Фантастика 2025-39 — страница 976 из 1212

ЧАСТЬ ПЕРВАЯДВОЙНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Глава 1ПОБЕГ

Пять месяцев спустя.

Москва, Варшавское шоссе, 01.30 ночи

Два черных микроавтобуса «Мицубиси» быстро ехали прочь от Москвы, когда перед задней машиной с грохотом провалился асфальт. Взвизгнули тормоза, но водитель не успел остановиться или отвернуть в сторону — «Мицубиси» влетел в провал. Капот смялся, багажник задрало к небу от машины повалил дым.

И тут же из первого автобуса донеслись три выстрела. Он вильнул, едва не перевернулся, наскочив на бордюр, и вылетел на пустырь у дороги. Колеса взрыли землю, после чего машина врезалась в неработающий фонарь. С хрустом и треском тот накренился, а потом двигатель заглох, и все стихло.

Но ненадолго. В салоне автобуса раздался всполошенный голос:

— Очнись! Надо уходить! Быстрее!

* * *

— Очнись! Надо уходить! Быстрее!

Сначала оба ощутили сильнейшую головную боль. За нею пришли растерянность и непонимание… Где они находятся? Что происходит?

Голос в полутьме настойчиво повторял:

— Вставайте! Сейчас они будут здесь!

Парень и девушка, одетые в свободные серые пижамы наподобие кимоно, лежали на двойной койке-каталке. Над ними склонился санитар в забрызганном кровью белом халате и тряс их. Лицо у него было перекошенное, глаза бегали.

Они находились в машине — вроде «скорой помощи», но просторнее, которая только что куда-то врезалась. На полу валялись два охранника с автоматами, у одного из глазницы торчал скальпель. Посыпавшиеся со стеллажа склянки, бинты и флаконы, лужа крови, осколки… В машине остро пахло лекарствами.

— Очнулись?! — Отпрянув от койки, санитар бросил на пол шприц с остатками мутной жидкости. — Я хотел вам еще раз вколоть… Вставайте, бежим!

Он несколько раз врезал ногой в заднюю дверцу машины.

От звука ударов заломило в висках. Парень сел, свесив с койки ноги в легких тапочках-лодочках, и растерянно спросил:

— Где я?

Голос у него был сиплый и слабый, дрожащий, а в голове — хаос из обрывков мыслей, образов, звуков… Он прижал ладони к вискам, мучительно пытаясь понять, как оказался в этом месте.

Рядом села девушка. Судя по всему, она ощущала примерно то же самое. Молодые люди переглянулись. Она увидела среднего роста коротко стриженного шатена, он — невысокого роста девчонку с косичками и круглым симпатичным лицом.

Охранники на полу лежали неподвижно. Один, прижимая к груди автомат, свернулся калачиком, отчего в своем камуфляже и бронике выглядел нелепо и жалко. На лице второго, со скальпелем в глазу, застыл ужас.

Санитар еще несколько раз ударил в дверь, но ту заклинило намертво. Бормоча что-то бессвязное, он полез мимо каталки ко входу в кабину. По дороге наступил на плечо охранника, поскользнулся. Глянув вниз, подскочил, едва не упал и поднес к лицу правую руку. Рукав был в крови, а пальцы дрожали.

— Что я сделал, что я сделал, что я сделал… — Монотонно бормоча это, санитар плечом толкнул дверцу и выпал в кабину.

Девушка первая последовала за ним, потом шагнул парень. Через лобовое стекло проникал свет одинокого фонаря. Неподалеку было шоссе, озаренное редкой цепочкой огней, а здесь — пустырь, куда машина, судя по всему, вылетела на скорости и врезалась в фонарный столб.

Водитель уткнулся лицом в подушку безопасности. Спина его была окровавлена, сиденье позади пробито пулями. Три дырки виднелись в перегородке, отделяющей кабину от салона.

— Это не я его! — Оттолкнув парня с девушкой, санитар сунулся обратно, схватил автомат мертвого охранника и стал выбираться из машины через дверцу со стороны пассажирского сиденья. — Это один из этих, в салоне, начал с перепугу стрелять! Не я это! Не я!

Спрыгивая на землю, он зацепился за подножку и упал, выпустив оружие. Громко охнул.

Молодые люди тоже выбрались из кабины. Стало видно, что раньше они находились в длинном черном микроавтобусе «Мицубиси» с тонированными стеклами.

Метрах в ста от пустыря высился на металлической колонне предвыборный билборд с изображением президента страны. Немного в стороне от колонны, на краю шоссе, асфальт провалился, из дыры торчал багажник микроавтобуса, судя по зализанным очертаниям — той же модели, как и «Мицубиси», в котором ехала эта троица. Над автобусом поднимался дым.

— Что происходит? — спросил парень. — Я ничего не понимаю!

Девушка обхватила себя за плечи — было холодно. Но снега не видно… зима, кажется, недавно закончилась.

Над краем провала, где лежала дымящаяся машина, показалась голова с соломенными волосами, затем оттуда выбрался крупный мужчина. Оглядевшись, присел, помогая выкарабкаться кому-то еще.

Позабыв про автомат, санитар вскочил и крикнул:

— Они вас убьют! И меня!

— Кто? — спросила девушка.

— Люди из той машины — это оперативники Комитета, они ехали за нами!

— Но почему убьют?..

— А если не убьют, так закроют навсегда! Надо спрятаться в схроне Шута! Он за дискотекой, на фабрике!

Слово «Шут» прозвучало как-то совсем уж дико во всей этой ситуации, дико и непонятно, — а особенно потому, что санитар произнес его с такой интонацией, будто это было имя.

Он побежал в глубь пустыря, прочь от шоссе. На ходу оглянулся, махнув рукой, крикнул:

— За мной, иначе вам конец! Да скорей же!

В его голосе было столько искреннего страха, что сначала девушка, а после и парень — ошарашенные, ничего не понимающие — поспешили с места аварии вслед за человеком в забрызганном кровью белом халате.

Вскоре после того, как они исчезли в темноте, к разбитому «Мицубиси» подошли четверо молодых мужчин, выбравшихся из машины, что дымилась в провале на краю шоссе. На всех были длинные кожаные куртки и темные костюмы, под ними — черные сорочки без галстуков.

Двое сильно хромали, у третьего на лице была кровь, и только увалень с коротко стриженными соломенными волосами, казалось, не пострадал.

— Окружить! — приказал он и полез в кабину микроавтобуса. Выставив перед собой пистолет, заглянул в салон и, когда понял, что тот пуст, громко выругался.

А затем, подняв руку к уху, включил гарнитуру мобильника.

* * *

Иван Титор подъехал к месту происшествия на служебном «Мицубиси». За рулем сидел его молодой помощник Сергей Мальков. Титор — высокий грузный мужчина с сутулой спиной и длинными руками — руководил оперативным отделом КАСа, организации, занимающейся аномалами.

Прежде чем Мальков отстегнул ремень безопасности, его шеф, сидевший рядом, распахнул дверцу и полез наружу. Заканчивалась небывало теплая, каких в окрестностях Москвы никто и не помнил, зима. Снег недавно сошел. Титор с Мальковым по Варшавскому шоссе возвращались из командировки на Подольский полигон, который инспектировали на предмет готовности к прибытию двух аномалов, когда им позвонил Василий Караулов, старший оперативник КАСа. Василий сообщил, что машина боевого охранения попала в провал, неожиданно возникший прямо перед ней на шоссе, а та, что везла аномалов, потерпела аварию на пустыре у шоссе.

Когда они вышли, оперативники замерли с трех сторон от фонаря, в который врезался «Мицубиси», контролируя каждый свой сектор. Из кабины выглянул Василий Караулов — широкоплечий увалень с грубым лицом и отвисшей нижней губой. Титор, приостановившись, кинул взгляд в сторону второго микроавтобуса, чей капот торчал из провала на краю шоссе. Билборд над ним сиял огнями в черном небе, президент по-отечески, мужественно улыбался Титору, показывая рукой на ряд по-деловому одетых мужчин и женщин — надо полагать, представителей правящей в стране партии.

— Что произошло? — спросил Сергей Мальков у спрыгнувшего на землю Василия.

Разговаривал заместитель Ивана Титора всегда тихо, ровным голосом, был он неулыбчив, сух, подчеркнуто спокоен, почти чопорен, деловит и нечеловечески предусмотрителен — золото, а не помощник.

— Землетрясение, — прогудел Караулов. — Серега, я не знаю, как объяснить… Едем, автобус с аномалами впереди, вдруг — бац! — земля дрожит, нас качает, а потом прямо впереди дыра, и мы в нее валимся.

— А первая машина?

Василий взъерошил короткие светлые волосы.

— Когда вылезли, она здесь стояла. И внутри никого. Аномалы сбежали, ты понимаешь? А охранники… Короче, сам посмотри.

Вася замолчал, когда к ним с Мальковым широкими шагами подошел Иван Титор. Пальто шеф снял и бросил на сиденье микроавтобуса, под расстегнутым пиджаком на боку виднелась кобура со служебным «глоком». Титор имел привычку ходить, немного подавшись вперед, большие руки покачивались, цепляя ладонями штанины, голова наклонена к груди, взгляд из-под нависающих надбровных дуг равнодушно-угрюмый.

— Нашу «скорую» уже вызвали? — спросил Мальков.

Василий кивнул и посторонился, пропуская Титора в кабину. Сергей Мальков дважды щелкнул ногтем по пластиковой «капле», прикрепленной к уху. Когда дежурный откликнулся, сказал:

— Мы с Иван Степановичем на месте происшествия. Медики уже выехали? А Яков?.. Да, хорошо, что разбудили. До связи.

Когда он забрался в кабину, Иван Титор, включив фонарик, осматривал салон.

— Сбежали, — констатировал шеф после того, как заместитель шагнул в салон, тоже включив фонарь. — Сначала Жрец с Шутом и Амазонкой, а теперь Маг и Тьма. Твою мать!

— Тут что-то очень странное, Иван Степанович, — заметил Мальков. — Эта дыра на шоссе…

— Я видел, — хмуро отрезал шеф. — У нас постоянно что-то странное, работа такая.

Мальков присел на корточки возле обнявшего автомат охранника и пощупал пульс. Титор быстро осмотрел второго.

— Надо выносить тела, — сказал Мальков. — Этот спит, по-моему.

— Спит? — поднял голову шеф.

— Хлороформ, — пояснил заместитель, кивнув на смятый тампон в углу салона. — Запах чувствуете?

— Воняет, как в больничке.

— Василий, сюда! — крикнул Мальков. — Открой заднюю дверцу!

Иван Титор медленно повел лучом фонарика по салону. Ремешки на койках расстегнуты — аномалы не могли сами это сделать, кто-то их освободил — крови на железе нет, хотя на полу ее хватает, натекла из выколотого глаза охранника.

— В машине был еще санитар, Паша Сковорода, — напомнил Мальков, выпрямляясь.

Задняя дверца салона дернулась, и он повысил голос:

— Заклинило — сильней тяни!

Титор полез обратно в кабину. Дверцу рванули и с хрустом выдрали из петель. Василий запрыгнул внутрь, следом забрались двое оперативников.

— Я тут уточнил — никто из моих аварию не видел, — доложил Василий, приподнимая за плечи спящего охранника.

— И как из этой машины трое убегали, тоже никто не видел? — спросил Титор.

— Нет, Иван Степаныч. Не до того ж было. У нас вон капот весь смят, один с сотрясением, у второго плечо вывихнуто, вправлять пришлось…

Оперативники стали выносить тела. Мальков, прежде чем перейти в кабину вслед за шефом, поднял что-то с пола, оглядел внимательно и положил на край каталки.

В кабине они с Титором быстро осмотрели водителя и пулевые отверстия в перегородке позади кресла, спинку которого пули тоже пробили.

Под дверцей со стороны пассажира лежал автомат мертвого охранника. Титор спрыгнул на землю, оглядел жухлую траву вокруг брошенного оружия. Осторожно, чтобы не стирать чужих отпечатков и не оставлять своих, поднял и положил на сиденье.

При мысли о том, что теперь надо ловить еще и Мага с Тьмой, мучительно зачесался шрам на скуле. Потирая его, Титор отошел в сторону, встал спиной к разбитой машине. Горели фары, фонари над трассой, луна освещала пустырь, рядом с которым произошла авария. Аномалы и санитар побежали, скорее всего, прочь от шоссе, но куда именно? Направлений много, а КАСовцев здесь мало…

Надо было спешить. По защищенной связи Титор вызвал Директора и очень коротко описал обстановку. Директор, как и следовало ожидать, мгновенно вышел из себя.

— Ты понимаешь, что теперь у нас остались только Воин и Дева?! — орал он. — Что случилось с машиной сопровождения?! Какой еще, на хрен, «провал», что за бред?!!

Эту перевозку должен был курировать начальник оперативного отдела, но Директор вчера отправил его в командировку в Подольск, чтобы подготовить Полигон к доставке двух аномалов, — из-за этого Титор и не мог лично следить за транспортировкой. Вот только попробуй докажи разъяренному шефу, что он неправ, поручив одному человеку два дела, для выполнения которых надо находиться в разных местах… Тем более шефу, который очень не любит конкретно тебя.

Некоторое время Титор слушал с каменным лицом, указательным пальцем поглаживая шрам.

— Исчезновение Мага и Тьмы — ваша прямая вина, — чеканил Директор. Он перешел на «вы» и уже не кричал, а говорил тихо и быстро, что было плохим знаком. — Аномалы должны быть пойманы и возвращены на свой уровень. Они нужны мне там до третьего марта, это ясно?

Начальник отключился, и Титор снова потер шрам. Директор не любил его и не упускал любую возможность смешать с дерьмом… Так почему сейчас не договорил? Будто спешил куда-то — может, доложить про исчезновение двух аномалов Куратору от правительства?

И почему именно до третьего марта, откуда взялся этот срок? Осталась неделя…

Коснувшись «капли» на гарнитуре, он отключил телефон. В чехле на поясном ремне висел смартфон модели, никогда не поступавшей в широкую продажу, соединенный с гарнитурой на ухе не блютузом, который легко прослушать, а тонким черным проводком. Обычно набирать цифры приходилось с помощью кнопок, но по основным служебным номерам сотрудники КАСа могли позвонить, щелкнув ногтем в определенной последовательности по черной пластиковой «капле».

Директор — мудак, Титор прекрасно знал это, все в Комитете знали. Когда-то Иван с Директором не поделили женщину, которая в результате предпочла Директора… Но тот все равно до сих пор не любил начальника оперативного отдела. Теперь Ивану придется из кожи вон вылезти, но поймать беглецов, иначе доживать ему свой век охранником где-нибудь на экспериментальной станции Комитета за Полярным кругом.

Подошел Мальков, Титор кивнул: «Докладывай», — и помощник негромко заговорил, как обычно, правильными, продуманными, немного книжными фразами:

— Я вижу произошедшее следующим образом… Началось землетрясение, машина Василия провалилась в дыру. Павел Сковорода, возможно, увидел это через заднее окно. Он сунул под нос одному охраннику хлороформ, а второго ткнул в глаз скальпелем. Первый охранник от неожиданности начал стрелять, пули пробили перегородку и убили водителя. После этого машина скатилась с шоссе и врезалась в столб. Василий с оперативниками еще только выбирались наружу. Санитар успел распустить ремни на койках, где лежали аномалы…

— И утащить обоих? Я помню этого Сковороду — не здоровяк.

— Значит, аномалы ушли сами. Вероятно, вместе с ним.

— Но почему они очнулись?

— Я нашел в салоне шприц, там остатки какого-то вещества. Когда приедет начмед, необходимо передать на анализ. Мне кажется, Сковорода сделал аномалам инъекцию, которая вывела их из нашей искусственной комы. Охранникам он мог объяснить, что колет какое-то лекарство, а потом…

Мальков замолчал, когда шеф достал из кармана портсигар. Вытащил сигарету, зажигалку, закурил. Заместитель немного отодвинулся назад.

— Ты мне ответь, почему Павел Сковорода вдруг стал помогать аномалам? И что это за провал, в конце концов?

— Этого я не знаю, Иван Степанович. Сковорода из научного отдела, там всех служащих проверяют каждые полгода. Раз его допустили к такой работе — значит, с ним не было никаких неясностей. А провал… это вообще в голове не укладывается.

— Ну хорошо, просто выскажи свои догадки.

Мальков помолчал. Он не любил строить догадки, предпочитая делать умозаключения только на основе проверенных фактов, а сейчас их было слишком мало.

— Какие-то штучки Мага или Тьмы? — неуверенно предположил заместитель. — Насчет Сковороды… Принуждение?

— Маг — интуит, он предвидит, но не умеет внушать, это мы давно выяснили. — Титор глубоко затянулся. — Как он заставил Сковороду? Мы же четко определили: один аномал — один дар. А Тьма…

Шеф умолк, и Мальков сдержанно кивнул:

— Иван Степанович, мы везли этих двоих на защищенный Полигон, чтобы там проверить способности Тьмы, ее возможное влияние на других аномалов и на людей. Но что, если они проявились раньше, вот сейчас? Что, если мы наконец увидели дар Тьмы?

Сейчас Титору нечего было возразить на это. Сделав еще несколько затяжек, он щелчком отбросил недокуренную сигарету.

Тихо рокоча двигателем, с шоссе на пустырь свернул черный микроавтобус.

— Прошу прощения, Иван Степанович, мне надо дать вводную медикам, — сказал Мальков.

Он поспешил навстречу очередному «Мицубиси», который остановился возле оцепленной зоны, а Титор вернулся к месту аварии и заглянул в салон через проем выломанной дверцы. Оперативники вытащили тела, положили на траве у фонаря. На краю каталки лежал стеклянный шприц. Иван забрался в салон, двумя пальцами аккуратно взял шприц, рассмотрел. Внутри оставалось немного мутно-коричневой жидкости.

Когда он спрыгнул на землю, к телам под фонарем семенил невысокий плотный человек с капитанской бородкой. За ним шли двое помоложе, с железными чемоданчиками в руках.

