Пока я ехала, появилось время подумать, как я так залетела, в прямом смысле этого слова. Паника и истерика ушли, оставив после себя только холодную ярость. Прокрутив последние несколько месяцев в голове, я нашла ответ на главный, мучавший меня все это время вопрос: когда. Я вспомнила, что меня лишили всех трав и отваров, на которые после ранения, Вианео подсадил меня. Скорее всего, это был какой-то обезболивающий наркотик, потому что ничем иным его зелье быть не могли: сознание было спутанное, настроение хорошее, а болей никаких не было. Мое неадекватное поведение и зависимость от лекарства заметил Джироламо и запретил вообще что-либо мне давать, пока вся дрянь из организма не выветрится. Логично, что после этого я стала злая и раздражительная, а боли вернулись с новой силой, хотя рана зажила и не должна была о себе вообще давать знать. Мы тогда ругались, сильно и часто, и однажды мой муж не выдержал и ушел, хлопнув дверью, потому что прекрасно понимал, с чем связаны мои перепады настроения, и просто не хотел лишний раз трепать себе нервы. Вот тогда меня словно отпустило, раскаявшись, я побрела просить прощения, и в его комнате увидела нелицеприятную картинку, как он обнимается с какой-то служанкой, лица ее тогда не разглядела. Вернувшись к себе, я довела себя до состояния взвинченного дикобраза, в котором меня и застал через десять минут вернувшийся Джироламо. Он тогда назвал меня ведьмой, которая его чем-то опоила, потому что он даже подумать не может о близости с другой женщиной кроме меня. Это была, наверное, лучшая ночь за такую короткую для меня семейную жизнь, и единственная, когда я не пила бурду Вианео. И это было почти два месяца назад. Два гребаных месяца, а я даже ничего не заметила, потому что перестала думать о женской физиологии, ведь меня предупредил Вианео, что так и должно было быть. И вот теперь я пожинаю результаты.
Наконец, пробившись сквозь толпу, я подъехала к огражденному моими наемниками периметру ратуши, компанию которым составляло всего пять человек из кардинальского эскорта. Значит Чибо уже успел свалить, оставив только Асканио. Ну ничего, хотя бы его он оставил. Мне пытался перегородить дорогу один из папских наемников, но получил довольно болезненный удар копытом в грудь. Надеюсь, что, хотя бы пару ребер сломал этому недоумку, который решил кинуться на боевого коня. Мои наемники меня не остановили. Они не знали, что им делать, ведь и правда, ситуация была довольно щекотливая. Я уже в этом городе никто, но и наемная армия Риарио, была именно армией Риарио, а не города, и платили мы ей из личного кармана, поэтому я вполне могла спросить «какого хрена они тут делают?», но не стала, итак потеряла слишком много времени.
Я слезла с седла и кинула поводья первому попавшемуся охраннику; судя по тому, как взревел жеребец у меня за спиной, коню это не сильно понравилось, но ничего, если наемник жить захочет, то как-нибудь сумеет договориться с животным.
Взбежав по лестнице на второй этаж, где располагался тот самый зал заседаний или как он тут называется, я прошла мимо наемников, которые только потупились и распахнули передо мной двери. Заседающие встретили меня молча. Все синхронно, включая моего любимого дядюшку, повернули головы в мою сторону.
— Катерина, тебе здесь нечего делать, — поприветствовал меня Асканио. Я же в ответ улыбнулась и зашла внутрь, закрыв за собой дверь, пропуская внутрь одного из наемников, негоже в кругу врагов оставаться одной.
— И тебе доброго дня, дядя, — я тщательно скопировала его тон, от чего тот скривился. Ну, сам начал фривольничать. Спасибо скажи, что я кинжал тебе в спину не воткнула, как только зашла, а ведь вот он, висит родимый сбоку. Ну а что, вполне себе приветствие в итальянской манере бы получилось. Я задумалась, но так и не смогла вспомнить, когда успела схватить кинжал со стола, на который его положила после возвращения в комнату. Обведя всех присутствующих взглядом, отметила про себя, что заняты все места, даже место, которое занимал до сегодняшнего дня Орси. На его месте сидел какой-то юнец, лет пятнадцати на вид, которого я вообще никогда до этого не видела. Подойдя к столу, уставилась на паренька, который неуверенно заерзал на своем месте под моим тяжелым взглядом.
— Не хочешь объясниться? — рыкнул на меня кардинал.
— Конечно, за этим я и пришла, пока вы тут не надумали, как спустить весь мой труд и мои деньги к дьяволу в ад, — я повернулась к Асканио и наклонила голову. — А что вы делаете за этим столом, кардинал? Это место главного управляющего городом, и, насколько мне известно, сановники не могут занимать подобные должности.
— Ваше высокопреосвященство…
— Я прекрасно знаю, как обращаться к кардиналам. Но раз вы так хотите, я постою, только потом не следует обижаться и готовить планы мести, когда я вернусь в этот город. А я вернусь, на правах регента еще пока не рожденного сына Риарио Делла Ровери. Вам напомнить, ваше высокопреосвященство, что вы, как и все остальные члены конклава, подписывали одну очень интересную бумагу — дарственную на города Форли и Имола. Поэтому не думаю, что у меня и моего сына могут возникнуть какие-либо проблемы, я права?
Наступила тишина, и все собравшиеся уставились на кардинала, который в это время прожигал меня взглядом.
