ых костюмах русской знати, которые, по сути, в Европе этого времени не видел никто, кроме разве что того самого Фрязина, да нескольких послов. Так что мы вызвали небывалый ажиотаж.
Ко мне ломанулся Медичи.
— Цесаре, вы все-таки решили принять приглашение. Позвольте представить вам нашего хозяина Даното Берарди, — и он вытащил худощавого невысокого мужчину, который с видимым энтузиазмом раскланялся со мной.
— Позвольте представить вам моих спутников: сыновья боярские славных родов Милославского, Волкова, Клыкова, — фамилии, сказанные по-русски остались для итальянцев набором непроизносимых букв, зато после приветствия, Берарди принялся представлять мне гостей, которых оказалось совсем немного. Донати, ну тут понятно, Лукреция улыбнулась Медичи, перед тем, как присесть передо мной в реверансе, точнее, в его изначальном варианте. Ну что я могу сказать, весьма миловидная особа, действительно похожа на Весну. Похоже сеньора Донати была музой не только для Лоренцо Медичи. Присутствовала еще одна пара, которую Берарди представил мне после Донати.
— Сеньор Америго Веспуччи, Марко Веспуччи со своей очаровательной женой Симонеттой, — я приподнял бровь. — Сеньоры Веспуччи работают на меня, и я чрезвычайно доволен, что на старость лет у меня появился столь талантливые стряпчии. Ну, а теперь, прошу к столу, сеньоры.
Нас рассадили за столом, при этом меня, как наиболее знатного гостя, чуть ли не насильно засунули во главу стола. По правую руку от меня сидел хозяин, по левую Медичи. Волков сидел рядом с какой-то юной особой. Милославский, расположившись напротив Симонетты Виспуччи, ловил ее задумчивые и весьма заинтересованные взгляды, что было вполне прогнозируемо. Все-таки Васька как магнитом женские взгляды притягивал. И что, интересно, они в нем находят? Сеньора Виспуччи была очень хороша собой, но мне было на возлюбленную Джулиано Медичи плевать, как собственно и ее мужу, который предпочел завязать интересующую его беседу с Волковым и расположившимся рядом Донати, нежели следить за женой, занятой весьма откровенным разглядыванием Милославского. А вот дальше расположились Клыков, которого посадили как раз напротив Лукреции Донати. Он не отрываясь смотрел на нее, видимо тоже узнав Весну, все-таки он весьма пристально разглядывал картину. Но ладно бы на этом дело кончилось, потому что даже Медичи было весьма лестно, что его муза вызывает столько заинтересованных взглядов — ну что поделать, такое вот простое время. Вот только, я заметил, что Лукреция тоже с заметным интересом разглядывает юного витязя. Ох, как бы до беды не дошло. Надо уводить их отсюда. Я слишком поспешил с этим ужином, не учитывая, что мои парни настолько экзотичны, что женщины этого весьма развращенного общества не смогут спокойно пройти мимо, а мне сейчас совсем не нужно нарываться на скандалы или ни дай бог разборки с дуэлями. Но просто сейчас встать и уйти — оскорбить хозяина. Значит, быстренько жрем немного и в путь, сошлюсь на то, что рано утром нужно уезжать. Ну а пока, можно поговорить с тем, кто меня за этим столом интересует больше всего.
— Можно поинтересоваться, чем вы занимаетесь, сеньор Виспуччи? Наверняка, вам есть что рассказать интересного? — и я поднял кубок с вином, приглашая молчавшего до этого момента Америго к беседе.
— Как ваше самочувствие, сеньора? — я повернула голову сторону Вианео, и слегка улыбнулась. Даже тут он меня нашел, хотя искать особого труда не потребовалось, все то время, которое мы провели во Флоренции, я своего крыла не покидала.
— Так же, как и вчера, замечательно. — Я отвернулась от него, разглядывая внутренний двор палаццо и небольшую часть города за стеной. Сегодня я впервые выбралась на свежий воздух, используя для этого балкон на этаже, где располагалась моя комната.
— Вы уверены, что все хорошо? После прибытия ваше самочувствие внезапно наладилось. В такое странное и быстрое излечение я не могу поверить. Вы уверены, что с ребенком все хорошо.
— Абсолютно. Прошел почти месяц, как я здесь торчу, и только слепой не может заметить, что я стремительно набираю в весе, все же это не первый мой ребенок, да и комплекция у меня не та, чтобы долго можно было скрывать мое положение. — Я не обратила внимание на лекаря, который встал сбоку от меня и облокотился на перила. — Считайте, что мое недомогание было вызвано негативной реакцией организма на присутствие рядом Великого Князя Московского и Тверского, — даже не пытаясь скрывать раздражения, сделала я предположение, вспоминая Ивана. — Предыдущие беременности так же никак не проявлялись?
— Нет, поэтому меня и насторожило ваше здоровье, тем более, как я предупреждал раньше, скорая беременность может привести к нежелательным последствиям. А я считаю, что вы немного с этим поторопились.
Мы замолчали. Я смотрела на суету во внутреннем дворе. Я не выходила за пределы палаццо, но даже непосредственно в доме ощущала, что люди здесь не такие мрачные и более приветливые, нежели в Форли, даже несмотря на то, что все женское население от меня до сих пор шарахается, как от прокаженной, перешептываясь по углам, а мужское смотрит с некоторым уважением и брезгливостью. Все же молва о резне в Форли, которую я там устроила, разлетается по просторам Италии со скоростью урагана. Да и шут с ним, все равно надолго задерживаться здесь я не собираюсь.