— Мое почтение, Иван Степанович, — на ходу приветствовал Яков Мирославович Вертинский, начмед Комитета. — Что это у вас?

— На экспертизу. — Иван сунул в пухлую ладонь шприц, который успел положить в пластиковый пакетик. — Возможно, с помощью этого были приведены в чувства аномалы.

— И где они сейчас? — уточнил доктор, склоняясь над телами.

Титор не ответил — отошел в сторону, где стоял Мальков, и тихо сказал:

— Санитар действовал не один, ему помогали. Но как сумели все организовать? Для этого надо было заранее знать время перевозки.

— Вы хотите сказать, что в КАСе есть «крот»? — спросил Мальков, быстро оглядевшись. — Но чей? Аномалы — это ведь не организация какая-то, просто отдельные люди. Неужели кто-то занимается ими так же, как мы?

— Понятия не имею, но кто-то еще, помимо Сковороды, помогал Магу с Тьмой сбежать.

— Если так, то теперь этот «кто-то» попытается отловить беглецов, а иначе зачем было огород городить?

— Правильно. Нужен «нюхач», — решил Титор. — Немедленно.

— Я уже распорядился, Иван Степанович. Бригада сейчас… а вот и они.

Очередной микроавтобус подкатил к месту происшествия. Пока оттуда выгружались двое оперативников и техник с «нюхачом», пока Мальков описывал им ситуацию, Иван Титор снова набрал Директора и коротко доложил обстановку, но не сообщил о своих домыслах про «крота». Директор повторил, что беглецов следует живыми и невредимыми доставить на их «уровень» до третьего марта, после чего отключился. В голосе Директора начальнику оперативного отдела почудились какие-то странные интонации, но Титор не смог понять, что они означают.

«Живыми», — повторил он про себя и снова потер шрам, который заполучил после того, как двое «старых» аномалов, попавших под опеку КАСа больше года назад, встретились с Сущностью, заключенной в секретном бункере под зданием Комитета. Сущность так повлияла на них, что один аномал почти сразу умер, а второй попытался сбежать, перебив часть охраны и отключив электронную систему защиты, и лишь Титор сумел остановить его тремя разрывными пулями — но при этом самого Ивана смертельно раненный беглец едва не прикончил.

С тех пор аномалов к Сущности не подпускали. Однако руководство настаивало на новом эксперименте, потому-то Мага с Тьмой и отправили на Полигон — своеобразный филиал центрального отделения КАСа, где их должны были подготовить к будущему контакту. Да вот только довезти до Подольска не смогли…

Ну, послала судьба работенку! Иван ссутулился, сильнее обычного наклонив голову, свесил длинные руки, отчего стал похож на усталую мрачную гориллу. До памятного ранения он был энергичным человеком, но тогда в нем что-то сломалось. Сослуживцы и немногочисленные «гражданские» знакомые отмечали: шрам появился не только на лице Ивана Степановича Титора, но и словно на его душе. Он стал молчаливым, равнодушным, даже унылым, и часто казалось, что Иван действует через силу, заставляя себя двигаться, думать, говорить, решать вопросы, на которые ему в действительности наплевать. Он будто потерял вкус к работе… и к жизни.

Аномалы пугали Титора. В них было нечто чуждое, неправильное, ну словно человеческое сознание в теле какой-нибудь многоножки. Однако судя по всему, кому-то в правительстве они были нужны. Кто-то хотел использовать аномалов… Знать бы — для чего?

Раздался негромкий голос техника — «нюхач» взял след.

* * *

В Пси-Фронте его называли Егерь. Ему было за пятьдесят. Коренастый, всклокоченная борода с проседью, спутанные волосы до плеч. Егерь намеренно не брился и редко стригся, да и животик наел специально — при своем невысоком росте он стал выглядеть совсем безобидно.

Положив на колени короткий дробовик, Егерь сидел в салоне старого «Форда» модели «Гранада», стоящего на газоне возле Варшавского шоссе. На соседнем сиденье лежал потертый портфель с длинным ремешком. Внутри, кроме прочих любопытных и экзотичных вещей, находились три световые гранаты.

Вскоре мимо должна была проехать машина с двумя одержимыми, которых Егерь собирался уничтожить. Именно такова была его роль в Пси-Фронте. Мало кто из представителей человеческого рода отдает себе отчет в том, что на планете идет война, но война не явная, тайная. Однако кое-кто это все же понимает, и Егерь, то есть отставной подполковник КГБ Захарий Павлович Егоров, был одним из таких людей.

Он занимался уничтожением одержимых на территории СНГ и был лучшим охотником евроазиатского региона.

Он знал: его миссия сверхважна. По сути, она священна.

С недавних пор у Пси-Фронта появился конкурент, который называли «Комитетом». Его сотрудники тоже выискивали одержимых, хотя даже не подозревали, кто это на самом деле такие. И не уничтожали их — исследовали! Вместо того чтобы стереть заразу с лица планеты, копались в ней, стимулировали к развитию, надеясь поставить на службу себе.

При мыслях об этом глаза Егеря мрачно сверкнули. Такие предатели человечества даже хуже самих одержимых, хуже силы, что подчиняет себе людей… Ничего, когда-нибудь Пси-Фронт разберется с КАСом, и неважно, какие силы в правительстве опекают Комитет.

Раздался звонок. Егерь достал из кармана плотного брезентового плаща «Моторолу» с противоударным влагонепроницаемым корпусом, включив, поднес к уху. Лишенный интонаций синтетический голос сообщил ему, что машина с двумя одержимыми не проедет по шоссе. Произошла авария, одержимые сбежали. Случилось это где-то в трех-пяти километрах от места, где Егерь устроил засаду. След уже взят — беглецы движутся на юг, к Плещееву, то есть постепенно удаляются от шоссе. Вероятно, их ведет третий человек — не одержимый.

Плохо! Впервые после побега группы Жреца, случившегося больше месяца назад, Комитет решился перевезти двух одержимых на новое место. В подвалах КАСа до них не добраться, только сейчас Пси-Фронт получил шанс разделаться хотя бы с двумя из семерых — но если касовцы снова поймают их, то упрячут надолго. Беглецов необходимо перехватить и «стереть» прежде, чем посланные в погоню оперативники их догонят.

Егерь убрал дробовик в чехол, висящий на ремне под плащом, в котором он напоминал неряшливого туриста. Охотник понятия не имел, кто с ним говорил. Голос сперва попадал на сервер, где сообщение переозвучивалось программой, и Егерь знал только, что собеседник — один из агентов-внедренцев Пси-Фронта. Скорее всего, он (а может, и она) работал именно в КАСе, иначе каким образом смог так быстро узнать, что машина с одержимыми попала в аварию?

Поправив чехол, чтобы короткий приклад дробовика не упирался в подмышку, Егерь накинул на плечо ремешок портфеля, надел круглую шерстяную шапочку с подкладкой из фольги и вышел из машины.

Сверившись по наручному компасу, он двинулся наискось от шоссе. Сзади лилось приглушенное свечение ночной столицы, в темноте вокруг горели редкие огни. Подполковник в отставке Захарий Павлович Егоров шагал быстро и ровно, ветерок шевелил выбивающиеся из-под шапочки густые спутанные волосы с нитями седины. Выражение лица было отрешенным, Егерь редко моргал и глядел прямо перед собой. Глаза поблескивали в темноте.

В Пси-Фронт Захарий вступил вскоре после реструктуризации КГБ. 3 декабря 1991 года боготворимый одними и презираемый другими первый Президент СССР М. С. Горбачев подписал знаменитый указ «О реорганизации органов государственной безопасности», чем и положил конец спецслужбе, которая через три года отпраздновала бы свое пятидесятилетие. Именно в Пси-Фронте Егерь обрел смысл жизни, утраченный после развала Советского Союза. Теперь он жил ради единственной миссии: освобождения человечества. Егерь посвятил ей всего себя, свои поступки и устремления, став предельно хладнокровной и сосредоточенной личностью. Обычных человеческих слабостей в нем почти не осталось, желание уничтожать одержимых выжгло их — Егерь был равнодушен к вкусной еде, не интересовался женщинами, не любил кино, не читал книг, кроме тех, что могли помочь делу, не имел хобби, привязанностей, увлечений… Его жизнь состояла только из охоты, слежки и убийства.

На счету Егеря было почти два десятка «стертых», среди них — четверо подростков и трое детей. Он не жалел ни о чем. Миссия требует жертв, человечество важнее отдельных его представителей.

Варшавское шоссе осталось позади. Шагая размеренно и быстро, Егерь с северо-запада приближался к большой, давно заброшенной фабрике. Там мигал стробоскопический свет, гудела толпа молодежи, и гипнотический ритм технотранса бился в бетонных коробках пустых цехов.

С севера к этому месту бежал санитар, только что догадавшийся стащить с себя и выбросить в канаву забрызганный кровью белый халат, а за ним спешили двое молодых людей в серых пижамах, похожих на кимоно.

Следом, отставая меньше чем на километр, двигались двое оперативников Василия Караулова, техник с «нюхачом» и четверо бойцов в камуфляже из касовской бригады быстрого реагирования, вооруженные служебными «глоками» и компактными складными пистолетами-пулеметами.

Очень скоро всем им предстояло сойтись в одной точке.

Глава 2МИССИЯ ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ

7 суток до Контакта

— Стой! Ответь на мои вопросы! — Парень, который все никак не мог вспомнить свое имя, попытался ухватить санитара за плечо, но тот на бегу вывернулся.

По пути он сбросил свой халат, оставшись в синих джинсах и белой рубашке. Двое в пижамах-кимоно бежали за ним. Впереди ритмичные всполохи разных цветов выхватывали из темноты силуэты зданий.

— Кто ты такой?

— Паша я! Ты же сто раз меня видел!

— Я тебя не помню! Я вообще ничего не помню!

Это заставило санитара сбиться с шага, и он удивленно оглянулся на беглецов.

— И ты тоже?

— Да! — закивала девушка. — Что мы делали в той машине, почему она врезалась?.. Ты убил охранников? У одного из глаза торчал скальпель, а на твоем халате была кровь!

— Наверное, у вас амнезия, последствие искусственной комы… — забормотал Паша, — или препарата, которым я вас разбудил. Послушайте, если сейчас я начну все рассказывать, нас схватят! Я один из вас, я тоже аномал! Жрец сказал, что поможет развить мой дар! Я всегда знал, всегда — у меня есть дар, только скрытый! — Санитар ударил кулаком по ладони, затем указал на девушку: — Как у тебя!

Они спешили через поле, где стояли ржавые остовы автомобилей, валялись шины и всякая рухлядь. От шоссе поле отделяла железная ограда, впереди высились бетонные кубы, до них было недалеко. Музыка стала громче — однообразный, неживой ритм. Свет мигал в такт ему, переливался и дергался, будто припадочный.

— Я — один из вас! — повторил Паша с напором. — Но мой дар пока не проявился.

— Один из кого? Кто мы такие? — спросил парень.

— Вы что, даже этого не помните?

— Как меня зовут? И ее?

— Я не знаю имен, — отмахнулся санитар. — Вы сами вспомните. Память вернется, я уверен, скоро. Надо только выйти из стрессовой ситуации, успокоиться.

— Все, больше не могу. — Девушка остановилась, тяжело дыша. — Нужно отдохнуть.

Санитар, сделав еще несколько шагов, тоже остановился.

— Нельзя нам тут оставаться! Поймите, у них «нюхач», он как пес — чует след по запаху. Они точно знают, куда мы направляемся!

Вместо ответа девушка прикрыла глаза и обхватила себя за плечи. Парень нагнулся вперед, тяжело дыша, уперся ладонями в колени.

— Голова опять кружится, — пожаловалась она.

Санитар, окинув взглядом поле позади, всплеснул руками.

— Мы опередили их совсем не надолго и уже в третий раз останавливаемся! Ведь догонят же!

— Но куда мы спешим? — спросил парень.

— В схрон, который для нас оставил Шут. Мы с ним встречались, он вернулся и сразу исчез, только передал информацию от Жреца. Ну же, бежим дальше! Вы что, не верите мне? Ведь я один из вас!

— Но кто мы такие?

Паша развел руками.

— Я не знаю, как объяснить. Есть… на свете есть нематериальные сущности, так называемые «демоны». Или «бесы». Люди, в которых они вселяются, получают «дар» и, как сказать… становятся одержимыми.

— Так мы одержимы бесами? — удивился парень. — Это какой-то бред!

— Не бред! Это правда!

— Звучит как полная чушь, но… — Девушка потерла холодные щеки. — А кто нас преследует? Что за Комитет?

— Он называется КАС — Комитет по Аномальным Ситуациям, но это только прикрытие. Я уверен, на самом деле они — дочерняя организация Церкви, их специальный отдел.

— Но… — начал парень недоуменно.

Девушка перебила его:

— Как меня зовут?

Паша едва не плакал.

— Да не знаю я имен! В Комитете вас называли только по прозвищам. Он — Маг, а ты — Тьма. Это потому, что твой дар не определился, ну, не проявился пока, он как бы остается во тьме… Еще есть Воин, Дева, Амазонка, Жрец и Шут.

— И где они? — спросил тот, кого санитар назвал Магом.

— Сбежали, хотя не все, полтора месяца назад — с моей помощью! А Жрец пообещал, что поможет и вам, и мне. Ведь у меня тоже есть дар. Вчера вдруг появился Шут, ждал меня возле дома, поздно вечером. Сказал, что он от Жреца, что устроил схрон на заброшенной фабрике в этом районе, недалеко от шоссе, под знаком «стрела в круге», так и сказал: стрела в круге, мол, вы двое знаете, о чем идет речь. Здание — за дискотекой, схрон в районе лифтовой шахты. Шут сказал, что я должен помочь вам сбежать. На следующий день была назначена перевозка, я сопровождал вас. Хотел усыпить охранников, одному — под нос тампон, второму пузырек, но… Когда уже выехали, смотрю — за нами вторая машина! Я ведь понятия не имел, что охранники еще будут, думал, только двое, которые со мной, ведь вы-то усыплены, не опасны. Что делать? Уже препарат вам вколол, незаметно, вы вот-вот очнетесь, а тут еще охрана! Но потом что-то вообще непонятное началось: земля вдруг задрожала, и вторая машина провалилась. Представляете?! Я решил — мне этот шанс Бог послал, другого не будет! Сунул одному охраннику под нос хлороформ… Но второго убивать я не хотел! Так вышло — первый дернулся, этот стал стрелять, тогда я ударил скальпелем. Если мы сейчас не… Смотрите — бегут! Ну все, дождались, касовцы уже здесь!

Они оглянулись. По темному пустырю спешило несколько человек с фонариками, и на плече бегущего впереди всех был большой уродливый нарост.

— Послушайте! — взмолился Паша. — Нас преследуют люди из Комитета! Нам всем будет очень плохо, если поймают! Как только спрячемся, я все расскажу, мы на одной стороне, поймите же!

Маг переглянулся с Тьмой. Лучи фонариков мелькали все ближе — из-за частых остановок беглецы потеряли преимущество.

— Все, я ухожу! — Паша рванул со всех ног, и двое аномалов побежали следом.

— Что такое «дар»? — крикнул Маг. — У меня он есть? Какой?

— Ты — интуит. Можешь предвидеть… уже скоро!

Теперь они двигались между цехами. Спереди лилась музыка, от ударных екало в груди. Паша обогнул ржавый грузовик без колес, с украшенной граффити кабиной. Вперед уходила широкая асфальтовая дорога, слева высилось бетонное здание. Раскрытые ворота его перегораживал полосатый черно-белый шлагбаум, увешанный флажками и лентами. Перед ним, несмотря на ночной холод, толпилась пестро одетая молодежь, а за шлагбаумом стояли трое охранников в байкерском прикиде. В цеху грохотали динамики колонок, бурлили световые волны. Над воротами переливалась огнями вывеска: МЕГАБИТ.

— Надо обогнуть дискотеку, — тяжело дыша, сказал Паша и снова перешел на шаг.

— Что это за «стрела в круге»? — спросила Тьма.

Санитар пожал плечами. Он двигался на несколько шагов впереди своих спутников.

— Не знаю. Так Шут описал — дом, где нарисована стрела в круге, за «Мегабитом». Там для нас одежда, деньги. И записка, в ней сказано, что делать дальше.

Когда беглецы миновали толпу, на них стали оглядываться. Маг с Тьмой в своих пижамах и тапочках-лодочках выглядели одетыми очень уж не по погоде, да и Паша тоже. В толпе раздался смех, кто-то показал на них пальцем, охранники за шлагбаумом подняли головы. За раскрытыми воротами виднелся огромный стробоскоп, подвешенный у потолка цеха, наружу били иглы белого света; по асфальту, стенам других цехов, по человеческим фигурам ползли яркие пятна.

Маг — он все еще не вспомнил свое имя и потому мысленно называл себя именно так — спросил:

— Но если этот Шут вернулся, чтобы помочь нам бежать, почему не остался дожидаться в схроне?

— А если комитетчики проникнут туда за нами, схватят? Наверное, в записке указано место, где мы должны встретиться. Как бы сказать… промежуточное, где можно вычислить, следят за нами или нет. Что такое?!

Земля задрожала, и они остановились, недоуменно крутя головами. В толпе позади зашумели, вскрикнула девушка. Земля задрожала опять — сильнее, резче, у Паши даже колени подогнулись. Крапинки звезд в небе смазались.

— Землетрясение! — крикнул он в испуге. — Опять!

Беглецы присели, пошире расставив ноги и машинально разведя руки в стороны. Земля дрогнула еще сильнее, со всех сторон донесся скрип бетонных и железных конструкций. Сзади закричали. Глухой, низкий гул полился из-под земли.

Асфальт перед Магом и Тьмой провалился, образовав воронку диаметром в пару десятков метров. Вскрикнув, размахивая руками, Паша полетел вниз и вместе с потоками земли, камней и обломков асфальта съехал на дно.

Тьма устояла на ногах, а Маг упал. Гул и клокотание, доносящиеся со дна воронки, умолкли, и все замерло. Сзади шумела толпа. Маг вскочил, стряхивая с волос пыль.

