— К этому невозможно привыкнуть, князь, — он покачал головой и расцепил пальцы, сложенные в молитвенном жесте. — Вы же собираетесь отбить Кипр у Венеции?
— Вы спрашиваете у меня это каждый день, отец Орестис, каждый божий день. И всякий раз я говорю вам и буду продолжать говорить одно и тоже — я не знаю. Я не знаю, буду ли воевать за Кипр, потому что для этого необходимы определенные условия, которых у меня пока нет. Вы лучше скажите мне, вы бывали в Турине? Потому что я понятия не имею, где найти приличный постоялый двор.
— Простите, князь, но нет, не бывал, — покачал головой грек. Забавно было слышать от него обращение ко мне, потому что всех остальных он своими сыновьями именовал, невзирая на молодой возраст. Но ко мне обращался только «князь». Хотел было назвать «ваше величество», но я вовремя напомнил ему, что король я титулярный, а вот князь совсем даже конкретный, так что он остановился именно на этом варианте. — Но мы можем спросить у этих добрых людей, не думаю, что они нам откажут.
Я скептически осмотрел собравшихся на площади добрых людей, которые в этот самый момент взревели, приветствуя очередной поворот колеса, под дикий крик казненного. Да уж, действительно, такие приветливые улыбающиеся лица. Эти точно помогут, хотя помогут, чего уж там. Кто в своем уме не станет добрым и отзывчивым перед двумя десятками конных витязей. Я уже хотел было к кому-нибудь обратиться, нащупывая в кармане самую мелкую монетку, но тут толпа расступилась, пропуская двух всадников. Один из них совсем молодой юноша подъехал ко мне, воскликнув.
— Господь милосердный, цесаре! Когда я узнал, что вы гостите во Флоренции, то уже хотел велеть седлать коней, но меня остановили, уверяя, что в то время, когда я приеду к Медичи, вы уже уедите от него. И вот вы здесь, бог услышал мои молитвы! — понятно, похоже, нам удалось наткнуться на моего фаната, семнадцатилетнего герцога Кала Савойского. А ведь я хотел тихонько проехать по Турину, чтобы его не встретить. Тем более, что парень в этот период должен был готовиться пойти на Салуццо, чтобы сделать Пьемонт уже единым. В реальной истории ему не хватило совсем немного, его амбиции не нравились целой куче народа, которая жила, как в паучьей банке, набившись в города-государства в общем-то небольшого полуострова. В той истории, которая мне известна, Карла Савойского отравили — это вообще была самая модная смерть этого времени. Сейчас же, я глядел на этого юношу, который смотрел на меня горящими глазами, и не мог понять, откуда столько восторга.
— Герцог Савойский, если не ошибаюсь? — протянул я, натягивая повод, потому что Сивка начал неодобрительно коситься на жеребца герцога.
— Нет-нет, не ошибаетесь. Я так рад с вами встретиться, цесаре, вы знаете, когда приезжал в Турин сеньор Фрязин, я просил его расставить шахматы так, как были расставлены ваши войска на этой реке… — юный герцог нахмурился, и я обреченно махнул рукой.
— На Угре, герцог, река называется Угра.
— Да-да, точно, — он улыбнулся. — Вы тогда применили масштабно пушки и бомбарды не для взятия замка или города, а на местности. И вы смогли повернуть Великую Орду вспять…
— Не нужно так восторгаться. Я там был не один, — я попробовал сбить накал страстей, куда там.
— Но именно вы командовали армией и принимали окончательные решения, — перебил меня герцог. Я в этот момент понял, что это надолго.
— Послушайте, мы очень устали, если вы нам подскажите приличный постоялый двор…
— Нет-нет-нет, — замахал руками Карл. — Об этом не может быть и речи. Едемте, вы обязательно должны остановиться в моем палаццо. Цесаре, окажите такую честь.
В замке мне выделили покои, достойные приема короля. Не удивлюсь, что Карл свои комнаты мне подогнал. Вообще его восторг можно понять. Иван Молодой действительно один из первых применил пушки для массированных обстрелов другого берега, что и развернуло Орду на сто восемьдесят, и стимулировало Московских князей на развитие артиллерии. При том же Иване четвертом у Русского уже царства было самое большое количество пушек, и они считались самыми лучшими. Что потом пошло не так? Почему Годуновы все умудрились просрать? Ладно, это уже не мои заботы, если хорошо устроюсь и проживу дольше отмерянного, то каким советом может Василию помогу. Брат все-таки. Например, укажу на неразумную политику в отношении престолонаследия. Должны быть княжичи, должны, чтобы род не прервался. Другое дело, в узде родичей нужно держать, чтобы дернуться не могли в сторону. Но ни в коем случае не запрещать братьям жениться и законных наследников иметь. Иначе снова Годуновы, Смутное время и чудовищный откат в развитии Руси.
— Цесаре, — я обернулся. В комнату вошел Карл. Он был очень серьезен, я даже подумал было, что что-то произошло.
— Что-то случилось? — я посмотрел на него и указал на кресло, в которое он упал. Сейчас, будучи хоть и просто титулярным королем, я находился на целую ступень выше, чем герцог Савойский.
