Я немного опешила от такого наглого поведения «цесаре», ведь я, в отличие от того же Медичи, знаю историю, до той ветки, которую повернула, но задеть Русь я точно бы не смогла. Особенно такого валенка, как Иван Молодой, только не помню, чтобы сейчас он Тверским был.
— Лоренцо, оставь нас, — кивнула я Медичи, который довольно быстро удалился, опережая повернувшегося ко мне спиной княжича. — Я такая же сеньора сейчас, как вы великий князь, — усмехнулась я. — Изгнание или сами первым решили уйти от суровой отцовской руки?
— Откуда такая якобы осведомленность о делах Великого Княжества Московского? — он повернулся ко мне, захлопнув уже открытую дверь, и нагло усмехнулся. Вот только его глаза, голубые как небо морозным январским днем, такие же чистые и так же покрытые самым настоящим льдом своей северной родины, смотрели на меня теперь пристально, словно стружку снимая, слой за слоем. А я все никак не могла понять, зачем вообще Лоренцо притащил сюда опального князя, да еще и мне пытается его навязать.
— С миру по нитке, цесаре, — неопределенно махнув рукой, я заставила его прищуриться. Он прислонился к двери спиной и скрестил на груди руки. — Так какие цели вы преследуете? Может, они совпадают с моими? — а ведь неплохая идея-то нагрянуть к Людовико с княжеской дружиной. Кто они такие, и с чем их едят, дядя явно не знает, а если учесть, что у меня да Винчи под боком, то можно преподнести Милану довольно неприятный сюрприз.
— Я не знаю, откуда вы вообще могли про меня слышать, сеньора, видимо в вашем роду были ясновидящие, но вы ошиблись, когда предположили, что я присвоил себе титулы, мне не принадлежащие, — выдохнул я сквозь зубы. Ну а чего ты хотел, Ваня, знал же, что Катерина Сфорца первостепеннейшая стерва. — Я князь Тверской, потому что еще не прошло и полугода, как я вошел в Тверь с войсками и взял под свою руку, а Великий князь Московский я как соправитель отца своего, и останусь им, пока лично не услышу, что Великий князь лишил меня этого титула. Так что, как ни крути, а по положению я гораздо выше вас, это, во-первых. А, во-вторых, почему-то меня посещают странные мысли, что это именно вы организовали свое вдовство, ведь вы были так близки со своим дядюшкой Людовико, — черт, меня конкретно несло, но я не мог уже остановиться. — И Миланская армия, которая так кстати оказалась рядом с Имолой разве не доказательство? Или у вашего дядюшки есть волшебный предмет, который в мгновение ока перебросил армию так далеко от до…
Вот чего я совсем не ожидал, так это того, что она бросится на меня с явным намерением выцарапать глаза. Ну уж нет, с меня одной женщины, точнее двух, страстно желающих моей смерти, хватило на всю жизнь, чтобы еще и вот это терпеть.
— Подонок, не смей говорить, что это я виновата в гибели своих детей! — я успел перехватить ее за запястья, но она так яростно сопротивлялась, что мне пришлось высвободить одну руку и прижать ее к своему телу. — Сволочь, зачем ты здесь появился?!
— У нас говорят, что правда глаза колет, — шепнул я, а Катерина внезапно обмякла в моих руках и разрыдалась. Вот черт. Бездушная ты скотина, Ваня. Женщина детей потеряла, а ты так по скотски себя ведешь. Развернув ее к себе лицом, я обхватил ее за плечи и слегка отодвинул от себя. — Прости. Я ошибся, следовал неверным предпосылкам, так же, как и ты, так иногда бывает, если чего-то не знаешь наверняка. Ну хочешь, можешь ударить, если тебе легче станет. Вот только легче уже не станет. Никогда.
— О, как только все Сфорца окажутся в семейной усыпальнице, мне точно полегчает, — всхлипнула Катерина.
— Я мог бы поспорить, но не буду, — вздохнув, я взял ее за руку и повел к кровати. Усадил и сел рядом. Откуда это чувство, что мы сто лет знакомы, и даже можем говорить друг другу гадости и намеренно делать больно, чтобы встряхнуть? — Значит, Милан? Ну, почему бы и нет. Вот только, у меня есть одно условие.
— Какое? — Катерина вытерла слезы и теперь была сама сосредоточенность.
— Я помогаю тебе удовлетворить твою жажду мести, ты же в свою очередь поможешь мне взять сам город, на тот момент лишенный правителей. И не просто взять, но и удержать и укрепиться в нем.
Тот кокон, который я вила вокруг себя столько времени, разбился вдребезги. Слишком рано и слишком больно. Не просто так Леонардо не трогал меня, давая время прийти в себя и опомниться.
У меня не было ненависти или неприязни к князю. Нет, он прав. Это я виновата в гибели своих детей, только как же больно это признавать. Он хочет Милан? Да ради бога. Пусть вообще всю Италию, которая еще не была Италией, под себя подомнет. А я ему в этом помогу, если он поможет мне добраться до Чибо до того момента, как он станет новым папой.
В комнату без стука ворвался Чезаре и Леонардо, выхватывая мечи, но я подняла руку, останавливая их.
— Все хорошо, уберите оружие, — тихо произнесла я, глядя на князя Ивана.