— Что это? — Тьма оторопело заглядывала в воронку. — Это… Но как же?! Землетрясение! Паша, эй!

— Помогите! — слабо донеслось снизу.

Аномалы растерянно топтались на краю провала. Ко всем прочим событиям этой сумасшедшей ночи добавилось еще и это — было от чего потерять голову. Воронка перекрыла всю улицу, левый край вплотную подходил к стене цеха, стоящего по соседству с тем, где гремела дискотека, а правый — к высокому забору из жести.

— Помогите мне! — позвал Паша и вдруг заплакал. — У меня плечо пробито арматурой! Господи, больно как…

— Я попробую, — сказал Маг, опускаясь на корточки на самом краю. — Только эти, которые за нами гонятся, уже совсем рядом.

— Но не можем же мы его бросить. — Тьма тоже присела.

Музыку так и не отключили, сквозь нее доносился рокот взволнованных голосов. В темноте на дне воронки Паша был едва различим — смутный силуэт посреди куч земли и обломков.

— Я спущусь первым и… — начал Маг.

Из пролома в жестяном заборе шагнул бородатый человек в мешковатом брезентовом плаще и шерстяной шапочке. На плече его висел портфель на длинном ремешке, а в руках было короткое ружье. Поставив ногу на самый край, он оказался прямо над стенающим Пашей. От Мага и Тьмы незнакомца отделяло всего несколько метров.

Позади беглецов взбудораженно шумела толпа молодежи, обсуждая неожиданное землетрясение. Кислотные волны, пульсируя, вырывались из здания дискотеки. Незнакомец поднял оружие, целясь в аномалов.

Вскочив, они попятились.

Ни Маг, ни Тьма не видели, как позади из-за украшенного граффити грузовика без колес показались трое мужчин. Один был в желтом комбинезоне и кожаной куртке, двое — в свободных полупальто, темных костюмах и черных сорочках. Следом бежали еще четверо, в камуфляже и с пистолетами-пулеметами в руках. У техника, одетого в комбез, на плече был закреплен прибор, напоминающий видеокамеру, с широким раструбом впереди.

Техник повернул его к беглецам и что-то крикнул, вскинув руку. После этого чернорубашечники и камуфляжные побежали быстрее.

* * *

Егерь уже думал свернуть и двигаться дальше вдоль шоссе, когда сквозь музыку, льющуюся спереди, донеслись крики.

Он побежал на шум. Услышал гул, шипение и клокотание, ощутил, как содрогается земля под ногами.

Потом земля качнулась, и Егерь полетел головой вперед, но успел выставить перед собой руки, что и уберегло его от серьезной травмы.

Охотник уперся ладонями в края пролома, зиявшего в жестяном заборе, что вырос у него на пути. Жесть затрещала, забор едва не опрокинулся под весом Егеря. Он выпрямился, вытащил дробовик из чехла под мышкой и шагнул в пролом. Взгляду открылась глубокая темная воронка, по склонам которой сыпалась земля. Слева кричали, из ворот длинного бетонного здания вырывались иглы белого света и разноцветные сполохи.

На дне воронки кто-то стонал, а на ее краю, спиной к дискотеке, на корточках сидели двое. Глаза Егеря сверкнули — одержимые! Он направил на них ствол своего трехзарядного «Serbu Super-Shorty».

Вскочив, они попятились. А из-за грузовика без колес, стоящего немного дальше по улице, один за другим показались оперативники Комитета.

Егерь едва не выстрелил в одержимых, лишь в последний миг сдержал палец на крючке. Одним зарядом картечи из дробовика двоих с такого расстояния не убить, скорее всего, охотник просто ранит их, и тогда одержимые достанутся оперативникам КАСа.

Парень с девушкой медленно пятились, уставившись на него. А сзади к одержимым приближались касовцы.

— Бегите! — рявкнул охотник Пси-Фронта.

Они бросились прочь от провала, но увидели спешащих к ним людей и свернули к узкому проходу между дискотекой и соседним цехом, под которым образовалась дыра.

Из-за грузовика выскочил последний касовец — в камуфляже, высокий, с черной вихрастой шевелюрой.

Егерь сдвинул портфель со спины на бок, раскрыл его. Другого выхода просто не было — и он трижды выстрелил, быстро передергивая рукоять дробовика.

Техник с видеокамерой упал, за ним на землю повалился второй мужчина.

Одержимые исчезли между цехами. В толпе у ворот закричали, одни подростки бросилась прочь, другие — внутрь дискотеки, сломав шлагбаум и смяв охранников.

Защелкали ответные выстрелы. Егерь достал из портфеля гранату, метнув ее, подался назад, в проем.

За забором он зажмурился. Вспышка казалась яркой даже сквозь веки. Чтобы не терять времени, Егерь с закрытыми глазами заряжал дробовик, на ощупь вытаскивая патроны из кармашка на чехле.

Когда вспышка угасла, он снова выглянул в пролом. Оперативники попадали, кроме чернявого, который опустился на одно колено возле грузовика. В отличие от других, он успел зажмуриться, и поэтому сразу открыл огонь, заметив противника в проломе над воронкой.

Раненый техник матерился сквозь зубы, оперативники прикрывали глаза ладонями. На дне воронки кто-то громко причитал, а одержимые исчезли в проходе между цехами. Егерь высунулся, прикидывая, сможет ли быстро спуститься в пролом и залезть по другому склону, чтобы преследовать беглецов… и тут пуля чернявого, стреляющего короткими очередями, чиркнула его по левой руке у локтя. Егерь отпрянул. Пули пробивали жесть, цепочка дырок зигзагом потянулась к нему, и охотник бросился вдоль ограды прочь от дискотеки и касовцев.

За пару минут он достиг конца забора, пересек свалку, в которую упиралась улица, и вернулся по другой ее стороне, за цехами. Музыка и выстрелы смолкли. Где-то впереди полыхал огонь. Спотыкаясь о камни и обломки кирпичей, разбрасывая ногами мелкий мусор, Егерь бежал дальше. На ходу вытащил из портфеля очки ПНВ, натянув на голову резиновую ленту, включил их. Очки тихо загудели, пространство озарилось призрачным зеленым светом.

Егерь хотел выскочить навстречу беглецам, но вскоре наткнулся на высокий забор. Вскарабкался на стоящий под оградой поддон с битым кирпичом, перелез. Потом путь преградила заросшая бурьяном канава, на дне которой все еще оставался снег.

Дальше были склады, автомобильная «яма» и пирамида из огромных шин для грузовиков. Наконец Егерь остановился, тяжело дыша. Глаза его мрачно посверкивали — он потерял одержимых.

* * *

Небольшим отрядом, прибывшим на место аварии вместе с техником, командовал Коля Горбоносов, известный в Комитете под прозвищем Горбонос. «Соломенный» Василий Караулов был старшим оперативником и подчинялся непосредственно Малькову с Титором, а Горбонос, прапорщик «бригады быстрого реагирования», служил в ОВО — Отделе внешней охраны.

Дав короткую очередь по стрелку, который спрятался за жестяным забором, Горбонос присел под грузовиком, переждал вспышку световой гранаты и снова открыл огонь.

Двое аномалов исчезли между цехами, непонятно откуда взявшийся стрелок тоже пропал из виду. Горбонос вышел из-за машины. Техник тихо матерился — дробь зацепила плечо. Рядом лежал «нюхач», и было понятно, что прибор выведен из строя. В глубине провала, перекрывшего улицу, громко стонали.

Направив ствол пистолета-пулемета в ту сторону, где еще несколько секунд назад был незнакомый бородач в плаще, Горбонос направился к своим людям.

— Мозгляк, как?

— Спину зацепило! — хрипнул тот.

— Броник под комбез надевать надо.

— Я ж не опер тебе!

— Когда на задании, хоть опер, хоть жопер… короче, сам виноват. Вставайте! Мозгляку помогите!

Пройдя между поднимающимися на ноги оперативниками, Горбонос несколько раз щелкнул ногтем по «капле» на ухе. Смуглое, с черными бровями, лицо его недобро кривилось, когда, шагнув к краю провала, он разглядел внизу Пашу Сковороду. Санитар раскачивался, стоя на коленях посреди завалов земли и камней.

Наконец Мальков ответил на звонок, и Горбонос, никогда не испытывавший особого почтения к начальству, сказал со злостью:

— Почему не предупредили, что у клиентов крыша? Что? Да! Их кто-то прикрывает. Нет, пока что один, с дробовиком и гранатами. Да, дробовик! Гранаты световые. Кажется, я его зацепил, хотя, может, и нет. Потери — Мозгляк ранен, «нюхач» разбит совсем. Еще землетрясение это… Что? Как это «какое», вы что, не почувствовали там? Блядь, да тут пол-улицы провалилось! Я тебе говорю — натуральное землетрясение! Только Сковороду взяли, тоже ранен. Да, понял… Нет, «нюхачу» точно конец. Я знаю, что второго нет! А ты меня предупредил, что их прикрывают?! Надо лучше оперативные данные собирать! Сказано было: трое бегут, и всё, а тут какой-то мудак со стволом. Хорошо, продолжаю поиски своими силами. Но только учти…

Горбонос не договорил — за дискотекой полыхнул огонь.

* * *

Позади здания находилась парковочная площадка, наверное, для работников «Мегабита», огороженная низким заборчиком, с парой машин и тремя мотоциклами. Два стояли на откидных стойках, у третьего стойка была сломана, и хозяин прислонил его к фанерной будке в углу стоянки.

Беглецы остановились, тяжело дыша, и Тьма выдохнула:

— Ф-фух… Послушай, нам надо найти тот схрон, про который говорил Павел!

— Там ведь тоже может быть небезопасно, — возразил Маг, которому не нравилось подчиняться чужим указаниям, смысла которых он не понимал.

— А где безопасно? — В ее голосе была паника. — Нам же больше все равно прятаться негде! И Пашу этого убили, слышал выстрелы за спиной?!

— А если не убили? Он говорил про какой-то «нюхач», который может найти нас по запаху. Что, если они выследят нас до схрона? Надо сбить их со следа.

С другой стороны дискотеки доносились крики, но выстрелы прекратились. Перепрыгнув невысокую ограду, Маг бросился к мотоциклам и быстро отвинтил колпак на бачке того, что был прислонен к будке. Перевернул машину набок — бензин потек на асфальт.

— Хочешь поджечь? — удивилась Тьма. Она немного отдышалась и теперь озиралась, разглядывая темный фабричный двор.

— Как поджечь? — Маг сунул в бензиновую лужу ладонь, похлопал по своим тапочкам. — Надо вымазаться, тогда они след потеряют.

— Да вот же спички.

Мотоцикл выглядел как настоящий байкерский зверь — наверное, на нем приехал один из охранников. В сетчатом багажнике лежало всякое барахло: гайки, тряпочки, старые батарейки, сломанные заклепки, фонарик, и среди всего этого — спичечный коробок. Тьма вытащила его из груды рассыпавшегося хлама и протянула спутнику.

— Ты понял, что произошло? — Она казалась все еще напуганной и растерянной, но паническая дрожь исчезла из голоса. — Я имею в виду, когда все затряслось? Откуда в Москве землетрясение? И ведь та машина, ну, на краю шоссе, тоже в провал упала.

Маг схватил коробок, встряхнул — почти полный. Но какой-то сальный на ощупь, мягкий, может не зажечься. Тьма, взяв фонарик, встала в быстро растекающуюся бензиновую лужу.

— Думаешь, теперь этот «нюхач» нас не вынюхает?

Маг пожал плечами. Они побыстрее отошли в сторону, и он зажег одну спичку, сунул в коробок.

— Попробуем фейерверк устроить. — Коробок вспыхнул, и Маг бросил его в бензин, отскочив подальше, чтобы не вспыхнула собственная одежда.

Аномалы рванули прочь. Сзади полыхнуло, в спину ударила теплая волна, и по стенам запрыгали красные отблески. Тьма на ходу защелкала фонариком, потрясла его, стукнула торцом по ладони — наконец он включился. Батарейки совсем сели, луч получился тусклый. Зато огонь сзади стал ярче — судя по всему, перекинулся на фанерную будку.

Впереди, на стене очередного цеха, они разглядели нарисованный белым мелом знак: стрелка в большом круге.

— Это оно? — Тьма направила туда фонарик. — Смотри, ведь про это Павел говорил? Точно!

— Чего ты кричишь?

— Мне кажется, я помню! Помню этот знак! Когда-то…

Она потрясла головой.

— Я тоже. — Маг понял, что и он много раз видел стрелу в круге, этот символ что-то для него значил. Но что? И когда?

Позади громко треснуло, полыхнул багрово-рыжий свет — пожар на стоянке разгорался. Маг приблизился к дверям, и Тьма спросила:

— Чем оно нарисовано? Мелом?

Он провел ладонью по сырому кирпичу, смазав часть рисунка. Девушка зашла в цех и выскочила обратно, протягивая сырую грязную тряпку.

— Попробуй этим.

Когда от знака осталось лишь бесформенное пятно, они шагнули внутрь. В цеху было темно и холодно, свет едва проникал сквозь дыры в фанерных листах, закрывших оконные проемы. Тьма повела фонариком — в тусклом световом пятне промелькнули ржавые железяки и груды камней.

— И куда нам теперь?

— Санитар говорил про лифт, — припомнил Маг. — «Схрон в районе лифтовой шахты», как-то так он сказал.

Они поспешили дальше между ржавыми станинами. Лифт нашелся в дальнем конце цеха, перед массивными воротами, из которых вывозили продукцию. Подъемного оборудования не осталось, на дне шахты валялись раскисшие картонные листы, тряпье, посередине лежал лист металла. Спрыгнув, Тьма прошлась по всему этому, пошевелила ногой груду влажного хлама.

— Ничего тут нет. Где же схрон?

— Нет, смотри, все в стороны сдвинуто, к стенкам, — возразил Маг. — И зачем эта железяка здесь?

С натугой он приподнял лист, открыв большую дыру. Тьма посветила в нее фонариком.

— Это какое-то техническое помещение?

— Сейчас разберемся.

Он полез первым, помог спуститься девушке. Они оказались в тесной комнатенке, из которой вела дверь с окошком. Маг толкнул ее, но дверь не открывалась, тогда он уперся плечом, нажал сильнее — снаружи что-то со скрежетом сдвинулось.

В окошко удалось разглядеть, что коридор дальше перекрыт обвалившейся бетонной плитой, в край которой и упирается дверь.

— Можно пройти, — решил он. — Дальше, за перекрытием, свободное пространство. Но сначала… ну-ка, посвети.

Сунув руки в дыру в потолке, он ухватил за край стальной лист и вернул на место, закрыв лаз. Тьма опять заглянула в дверное окошко и сказала, присмотревшись:

— Там дальше комната, стол стоит. И свеча на нем, кажется… Точно, в стакане, а рядом, по-моему, зажигалка. Выходит, это для нас приготовлено?

В темноте Маг медленно, рывками, сдвинул дверь. Пригнувшись, они пробрались под наклонно лежащей плитой и очутились в тупиковой комнате.

Чиркнуло по кремню колесико, в руке Тьмы вспыхнул огонек, и вскоре стоящая на столе свеча разгорелась, озарив схрон Шута.

* * *

До рассвета было еще далеко. Врезавшийся в фонарь «Мицубиси» затаскивали лебедкой на эвакуатор Комитета. «Скорая» увезла раненых, труповозка — тела, уехали комитетчики во главе с Васей Карауловым; только микроавтобус Титора и Малькова остался на месте.

Выслушав донесение Горбоноса, Мальков произнес: «Прикрывают? У нас нет никаких сведений о „крыше“ аномалов. Но ты мог… Нет, об этом тоже пока нет информации. Какое еще землетрясение? Что ты мелешь? Нет, здесь ничего не тряслось. Не повышай на меня голос! Сковороду немедленно сюда. Отбой».

— Их упустили, — доложил он. — «Нюхач» разбит.

«Нюхач» создали в научном отделе КАСа на основе данных, полученных после работы с аномалами. Действовал этот прибор словно собачий нос, улавливая в воздухе остаточный феромонный след, анализировал его и подавал звуковые сигналы, ориентируясь по которым можно было отыскать источник запаха.

— Кто-то вмешался, открыл огонь по группе Горбоноса и кинул световую гранату, — сказал Мальков.

— Я даже не удивлен, — проворчал Титор. — Аномалов прикрывают, это понятно. Что там про землетрясение?

— Горбонос сказал, что у них на глазах обрушилась часть улицы, — заместитель развел руками. — Асфальт провалился вместе с землей, образовалась большая воронка. Еще сказал, что Павел Сковорода ранен, его захватили, он сейчас без сознания. Если он вел аномалов в определенное место, то скажет, куда именно. Я приказал доставить его сюда.

— Так! — оживился Титор. — Звони Якову Мирославовичу, попроси его пересесть в машину к Васе и вернуться. Сковороду надо привести в чувство и допросить немедленно.

— Понял, Иван Степанович. Насчет землетрясения… — Мальков замолчал, когда с шоссе на пустырь выехала приземистая двухдверная БМВ.

— Только этой суки тут не хватало! — ругнулся Титор.

Из вставшей у фонаря машины появилась молодая женщина в деловом костюме и пальто. Когда она подошла к микроавтобусу, Мальков раскрыл дверь, и женщина села. Лицо у нее было привлекательное, но слишком уж строгое и неподвижное, и глаза холодные, как трупы в морге.

— Ты зачем приехала, Дина? — спросил Титор.

— Меня прислал Директор. — Она положила на колени кожаную сумочку — изящную, дорогую, но несколько великоватую для обычной дамской принадлежности. — Буду курировать это дело.

Титор повернулся на сиденье, уставился на нее тусклым взглядом.

— От кого курировать?

— От Комитета.

— Но мы сами работаем в Комитете! — взорвался начальник оперативного отдела. — Зачем нас курировать?!

— Не тебя, Иван, — ответила Дина холодно, — и не Сергея. Я буду курировать поиски сбежавших аномалов. И помогать. Как обстоят дела?

