— И что же обо мне говорят?
— Что вы куда-то спешите. Словно вас куда-то влечет, как зов сирен влек моряков. Дамы разочарованы, вы просто не даете им шансов узнать вас поближе. Ни вас, ни ваших воинов. Так что, уже ползут слухи, что вы едете на встречу с возлюбленной, — м-да, нет, ну а чего ты хотел, Ваня, Ренессанс же, мать его. У меня тело жены еще остыть не успело, а я уже рванул к гипотетической возлюб… Черт, а ведь это мысль. Не просто что-то завоевать, а жениться на какой-нибудь наследнице, чтобы сделать свое пребывание полностью легитимным. Ну, а дальше, нужен будет только предлог, любой, самый дурацкий подойдет, например, освобождение исконно славянских земель от гнета папского ига. Звучит, по-моему, неплохо. Главное пафоса побольше. Да, не забыть нанять парочку менестрелей, для создания эпичной песни. Реклама — двигатель прогресса, и это факт.
— Пусть истинная цель моего путешествия останется моей маленькой тайной, — я буквально растекся в улыбке. — И да, я заметил заинтересованность, направленную на мою дружину.
— А в этом только ваша вина, цесаре, — герцог на этот раз не сдержал улыбки. — Ваши воины так загадочны. Еще и эта металлическая сетка, закрывающая лица. И не понятно, что скрыто за ней.
— Закрытые шлемы рыцарей тоже не дают простора для воображения, — парировал я. — А бармица всего лишь элемент доспеха, а не ловушка для воображения прекрасных женщин.
— Но что мешает вам надеть привычный для взгляда местных доспех?
— К нему нужно будет привыкать, это, во-первых, а, во-вторых, наша манера боя не приспособлена к доспехам, подобным тому же миланскому. Мы просто в нем не сможем шевелиться и вести бой.
— И что же это за манера боя такая? — герцог был воплощением любопытства.
— Пускай это тоже моим маленьким секретом останется, — и мы засмеялись. — Но вы всегда сможете понаблюдать. Поезжайте к реке Ока. В ее верховьях как раз небольшая война с Великим Литовским княжеством намечается, и вы сможете все увидеть своими глазами.
— Нет уж, спасибо, я как-нибудь здесь свой век доживу, — фыркнул герцог. — Но, цесаре, если надумаете захватить Каринтию, то мое предложение все еще в силе. Обещаю, что буду всем рассказывать, что вас было не пять сотен, а пятнадцать и что каждый воин в руках держал пушку, но мы мужественно сопротивлялись, хотя силы были неравны. А когда Максимилиан примчится якобы на помощь, то тут я и увижу эту вашу манеру ведения боя, — посмеиваясь, старый герцог ушел с крыши барбакана, оставив меня наедине со своими мыслями.
В каждой шутке есть доля шутки, как говорится. А отчаянный призыв герцога захватить эти земли, некогда богатые и процветающие, был настолько искренен, что даже обращение в шутку не смогло его сделать таковым. Наверное, мы просто первая, практически полноценная армия, которая тихо-мирно прошла по Каринтии, ничего не разрушив, никого не убив, не разорив немногочисленных, еще оставшихся крестьян, а честь по чести заплативши за еду и овес для лошадей. Да и разбойники слегка пыл поумерили, ожидая, когда же мы наконец уберемся восвояси, что позволило крестьянам даже ярмарку небольшую организовать, чтобы хотя бы быстренько обменяться необходимыми товарами.
С разбойниками получилось забавно. Я во главе небольшого дозорного отряда завернул за поворот дороги, и мы наткнулись на поваленное дерево. Это произошло на четвертый день нашего путешествия по Каринтии. Я только головой покачал.
— Дерево дорого, а тут тати такого красавца завалили, — словно услышав мои претензии, на дорогу выскочили тати в количестве двадцати рыл, потрясая какими-то ржавыми железяками, видимо, имитирующими мечи, и даже рогатинами. Их даже не смутило, что перед деревом остановились явно воины в полной, хоть и не совсем обычной для здешних мест, броне, с мечами, щитами, а у многих еще и боевые луки были к седлу приторочены. Какие-то на редкость тупые разбойники нам попались. Лица моих орлов были завешаны, открыто только мое — ну не люблю я эту сетку. В ней постоянно волоски бородки путались, что создавало определенные проблемы. Ну а дальше начался цирк с конями. А все потому, что никто из нас не знал наречия, на котором тати пытались вымогать у нас, ну, наверное, деньги. Даже я, со своим знанием мертвых и нескольких живых языков, не сумел понять, что они говорят. В свою очередь, тати не знали ни одного из тех языков, на которых я пытался к ним обращаться, игнорируя направленную в мою сторону железку. Сивка фыркал подо мной и не понимал, что это я с этим вонючим чучелом вообще вожусь. А так как наши кони были обучены людей топтать, то татям я лично не позавидовал. Короткие переговоры зашли в тупик, и я со вздохом потянулся к мечу, но тут из-за поворота выехал остальной отряд. Тупые разбойники, которые не догадались даже дозорных оставить, побросали свою имитацию оружия, которая была, тем не менее, опасна для менее грозного отряда, бросились врассыпную. Васька умоляюще посмотрел на меня в разрезе шлема, и я дал отмашку. Ловили татей весь оставшийся день. По-моему, некоторым специально давали убежать подальше. Я же только головой качал. Простое время, простые развлечения, ничего личного. Мучить не мучили, иначе пришлось бы применять меры, но всех переловленных разбойников просто вздернули на ближайших деревьях, да и поехали дальше.
