— Но вам надо отдохнуть.
— Ванесса, прошу тебя. — Из головы разом вылетели все мысли, оставив только перекати поле, которое, стукаясь об кости черепной коробки, вызывало умеренную болезненность. Интересно, какие еще сюрпризы могут меня поджидать. Дождавшись, пока девушка ловко сделает из волос что-то приличное, я повернулась к ней. — Как хорошо ты знаешь замок и тех, кто тут работал до нашего появления?
— Довольно неплохо. С некоторыми мы и раньше пересекались, — она задумалась, но на вопрос ответила.
— Насколько им можно доверять? Просто, если я захочу, например, попросить их об услуге, есть ли шанс, что они ее выполнят.
— Ну, думаю, три-четыре человека, работающие на кухне, могут вам помочь. Не за бесплатно, разумеется.
— Разумеется. — Я кивнула, обдумывая одну мыслишку. — Выбери тех, за кого ты можешь ручаться. Возможно, я захочу с ними переговорить.
Она кивнула и выбежала из комнаты, видимо, чтобы сразу выполнить приказ, ну или не захотела на своей шкуре почувствовать смену настроения ее сеньоры и не попасть под горячую руку.
Посидев еще немного, глядя на свет уже практически прогоревшей свечи, я все же решила прилечь. Сил, чтобы раздеться не было, поэтому я так и рухнула в постель в том платье, в котором судя по всему щеголяла ни один день. Заколка, больше похожая на кинжал в миниатюре неприятно впивалась в затылок, но я махнула на это рукой, просто повернув голову в сторону. Сон не шел, поэтому я просто лежала, закрыв глаза, считая овец и крокодилов, чтобы элементарно отключиться и хоть немного отдохнуть. В замке царила тишина, по крайней мере, ни один звук до меня не доносился, поэтому еле слышный скрип открываемой двери, прозвучал в голове набатом, на который я распахнула глаза и села в кровати, глядя на мужской силуэт, еле видимый в свете единственной свечи, которую я оставила на столе.
— Я не изменила своего решения, поэтому уходи, — мне почему-то показалось, что это мой слащавый юрист захотел навестить меня на ночь глядя. Но, мой голос прозвучал неуверенно, а замершая фигура, ясно дала понять, что я ошиблась. Я резко скатилась с кровати, что буквально на долю секунды разминуло меня с ударом ножа, в то место, где я только что лежала.
Я попыталась встать, но мужчина оказался гораздо проворнее, чем не привыкшая к лишней тяжести женщины. Меня схватили за руку, и хотя я пыталась сопротивляться, из захвата высвободиться не получилось, единственное, что удалось сделать, это выбить кинжал у него из руки, который упал на пол, издав характерный металлический звук. После этого меня буквально швырнули в центр комнаты, где я грузно завалилась на пол, довольно больно ударившись при этом головой. Я попыталась подняться, но напавший на меня, оказался рядом и сильно ударил меня ногой в живот, от чего я снова оказалась на полу, прекращая любую попытку встать на ноги. Боль была невыносимая, в глазах появились слезы, горло пересохло, и я не смогла даже закричать, чтобы позвать на помощь. Не останавливаясь на достигнутом, он нарочито медленно подошел ко мне и, наклонившись, сомкнул руки у меня на шее, перекрывая доступ кислорода к мозгу. В глазах потемнело, но я пыталась изо всех сил разжать руки мужчины, чтобы хоть немного ослабить его хватку и сделать спасительный глоток воздуха. Но силы были не равны. Находясь на грани уплывающего сознания, разжав руки, я и из последних сил дернула заколку, вырывая ее вместе с клоком волос и ткнула острием прямо перед собой в сторону нападающего. Судя по тому, как разжались руки, а я судорожно пыталась сделать хоть один вдох, куда-то я все же попала. Буквально заставляя себя разлепить глаза, я увидела, что нападающий лежит на полу, прижимая руки к лицу, уже не обращая на меня никакого внимания, я даже была не уверенна жив ли он, но это меня мало волновало. Я медленно, сквозь боль и пелену перед глазами, которая никак не хотела уходить приподнялась и доползла до кровати, где чисто теоретически должен был остаться кинжал. Увидев то, что искала, я схватила кинжал за рукоять, вернулась к нападающему и ударила его в незакрытую одеждой и не защищенную доспехом шею. Нападавший к этому времени уже пришел в себя и приподнялся, демонстрируя, что совсем не прочь довершить начатое. Удар не был сильным, но этого хватило, чтобы кровь из разорванное артерии брызнула в разные стороны, а потом кровавым ручьем начала стекать вниз. Он сначала непонимающе смотрел на меня одним глазом, второй оказался залит кровью, в него видимо и попала моя заколка, а потом грузно упал на пол, придавив мне ноги, которые я не успела убрать. Кое-как выбравшись из-под него я, мало понимая, что делаю, еще несколько раз ударила его кинжалом, целясь опять в шею, краем сознания отмечая, что доспех, надетый на него, цветов папской армии, которая подчинялась Риарио.
— Сеньора, — дверь распахнулась и в комнату вошел Бордони, который увидев меня с окровавленным кинжалом в руке, сначала опешил, а потом материализовался возле меня, пытаясь разжать руку, которая мертвой хваткой вцепилась в рукоять.