Титор молча отвернулся. Мальков, коснувшись ногтем «капли» на ухе, негромко заговорил: «Поднимай всех, кто в Москве. Сними с отдыха, из отпусков. У нас общая тревога. Район полностью оцепить».

— Пусть свяжется с полицией, — добавил Титор, — предупредит, что нам может понадобиться помощь. Если Сковорода сейчас не скажет что-то толковое, без ментов не обойдемся.

Отдав приказ, Иван вышел из машины — он тяготился присутствием Дины. У них когда-то был роман, но она предпочла Директора… Теперь Титор старался общаться с этой женщиной поменьше. Встав спиной к шоссе, он закурил. Сзади хлопнула дверца — Дина тоже покинула микроавтобус. Безо всякого выражения посмотрела на Ивана и достала из сумочки мобильный телефон. В отличие от большинства работников КАСа, Дина Андреевна Жарикова не пользовалась гарнитурой с сенсорным набором и автоматическим озвучиванием входящих СМС. Отойдя к покосившемуся фонарю, она набрала номер, поднесла трубку к уху и заговорила — скорее всего, докладывала Директору.

Услышав топот и тяжелое дыхание, Титор глянул на пустырь. По нему приближались двое бойцов Горбоноса — они несли широкую доску, где лежал человек в синих джинсах и белой рубашке, залитой кровью.

* * *

Окончательно поняв, что упустил одержимых, Егерь решил заняться рукой. Пуля прошла вскользь, нанеся больше вреда плащу с рубахой, но все же зацепила кожу.

Отойдя подальше от дискотеки, где наконец отключили музыку, он очутился возле небольшого кирпичного здания между цехами. Заглянул — когда-то это была столовая, еще остался прилавок и стойка кассы в конце зала. Среди сломанной мебели Егерь нашел целый стол, положил портфель на него, плащ, снял рубаху. Стащил с головы ПНВ, подождал, привыкая к темноте. Из портфеля достал аптечку.

Когда он уже заканчивал обрабатывать глубокую царапину, за разбитым окном раздались шаги, вспыхнул луч фонарика… качнулся и сквозь оконный проем уперся в Егеря, который стоял у стола в одних штанах и с шерстяной шапочкой на голове.

— Это кто? — донеслось снаружи.

— А я знаю? Дедок какой-то.

— Че это он тут?.. Эй, дед, ты че тут делаешь?

— Пошли, посмотрим.

В столовую ввалились два парня с лицами закоренелых торчков. Обычно они промышляли в этом районе — грабили разбредающуюся с дискотеки пьяную молодежь. Сегодня ночь была неурожайная, музыку вырубили раньше обычного, потом появились менты, да еще что-то загорелось во дворе. Землетрясение этих двоих не удивило. Когда под кайфом, и не такое увидишь, но вот то, что поднялся шухер и на старой фабрике объявились ментяры, — плохо. Подельники решили спрятаться и переждать, пока все стихнет, тут и наткнулись на Егеря.

— Эй, закурить дашь? — Гопник покрупнее расхлябанной походкой направился к столу, у которого стоял некрупный мужичок бомжеватого вида. Не было никаких сомнений в том, что старый козел уже наложил в штаны с перепугу.

Второй пошел следом, не глядя на дружка и терпилу. Он шарил по карманам в надежде наскрести табачной трухи с остатками дури — может, хватит еще на косяк. Увлеченный поисками, он так и не понял, что произошло. Дед качнулся навстречу идущему к нему человеку… и тот как-то стрёмно захрипел, оседая на пол. Фонарик упал и погас.

В лунном свете блеснул короткий ствол дробовика.

— Бля! — Пальцы, выпустив щепоть табака и конопли, сжались на рукояти «выкидухи» в кармане. — Ну, ты, сучара…

Приклад врезался ему в лицо, превратив крупный хрящеватый нос в расплющенный вареник с вишней. Потом Егерь добавил ботинком в пах, и гопник повалился на колени, выронив нож. Охотник Пси-Фронта поднял с пола «выкидуху», отщелкнул и осмотрел лезвие.

— Тупой, дрянь. Как и вы двое. Падаль, отбросы человеческие.

Он с широкого замаха рубанул клинком по уху — и окровавленный комок, часть ушной раковины, влип в пол. Не дав гопнику закричать, Егерь снова врезал прикладом ему в лицо, выбив несколько зубов.

Пока двое корчились и хрипели под ногами, он быстро оделся, стараясь не вступать в растекающуюся кровь. Не оглядываясь, покинул столовую. Неподалеку что-то горело, выла сирена пожарной машины. Зазвенел телефон, и Егерь достал из кармана трубку. Преобразованный сетевым синтезатором голос соратника из КАСа сказал:

— Их потеряли, в районе шум. Уходи, но будь неподалеку. Как только появятся сведения — сообщу.

* * *

В помещении, где оказались Тьма с Магом, стояла койка, застеленная драным пальто, раскуроченный шкафчик в углу, два стула да стол. Под столом — сумка, в ней были шмотки в пакетах с лейблами магазинов и три пары обуви: кеды, женские туфли, кроссовки. Позади стола на тумбочке лежали консервы, бутылка с кока-колой, две банки пива и конверт.

Обычный белый конверт, мятый, в пятнах от грязных пальцев. Без марки и адреса, не запечатанный.

Маг первым заметил его. Внутри оказался тетрадный лист в клеточку, прыгающим почерком там было написано:

Эй, не рабейте! Я все подготовил, в сумке найдете деньги. Шмотки тоже там. Тьма для тебя отдельный падарочек. Вам надо быть в 6 вечера в Киеве возле Андреевской церкви. Это верхняя часть Андреевского спуска. Амазонка будет ждать там две недели начиная с 25 числа, каждый день в адно время. Она атведет вас дальше к нам. Мы тут такое место нашли где прятаться, в жизни не поверите! Извиняюсь что не жду вас, но Жрец запретил. Вдруг с вами в схрон опера придут? Надеюсь Паша все сделал правильно. Пашка ты там? Еще встретимся!:) Удачи всем!

Вашь Шут.

ПЫСЫ. Да!!! Через границу идите в районе Новой Гуты. Там белорусы, с ними таможни нет, а потом украинцы. Я пробил один путь. Подойдете по адресу Ленина, 12, частный дом, спросите Гришу. Скажите ему «Мы от Пети» (значит от меня:)). Оставляю 4 тыщи баксов это подарочек от Жреца. Гришке по тыще за чела, не больше. Будет требовать еще — не давать, он жадная тварь.

«Вашь» было написано с мягким знаком — это, и другие ошибки, и прыгающий почерк, и намалеванная мелом стрела в круге мучительно напомнили Магу нечто, что он уже видел… Кто же такой этот Шут, и почему он даже записку не подписал своим именем?

Пока он ломал голову, пытаясь вспомнить хоть что-то из прошлого, Тьма уже копалась в сумке. Из бокового кармана достала пачку долларов, ножницы, два ножа, раскладной и охотничий, бритву, пену для бриться, черную краску для волос, пачку «Мальборо», турбозажигалку… В сумке еще были две бутыли с водой и пара часов, женские и мужские.

Вдруг Тьма покачнулась и едва не упала. Маг подхватил ее, довел до койки и посадил. Когда склонился над ней, девушка схватила его за плечи.

— Я тебя знаю! Помню твое лицо, много раз видела. Кто ты такой?!

Он пожал плечами:

— Не могу понять. В голове такая каша… Но я тебя тоже помню. Слушай, отсюда надо быстро уходить.

Он вынул из сумки черные джинсы и плотную шерстяную рубашку, переоделся, обул кеды. Маловаты, но сойдет. Нацепил на руку дешевые электронные часы и взял кожаную куртку.

Режет! Его словно толкнули — в голове разом сложился образ острого, холодного, режущего… Маг резко обернулся — девушка кромсала косички найденными в сумке ножницами.

— Чего ты? — удивилась она. — Нам нужно изменить внешность, вон краска, сейчас еще покрасим волосы.

— Д-да…

— Что у тебя с лицом? Ты хоть что-то вспоминаешь? Хоть немного?

— Помню яркий свет, — сказал он, проведя ладонью по лбу. — Какой-то… пугающий. Сосны, и свет волной катится между ними. Еще помню бетонные коридоры. Глухие такие, неприятные. И всё.

— А я помню длинные узкие тени, — сказала она. — Что же все-таки с нами произошло?

— Не знаю, но мы разберемся. Переодевайся, здесь нельзя оставаться. Павел может выдать это место, а…

Он не договорил — все поплыло, и темнота поглотила комнату.

Глава 3НА КОРОТКОЙ ДИСТАНЦИИ

— Я ничего не знаю, ничего не знаю, ничего не знаю… — бормотал Паша Сковорода как заведенный.

В микроавтобусе было три ряда сидений, и его устроили на заднем, которое Мальков застелил целлофаном из багажника. Сиденья среднего ряда помощник повернул, чтобы они с шефом могли сидеть лицом к санитару. Яков Мирославович вернулся на машине оперативников и, недовольный всей этой суетой, накладывал повязку на пробитое арматурой предплечье Паши. Тот стонал и дергался — Титор запретил начмеду колоть обезболивающее.

Закончив, Яков сказал: «Ваня, в моем возрасте это уже тяжело, надеюсь, больше вы меня сегодня не побеспокоите», — и, кивнув всем, вернулся во вторую машину. Она уехала, из оперативников остался только Василий. Группа Горбоноса все еще рыскала вокруг фабрики. Дело усложнили пожарники, машина «скорой помощи» и полиция, подъехавшие к дискотеке.

Почти рассвело. Возле накренившегося фонарного столба было тихо, лишь Паша монотонно бубнил, не глядя на склонившихся над ним Малькова с шефом.

— Врет, сука, — прогудел Василий, куривший возле машины. — Я таких сволочей видал, Иван Степаныч. Зубы заговаривает.

Щелчком отбросив сигарету, оперативник сунулся в приоткрытую дверь и несильно двинул санитара в зубы огромным кулаком.

— У-у, морда! Говори — куда девку с пацаном вел?!

Мальков хотел было оттолкнуть старшего оперативника, чтоб убрался из машины, но Титор придержал помощника за локоть, с вялым любопытством наблюдая за происходящим. Ивану мучительно хотелось спать, слипались глаза, в голове гудело.

— Никуда не вел! — заскулил Паша, из разбитой губы которого потекла кровь. Василий вознамерился было стукнуть его еще раз, и санитар завопил: — Не вел!!! Они меня заставили! Принудили! Я… я не знаю, как все было! Не помню, не понимаю! Ничего не понимаю!!!

— Так, Караулов, а ну погоди, — слегка оживился Титор, садясь ровнее. — И вообще — охраняй периметр.

— Так точно. — Вася, отойдя от машины, привалился к фонарному столбу. — Но вы ему не верьте, врет он. В Чечне мы абрекам допросы всякие учиняли, так я наловчился… По глазам вижу: врет, падла, и не краснеет.

Когда он отвернулся, Титор спросил у санитара:

— Что последнее ты помнишь?

Тот глянул на него, на внимательно слушавшего Малькова и быстро заговорил, сбиваясь и глотая слова:

— Как в машину садились. Аномалов помню… как лежат, не двигаются — в коме. Я тоже сел, поехали. Потом — провал! Очнулся — лежу в какой-то яме, музыка орет, люди кричат, аномалов нет, а у меня кровь! Больше не помню ничего, богом клянусь, не помню! А потом землетрясение — боже! Это какая-то дьявольская игра…

Голос вновь сорвался на визг, Паша всхлипнул, перекрестился и добавил жалобно:

— Почему вы не дали начмеду обезболивающее вколоть? Мне же больно очень! Вон какая рана, а вы…

— Принуждение? — спросил Мальков задумчиво, и Паша умолк. — То есть как у Жреца? А что, если это Жрец и сработал — ну, дистанционно?

— Такой силы у него нет, — возразил Титор. — Заставить санитара броситься на охранников, усыпить одного и воткнуть второму скальпель в глаз? Слишком плотная суггестия, насколько я понимаю, до побега Жрец на такое способен не был. Тем более не видя объектов… Но ты прав, это могло быть проявление дара Тьмы. О нем мы до сих пор ничего не знаем.

— Тьма! — закричал Паша. — Девка эта, ну точно! Влезла мне в голову и…

Он замолчал, услышав мягкий шум двигателя. К фонарю подкатила БМВ Дины Жариковой, некоторое время назад уехавшей в центральное здание КАСа. Открылась дверца. У фонаря Василий обернулся, с одобрением проводил взглядом пару стройных ножек, прошествовавших от одной машины к другой.

Дина принесла легкий чемоданчик из черного металла, с изящной ручкой и цепочкой, пристегнутой к браслету на тонком запястье. Пальцы у женщины тоже были тонкие; длинные ногти тщательно накрашены, волосы на голове уложены волосок к волоску, и вся она казалась очень ухоженной, гладкой, будто налакированной.

На плече Дины висел аккуратный черный рюкзак. Титор с Мальковым молча подвинулись, она села рядом, положила чемоданчик на колени, отстегнув цепочку, раскрыла.

Паша ойкнул:

— Это же… Дина Андреевна, зачем вы принесли «дознаватель»?!

Она не удостоила санитара взглядом. «Дознавателем» называли устройство, разработанное в научном отделе КАСа, том самом, что создал и «нюхач». Прибор существовал в единственном экземпляре и не был толком апробирован. Неврологи уже давно определили, какие участки головного мозга ответственны за ложь, и «дознаватель» так влиял на них, что человек терял способность врать — прибор являлся электронным аналогом скополамина, «сыворотки правды».

Дина, не обращая внимания на стенания Паши, достала две пары плоских серебристых тарелочек, от которых провода шли к поблескивающему лампочками устройству в чемодане.

— Вообще-то, ему надо бы голову побрить, — деловито сказал Мальков.

— Не принципиально, — отрезала она. — Держите его.

— Вася! — позвал заместитель. — Караулов, иди сюда!

— Иван Степанович! — взмолился Паша.

«Дознаватель» был жестокой штукой: после использования он обеспечивал человеку как минимум месяц сильнейших мигреней, а Яков Мирославович говорил, что использование устройства может привести к микроинсульту.

— Говори правду, — сказал Иван, в то время как Мальков потянулся к Паше, чтобы зафиксировать тому руки.

— Но я правду сказал! Честное слово, Богом клянусь!

— Ладно, Дина, подожди… — начал Титор.

Взвизгнув, Паша рванулся из машины. Вид у него был совсем больной, лицо бледное, чувствовалось, что санитар ослаб от потери крови, и потому никто не ожидал подобного. Санитар оттолкнул Малькова, локтем случайно зацепил лицо Дины, смазав помаду. Женщина откинулась назад, выдохнув короткое ругательство, а Паша вывалился из машины. Упал, но сразу вскочил.

— Караулов! — взревели в один голос Титор с Мальковым.

Тот уже бежал за санитаром, выхватив пистолет.

— Не стрелять! — крикнул Мальков.

Положив чемоданчик на сиденье, Дина тоже выбралась из машины, но в туфлях с каблуками бегать не очень-то удобно, и она, сделав пару шагов, остановилась, как и Мальков, выскочивший следом.

Иван Титор остался сидеть внутри — ясно было, что Паша никуда не денется. Тот мчался, высоко вскидывая худые ноги в узких джинсах, похожий на перепуганного зайца, а за ним, будто выпущенный из пушки снаряд, несся Василий. Туфли сорок пятого размера тяжело бухали о землю, развевались полы расстегнутого пиджака. Вася нагнал незадачливого санитара и, не замедлив скорости, врезался в него. Свалив на землю, пробежал по спине. Паша заорал от боли. Старший оперативник, сделав по инерции еще несколько шагов, развернулся. Схватил Пашу за шиворот, вздернул на колени и занес руку.

— Отставить! — звонко приказала Дина.

Василий замер, глядя на машину. Паша дрожал в его руках, как включенный вибратор.

— Хватит, Караулов, — бросил Титор из салона.

Вася распрямился, подняв беглеца на ноги, развернул спиной к себе.

— Иван, дай, пожалуйста, мою сумку, — попросила Дина. Получив ее, достала платок и стала вытирать помаду, размазанную локтем санитара.

Василий схватил Пашу за волосы, скомкал пятернею рубаху между лопаток и чуть не понес его перед собой — ноги в синих джинсах едва касались земли. Когда оперативник таким манером довел своего пленника до машины, Мальков с Диной разошлись в стороны, и женщина вдруг наотмашь ударила санитара по лицу. Длинные, выкрашенные бледным перламутром коготки глубоко пробороздили скулу и нос. Паша заскулил, дергаясь, по щеке потекли капельки крови.

— Так тебе! — злорадно выдохнул Вася, нагнул Пашу и головой вперед втолкнул в салон, наподдав напоследок кулаком между лопаток.

— Сергей, пристегни его, — велел Титор. — Сколько у тебя наручников? Караулов, свои дай, пристегните обе руки к дверцам.

Глаза Паши стали совсем безумными, губы тряслись. Он тихо подвывал, когда Дина натягивала ему на голову серебристые тарелки и прилаживала их плотнее, поворачивая винты изогнутых кронштейнов.

…Спустя пару минут санитар полулежал на сиденье, откинув голову. Зрачки его плавали, то и дело исчезая за краем век, руки дергались. Он до крови прикусил язык; алые капли стекали из царапин, оставленных ногтями Дины, красная дорожка бежала из носа.

— Схрон? — повторил Мальков немного растерянно. — Для них оставили схрон? Иван Степанович, я звоню Горбоносу, чтобы немедленно нашли его.

* * *

Стас бежал через бетонный коридор, гулко топая по железным плитам пола. Освещение тусклое, мертвая тишина, только его шаги и тяжелое дыхание, бетон словно впитывает звуки, проглатывает их. Глухо, холодно, страшно… Не оставляло ощущение, что коридор проложен внутри громады, исполинского серого куба, и вокруг — лишь километры бетона, ничего больше.