На крышу молча вышел Волков и протянул мне кубок с кипяченой водой с травами. Этакий аналог травяного чая, который я в приказном порядке заставил пить своих людей. Травы я собрал в какой-то деревне, просто вытащив серебряную гривну, попросил принести мне на нее лечебных травок. В итоге, охреневшие от такой щедрости жители, притащили два полноценных стога и, чуть ли не вручив мне с ними местную знахарку, которая вцепилась в какой-то особо ценный для нее мешок и ни в какую не хотела его отдавать. Девушку от мешка отцепили, за заботу местных поблагодарили, порешали ее с собой не брать, дабы соблазн в отряде не разводить, вручили злосчастный мешок и отправили домой, хохоча после этого еще пару дней.
Что касается чая. Перед тем, как пришло время пересечь границу, я собрал всю дружину вокруг себя и толкнул речь, в которой категорически запретил пить некипяченую воду без лечебных травок, портить девок и бегать к веселым дамочкам в тех населенных местах, где мы сможем остановиться, потому что мало какой градоначальник в своем уме пустит такую вооруженную толпу на вверенную ему территорию. Про микробов и болезни я не упоминал, зачем, если меня все равно никто не поймет. Упирал на то, что без носа — некрасиво, если дурную болезнь от веселых дамочек подхватят, а совсем мертвым не весело, если родичи опозоренной девицы догонят. Чай же надо пить, по моим словам, потому что въезжаем на неизведанную русичами территорию, а врагов у православных всегда хватает, и где гарантия, что папские дети не захотят отправить душу православную в рай путем отравления? Правильно, нет такой гарантии. Конечно, я понимал, что мои слова дойдут не сразу и не до всех. Но и тут мне, можно сказать, повезло. Один долбодятел из дружины Холмского решил в тот же вечер демонстративно нарушить приказ, и наглотался из какого-то болота. Козленочком не стал, потому что в данном случае это было бесполезно, а вот тапки откинул, да еще и с подвываниями из-за болей в животе, и текущего из всех отверстий неприятного содержимого. В общем, глядя, как он катается весь в дерьме, руки у остальных сами к мешкам с травами потянулись и после этой такой наглядной демонстрации проблем с дисциплиной у меня не было. При этом заподозрить меня в чем-то было невозможно, потому что я в это время у пограничного герцога закупал овес для лошадей, да частично теплую одежду, которой никто из нас, разумеется, не озаботился, и вернулся только к самому финалу этой трагедии.
Еще раз окинув взглядом окрестности, я пошел с крыши в замок. Если завтра будет нормальная погода, то надо будет выступать. Какие бы сплетни про меня не ходили, но я действительно спешил пересечь границы Италии, словно меня тянуло туда магнитом, и одновременно приходило осознание того, что я не успеваю, что я снова опоздал.
— Ба-а-а-а-ах! — я резко подпрыгнула в кровати, стараясь понять, что произошло. За окном виднелось ночное небо, лишь слегка тронутое начавшим вставать солнцем. Понимание пришло буквально сразу, и я рухнула обратно, стараясь закрыться подушкой.
— Будь проклят тот день, когда я поддался на твои уговоры принять на работу да Винчи! — прорычал муж, пытаясь повторить мой маневр с подушкой, чтобы закрыться от шума, который доносился с улицы.
О да, добравшись до первого же города по пути домой, не забыв прихватить художника с собой, мы устроили такой разнос друг другу, что только перья не летели. Это было эмоционально и довольно громко с обеих сторон. Благо потом все делали вид, что никто ничего не видел и никто ничего не слышал, а семейный скандал — это вообще нормальное дело. Но в итоге, прооравшись, высказав тем самым аргументы за и против, мы смогли нормально поговорить, и у меня получилось убедить Риарио взять да Винчи в качестве художника, потому что находившийся в Форли меня категорически не устраивал. Ну и в качестве обычного инженера, потому что канализация сама себя не спроектирует. О последнем Риарио узнал только дома, но промолчал, сделав вид, что так и было задумано, лишь скрипнул зубами, отправляясь писать письмо мелким красивым почерком в Рим и убеждать папу, что да Винчи не еретик, проверил, мол, лично. Я же, еще не остыв от очередной взбучки от мужа, язвительное поинтересовалась, проверил ли он его также на обоснованность обвинений в содомии, только потом сообразив, что, у кого и когда я спросила. Благо он уже привык к моим шуткам и не воспринял это действительно страшное оскорбление на свой счет буквально, сразу перейдя к делу и доказывая, что он-то точно нормальной ориентации.
Прошло почти полгода после посещения Флоренции, за которые Форли, благодаря Леонардо и нам, давшим полную свободу его гению, превратился в один из относительно чистых городов, которых было не так уж и много во всей Европе. Канализация, ну ее аналог, конечно, была достроена, что уже было прогрессом, особенно в такой короткий срок. За основу была взята Римская большая клоака, как я поняла, да Винчи просто не захотел напрягаться, изобретая то, что было уже изобретено давным-давно. Но да Винчи все же был военным архитектором и, наконе