Началась какая-то суматоха, но я не обращала на нее внимание, покорно давая усадить себя на кровать. Сквозь боль в животе, которая никак не проходила, я могла думать только об одном: я только что убила человека.
Глава 7
Я ворвался в терем Софьи и схватил за руку первую попавшуюся мне на глаза девчонку из челяди, которая в этот момент пробегала мимо.
— Где она? — прошипел я, подтаскивая ее настолько близко к себе, что увидел капельки пота, собирающиеся на лбу, хотя разглядеть что-либо в полутьме первого этаже терема было практически нереально.
— Кто? — пискнула девчонка, весьма активно пытающаяся вырваться.
— Где княгиня? — я нагнулся еще ниже, практически шепча ей на ухо уточнил свой вопрос.
— В комнатах своих, — со слезами в голосе так же тихо проговорила она.
— Веди меня туда, живо, — я слегка встряхнул ее для лучшего понимания ситуации.
— Нельзя, — она замотала головой. — Никак нельзя, грешно это…
— Быстро, значит, бегом, — рыкнул я, совершенно потеряв голову, не к месту вспомнив про сучащего лапами по земле пса.
Девчонка съежилась под моим бешенным взглядом и пошла вперед к лестнице. Я шел за ней, не отпуская ее руки. Лестница эта была совсем не та, что вела в светлицу. Поднявшись по скрипучим ступеням на условный второй этаж, я очутился в небольшом коридоре, из которого вело три двери. Понятно, одна в комнаты княгини, вторая и третья — детские. Скорее всего, для девочек и для мальчиков.
— Какая? — спросил я у девчонки уже нормальным голосом.
— Вот эта посередке которая, — и она заревела. Я отпустил ее и рывком рванул на себя дверь.
Комната, в которой я оказался, была темной, в ней не было даже маленького слюдяного окошка. Это определенно была не спальня, но при свете одиноко горящей лучины я увидел, что Софья находится именно здесь. Вот только…
Никто никогда не спрашивал ее, скучает ли она по солнечной Италии. По величественным дворцам, комнаты которых были наполнены светом из-за больших уже застекленных в это время окон. Никто не спрашивал ее о том, чего она хочет, когда отдали Ивану третьему, отправив в северную страну, в которой для того, чтобы сохранить в доме те крохи тепла, что давала печь в длинные зимние ночи, окна едва пропускали свет и были совсем маленькими, особенно, если сравнивать их с тем великолепием архитектуры Ренессанса, к которому она привыкла с рождения.
У дальней стены стояло зеркало в полный рост — немыслимая роскошь. Над ним была закреплена лучина, дававшая столько света, сколько было необходимо для того, чтобы в зеркальной глади отразилась невысокая фигурка с пышными формами, которые были подчеркнуты платьем европейского кроя. Рыжие волосы, не собранные под дорогой богато украшенной коруной, сложены в сложную прическу, украшенную гребнями, усыпанными драгоценными камнями. Наши взгляды встретились в зеркале, и Софья вскрикнула, но тут же закрыла рот ладонью. Внезапно игра света сыграла со мной злую шутку, и я внезапно в этом отражении, надо сказать, далеком от совершенства, увидел совсем другую женщину. Тоже рыжеволосую, только немного выше, тоненькую и гибкую, одетую в платье столь любимых ею итальянцев.
— Катя, — одними губами прошептал я, но даже сам не расслышал того, что сказал. Зато до меня дошло, что я стою практически в спальне Софьи Палеолог, и что меня за это вполне может собственный отец на голову укоротить. Кашлянув, я хрипло проговорил. — Я буду ждать в светлице. Твой секрет останется в тайне, княгиня, если правду мне скажешь, — и я выскочил из комнаты, с трудом удержавшись, чтобы не садануть по стене кулаком.
Спустившись по лестнице снова на первый этаж, я долго стоял в прохладном полумраке, стараясь прогнать посетившее меня виденье. Нет тут Катьки, нет и быть не может. Дай бог, чтобы она вообще жива осталась. Встряхнувшись, я начал подниматься по другой лестнице, настраиваясь на серьезный и очень тяжелый разговор. Потому что Софья сейчас очухается, и устроит мне показательный пример римской риторики, которую она прошла под руководством кардинальской шайки, если не самого папы.
В светлице было светло. Наверное, это вообще единственная комната на подворье, которая была светлой. На то она и светлица, чтоб ее. По причине отсутствия основного действующего лица на женских посиделках, то бишь хозяйки терема, в большой комнате на самом верху башни терема никого не было. Возле окна стояли большие пяльцы, на которых был натянут холст с незаконченной вышивкой. Я подошел поближе и глянул на рисунок. Ну, авторство угадывалось на раз. Усмехнувшись, я повернулся к скрипнувшей двери. М-да, раздевается и заново одевается Зоя на зависть любому сержанту любой армии, ее бы новобранцев муштровать — отлично бы все получилось. Почему-то я никак не мог называть ее Софья, мне всегда нужно было заставлять себя делать это, вот и сейчас, попытавшись несколько раз про себя проговорить ее имя, я просто плюнул и решил ограничиться титулом.