Вдруг плита прямо перед ним с тихим скрипом скользнула в сторону, и он, вскрикнув от неожиданности, полетел в квадратную дыру. Падать оказалось недалеко, а внизу был песок. Стас встал на четвереньки и мотнул головой, отфыркиваясь. Песок прилип к лицу, к шее… Он выпрямился — пол коридора был примерно на высоте его поясницы. Из скрытых динамиков вверху полился голос:

— Маг, беги дальше!

— Идите к черту! — крикнул он.

— Беги!

— Не хочу! — он полез обратно.

— Маг, через двадцать секунд в этот сектор автоматика пустит сонный газ. От него галлюцинации и сильная головная боль, ты же знаешь — тебе это надо? Беги, доделаем сегодняшнюю работу.

Сплюнув, он вспрыгнул обратно и побежал. Голос стал монотонно считать: «Восемнадцать… Семнадцать…» Коридор плавно изогнулся. Далеко впереди были раздвинутые железные створки, которые сомкнутся за спиной Стаса, как только он минует их, и отсекут этот сектор уровня «Тренажер».

— Четырнадцать… Тринадцать… — считал голос.

Слева!

Предчувствие будто толкнуло его. Он пригнулся, отпрыгнув вправо, а из раскрывшегося в стене отверстия рывком выдвинулся деревянный брус. Если бы Стас не уклонился, тот врезал бы ему в плечо, причем сильно, опрокинул бы на пол и оставил синяк. Но главное другое — тогда Стас точно не успел бы покинуть сектор. Брус втянулся обратно, за дырой мелькнула голова с соломенными волосами, грубое лицо с отвисшей губой — один из оперативников. Он насмешливо ухмыльнулся. Стас, показав ему кулак, рванул дальше.

— Десять… девять…

Он бежал что было сил, створки были уже недалеко. И тут навстречу ему маятником качнулся еще один брус, обмотанный тканью и подвешенный на тросике, который уходил в темную нишу на потолке.

Вот этого Стас не предвидел, никакое «шестое чувство» не сказало ему, что такое произойдет, и брус мягко врезался в грудь.

Словно большой туго набитой подушкой ударили. Воздух из легких выбило, и Стас упал на спину.

— Пять… Четыре… — монотонно бубнил голос Афанасия Гринберга, руководителя научного отдела КАСа.

Проклиная все на свете, Стас вскочил и бросился дальше.

Створки впереди сдвинулись. Тихое «Хлоп!» — и коридор перегородила железная стена.

— Один… Ноль.

Шипение сзади. Прыгнув к створкам, Стас ударил по ним кулаком. Оглянулся.

— Извини, Маг, сам виноват.

Лишь по легкому дрожанию воздуха да едва слышному шипению скрытых пульверизаторов можно было понять, что газ пошел.

— Идите вы на хер, сволочи! — с чувством выдохнул Стас, опустившись под створками на корточки, и закрыл глаза.

И тогда все содрогнулось — бетонные стены, пол, перекрытый выход из лабиринта…

— Стас! Очнись! Скорей, они идут!

Стас. Я — Стас Ветлицкий.

Его снова встряхнули, и он сел на кровати. Видение сгинуло, Стас-Маг уставился на коротко стриженную черноволосую девчонку.

Яна Короткова. Невысокого роста, круглощекая, с большими карими глазами и улыбкой до ушей, напоминает «анимешку» — персонажа из какого-нибудь «кавайного», то есть «миленького», японского мультика. Яна всегда любила животных, а особенно — лошадей. После интерната она уехала аж в Пятигорск, чтобы поступить в училище при тамошнем ипподроме, и теперь, вернувшись в свой родной Питер, постоянно участвовала в скачках. Стасу такая работа всегда казалась несколько экзотичной для девушки — ведь профессиональными жокеями чаще становятся мужчины. Он не знал, добилась ли Яна чего-то в своем деле… По крайней мере, в жокейском наряде, картузе и сапожках она наверняка смотрится очень прикольно.

— Они идут, а ты вдруг вырубился! Нужно бежать!

— Яна, — произнес он хрипло.

— Да, так меня звать. А ты — Стас. Я тоже вспомнила сейчас. Слушай — они уже рядом!

Теперь и Стас услышал — над головой кто-то расхаживал, доносились голоса.

— Сколько я был в отключке? — шепотом спросил он.

— Минут десять. Я пробовала тебя растолкать, а ты только дергался и бормотал… По-моему, они обыскивают все здание.

Шаги над головой стали громче — несколько человек ходили совсем рядом с лифтовой шахтой. Стас и Яна, затаив дыхание, уставились на темный потолок, по которому ползали красноватые ответы пламени свечи. Наслюнив пальцы, Стас погасил огонек, и наступила непроглядная темнота.

— Ну, вот вам лифт, — приглушенно донеслось сверху. — Теперь что?

— Проверь, вот что, — ответили ему издалека. — Мальков передал: шахта лифта. Схрон где-то там.

— Ага, в цехе с кругом и стрелой. А на этом ничего не было.

— А пятно от мела, забыл? Может, стерли знак.

— Да тут тех пятен по всей фабрике!

— Все равно проверь.

Подошвы ботинок стукнули о стальной лист. Скрежет… и тут раздался еще один голос:

— Горбонос, у них там след! В соседнем здании на полу свежая кровь!

После секундной паузы раздалось:

— За мной!

Стальной лист прогудел, когда спустившийся в шахту человек оттолкнулся от него и подпрыгнул. Торопливо простучали и стихли шаги.

— Бежим! — зашептал Стас, вскакивая. — Пока не вернулись!

Он быстро зажег свечу, сунул в огонь записку Шута. Бросив горящий клочок в стакан, стал запихивать свою старую одежду в сумку. Только теперь Стас обратил внимание на то, во что успела переодеться Яна — плотные черные колготки, туфли, кофточка и платье… совсем не по погоде, очень уж короткое.

Перехватив его взгляд, девушка прошептала:

— Этот… Шут или как его — сволочь! Шутник! Такое мне подсунул!

Пригибаясь, они пересекли коридор вдоль рухнувшей плиты перекрытия. Стас сдвинул стальной лист и подставил сложенные в «замок» руки. Яна залезла наверх, оттуда донеслось:

— Никого не видно. Давай за мной!

* * *

— Организовать все это мог только Жрец, — сказал Титор. — Из тех троих, что сбежали раньше, только у него хватило бы ума. Одно не могу понять: кто стрелял по нашим людям? Судя по описанию Горбоноса, мужчина в возрасте, бородатый, плотный…

— А может, замаскированный Шут? — предположил Мальков. — Иван Степанович, я опять звоню Горбоносу?

Титор кивнул и поморщился, вспоминая бессвязный лепет Павла Сковороды.

— Этот идиот — религиозный маньяк. Мистик доморощенный, мать его. Всерьез думает, что Комитет — прикрытие для какой-то церковной конторы, что мы все — попы в штатском, аномалы одержимы бесами, и сам он тоже одержимый.

Мальков пожал плечами и постучал ногтем по ушной гарнитуре. На самом деле КАС был создан около трех лет назад по инициативе какого-то очень важного человека в правительстве. Кто он, знал только Директор да еще, возможно, Дина Андреевна Жарикова. Сам Директор, имеющий чин генерала, до того работал в Службе внешней разведки и главой КАСа стал потому, что был лично знаком с Куратором.

Ну а поводом для создания Комитета, насколько знал Титор, была Сущность. Она попала в руки ФСБ, и Куратор очень заинтересовался ею, как прямым доказательством существования чего-то, неизвестного земной науке и необъяснимого при современном уровне знаний. Иван Титор окольными путями осторожно пытался выяснить, кто такой Куратор, но не смог — встречи того с Директором если и происходили, то в строгой секретности и вне стен КАСа. Однако ясно было, что возможности у этого человека огромные, а иначе как объяснить, что Комитет сформировали силами МВД и ФСБ в течение всего нескольких месяцев, что ему выделили здание, когда-то бывшее секретным научным объектом КГБ?

Приземистый цилиндр, огороженный четырехметровым забором, стоял на тихой улочке на окраине Москвы и усиленно охранялся. Здание имело несколько подземных этажей — «уровней», как их называли служащие, — вертолетную площадку, автономную энергосистему, способную обеспечивать его электричеством в течение недели, гараж, собственный медцентр, оранжерею, теплицы, лаборатории, мастерские и еще много чего. Средства на поддержание всего этого отчислялись не напрямую из государственного бюджета, но поступали на счета КАСа из правительственного спецфонда. При том что, Комитет был не совсем законнорожденным дитятей двух родителей, напрямую им не командовал никто из них. Каким-то образом он был выведен из-под опеки даже ФСБ, подчиняясь, судя по всему, только Куратору. Что же это за человек? — гадал иногда начальник оперативного отдела. Какой вес он имеет в государстве, если способен в кратчайший срок создать такую организацию и придать ей автономный статус? И каковы его конечные цели?

Возникнув, КАС почти сразу начал охоту на аномалов. Первыми была поймана пожилая чета с севера Украины, которую нелегально перевезли в Россию и стали исследовать в научном отделе Комитета. У мужчины за счет неестественно развитых височных долей было гипертрофированное обоняние — ни одна собака или акула не способна похвастаться таким, и главное — он обладал способностью это обоняние включать и отключать, без чего жизнь аномала превратилась бы в ад. Его жена имела другой, более опасный и зловещий дар — усилием воли она умела глушить импульсы в спинном мозге, парализуя людей. В процессе исследования и опытов в лабораториях КАСа ее способности постепенно развивались, так что вскоре она научилась ощущать движения заряженных частиц в электрических цепях.

После того как этих двоих свели с Сущностью, закрытой на нижнем, самом глухом уровне здания, их дар скачкообразно усилился. Нюхач, как называли мужчину, в результате обезумел, захлебнувшись в бушующем океане запахов, а Электра попыталась вырваться из здания, по очереди отключая охранные системы на уровнях и этажах, и лишь выстрелы Ивана Титора остановили ее в холле Комитета, прямо перед настежь распахнутыми центральными дверями, под которыми лежали трое обездвиженных Электрой охранников. Прежде чем умереть, женщина успела полоснуть своего убийцу по лицу длинным осколком стекла, который прятала в рукаве.

…Пока Мальков говорил Горбоносу, что необходимо найти здание позади дискотеки, на воротах которого нарисован особый знак, «стрелка в круге», Дина Жарикова закрыла чемоданчик с «дознавателем». Положила на колени принесенный из БМВ черный рюкзак, откинув клапан, достала кожаный футляр. Раскрыла — внутри лежали пять одинаковых предметов, похожих на большие тяжелые авторучки. Посередине из каждой выступал маленький спусковой крючок.

— Новая «электра»? — догадался Титор. — Целых пять сделали…

— Опытный экземпляр хорошо прошел испытания, и Директор заказал нашей лаборатории еще несколько.

Иван достал одно устройство из футляра, повертел в руках. На тонком прямом конце «электры» виднелся раздвоенный кончик иглы, спрятанной в тускло поблескивающем корпусе. Эту штуку в лаборатории КАСа официально именовали «Шок-парализатор, модель № 1», а создали его после исследований дара покойной Электры. Опытный образец был однозарядным, сделав выстрел, приходилось развинчивать его и вставлять новую иглу. Аккумуляторы в иглах работали на принципиально новой схеме, не имеющей аналогов в мире. Попадая в цель, игла выплескивала мощный разряд, на несколько минут выводя жертву из строя.

— Внутри каждой пять игл, — пояснила Дина. — В иглах новшество — добавлен препарат, который парализует на срок от одного до двенадцати часов. На каждой игле верньер, его надо подкрутить в нужную позицию, там стоят цифры, сам увидишь, чтобы задать количество вещества, вспрыскиваемого при попадании.

— А зачем тогда вообще электричество, если теперь есть этот препарат? — спросил Титор.

— Вещество не парализует мгновенно, для этого нужно несколько секунд. А если противник за это время выстрелит в тебя, или ударит ножом, или вырвет чеку из гранаты? Электроудар помешает ему, потом вступит в действие наркотик. Раздай «электры» своим людям.

Дина положила футляр на сиденье рядом с Иваном и открыла дверцу.

Развинчивая «электру», чтобы осмотреть новые иглы, Титор искоса наблюдал за женщиной. Покинув машину и отойдя подальше от Василия, подпирающего фонарь, она поднесла к уху мобильный телефон.

— Их обнаружили, — громко объявил Мальков. — В столовой на полу лужа крови.

— В какой столовой? — Иван посмотрел на него, отведя взгляд от «электры».

— Заводская столовая недалеко от здания дискотеки. Кровь свежая. Горбонос доложил, что они идут по следу.

Титор незаметно покосился на Дину. Не опуская трубки телефона, она подошла ближе к машине и внимательно слушала Малькова через раскрытую дверцу.

* * *

Усевшись за руль своего «Форда», Егерь положил портфель на сиденье рядом. Тонко запиликал телефон, он достал трубку и сказал:

— Говори.

— Есть новая информация.

Синтезатор не передавал интонаций, но собеседник произносил слова быстрее, чем обычно — соратник из КАСа торопился.

— Они укрылись на заводе, в одном из цехов. Для них был приготовлен схрон.

— Я не мог там оставаться, — сказал Егерь. — Слишком много касовцев.

— Похоже, след найден, — добавил голос. — Жди сообщений и будь поближе.

Егерь поглядел на умолкшую трубку. Возвращаться не хотелось, он хорошо представлял себе, как оперативные сотрудники Комитета сейчас прочесывают территорию завода, цех за цехом… Бывший подполковник Захарий Павлович Егоров знал, как проводятся подобные операции.

В прежней жизни он был правоверным коммунистом — не просто сторонником этой идеологии, но убежденным борцом. Сам склад его характера требовал подчинения какой-то высшей цели, он не мог существовать, как большинство, просто чтобы есть, спать, пить, размножаться и зарабатывать деньги на то, чтобы делать все это с большим комфортом. В КГБ Егоров занимался борьбой со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок, выявлением зарубежных шпионов, предотвращением саботажа на важных советских объектах и утечки засекреченной информации.

Он решил, что даже сейчас, когда вокруг полно касовцев, не может бросить дело. Придется снова вмешаться. Надо подъехать поближе, чтобы, если придется спешно отступать, до машины было недалеко, и ждать сигнала от соратника.

Старый «Форд», тихо порыкивая двигателем, развернулся к заброшенному заводу. В полосе фар мелькнуло покрытие раздолбанной дороги, сплошные выбоины и ямы. Егерь поехал по ней.

…Такие же, а то и куда хуже дороги были в сибирской глуши, где Захарий Егоров встретил первого в своей жизни одержимого — сильно пьющего старика с безумными глазами и диковатыми повадками, единственного выжившего обитателя глухой деревни, население которой состояло всего из тринадцати человек. С ними произошло нечто странное, медэксперт лишь разводил руками: такое впечатление, что жидкости в телах этих людей просто вскипели, и причину он определить не мог.

Деревня находилась неподалеку от секретного оборонного объекта, где пропала важная документация, поэтому дело и попало к майору Егорову, прибывшему на место в качестве начальника следственной группы. Помимо него группа состояла из двух лейтенантов, один давно помогал майору, второй, по фамилии Величко, был новичком.

Связи между двумя событиями, кончиной людей и пропажей документации, они не обнаружили, но проигнорировать странные смерти деревенских не могли. Выживший старик нес всякую чушь, и Егоров собрался везти его в Москву. По всему выходило: тот что-то знает и скрывает от следствия, а может, напрямую замешан в произошедшем.

В ночь перед отъездом подозреваемый был убит — ему размозжили голову, превратив мозги в кашу. Убийца действовал в спешке, не успел толком замести следы, и Егоров быстро вычислил, что преступник — лейтенант Величко. Ничего не оставалось, как арестовать его и доставить в Москву. Майор передал Величко следователю… И спустя две недели узнал, что лейтенант отпущен. Следователь на вопрос сухо ответил, что «убедился в непричастности подозреваемого», а когда Егоров попытался разобраться, ему позвонил человек из Главного управления и вежливо, но строго посоветовал не вмешиваться в дела, которые майора не касаются.

…Дорогу впереди перекрыла глубокая яма, и Егерь свернул. То и дело выворачивая руль, пересек пустырь, где в лощинах между горами мусора и битого кирпича еще лежал снег, и оказался на другой дороге, выглядевшей ненамного лучше предыдущей.

Снова пиликнул мобильник.

— Ложный след, — сообщил синтетический голос. — Задержали пару изувеченных хулиганов, но это не наши клиенты.

— Ясно, — буркнул Егерь. Догадаться, что касовцы взяли двух гопников, было нетрудно.

— Вероятно, одержимые уже покинули территорию завода, — продолжал собеседник. — На МКАДе плотный контроль, там им не просочиться. Они постараются уйти от этого места подальше, но пешком по холоду… Вероятно, захотят поймать машину. Пока что одержимые где-то рядом, постарайся перехватить их. Возможно, в дальнейшем буду присылать эсэмэску.

Когда собеседник отключился, Егерь остановил «Форд», прикинул направление и стал разворачиваться. Если одержимые бегут от фабрики, то их можно засечь на шоссе или рядом.

Ему не нравилось, что им командуют вот так напрямую. Лучший охотник Пси-Фронта привык получать лишь развединформацию и действовать самостоятельно, а сейчас синтетический голос не просто передавал данные, но и говорил, что следует сделать. Звонки с приказами и советами сбивали с привычного алгоритма действия, раздражали. Однако пока что выбора не было, и Егерь поехал обратно к Варшавскому шоссе.

…Много лет назад, поняв, что столкнулся с большой и опасной тайной, майор Егоров не испугался, просто стал крайне осторожным. В течение нескольких лет он аккуратно выискивал информацию и постепенно понял, что внутри КГБ существует особый… отдел? служба? подразделение? Нет, скорее это был некий отросток, часть чего-то, какой-то иной — но не капиталистической, не враждебной СССР — организации, цели и задачи которой оставались для Егорова непонятными. Убийца лейтенант Величко из Управления разведки исчез, но однажды Егоров, к тому времени уже подполковник, столкнулся с ним у входа в здание КГБ. Он так и не понял, ждал его Величко или случайно проходил мимо. Лейтенант хлопнул Егорова по плечу, сказал: «Все копаешь, разведчик? То, что ты пока узнал, мы тебе позволили узнать, но на этом закончим. Когда-нибудь позже расскажу остальное», — после чего Величко быстро ушел, не обратив внимания на оклик Егорова.