— Я узнал, что королева Шарлотта передала права на свои земли и титулы вам? — он поднял на меня взгляд, потому что я стоял перед ним, пользуясь этим небольшим преимуществом на полную катушку.
— Вы против? Я знаю, что именно вы претендовали на данные титулы. Но королева Шарлотта поступила так из-за того, чтобы не было разногласий в вероисповедании между мною и моими подданными, если я все-таки решу отбить Кипр у Венеции.
— Я хочу вам помочь, — от внезапности ответа я сел во второе кресло, едва не промахнувшись. — Не поймите меня неправильно, но я считаю, что, создав военную коалицию, мы сможем добиться очень многого.
— Формально вы являетесь подданным императора Священной Римской империи…
— Вы правильно сказали, формально. Я хочу получить несколько кантонов, еще не входящих в Швейцарскую конфедерацию.
— Например, Женевский? — я пристально смотрел на него. Он же, наклонив голову набок, не отрывал от меня взгляда.
— Например Женевский кантон, — Карл кивнул. — И Бургундию, и Прованс. И в последствии, возможно, Горицию.
— Гориция находится под моей рукой, скоро об этом будет объявлено, — перебил я его, и Карл поднял руки вверх и улыбнулся. — Вы должны понять, герцог, что тогда на Угре я не выполнил приказ отца. Да, я выиграл ту войну, но, тем не менее, я ослушался приказа. Можно сказать, что я изгнанник, с небольшим количеством верной мне дружины.
— Я это понял, — Карл снова улыбнулся. — И все же, я предлагаю вам военный союз. Вы же хотите вернуть себе свое королевство Кипр, и, возможно, Иерусалим и Киликийскую Армению?
— Вам говорили, герцог, что вы действуете как самый настоящий искуситель? — я продолжал смотреть на него в упор.
— Нет, вы первый, цесаре, — он расплылся в улыбке, я же покачал головой.
— Хорошо, — наконец, я принял решение. — Сейчас я направляюсь в Люцерн, чтобы осуществить найм. А затем, мне нужно будет вернуться в Милан.
— Зачем вам эта помойка? — удивился Карл, причем вполне искренне.
— Я обещал даме помочь отомстить, — неопределенно ответил я, и едва не выругался, увидев, как Карл закатил глаза. Ну да, расцвет культов прекрасных дам уже прошел, но его отголоски все еще находят отклик у таких молодых людей, как Карл, который, несмотря на возраст, сумел прославиться, как весьма достойный полководец. Знал бы он, что эта дама — безудержная Сфорца, как в некоторых местах стали называть Катьку. Но союз с Карлом — это хорошо, дает много преимуществ, которыми я вполне сумею воспользоваться.
Чума распространялась по территории Флоренции лениво и словно неохотно, держа в напряжении все население республики. Меры сдерживания и ограничение в передвижении населения сдерживали рост заболеваемости, но окончательно справиться с мором никак не получалось. Прошло уже четыре месяца сковывающего ожидания наступающей беды, от которого устали многие, в том числе и я.
Лоренцо сразу же отправил Клариче с детьми в Рим, намереваясь засунуть меня в тот же самый караван, чтобы таким образом уберечь от возможного заражения и не навлечь тем самым гнев Ватикана, у которого на меня были весьма ясные для всех планы. Но Медичи вместе со своим энтузиазмом был послал на все четыре стороны, потому что отдавать себя в лапы Риму так скоро я была не готова ни морально, ни физически, да еще и сомневалась, что смогла бы пережить такую длительную поездку.
Все это время, мы с Вианео пытались сделать хотя бы подобие простенького антибиотика, но из раза в раз у нас выходило нечто, мало похожее на то, что получалось даже в моем неудавшемся студенчестве. Испытывать наше варево мы не решались и снова тратили драгоценное время, чтобы вырастить новую партию плесени, постепенно изводя все цитрусовые в окрестностях города. Было очень трудно заменить обычные химикаты из пробирок на что-то похожее из естественных продуктов для субстрата. Когда я уже отчаялась, и твердо решила, что вот этот раз будет последним, у нас, наконец, получилось. По крайней мере, цвет был похож на тот, что получился у меня ранее. Я не стала вдаваться в подробности, что именно напихал в кувшин Вианео, но главное, что суть он смог уловить.
Испытывали мы его в прицерковной лечебнице, где буквально доживали свои дни люди с обычной пневмонией, сепсисом и гнойными ранами. Таких понятий, разумеется, еще не было, но суть этого не меняло.
Лекарь из дома меня не выпускал, поэтому о результатах нашего шального эксперимента я узнавала только с его слов. Хватило всего три дня, чтобы стабилизировать подопытного старика, который умирал от обычного воспаления легких. Это была победа. Такая маленькая, но важная для меня победа. И это произошло несколько недель назад. С тех пор, в экспериментах Вианео я участия не принимала, просто махнула рукой, пускай делом занимается тот, кто хоть что-то в этом понимает.
Я посмотрела на себя в большое тусклое зеркало, которое располагалось в комнате, и не слишком весело улыбнулась своему отражению. Широкая одежда, практически скрывала уже довольно большой живот и ощущение приближения р