искры возгорится пламя! Этот девиз никто не отменял, насколько мне известно. Я оттолкнулся от машины и пусть по-колхозному, как умею, но замастырил что-то типа охрененной вертушки. Сшиб башку на бок одному из баранов и впечатал кулак в челюсть другому.
Боли уже не было — только ярость, гнев и желание растерзать ублюдков. Но, как бы отчаянно я ни бился, они начали меня теснить и сжимать в кольцо. Один правда лежал на асфальте, у другого, похоже, была сломана нога, а вот двое других ещё держались.
Не жалея костяшек, я вырубил того, кто был посерёдке, и в тот же миг двое других бросились на меня.
— Ладно, твари, — прохрипел я. — Дёшево не сдамся…
И в тот же миг всё прекратилось. Знал бы, давно уже это заклинание произнёс… Мои враги отлетели от меня и начали вдруг корчиться в страшных муках.
— Наши… — прошептал я.
Это были парни Кофмана. Здоровые быки в количистве трёх человек. Им досталось два с половиной изрядно измотанных противника, и они молниеносно пресекли и подавили сопротивление, а заодно и жестоко покарали. Уже через пол минуты в пыли на асфальте извивались поруганные и жестоко наказанные злодеи, похожие сейчас на отвратительных, перемазанных чёрно-красной слизью червей.
Идиллию разрушил резкий звук милицейской сирены.
— Быстр-быстро, уходим! — скомандовал один из Кофмановских здоровяков. — Элла, бегом-бегом-бегом!
— Там подружки ещё, их тоже взять, — кивнул я и подвигал челюсть вправо-влево.
Мы влетели в рафик, и он сорвался с места, не дожидаясь даже, когда будут закрыты двери.
— Ну, вы даёте, молодёжь, — покачал головой старшина охраны и хмыкнул.
Да уж зрелище было то ещё. Девки зарёванные, с размазанными лицами, потёкшей тушью, клоунскими губами и я, весь в пыли, в пиджаке с надорванным рукавом и карманом, с намятой рожей и распухшими кулаками. Кулаки, кстати, болели…
— Нормально погуляли, — подмигнул я, и молодчики заржали.
— Чё там случилось-то у вас? — спросил старший.
— Да, ничего такого, что бы ещё не случалось в этом мире, — пожал я плечами. — Силы переоценили.
— Но ты-то, походу, и сам бы справился. Ты один их так отрихтовал?
Я хмыкнул.
— Ну, ты Электроник, ёлки-палки, — с уважением выдал он вердикт.
Когда подъехали к дому Кофманов, Элла стала настаивать, чтобы все поднялись к ним домой.
— Да! Обязательно! Иначе отец меня своими руками задушит.
— Я тебя породил, я тебя и убью, — ухмыльнулся водила.
— Это кроме шуток! — настаивала наследница и подружки сдались.
— Идите-идите, — кивнул я. — Хоть в порядок себя приведёте, а то в таком виде домой точно нельзя.
— Ты тоже, — кивнул мне бригадир. — Яков Михайлович сказал, чтоб ты зашёл.
— Не, передай, я не в форме сегодня. Сможете меня подкинуть?
— Подкинем, без проблем. Но сначала с шефом переговори. Просил человек.
Мне, конечно, сейчас все эти разговоры вообще не улыбались, но что было делать? Просил же человек.
Тёща, довольно быстро из разряда будущих перешедшая в разряд бывших, едва чувств не лишилась, увидев нашу гоп-компанию.
— Саша… — прошептала она, — что случилось?..
— Мы ре-ти-пи-ти-пе-ти-ровали, — усмехнулся я.
Картинка была покруче немой сцены из Николай Васильича — три ощипанные курицы, склонившие головы и не смеющие поднять взгляды, и я гусар, практически поручик Ржевский, только что вернувшийся с передовой. Был бы ус, закрутил бы.
— Куда врюхались? — грозно вращая глазами, спросил Кофман.
Нежные барышни, совсем недавно чувствовавшие себя княжнами и повелителями мужских сердец, не сговариваясь завыли и бросились на грудь ошеломлённой мам á.
Не желая присутствовать при акте покаяния, я кивнул и проследовал в ванную комнату. Да, вид у меня был не ахти. Бабушка могла всполошиться. Впрочем, после того, как я умылся, привёл в порядок волосы, как мог почистил френч, стал выглядеть поприличнее. Рожа, конечно, была как после посещения косметолога — красная и опухшая, но фингалов не было. Только на подбородке небольшая ссадина.
Выйдя из ванной, я прошёл в кабинет Кофмана. Он меня ждал, нервно выхаживая от стены к стене.
— Как это могло произойти? — спросил он, сразу, как я вошёл. — Это Ананас?
— Что? — удивился я. — Нет, Яков Михайлович, Ананас тут не при делах.
— Точно?
— Абсолютно.
— А что тогда произошло, можешь мне сказать? Присядь.
Он указал на кресло, а сам прошёл и сел за стол. Тут же появились два хрустальных бокала и бутылка «Арарата». Я покачал головой и, взяв бокал, в нарушение всех этикетов, залпом выпил обжигающую янтарную жидкость.
— Что это за грузины?
— Не знаю, — пожал я плечами, — наверное, цветами торгуют, хотя не факт. Это так, первая мысль. Так-то, если их из столицы не выперли, значит местные какие-то, с пропиской. Тогда можно их вычислить и закрепить урок.
— Откуда они взялись? Как ты вообще допустил, что какие-то торговцы цветами к вам приклеились?
— Я, честно говоря, не понимаю, как вы-то допустили, чтобы Элла без личной охраны куда-то выбиралась.
— Ну, это знаешь, — махнул он рукой и тоже выпил коньк залпом. — Она уж давно без охраны. Тем более, что с Ананасом вроде урегулировали всё… Да и с тобой-то, я думал, её можно отпускать.
Он сверкнул глазами.
— Со мной-то можно, но я там практически случайно оказался, так что дщерь ваша и без меня и без охраны была. Выход с подружками.
— А ты почему не ходил?
— Не получил приглашения. Вы же должны были слышать, что помолвка наша того… расстроилась. Невеста согласие отозвала. Так что какие тут совместные походы?
Он насупился.
— А тебе обязательно было с бабами своими крутить на глазах у невесты?
— Нет, — усмехнулся я. — Необязательно. Но, скажу, чисто между нами, как мужчина мужчине, это не была моя, как вы говорите «баба». И ничего я с ней не крутил. Просто дружеский разговор. Это невеста моего одноклассника. Впрочем, может и не невеста уже. Неважно.
— А ты Эллине говорил, что это… ну, что ничего не было?
— Плесните ещё на донышко, пожалуйста, — улыбнулся я.
Он налил и замолчал.
— Ладно, расскажи, что сегодня произошло? — наконец, прервал он паузу. — Они там стонут, воют, ничего не поймёшь.
— Сегодня их пытались грузины в кафе снять. Очаровали, напоили до невменяемости и хотели в полуживом состоянии увезти на «интеллигентную вечеринку».
— Это как? В «Что? Где? Когда?» что ли играть?
— Вряд ли, Яков Михайлович. Думаю, игры предполагались гораздо более… простые. История-то, в общем, известная.
— А моя что? — настороженно спросил он и крякнул.
— Когда сообразила, куда ветер дует, отбивалась, — успокоил его я.
— Выпорю дуру, — мрачно прошептал он.
— Лучше охрану приставьте. Впрочем, внушение сделать стоит. С объяснением, чем обычно заканчиваются подобные случайные знакомства.