В течение двух лет после этого он не видел Юрия Величко. А тот сказал правду — больше про таинственную организацию подполковник ничего выяснить не смог.

Потом СССР развалился. Исчезло не просто великое государство — умерла сама концепция равноправного, справедливого, лишенного эксплуатации общества. Не стало КГБ, страна катилась под откос. Это был крах и Системы, и жизни Захария Петровича Егорова. Идея, ради которой он жил, которой посвятил долгие годы работы, из-за которой так и не завел семью, считая, что великая цель важнее, растаяла, как кубик масла на раскаленной сковороде.

Однажды вечером, вскоре после увольнения, небритый, помятый, никому не нужный, он сидел на кухне своей квартиры и допивал бутылку водки. Подполковник Егоров был близок к тому, чтобы покончить с собой. Но прежде он хотел напиться, а водка никак не брала. Он опрокидывал в себя уже четвертую полную до краев стопку, когда раздался звонок в дверь.

На пороге стоял Юрий Величко в туристическом костюме, кроссовках, со спортивной сумкой на плече. Егоров впустил его. Величко сказал, что есть серьезный разговор, от водки пока отказался, и они сели в гостиной, где лейтенант (как вскоре выяснилось — бывший) достал из сумки несколько папок.

Без обиняков гость сообщил, что в Сибири убил старика потому, что тот был одержимым. А потом начал рассказывать. И показывать фотографии. Газетные вырезки, документы, многие из которых были помечены грифом «совершенно секретно», карты и спутниковые снимки, диаграммы и заключения медэкспертов…

Он поведал Егорову про паранормальные места — те, которые в разное время посещали инопланетяне. Про одержимых, чьи сознания захвачены, подчинены альенами, хотя такие люди чаще всего даже не осознают этого. Ведь что такое человеческое сознание? Его можно сравнить со сложной операционной системой, состоящей из множества программ, утилит и драйверов: инстинктов, врожденных и приобретенных способностей, наклонностей, предрасположенностей… Альен внедряется в человеческий мозг подобно вирусу, тайно подсаженному в операционную систему компьютера, и так же, как вирус, он меняет некоторые ее функции и свойства. Очень часто это приводит к уникальным способностям одержимых, как у того старика, который случайно забрел в аномальный таежный район и приобрел дар дистанционно нагревать жидкости, то есть ускорять хаотическое движение молекул в них. Это он позже и проделал со своими односельчанами, просто вскипятив кровь в их телах…

Захарий слушал с изумлением, потом — только с легким удивлением и недоверием, а потом… Потом он поверил. Произошло это уже под утро, за второй бутылкой водки, когда перед его глазами прошли все документы, вырезки, фотографии, карты, справки и диаграммы из папок Величко. Они были убедительны, но главной причиной стало другое: Захарий Петрович Егоров остро нуждался в новой цели, которая придала бы его жизни смысл.

Теперь цель появилась: спасти человечество от альенов. Этим и занимался Пси-Фронт, членом которого был Юрий Величко. Бывший лейтенант предложил отставному подполковнику работать в паре.

Так Егоров стал уфологом. Над этой братией часто смеются, он и сам недолюбливал большинство из них. Романтики, наивные мечтатели, они надеются на какой-то контакт, сотрудничество с альенами, в простоте своей полагая, что те — вроде ангелов, которые спустятся с небес и одарят человечество всякими благами. Лишь очень немногие понимают, что инопланетян можно уподобить скорее демонам, исчадиям зла, что ничего хорошего от чужого разума, развивающегося в других мирах, землянам ждать не приходится.

Вместе с соратниками Егерь отслеживал по всему миру странные события и странные места. За такими районами велось наблюдение, сотрудники Пси-Фронта мониторили Интернет, обменивались новостями. Некоторые из них работали в солидных организациях, в богатых корпорациях, в ООН, ЮНЕСКО, Гринписе, в спецслужбах, имели доступ к информации, которая не попадала в газеты и на телевидение. Полученные сведения проверялись, на их основе вычислялись одержимые, после чего начиналась охота.

Через несколько лет, набравшись опыта, Егерь стал работать один, а бывший напарник перешел на службу в штаб Пси-Фронта. Где он находится, кто там командует, есть ли у Пси-Фронта единоличный лидер — всего этого Егерь не знал. Он хорошо осознавал: враг силен, поэтому конспирация крайне важна. И он был слишком благодарен Пси-Фронту, чтобы усомниться в его целях и методах. В конце концов, организация вернула смысл его жизни…

Оставив другим аналитику и сбор разведданных, Егерь довольствовался ролью полевого работника, охотника-убийцы, и в деле этом достиг наивысшей квалификации. По телефону он регулярно общался с бывшим напарником, получая от него указания. Величко (известный в Пси-Фронте под псевдонимом Великий) на территории СНГ координировал несколько оперативных групп и одиночных охотников. Потом Великого во время сложной акции, где он вынужден был присутствовать, убили одержимые, и Егерь стал получать задания от других сотрудников Пси-Фронта.

Совесть не тревожила его никогда, как и сомнения в своих действиях. Невзирая на все убийства, которые Егерю довелось совершить, он знал, что невиновен.

Под колесами «Форда» трещали камни и куски старого асфальта. Подавшись вперед, охотник сощурился — по обочине, спиной к машине, быстро шли двое. Парень и девушка.

Это они. Егерь поправил шапочку и начал вдавливать педаль газа, постепенно увеличивая скорость. Повезло, успел…

* * *

Когда Маг выглянул из цеховых ворот, рядом никого не было, хотя где-то поблизости раздавался топот и крики, а по кирпичной стене перед ним ползали световые пятна от фонариков. Рядом заорали:

— Стой! Стоять, сука, пристрелю!

В ответ невнятно загнусавили, потом донесся звук удара и кто-то вскрикнул.

Кивнув Яне, Стас бросился в другую сторону. Они нашли дыру в заборе, пролезли через нее и побежали дальше.

— Шут — это Мишка! — вдруг сообщила Яна, будто все время только об этом и думала. — Только он мог так пошутить!

Остановившись, чтобы перевести дух, она одернула юбку и обхватила себя за плечи.

— «Мини» при такой погоде!

— Тебе идет, — попытался успокоить ее Стас. — И про теплые колготки он все же не забыл. Отдать тебе мою куртку?

— Мне все идет! — отрезала она, снова шагая вперед. — Но оно слишком короткое, да и вообще, я бриджи предпочитаю. Слушай, ты все вспомнил?

Они спешили вперед, часто оглядываясь. Фабрика осталась за пустырем с рощицей, цеха скрылись за деревьями. Было холодно, облачка пара вырвались изо рта.

— Мы были в плену у какой-то организации, — медленно произнес он, хмуря брови. — Нас исследовали. Помню серые коридоры, одинаковые комнаты…

Сейчас перебьет меня.

— …И одинаковые дни, — перебила девушка. — А помнишь эту… дрожь?

— Что? — удивился Стас.

— Такая мелкая вибрация, которая пробивалась откуда-то снизу. Только дрожали не пол со стенами, а… — Яна похлопала себя по темени. — Дрожало в моей голове. Очень неприятно. Иногда сильно, иногда совсем слабо. Волны шли снизу, ну, с этажей ниже того, где находились мы. Там был источник этой дрожи. Но зачем нас исследовали? Хорошо, мы — аномалы, но что это значит?

— Паша сказал, что я интуит. Я… — Он помолчал, соображая, как объяснить. — Когда я вырубился, мне привиделся их тренажер. Надо было двигаться по коридору, а на пути возникали всякие ловушки. Люк раскрывался под ногами, или что-то высовывалось из стены. Если ловушки были механические, я попадался в них. Но если участвовал человек — успевал увернуться или присесть.

— Что это значит? — удивилась она. — Ничего не поняла.

— Как бы объяснить… Ну, вот только что я знал, что ты…

Где остальные?

— …А сейчас ты заговоришь про других! — выпалил он.

И тут же она спросила:

— И что с другими?

И захлопала глазами, растерянно глядя на Стаса. Он кивнул:

— Вот про это я и говорю. Иногда будто накатывает что-то — и я понимаю, что ты сейчас скажешь. Или сделаешь. Идем в сторону шоссе, нам нужно убраться отсюда как можно дальше.

Девушка выглядела растерянной, и Стас, огибая большую лужу, затянутую ледяной корочкой, стал пояснять:

— Я могу предвидеть, что собираются сделать или сказать люди, то есть их намерения. Кажется, так. Не всегда и не очень четко, но могу — это мой дар. А другие, которые были вместе с нами… Сейчас у меня вроде получилось вспомнить их. Но все мы, кто был в том походе, изменились. С нами что-то произошло. Это… это было как взрыв, как попасть в центр атомного гриба. Какое-то кипение, бурление… — Он потер лоб. — В голове начинается такая муть, когда пытаюсь вспомнить! А у тебя?

— Помню только свет, — сказала Яна. — Белый свет и тени. От них становится страшно, так мучительно, как во сне, когда кошмар и не можешь проснуться, поэтому я сразу перестаю вспоминать.

— Что-то произошло со всеми нами, — повторил Стас, поправляя ремень сумки на плече. — Теперь давай к тем деревьям, видишь, которые возле оврага. Так вот, после того события на косе нас исследовали, ставили эксперименты. Потом кто-то из наших сбежал. Не знаю, кто. А теперь сбежали мы. Ты помнишь остальных? Мишка, Артур, Борис, Ксюха, Алена. Нас ведь было семеро, правильно? Мы вместе учились в интернате. Мишка…

— Он такой толстый и шумный, — подхватила она. — После интерната жил в Белоруссии, занялся каким-то бизнесом, только, по-моему, пока не слишком удачно. Так? Про его мать ничего не помню, а отец давно сидит в этой…

— В НТК. По-моему, Мишка как-то говорил, что его обучение в интернате оплачивали папашины кореша.

— Правильно! Теперь Алена: она после специнтерната устроилась преподавателем литературы, увлекалась поэзией, сама писала стихи и даже несколько раз публиковалась в поэтических антологиях.

— Ну да, а Артур программист в «Гугле».

— Ага! Он умный. И красавчик, — улыбнулась она. — Только не в моем вкусе, слишком изящный. Боря — тот молчал всегда. У Артура светлые волосы до плеч, а Боря брюнет, стрижется коротко. Я верно говорю? Он работает… он…

— Охранник в супермаркете, кажется. Алена — поэт. Или поэтесса, как правильно? А Ксюха — тренер по карате в спортивном клубе.

— Так что будем делать, Маг?.. То есть Капитан. Ты ведь Капитан? — Яна первая перебежала по шатающейся бетонной плите, которая была перекинута через овраг. — Надо же что-то решить. Поедем в то место, о котором было сказано в записке?

— В Киев? Но мы под Москвой!

— Но Амазонка будет ждать там. Амазонка — это, наверное, Ксюха. Значит, надо доехать до того поселка, что у границы…

— Новая Гута, — подсказал Стас. — Я там был, когда ездил в Украину. Гута в Белоруссии — туда заезжаешь спокойно, а вот чтобы оттуда попасть в Украину, надо пройти через таможню. Или… ну, как-то в обход, нелегально. Значит, нам надо на Киевскую трассу, поймать машину. Я раньше ездил автостопом. Точно не помню, но, кажется, много раз ездил. И вообще, часто имел дело с машинами. Короче говоря, нужна попутка, проехать какое-то расстояние на север, потом выйти — и на юг, к Киевской трассе.

Миновав рощу, они вышли к раздолбанной асфальтовой дороге, и Стас сказал:

— Она ведет обратно к Варшавскому шоссе, больше просто некуда. Идем вдоль нее, а если проедет машина, попробуем остановить. Сейчас главное двигаться от Москвы.

Они быстро зашагали вдоль дороги, и тут же Яна сказала, оглянувшись:

— Едет.

Сзади показались огоньки фар — аномалов догонял автомобиль, и Стас поднял руку.

* * *

Егерь стиснул руль и приготовился. «Форд» подпрыгивал на ухабах, но охотник не замечал этого, вглядываясь в парочку впереди. Они то появлялись в свете фар, то пропадали в серых сумерках. Парень на ходу поднял руку, голосуя. Ближе, ближе… Скрипнув тормозами, машина встала. Егерь распахнул дверцу, выскочил, обежав «Форд», вскинул обрез.

И только теперь, уже почти выстрелив, сообразил, что незнакомец совсем не похож на одержимого. Долговязый тощий детина в дурацкой черной фуражке, кожаных штанах и кожаной куртке с меховым воротником, усеянной железными бляхами. На ногах остроносые сапоги с цепочками. Лицо длинное, лошадиное, близко посаженные глаза… Не похож! Не тот!

Скрежетнув зубами, охотник врезал ему прикладом в живот. Завизжала девица, одетая в том же стиле, да еще и в черной бандане с изображением черепа. Парень согнулся в три погибели. Девица заголосила громче, и Егерь ткнул ее стволом в лоб. Выбивающиеся из-под банданы пряди были лиловыми. Косметика — адская, красно-черная, отчего круглая девичья рожица в ярком свете фар казалась уродливой донельзя.

От удара она плюхнулась на задницу, широко расставив ноги и упершись в землю руками. Протяжно всхлипнула, будто наполовину забитый слив раковины. Парень начал распрямляться, держась за живот.

— Вырядились! — зло бросил Егерь, сообразивший, что принял за одержимых парочку, идущую с той самой дискотеки. — Что ты на себя напялила? На кого похожа, коза драная?!

Он пятерней ткнул в лоб пытающуюся встать девчонку, и она снова уселась на землю. Парень вдруг бросился на Егеря, метя головой в живот, и охотник, быстро отступив в сторону, сделал ему подножку. Он не разбирался в молодежных субкультурах, кто это — панк, металлист, чертов хиппи? Раз обвешан железом, значит, металлист? Короче — рокер.

Парень упал так, что фуражка слетела с головы, а бледное лицо снова попало в свет фар, и теперь Егерь разглядел: у рокера тоже макияж! Черный. Это вызвало новый приступ раздражения. Он год за годом рискует жизнью, спасая… Кого? Вот этих?

— Педик! — Егерь ногой отбросил фуражку подальше, а потом этой же ногой врезал рокеру по впалой груди. — Фашист!

И замер — по дороге быстро двигалась машина. Когда она проехала мимо, охотник разглядел рядом с водителем молодого парня, а на заднем сиденье — девушку.

Позабыв про рокеров, Егерь бросился к «Форду». Запрыгнул в салон; сжимая дробовик левой рукой, рванул с места так, что двигатель взревел. Пришлось быстро крутить руль то влево, то вправо, объезжая крупные ухабы, встречи с которыми старая подвеска могла не пережить.

Пиликнул мобильник, но он не стал отвечать. Машина была все ближе — иномарка с двумя выхлопными трубами и овальным задним окном. Здесь он может ее догнать, но на трассе… Камешки и комья земли барабанили по днищу. Положив дробовик на колени, Егерь опустил стекло в дверце. Цепочка огней впереди приближалась — до Варшавского шоссе осталось всего ничего. Там даже в это время суток часто ездят машины, там полиция… Он схватил дробовик, выставил в окно. Прицелился, насколько это было возможно сейчас.

При этом Егерь был вынужден отвести взгляд от дороги — и левое переднее колесо на что-то напоролось. Раздался громкий хлопок, левый борт подскочил, в сторону отлетела угловатая булыга. Егеря сильно качнуло, дробовик едва не вылетел из руки. «Форд» пошел юзом, пришлось убрать ногу с газа и, вцепившись в руль, выворачивать его влево… потом вправо… потом мягко притормаживать…

Наконец машина встала посреди дороги. А иномарка, укатившая далеко вперед, свернула на перекрестке — и пропала из виду.

Егерь повернул ключ зажигания, сунул дробовик в чехол, открыл дверцу и вышел. Все это — молча, сцепив зубы.

Скат лопнул, его зажевало, скомкав, наполовину стянуло с диска. Запаска есть, но на замену уйдет полчаса, не меньше…

Снова запиликал мобильник. Он достал трубку и, нажав клавишу, молча приложил к уху.

— Похоже, они окончательно ушли, — произнес синтетический голос.

— Только что проехали мимо. — Егерь пошел к багажнику. — Поймали машину, выехали по Варшавскому на юг.

— Сможешь догнать?

— Пробил колесо.

Помолчав, синтетический сказал:

— Учитывая обстоятельства, тебе необходимы помощники.

— Учитывая какие обстоятельства? — Егерь открыл багажник.

— Ты ранил оперативника. Теперь касовцы настороже, а преследовать одержимых вы будете параллельно. Назначь место, приедут эстонцы. Они уже вызваны.

— Не надо, — хмуро отрезал он. — Обойдусь.

— В чем дело, Егерь? Профессиональная гордость? Это глупо, мы делаем одно дело. Миссия — главное. Втроем будет легче.

— Гордость ни при чем. — Охотник раскрыл ящик, где лежал домкрат и прочие инструменты. — Если КАС начнет облаву через полицию, втроем мы будем заметнее. Тем более эстонцы… Нет, пока что остаюсь один.

Не дожидаясь ответа, он выключил телефон.

На замену колеса ушло двадцать пять минут. Вырулив на шоссе, Егерь повернул на юг, куда поехала иномарка с одержимыми. Поправив шапочку на голове — свой талисман, с которым он не расставался вот уже лет десять, — бросил взгляд на светящиеся зеленым цифры слева от руля.

Было три часа ночи. До Контакта, о приближении которого Захарий Павлович Егоров пока не знал, оставалось немногим более шести с половиной суток.