— Катерина, все готово, Чибо и Сфорца созвали коммуну передать волю папы Юлия II, касаемую управлением городом. Народ против смены власти, и на окраинах начинаются мятежи, нам надо убраться отсюда побыстрее, пока волна не докатилась до центра. — Да Винчи пристально смотрел на моего гостя, который сжал мою руку, стараясь таким образом подбодрить и, возможно, успокоить, и мне почему-то совершенно не хотелось убирать ее. Мне казалось, что мы очень хорошо знаем друг друга, словно передо мной сидел старинный давно потерянный друг, который вот так внезапно нашелся.
— Кто вы и почему вы вламываетесь в комнату сеньоры? — вскинулся князь, глядя на да Винчи, у которого, судя по всему, зажглась очередная лампочка в познании неизведанного.
— Это Леонардо Пьеро да Винчи, художник и военный архитектор, и единственный приближенный ко мне человек. Цесаре, я согласна на ваши условия. Милан мне не нужен. После того, как я выполню наше соглашение, и герцогство будет вашим, наши дороги разойдутся. — Да, следующим моим прибежищем и, скорее всего, последним, будет Рим, из которого мне просто не дадут выйти живой. Я нерадостно улыбнулась своим мыслям. — Сейчас в городе будет неспокойно, в любом случае, нам всем следует его покинуть, даже, если дороги нас поведут в разные стороны.
Да Винчи? Нет, я не был фанатом его гения как художника. Но как инженера… Меня всегда не оставляло ощущение, что Леонардо родился не в то время, что он слишком поспешил. А разве он не на Моро сейчас должен пахать? Я невольно нахмурился. Не помню. Никогда не увлекался художниками Ренессанса, в отличие от Катьки, та да, знала всю подноготную и часами могла залипать, разглядывая скульптуры Микеланджело или картины того же да Винчи. Но… Черт подери, да Винчи, кто бы мог подумать?
Наемник, ворвавшийся с да Винчи в комнату, видимо услышав крики госпожи, тихо вышел, в отличие от Леонарда, который стоял, опустив меч и разглядывал меня, слегка наклонив голову. Поняв, что он не сдвинется с места, пока такой негодяй как я будет сидеть на постели сеньоры, я встал и поднял с пола шлем, который выронил в тот момент, когда схватил эту кошку дикую.
— Полагаю, нам нужно будет попросить у Лоренцо Медичи парочку юристов, которые помогут нам составить устраивающее нас обоих соглашение, сеньора, — и я снова направился к двери.
— Вы мне не доверяете? — она слабо улыбнулась.
— Разумеется нет. В последний раз, когда я доверился женщине, сдохла моя дворовая собака, отведав пирога, который предназначался мне, — в глазах да Винчи зажегся слабый огонек любопытства. — Я буду ждать снаружи, — наклонив голову, я тщательно отмерил поклон и пошел, вполголоса пропев, совершенно не палясь, потому что итальянцы все равно ни черта не поймут. — Катя-Катерина, маков цвет. Без тебя мне сказки в жизни нет. В омут головою, если не с тобою… — у меня за спиной раздался грохот. Резко развернувшись, я с удивлением наблюдал за Катериной, которая, похоже, навернулась с кровати и теперь смотрела на меня с пола огромными круглыми глазами, явно пребывая в шоке, и повторяя.
— Ваня? Ваня, это ты? Но… как? Ванька!
Олеся Шеллина и AmarantheРисорджименто
Глава 1
Я смогла прийти в себя от пережитого шока минут через пятнадцать, ни меньше, но до сих пор не могла поверить в то, что передо мной действительно стоит Ванька, мой Ванька, который слишком часто с момента появления здесь в шкуре Сфорца, приходил ко мне во снах, и о котором я постоянно, так или иначе, думала. Выгнать из комнаты Леонардо оказалось непросто: он никак не хотел уходить и оставить меня с русским князем наедине, при этом, все его поведение просто кричало о том, что, вот конкретно в этот момент, ему плевать на мою безопасность, потому что в его голове с разгромным счетом победил ученый-естествоиспытатель, которого хотели выгнать в тот момент, когда он стоял на пороге грандиозного открытия. Наконец, мне удалось это сделать, для чего пришлось отскрести себя от пола и вытолкать художника за дверь в ручном режиме. И только после этого я, наконец, дала волю чувствам, и впервые за долгое время почувствовала себя не загнанной в угол одинокой девчонкой, подлетев к опешившему Ивану и крепко того обняв.
Судя по поведению Ваньки, он тоже до конца не мог осознать случившееся. Несколько раз он пытался вырваться из моей хватки, но я продолжала крепко держать его, вцепившись в него так, что ему пришлось бы меня отрывать вместе с куском рубаха, до которой я сумела добраться во время своих лихорадочных ощупываний его такого теплого, живого и крепкого тела. И все это время я панически боялась, что он испарится у меня на глазах, если только я разожму пальцы, и все это, включая дурацкую песенку, окажется бредом перегруженного от пережитого разума. Немного отстранившись, я заглянула ему в глаза, пытаясь увидеть в них знакомый бесшабашный блеск, но его не было: отпечаток эпохи и все, что с ним, наверняка случилось, оставило свой след, и это было особенно заметно по его первоначальной реакции на меня, которая несла откровенные отпечатки цинизма и полного отсутствия хоть капли сочувствия. Но я давно подозревала, что от меня осталась только тень, которая совершенно не была похожа на живого человека, не то, что на женщину, которой я была полгода назад.