— Скажите, Вианео, почему вы все еще находитесь со мной? Графа Риарио нет, собственно, как и резона сопровождать меня и заниматься моим здоровьем. Я конечно плачу вам оговоренное еще с самим графом жалование, но вопрос денег вы никогда не поднимали. — Я слегка повернула голову в его сторону.
— Я обязан графу Риарио, поэтому несмотря ни на что, буду служить ему до последнего. Вы можете не поверить, но честь и долг, хоть и редко встречаются в современном мире, но иногда имеют под собой очень вескую мотивацию. Вы его супруга, которую он берег и ценил, скоро родится его ребенок, и, если вы не прогоните меня, я все еще хочу и дальше заниматься тем делом, которое нужно мне и которое приносит мне удовлетворение.
— Я не буду спрашивать, что случилось, вы все равно не расскажите, но скажите, откуда вы? — я неоднократно в последнее время слышала от людей Джироламо подобные речи, что совершенно не вязалось с тем, что рассказывала мне о нем история. И чем больше я узнавала его, тем больше начинала винить себя за то, что умудрилась его потерять. Он был очень загадочной личностью, а не садистом и слабаком, как рассказывала мне история, которой я была увлечена.
— Я из Генуя, сеньора.
— Простите, сеньора, вас просят спуститься вниз. — Я резко повернулась к Чезаре, который слегка наклонил голову в качестве приветствия. — Кардинал Асканио просит о встречи с вами.
Я замерла. Ему то какого хрена от меня надо? Тем более здесь! Мы вроде бы все решили месяц назад. Меня затрясло от ярости, и совершенно не успокаивало то, что на чужой земле в статусе гостьи я этой твари точно ничего не смогла бы сделать, как бы он меня не довел.
— Сеньора? — голос Чезаре вывел меня из ступора. Я на секунду прикрыла глаза и решительно пошла вслед за преданным мне охранником, надеясь только на то, что этот урод явился не для того, чтобы вынести мне смертный приговор, надеясь заручиться лояльностью Лоренцо. Я спустилась в гостиный зал, в котором ненавистный мне представитель семейства Сфорца стоял в центре в сопровождении четырех наемников. Не слишком он верит в радужный прием и в мою адекватность. Лоренцо и два его охранника стояли напротив него. Увидев меня, он кивнул и поманил рукой, подзывая к себе. Я встала рядом с Медичи, а Чезаре, и незаметно присоединившийся к нему Бордони, встали немного позади меня.
— Ваше высокопреосвященство, — я наклонила голову, стараясь успокоиться и, тем самым, не поддаться клокочущей во мне ярости, глядя на его ухмылку.
— Катерина, — ну что ж посыл понятен, мол я добрый самаритянин, а не представитель Святой Церкви. Ну-ну.
— Мне отослать своих людей? — я махнула рукой себе за спину, указывая на охрану, на что кардинал только усмехнулся и покачал головой.
— Нет, не стоит. Это не приватная беседа. Я все же здесь, чтобы передать послание самого папы Юлия II.
— Далековато вы ушли от Рима, чтобы просто передать послание, — довольно резко встрял в разговор Лоренцо. Ну, у Медичи с церковью всегда были проблемы, несмотря на то, что он был действительно верующим человеком.
— Святой отец созвал пятый латеранский собор, после которого и поручил мне небольшое дело по пути в Пизу, — кардинал пристально смотрел на Лоренцо, словно изучая его, но Медичи выглядел абсолютно непробиваем. Асканио не увидел ничего, что могло бы заинтересовать его в Медичи и резко повернулся в мою сторону. — Катерина, Святому Отцу стало известно, что род Джироламо Риарио делла Ровери не угас, и вы носите его ребенка.
Я молчала, совершенно не понимая, что могу в этой ситуации ответить. Я даже поняла от кого он получил эти вести, но связи пока между собой, ребенком и понтификом не улавливала. Так и не дождавшись от меня ответа, он подошел ко мне достаточно близко, но все же дальше расстояния вытянутой руки.
— Святой Отец очень огорчен смертью своего хм, племянника, а еще больше огорчен смертью своего гонфалоньера. Он никак не может найти ему достойную замену, но хорошую вполне. А ты знаешь, у графа Риарио есть еще один сын, достаточно взрослый, хотя Риарио зная о нем, все равно не признал и не принял, как своего. — Как-то слишком внезапно перевел тему разговора Асканио. — Мальчику сейчас около двадцати лет, примерно, как и тебе, Катерина. Хороший мальчик, до последнего был верен своему отцу, который оставил его не только без матери, но в итоге, и без отца. — Я непроизвольно вскинула брови, не понимая, зачем ему этот ликбез о жизни Джироламо, которого уже нет в живых. Чего он хочет, явно же не просто поговорить. От напряжения у меня заболела голова, но я не рискнула сесть, показывая тем самым хоть частичку слабости. — Ты удивлена? Ну да, сомневаюсь, что твой супруг готов был рассказать, что перед тем, как его отправили на встречу с тобой перед вашей свадьбой, его отец, Святой Отец, разумеется, приказал убить женщину, к которой он действительно испытывал какие-то чувства, ведь на протяжении стольких лет эта простолюдинка была с ним и даже родила двух сыновей. И он ее убил, потому что не мог ослушаться прямого приказа отца, Святого Отца, конечно. — Вот тут меня немного проняло, таких подробностей я точно не знала, да и не хотела никогда знать. Но откуда тогда у меня уверенность, что этот выродок Сфорца не лжет, настраивая меня против Риарио после его смерти.