Глава 4ПОГОНЯ

6 суток до Контакта

Заметая следы, аномалы поменяли еще две попутки и вышли из последней до рассвета, а потом долго шли, пытаясь остановить новую машину. Когда уже давно рассвело, рядом остановился частник в облупленных «Жигулях». Унылый худой мужик лет пятидесяти с необычно бледными губами и темными кругами под глазами покосился на ноги Яны и равнодушно спросил:

— Куда?

Стас, выступив вперед, сказал:

— Вперед по трассе, докуда сможете довезти.

— От Селятино я дальше по Киевской еду.

— И нам туда же. А куда вы вообще?

— В Калугу.

— Нет, до Калуги нам не надо. Перед поворотом высадите?

Мужик перевел взгляд с одного пешехода на другого, словно прикидывал, сколько запросить, но так и не назвал цену — махнул рукой и буркнул:

— Залазь.

— Меня спереди укачивает, — заявила Яна. — Давай я сзади.

Вообще-то, если человека укачивает в машине, то обычно как раз на заднем сиденье, но Стас понимал: она не хочет сидеть впереди, потому что там ее обтянутые черными колготками ноги будут торчать аж до «торпеды», и Унылый будет периодически на них коситься. К тому же Стас и сам не хотел ехать сзади — не любил, привык сидеть спереди.

Позади лежали мешки с какой-то рухлядью, пришлось их сдвинуть. Внутри звякало и хрустело, но хозяин машины не обращал на это ни малейшего внимания, будто ему все до лампочки. Освободив место для Яны, Стас передал ей сумку и уселся сам, и как только закрыл дверцу, машина поехала.

Водитель сразу взял приличную для такой тарантайки скорость — под сотню. Солнце давно взошло, стало теплее. За обочиной проносились деревья. Стас достал из кармана банку пива, которую нашел в сумке, открыл и сделал несколько глотков. Унылый покосился на него, но ничего не сказал.

— Скажите, пожалуйста, а далеко до поворота на Калугу? — спросила Яна, когда они миновали развязку на Селятино.

— Километров сто двадцать, — ответил водитель равнодушно.

— Это… часа полтора ехать?

— Может, и так.

— Понятно, спасибо.

После этого все надолго замолчали. Тяжелый нож, запакованный в кожаный чехольчик на поясном ремне, мешал нормально сидеть, и Стас, покосившись на Унылого, сунул руку под свитер с рубашкой. Осторожно, делая вид, что массирует поясницу, передвинул оружие ближе к копчику. Стало удобнее, и он попытался расслабиться. Распрямил, насколько позволяли габариты «Жигулей», ноги, положил руки на колени. Откинув голову, прикрыл глаза и попытался как-то собрать в порядок все, что узнал за это время. Соотнести свои, все еще обрывочные воспоминания с путаными объяснениями санитара Паши, текстом записки от Шута… Шут — это Мишка, тут Яна права. Какие еще псевдонимы называл санитар? Воин, Жрец, Амазонка… Жрец — может быть, Боря? Он похож, такой сосредоточенный, угрюмый, почему-то языческие жрецы представлялись Стасу именно такими. А Воин? Неужели Артур? А может, это на самом деле Ксюха — просто «воительница» произносить дольше, неудобнее, и ее прозвали так? Но кто тогда Амазонка — Алена? А вот Яна, помнится, предположила, что так зовут именно Ксюху…

Сейчас заговорит.

— Разъездились они сегодня, — донеслось слева, и глаза Стаса распахнулись.

Этот его дар — невероятно, но он действительно работает! Никакой телепатии, как в фантастических фильмах или книгах, никакого прямого чтения мыслей, скорее… скорее ощущение намерений, вот как это можно назвать. Кажется, все получается тем лучше, чем ближе находится человек, плюс еще помогает, если Стас на него смотрит. И если он в спокойной обстановке, нет какой-то прямой угрозы. Сейчас Стас не глядел на Унылого, но тот был совсем рядом — и он ощутил намерение водителя заговорить, почувствовал буквально за секунду до того, как прозвучали слова.

Унылый притормозил, сдав к обочине. Мимо пронеслись три полицейские машины, у головной была включена мигалка. На повороте впереди одна машины свернула с шоссе, а две поехали дальше и вскоре пропали из вида.

Яна со Стасом напряженно молчали. Вскоре «Жигули» миновали одну из тех двух машин, которые не свернули — она стояла у обочины, наружу как раз выбирались полицейские. Унылый пробурчал:

— Успели мы… Чуток позже — они б нас тормознули. Интересно, что такое случилось, никогда раньше эти сволочи тут не стояли.

За окном был однообразный пейзаж — серые поля, деревья без листьев… Захотелось спать, и Стас, допив пиво, прикрыл глаза. В полудреме он снова и снова вслушивался в «ментальный фон» спутников. Он до сих пор не мог поверить в свой дар, хотелось то и дело убеждаться, что новый талант при нем, служит ему. От водителя веяло только унынием, а вот Яна сзади нервничала — это ощущалось как едва уловимая дрожь, словно легкая кипень ментальных вод, через которые плыл корабль его сознания.

А ведь в том месте, в бетонном нутре лабораторного центра, где их держали, Стас тоже чувствовал дрожь. Но тогда она была более неприятной, даже пугающей — словно темные волны, идущие откуда-то снизу… Ну да, про них говорила Яна в схроне, не он один их тогда ощущал. Что же это за исследовательский центр, куда все они попали после события в Карелии? Скольких работников Стас видел? Совсем немногих, но само сооружение было, кажется, довольно большим, техническое оснащение — сложным и наверняка дорогим. И уж, конечно, для обслуживания здания и техники требовалось гораздо больше народу, чем показывалось Стасу на глаза.

Получается, они с друзьями попали в руки какой-то серьезной организации. Санитар утверждал, что этот, как он говорил, «Комитет» — тайный филиал Церкви, но Стас не поверил ему тогда, не верил и сейчас. Слишком бредово звучит, скорее уж за ними охотится правительственная спецслужба.

Хотя Стас помнил то место смутно, но темные волны, часто шедшие откуда-то снизу, хорошо сохранились в памяти. И еще в сознании всплыло слово, пару раз случайно услышанное от работников Комитета: Сущность…

Стас проснулся потому, что машина начала притормаживать и он немного сполз с сиденья. Открыв глаза, увидел желтые приземистые здания у дороги, а еще — синюю вывеску: «ОБНИНСК 10 км».

— Балабаново проезжаем? — сообразил он. — А почему тормо…

И замолчал. Впереди была полицейская будка со штангой на крыше, от которой к ближайшему столбу тянулись провода. У обочины стояли большой белый «мерс»-кубик и семейный «Рено». На глазах Стаса «Мерседес» начал отъезжать, открыв стоящего за ним полицейского. Его коллега как раз общался с водителем «Рено», а этот, шагнув на дорогу, взмахнул полосатой палкой, приказывая остановиться.

— Оборотень в погонах! — с чувством сказал Унылый, тормозя.

— Они здесь часто дежурят? — спросил Стас, ощутив напряжение, которое плеснулось сзади, от молчащей Яны. Он сунул руку под рубашку, не вполне уверенный в том, что решится ударить ножом человека.

— Стоят-то они здесь всегда, — проворчал Унылый, останавливаясь у бордюра позади «Рено», который как раз начал отъезжать. — Но не тормозили раньше. Облава у них, что ли, ищут кого-то?

Он стал опускать стекло со своей стороны, в том время как полицейский, сунув палку под мышку, направился к их машине, сквозь лобовое стекло внимательно разглядывая пассажиров.

* * *

Давно рассвело, но под лифтовую шахту дневной свет почти не проникал, пришлось включить фонари.

Пока Титор осматривал помещение, его люди оставались наверху. Вскоре в дыру, раньше закрытую листом железа, заглянул Мальков. Окинув комнату взглядом, спрыгнул, отряхнул ладони и сказал:

— Парни Горбоноса прочесали всю округу, аномалов нигде нет. Нашли что-то интересное, Иван Степанович?

Титор покачал головой и спросил:

— Где Дина?

— Уехала говорить с полицейским начальством. Не все вопросы можно решить по телефону.

— Лучше бы она не возвращалась. Ладно, здесь больше ничего интересного, поднимаемся.

Возле лифтовой шахты дежурила пара бойцов, у ворот были еще трое. Василий сидел в микроавтобусе с раскрытыми дверцами и курил, а Горбонос с тремя своими людьми как раз шел через двор. Титор повернулся к Малькову, чтоб отдать новый приказ, но увидел по выражению лица, что тот слушает голос из гарнитуры, и промолчал.

— Их обнаружили на трассе, — сообщил заместитель, закончив разговор. — Иван Степанович, надо срочно ехать. Это далеко, у Обнинска.

— Все по машинам! — скомандовал Титор, быстро направляясь к микроавтобусу.

* * *

Розовощекий, с оттопыренными ушами, доброжелательный мент скользнул взглядом по пассажирам, после чего, проверяя права с техпаспортом, участливо спросил Унылого, откуда тот едет, давно ли за рулем, не устал ли… На плутоватом крестьянском лице были только лишь забота и доброта.

Когда водитель заверил, что не устал, мент попросил дыхнуть.

— Это еще зачем? — оскорбился Унылый, распрямляя спину.

— Дыхните, дыхните, — настаивал розовощекий.

Унылый дыхнул.

— Пахнет, — констатировал мент.

— Да не пил я! — возмутился Унылый.

— Сегодня, может, и нет, а вчера добре вмазали, а? — Мент чуть ли не подмигнул, лицо его стало совсем свойским, вроде они с водителем «вмазывали» вчера совместно. — Спирт до сих пор в крови…

И тут Унылый озверел. Бледное лицо его покраснело, глаза налились кровью, и он заорал:

— Ты как смеешь?! У меня цирроз печени! Я умираю от него, врачи не больше года дают! Я десять лет в рот не брал… ни глотка, ни капли… А этот… оборотень в погонах! Мздоимец в форме! Какое «дыхните», какой «спирт»?!!

Он орал и брызгал слюной. Мент посуровел, отодвинулся от машины и, приняв официальный вид, велел:

— Гражданин, покиньте транспортное средство.

— Чего?! — опять заорал Унылый. — Почему это?!! У меня права не в порядке?!! Талон?!!! У меня все нормально!!!

На крики из будки вышел еще один полицейский, с автоматом через плечо.

— Выйти из машины! — приказал розовощекий.

Унылый судорожно схватился за ручку, рванул дверцу, весь дрожа от возмущения, выбрался наружу.

— Алкаш, — бросил мент презрительно. — Нажрутся, а потом — «цирроз», «десять лет не пью»…

Видно было, что теперь он намеренно выводит Унылого из себя, и это ему вполне удается.

— Ну, гады проклятые… — От возмущения тот уже не мог кричать, лишь сопел, как астматик. — Такие, как ты, государство и развалили… Из-за вас коррупция повсюду, рыба в реках дохнет, земля не родит, женщины тоже…

Мент оставался сух и официален:

— Пройдемте, гражданин. Необходимо проверить документы. А эти двое кто?

— Мы просто попутчики, — пискнула Яна. — Скажите, а надолго вы задерживаете товарища?

— Сейчас разберемся. Пройдемте!

Он прихватил Унылого за локоть и повлек к будке. Как только вместе со вторым полицейским они зашли туда, Яна наклонилась вперед между сиденьями, схватив Стаса за плечо.

— Мне это не нравится!

— А кому же такое понравится?

— Нас в машине ничего не держит. Давай пешком пойдем.

Она взялась за ручку, чтобы открыть дверь, но Стас сказал:

— Нет-нет, подожди. Подумай: если бы у них была ориентировка на нас, он бы не просил водителя дыхнуть, не повел бы в будку. Он же у нас даже документы не спросил. Мент просто деньги хотел с этого унылого срубить, ну, как обычно, а тот крик поднял… Сейчас он им заплатит, никуда не денется, либо ему штраф впаяют, и дальше поедем.

— А если полицейский выйдет и у нас документы потребует? — спросила Яна.

Из будки доносились возбужденные голоса, потом раздался телефонный звонок. Яна снова начала говорить, но Стас поднял руку:

— Подожди!

Ощутив что-то, он прикрыл глаза и даже прижал ладони к ушам.

Теплый парок эмоций пробивался из будки, чувства и мысли хаотично клубились, но Стас понимал, что там происходит: недовольство, раздражение, ярость…

И вдруг — всплеск интереса! А за ним вспышка понимания. Яркая, жгучая…

После этого в будке заговорил краснощекий, и остальные голоса разом смолкли. Слов Стас разобрать не мог, но чувствовал интонацию, направленность, общий смысл.

Наступила тишина. Дверь раскрылась, из будки шагнул краснощекий, уже без полосатой палки. На ходу поправляя фуражку, направился к машине — походка напряженная, рука лежит на расстегнутой кобуре.

За ним, накидывая на плечо ремень автомата, вышел второй полицейский.

— Им позвонили и дали наше описание! — с этими словами Стас полез на соседнее сиденье.

Унылый так разнервничался, что, выходя, оставил ключ в замке. Рокотнул мотор, старый «жигуль» затрясся. Краснощекий сбился с шага, разинул рот. Второй полицейский оказался сообразительнее — закричав, бросился к машине, которая рванула с места.

Из будки за спиной полицейских высунулся недоуменный водитель. Унылое вытянутое лицо его стало еще унылее и вытянулось, как морда у лошади, когда он увидел, что пассажиры улепетывают на его машине.

Второй полицейский побежал следом, он даже прицелился из автомата, но стрелять не стал. Стас крутанул руль, пронесся мимо припаркованной машины, едва не зацепив ее бортом, и врубил другую передачу. Крикнул:

— Ты как?!

— Боюсь! — ответила Яна. — А как я еще могу быть?!

Машин на дороге было немного. Стас несколько раз повернул, пролетел на красный свет прямо перед носом возмущенного старичка и в зеркальце увидел милицейскую машину с мигалкой, которая, набирая ход, катила следом.

— Что нам дальше делать? — громко спросила девушка. — Нельзя же просто все время уезжать от них. Мы в центре страны, полицейских вокруг куча — поймают!

У Стаса не было ответа, и он продолжал вести машину на предельной скорости. Через город пронеслись едва ли не за минуту, миновали переезд, который помог немного оторваться от полицейских, и дальше пошла прямая трасса с деревьями у обочины. «Жигуль» выл и дрожал, позади громко дребезжало, руль норовил выпрыгнуть из рук. Трасса впереди была пуста, за исключением фуры дальнобойщика.

— Они уже рядом! — крикнула Яна.

Стас снова взглянул в зеркальце заднего вида. Полицейская машина догоняла. Он начал обгонять дальнобойщика и понял, что дальше едет еще одна фура, а за ней — большой междугородний автобус.

Полицейские были уже совсем близко, и Стас до предела утопил педаль газа, двигаясь по встречной, чтобы с ходу пронестись мимо всех трех машин. Впереди был пологий холм, асфальтовая лента взбегала на вершину и пропадала из виду — не понять, движется кто навстречу или нет.

«Жигуль» миновал фуру — из окна кабины водитель удивленно глянул вниз, на резвую легковушку, — покатил мимо второго дальнобойщика, тентованного двадцатитонника. И когда попал в его «мертвую зону», тот сдал влево — решил обогнать автобус. Стас уперся ладонью в железную дугу на руле, истошно сигналя. Стало темнее, борт фуры надвинулся, он направил машину левее, еще левее… Затрясло — колеса выскочили на обочину, где были поросшие кустами земляные горбы. Руль дернулся, Стас вцепился в него обеими руками.

Синие отблески полились сквозь лобовое стекло.

— Что это?.. — начала Яна. — Капитан, осторожно!

Впереди, метрах в трех над асфальтом, в воздухе возникло размытое сине-голубое пятно, похожее на круглое облако газа. С шипением и треском из него вниз ударил разряд — густо-синий, слепящий. Асфальт брызнул серыми осколками. Разряд не погас мгновенно, как обычно бывает с молниями, а бил и бил, то распадаясь на сетку тонких отростков, то соединяясь в тугой жгут. Стас орал, не переставая, — машина неслась прямо на разряд, вернее, под него. Мелкие куски разлетающегося асфальта ударили по стеклу, образовав паутину трещин. Если повернуть влево — вылетишь на обочину и перевернешься, вправо — столкнешься с многотонной фурой…

Двадцатитонник вдруг шарахнулся от «Жигулей» — водитель, увидев легковушку сбоку прямо под собой, с перепугу крутанул баранку. Машина словно переломилась, кабину стало разворачивать к другому краю дороги. Фуру поволокло едва ли не боком, а потом передние колеса сорвались с края асфальтной ленты, и грузовик начал переворачиваться.

«Жигуль» пролетел почти вплотную с синим разрядом, качнулся на взломанном асфальте. Промчался мимо тормозящего автобуса, за окнами которого мелькнули испуганные лица. Разряд исчез, сине-голубое облако еще секунду висело в воздухе, потом заклубилось, тая, и пропало.

— Что это было?! — крикнула Яна, опять схватив Стаса за плечо. — Что это такое?!!

Он понял, что не дышит уже давно, и перевел дух. Взглянул в зеркало заднего вида — фура лежала, задрав колеса к небу, наискось перегораживая дорогу. Ребра тента сломались, плотный полиэтилен порвался, и по асфальту катились, сталкиваясь, большие синие бутыли с водой. Полицейской машины видно не было.

* * *

Мальков притормозил у перевернутой фуры, перегородившей дорогу. БМВ Дины Жариковой, а также два микроавтобуса с оперативниками Василия и бойцами Горбоноса, которые ехали следом, тоже замедлили ход.

Перед местом аварии дежурил полицейский, у обочины стояла пара машин с мигалками и «скорая помощь». Санитары тащили носилки, лежащий на них водитель с перебинтованной головой то и дело порывался встать, и семенящий рядом доктор укладывал его обратно.

— Объезжай, — велел Титор. — И уточни, как обстоят дела.

Мальков позвонил дежурному, и тот сообщил: к ним только что поступила информация, что «Жигули» обнаружены десятью километрами дальше. Полиция предупреждена о скором прибытии спецгруппы, приказано содействовать.