— Если вы сейчас задумываете сделать со мной что-нибудь нелицеприятное, то я, наверное, попрошу вас вспомнить, что перед городом стоят армии Урбино, Ферарра, Флоренции и Болоньи. И я не говорю сейчас о своих пяти сотнях наемников, которых вы почему-то считаете собственностью города. Адриано, — я обратилась к наемнику, который зашел вместе со мной. Я знала его имя, при Риарио он состоял в охране палаццо. — Я же не ошиблась, когда говорила, что вас наняла моя семья для своих личных целей, и ваши услуги проплачены до лета?
— Все верно, сеньора, — кивнул мужчина, делая шаг вперед.
— Отлично. Я могу сейчас просто приказать своим людям уйти из города и оставить вас наедине с недовольным народом, но делать я этого не буду, чтобы вы не перегрызли друг другу глотки и не превратили мой город в руины. Я просто предупреждаю, что, когда я вернусь, город должен оставаться таким же, каким я его покинула. Если я вернусь в ту же клоаку, которая здесь была полгода назад, не удивляйтесь, если мною будут в отношении вас, сеньоры, приняты довольно радикальные меры, собственно они будут такими же, если я не досчитаюсь хотя бы одного неучтенного дуката в казне города. Вам все понятно или повторить еще раз? Тогда пошли все вон.
Проводив взглядом неуверенно переглядывающихся глав семей, направляющихся гуськом к выходу, которые совершенно не понимали, что произошло, и что собственно им сейчас делать, предварительно дождавшись разрешения удалиться от Асканио, я захлопнула за ними дверь, выпроводив и охранника, оставшись с дядей наедине. Только невероятная сила воли заставила меня просто подойти к нему, не вытащив кинжал и не воткнув его ему в спину. Он повернулся ко мне лицом и тихо произнес:
— Я знаю, что тебе известно многое. Риарио умел развязывать языки, я был бы удивлен, если бы ты не переняла этот полезный опыт. Демонстрация силы произвела впечатление на неподготовленные умы, браво. Тебя уже называют Ангелом Отмщения за стенами города. Я надеюсь, ты успокоишься, и не будешь делать глупостей. Обещания церкви будет выполнены, поэтому после рождения сына ты можешь вернуться обратно, никто не станет тебе мешать.
— Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, — наклонилась я к нему, понижая голос.
— Тогда не провоцируй Ватикан, — холодно ответил он.
— Сеньора Сфорца, — двери открылись, и окликнувший меня мужской голос заставил вздрогнуть, отгоняя от себя наваждение, словно проснувшись от пощечины, но я не обернулась, чтобы не тешить себя иллюзиями.
— Не я первая начала войну.
— И не тебе ее продолжать. Не следуй на поводу у своих эмоций, Катерина. Ты — никто. Когда рядом с тобой был Риарио, рядом с тобой была сила, мощь армии и Святой Церкви. Сейчас, ты просто женщина. Даже, если ты родишь сына, то ничего не изменится, кроме того, что Форли ты сможешь называть своим домом. Ты можешь здесь остаться, тебя никто не выгоняет, — он пожал плечами. — Но ты сама хочешь уйти, и лично я сомневаюсь, что ты вернешься обратно, несмотря на твое положение.
— Ты совсем меня не знаешь. В более подходящей обстановке мы поговорим с тобой по-родственному, можешь не сомневаться. — Продолжала я ему шептать на ухо.
— Рим — моя семья, — процедил он, не отрываясь, глядя на меня снизу вверх.
— Очень жаль, что ты так считаешь, в противном случае, мы смогли бы договориться…
— Катерина! — я вздрогнула, резко поворачиваясь в сторону Ивана. Нет, я не сумасшедшая и не разговаривала с призраком, и князь действительно здесь, а его дружина должна стоять за городом, и ей плевать на все указания Святого Престола, может быть, поэтому Асканио такой на редкость сговорчивый? Краем глаза я заметила, как напрягся кардинал, глядя на витязя с обнаженным мечом, который стоял один в окружении наемников, охранявших вход в зал. Он был зол, это ясно видно по сжавшимся в тонкую линию губам. И в тоже время Иван излучал собой такую властную силу, какую я видела до этого только у Риарио, но, как бы я ни любила мужа, я не могла не признавать, что его власть, в большей мере, была обусловлена страхом, сейчас же перед собой я видела нечто совсем другое. Словно все поколения великих полководцев и не менее великих князей сплелись сейчас в одинокой фигуре, застывшей в окружении вооруженных наемников, излучая ту самую ауру властной силы, которая заставляла людей штурмовать стены Константинополя вслед за своим князем, и стоять с его потомком на Угре под прицелом тысяч луков Орды, без надежды на то, что придет помощь, просто веря ему. И сейчас это ощущалось особенно сильно. Стоило только взглянуть на мнущихся наемников, которые совершенно не представляли, что им делать, но даже не пытались как-то его задержать. Да они даже оружия не обнажили. И Асканио, как никто другой, уловил эти нюансы. Я выпрямилась и вышла из зала, оставляя кардинала одного. — Что ты творишь? — Ванька вогнал меч в ножны, схватил меня за локоть и потащил к выходу, не обращая внимания на продолжающих переминаться с ноги на ногу наемников, словно их вообще тут не было, и мы были одни.