В десятке километров от места аварии стояла полицейская машина, возле дороги дежурил краснощекий мент. Справа от дороги была болотистая земля, дальше — пологий холм, над ним поднимался дым. Три машины остановились, и мент показал, чтоб съезжали к обочине. Мальков, опустив стекло, выглянул.

— Машина за холмом. — Краснощекий махнул вперед. — Это она там дымится.

Сергей кивнул, и касовцы медленно покатили дальше, переваливаясь на ухабах. Мент зашагал рядом — в машину его никто не пригласил.

За холмом догорал оплавленный «жигуль», рядом топтался полицейский с автоматом.

Оперативники с бойцами высыпали наружу, по приказу Василия и Горбоноса оцепили место. Мальков, Титор и Дина заглянули в «Жигули» — тел внутри не было. На заднем сиденье лежала груда рассыпавшегося, прогоревшего хлама.

Мальков, обернувшись к краснощекому полицейскому, сказал:

— Рассказывайте, как было дело.

— Мы их преследовали, но отстали, когда фура перевернулась, — пояснил тот. — Поехали дальше — видим — дым за холмом. Решили проверить, вышли… Ну точно, знакомая машина горит!

— Это именно тот автомобиль, который скрылся от вас? — уточнил Мальков.

— Он, он! Двое подростков его угнали.

— Как они выглядели? Опишите в деталях.

Краснощекий почесал затылок.

— Да я их не особо… Ну, пассажиры обычные, чего мне на них смотреть? Молодые, парень с девчонкой.

— Косички? — уточнила Дина.

Мент вылупил на нее глаза:

— Чего?

— У девушки были косички? Волосы светлые?

— Да вроде нет. По-моему, брюнетка… И косичек не помню, короткая стрижка. Да она сзади сидела, толком не разглядел. Ну, невысокая такая вроде… Никаких особых примет.

Титор с Мальковым переглянулись, а Дина достала из сумочки мелко вибрирующий телефон. Прочтя сообщение, нахмурилась и покосилась на касовцев. Затем позвонила дежурному и приказала: «Сбрось мне фотографии Мага и Тьмы».

Мальков предположил:

— В багажнике могла лежать запасная канистра с бензином. Они свернули за холм, полили салон, подожгли и убежали.

— Да нет же! — замахал руками мент. — Вы что, не видите, как она выглядит? Железо поплавилось, внутри все потекло. Я вообще не понимаю, что надо с машиной сделать, чтоб она так выглядела. А на дороге, ну, перед тем как фура перевернулась, что-то синее было. И водитель, когда мы вытаскивали его из кабины, бредил про какую-то молнию.

— Синяя молния? — спросил Титор, сразу заинтересовавшись.

— Вроде того. Ну, это водитель так говорил, мол, синяя молния перед ним ударила… И асфальт там, кстати, как-то странно сломан был. Почернел, вроде его жгли — видели воронку, когда проезжали?

— Землетрясение, — тихо напомнил Мальков. — И пролом возле дискотеки.

— Я помню, но не понимаю, что это значит, — ответил Титор и снова обратился к краснощекому: — Когда перевернулась фура, вы сильно отстали от машины?

Мент снова почесал голову.

— Минут на двадцать-тридцать точно. Пришлось ведь водителя вытаскивать и «скорую» дожидаться.

— А здесь вы сколько?

— Уже с полчаса.

— Значит, на час они нас опередили.

Телефон Дины запищал, она приняла сообщение и показала полицейскому две фотографии.

— Эти?

— Похоже, — кивнул он. — Хотя…

Дина смотрела на него в упор, так холодно и требовательно, что у него покраснели оттопыренные уши.

— Ну не могу я быть уверенным! Я ж не разглядывал их, остановил машину, только чтоб…

— …бабки с водилы срубить, — перебил сунувшийся в разговор Вася, ухмыляясь.

Мент вспыхнул, развернулся к нему, но оценил габариты старшего оперативника и стушевался.

— Обычная проверка, — пробормотал он, отворачиваясь.

Послышался шум двигателей, и вскоре из-за холма появилось еще несколько полицейских машин.

— Снять оцепление, — приказал Мальков.

Горбонос с Васей отозвали своих людей к микроавтобусам КАСа. Василий, слушая разговоры начальства, держался за спинами Малькова и Титора. Горбонос, закурив, сел в машину, но, должно быть, заскучал там и тоже подошел поближе.

Краснощекий тем временем бросился навстречу подъехавшим полицейским, стал объяснять им ситуацию. Они решили не трогать «жигуль» и просто дождаться, когда он догорит — ясно было, что никаких улик внутри не осталось.

Игнорируя стоящую рядом Дину, Мальков сказал Титору:

— Иван Степанович, если это Маг с Тьмой, зачем им поджигать машину? Чтоб отпечатки не сняли? Но их отпечатки в Комитете и так есть, и они это наверняка понимают.

Титор возразил:

— Но теперь у нас нет полной уверенности, что в машине были именно аномалы.

— В этом районе вчера ограбили сберкассу, — сообщила Дина. — Преступников двое, в масках, один, по свидетельству очевидцев, похож на девушку. Может, в автомобиле сидели они? А может, и аномалы, пока что мы не знаем, полицейский четко не подтвердил. Эй, вы, а где владелец «Жигулей»?

Беседующий с полицейскими краснощекий бросил через плечо:

— На КПП оставили.

— Надо туда, — решила Диана. — Допросить водителя, показать фотографии, пусть опишет эту парочку. Приметы, рост, о чем говорили между собой в дороге.

— Я займусь, Иван Степанович? — спросил Мальков.

Титор кивнул:

— Возьми машину, а я поеду с Диной Андреевной. Дина, перебрось ему фотографии.

— У меня в смартфоне имеются фотографии всех аномалов, — заверил Мальков. — Что еще необходимо сделать? Ближайшие населенные пункты?..

— Да, проверьте с Горбоносом по карте, пусть он со своими едет туда и ищет Мага с Тьмой. Василий пока останется со мной. Действуй.

Мальков, окликнув Горбоноса, направился к микроавтобусу.

— У нас было подозрение, что Жрец с Амазонкой и Шутом уехали в южном направлении, — заметила Дина.

Титор молча пожал плечами, доставая портсигар. Его заместитель коротко переговорил с Горбоносом, после чего бойцы из бригады быстрого реагирования во главе с прапорщиком сели в свой микроавтобус и укатили на юг, а Мальков в другой машине направился обратно к Москве.

Трое оперативников в штатском и Василий Караулов остались на месте. Дина отошла в сторону, поднесла трубку к уху. А Иван Титор неторопливо закурил, размышляя. В свое время аналитический отдел КАСа пришел к выводу, что «группа Жреца», то есть трое беглых аномалов, осели где-то в Украине, скорее всего, в провинции, где их труднее вычислить, либо в Крыму. Это значит, что от Москвы они двигались на юг… и в том же направлении прорываются теперь Маг с Тьмой. Это подтверждает, что побег организовали Жрец, Амазонка и Шут. Паша Сковорода под действием «дознавателя» рассказал, что виделся с Шутом, что именно тот подготовил для беглецов схрон на заброшенной фабрике. Но при чем тут мужчина, вмешавшийся в дело возле дискотеки? «Седой бородач с пузом» — так описал его Горбонос. Может, Жрец его нанял для помощи своим? Или это переодетый Шут? Но где аномалы раздобыли световую гранату и дробовик? Титор нутром чуял: мужик с дробовиком не имеет отношения к группе Жреца. Скорее уж незнакомец связан с теми, кто создает эти локальные землетрясения, а теперь вот еще и синие молнии.

Титор уставился в спину Дины, которая до сих пор говорила по телефону, поднявшись на склон холма, где ее никто не мог услышать. В КАСе действует крот, теперь у него не осталось сомнений. Человек, сливающий оперативную информацию на сторону… Вот только кому? Жрецу с товарищами? Какой-то непонятной организации, где служит тот бородач?

Вдруг ощущение, что за ним наблюдают, пронзило его. Титор резко повернулся. Позади была дубовая роща, и — никого в поле зрения.

— Куда ты смотришь? — раздалось за спиной, и он обернулся снова. Рядом, пряча телефон в сумочку, стояла Дина.

Ощущение чужого взгляда пропало, он повел плечами и щелчком отбросил сигарету.

— Никуда. С кем ты говорила?

— С Директором, — ответила женщина. — Он затребует у областной полиции дополнительную помощь, аномалов будут искать во всех населенных пунктах вдоль Киевского шоссе. Какие у нас планы, Иван?

Титор закрыл портсигар, который все это время держал в руках, положил в карман.

— Этим двоим помогает группа Жреца. Нам почти наверняка известно, что из Москвы Жрец, Шут и Амазонка отправились на юг и как-то пересекли границу. Сковорода сказал, что в схроне Мага с Тьмой должна была дожидаться записка. Что в ней могло быть?

Дина похлопала телефоном по ладони.

— Вероятно, инструкция, как пересечь границу и где найти остальных аномалов.

— Им могли назначить «промежуточное» место встречи, — сказал Титор. — Жрец тот еще умник, наверняка все продумал. В любом случае, если в «Жигулях» были Маг и Тьма, это значит, что они двигаются в южном направлении. Полицейские и Горбонос со своими могут поймать их по дороге, а могут и не поймать…

— Нам надо двигаться к границе, — заключила Дина и повернулась: — Караулов, едем дальше!

Пока Вася с оперативниками усаживались в микроавтобус, Иван Титор, шагая к БМВ Дины Жариковой, разглядывал дубовую рощу. Показалось, решил он в конце концов, никто оттуда за нами не следил. Нервы. Надо поспать в машине — хоть немного.

* * *

Егерь засел на дубе и в бинокль наблюдал за происходящим у холма. «Жигули», в которых некоторое время перемещались одержимые, догорали, полицейские даже не пытались потушить машину. Место происшествия сначала оцепили плечистые парни, часть из них была в штатском, часть — в камуфляжах, а затем появились еще полицейские, и работники Комитета сняли оцепление. Ближе к роще разговаривали трое: молодой человек с правильными чертами лица и сдержанными движениями, сутулый длиннорукий мужчина, издалека напоминающий гориллу, и женщина в серой юбке и жакете.

«Форд» стоял почти в километре отсюда, за кустарником на краю проселочной дороги, отходящей на запад от Киевского шоссе. Егерь ехал по трассе, надеясь догнать одержимых, но авария задержала его: мимо перевернутой фуры полицейские пропускали машины порциями, по очереди, пришлось ждать. В это время соратник прислал sms с сообщением, что найдена машина, на которой Маг и Тьма двигались прочь от Москвы. В результате Егерь прибыл сюда раньше касовцев, но толку от этого не было — здесь уже наводила порядок полиция, а вот беглецов и след простыл.

Опустив бинокль, он поудобнее уселся на развилке веток, достал телефон и передал соратнику смс: «Вижу место. Одержимых нет», — после чего снова приник к биноклю, пытаясь определить, кто из людей, стоящих возле горящей машины, помогает ему. Если, конечно, сотрудник КАСа, работающий на Пси-Фронт, сейчас именно здесь. Егерь давно решил, что либо его помощник занимает какой-то высокопоставленный пост в Комитете и к нему быстро доходят сведения с места событий, либо он исполнитель рангом пониже, но обязательно — один из тех, кто непосредственно занимается этим делом.

Егерь так и не определил, есть ли соратник в поле зрения. Люди возле «Жигулей» разошлись, кто-то сел в микроавтобус, кто-то стал говорить по телефону. Вдруг трубка в кармане зажужжала и мелко затряслась. Охотник выхватил ее, разблокировал клавиатуру и открыл входящее смс. На экране высветилось:

«Они едут в Украину. Двигайся на юг».

Глава 5ГРАНИЦА

6 суток до Контакта

Женой с детьми Иван Титор так и не обзавелся в свои сорок пять — звонить, предупреждая, что в ближайшее время домой он не попадет, было некому.

В БМВ Дины Жариковой он почти сразу задремал, а проснулся, когда сидящая за рулем женщина тронула его за плечо. Открыл глаза, с трудом выдираясь из вязкого муторного забытья без сновидений. Провел ладонями по лицу и огляделся. Быстро темнело, небо затянули облака, вот-вот пойдет дождь. Машина с мягким гудением катила по Киевскому шоссе, сзади двигался микроавтобус с оперативниками. Мальков отзвонился, когда только выехали, сообщил, что хозяин сгоревших «Жигулей» узнал на фотографиях Мага и Тьму, после чего Титор велел заместителю догонять их с Диной.

— Зачем разбудила? — спросил Иван, неодобрительно следя за мелькающими вдоль дороги предвыборными билбордами с фотографиями президента и премьер-министра, под которыми шел слоган «СТАРЫЕ КОНИ БОРОЗДЫ НЕ ИСПОРТЯТ».

Реплика прозвучала грубее, чем он хотел, но в конце концов, — какого черта, почему он должен быть вежлив с этой женщиной, следящей за ним по приказу Директора?

— Ты не слышал, как я говорила по телефону?

— Нет. С кем?

— Директор добился, чтобы из полиции, МЧС и других служб в наш аналитический отдел стекалась информация обо всех более или менее важных или просто не совсем обычных событиях на Киевском шоссе. В пригородном автобусе на Калужском автовокзале нашли серую куртку от кимоно. Она валялась под задним сиденьем, водитель после маршрута не выбросил ее потому, что заметил на подоле кровь. Сообщил в линейный отдел вокзала, оттуда информация попала к нам.

— Каким точно маршрутом шел автобус?

— Москва-Калуга. По дороге останавливался, в том числе и в Апрелевке. Выходит, они подсели в него…

— Но зачем им в Калугу?

— Директор считает, что они двигаются дальше на юг — к Орлу, Курску, Белгороду, чтобы перейти границу с Украиной в районе Журавлевки. Оттуда прямая дорога к Харькову… Помнишь, была информация, что три сбежавших раньше аномала прячутся в Харьковской области?

— Очень ненадежная информация, — возразил Титор. — А Маг с Тьмой могли, в конце концов, выйти из того автобуса до Калуги.

— Директор приказывает нам отправляться в Калугу и…

— Наплевать! — вспылил Титор. — Не тычь мне в нос своим Директором, будто…

— Ты собираешься нарушить прямой приказ шефа? — ровным голосом спросила Дина.

Он молча полез за портсигаром, подумав: а она ведь страшный человек. То есть Дина Жарикова вроде и красива — ножки, сиськи, то-сё, — но ледяные глаза делают ее уродливой. Холодная, как рыба, а разве может рыба быть привлекательной? Как он вообще мог любить Динку, как, черт возьми, у него на нее вставало?

Дина сказала:

— Отзови Горбоноса, позвони Малькову и Васе, пусть…

— Нет, — перебил Иван. — Горбонос останется там, куда я его направил.

— Я вынуждена буду доложить Директору.

— Вынуждена будешь? — хмыкнул он. — Формулируй точно: «Я с радостью донесу на тебя Директору». Операцией руковожу я, и, если аномалы не будут пойманы, отвечать мне. Что бы там ни приказывал Директор в процессе операции. Никто потом не будет вспоминать, что это он велел всем ехать в Калугу, точно так же, как никто не вспомнит, что именно по его приказу я поперся в Подольск, вместо того чтобы лично контролировать отправку аномалов из Москвы.

Он постучал фильтром сигареты о портсигар, сунул ее в зубы.

— Не кури в моей машине, — предупредила Дина.

— Горбонос со своими людьми будет и дальше проверять поселки впереди, а мы поедем в Калугу, — решил Титор. — Ты связалась с местной полицией?

— Это сделал шеф, — ответила она. — По городу уже распространяют фотографии Мага и Тьмы, выезды перекрывают.

Титор трижды коснулся ногтем «капли» на своем ухе, вызывая Сергея Малькова, который ехал в нескольких километрах позади в микроавтобусе группы Василия Караулова.

И добавил, закуривая:

— Кстати, это не твоя, а служебная машина.

* * *

— А дом точно тот? — спросила Яна.

Вечерело, в окнах зажегся свет. Неподалеку лаяла собака, слышались приглушенные голоса. Чужие дома, незнакомые люди в них, холодные огни… тоскливо и сумрачно. Яна обхватила себя за плечи, переступая с ноги на ногу. Хотя Стас отдал ей куртку, в своем коротком платьице она мерзла.

— Может, достать еще пижамную куртку? — предложил он, кладя руку на ремень сумки на плече.

— Ты же ее оставил в автобусе.

— Так это твою, а моя здесь.

Пробираясь в схрон Шута на фабрике, Яна расцарапала руку — на пижаме осталась кровь. А недавно Стас вместе с немногочисленными пассажирами зашел в пригородный автобус на остановке у какого-то поселка, прошелся по салону, якобы выискивая место получше, присел сзади и незаметно сунул скомканную куртку под сиденье. Не то чтобы он надеялся всерьез сбить преследователей с толку, но вдруг что-то из этого получится? Автобус шел до Калуги, и если там куртку найдут (хотя не факт), и если водитель отдаст ее в полицию (тоже не обязательно), и если информация дойдет до тех, кто гонится за аномалами… На них охотилась какая-то влиятельная организация, а раз так — про куртку могли узнать.

Яна план раскритиковала, сказала, что он зря старался, и Стас, в общем-то, с ней согласился, но он просто не мог не попытаться воплотить этот план в жизнь. Пока водитель собирал с пассажиров деньги, Стас вышел из автобуса через заднюю дверь и вернулся к девушке, дожидающейся за кустами.

— «Улица Ленина, дом двенадцать», — прочел он на вывеске, кое-как прибитой к забору возле низкой калитки. — В записке был этот адрес.

— Надо было купить мне какие-нибудь брюки, — сказала Яна. — У нас же есть деньги.

Платье и правда не соответствовало сезону. Но не было времени останавливаться, искать вещевой рынок или магазин… Беглецам и так повезло — вскоре после отъезда автобуса с курткой под задним сиденьем им на проселочной дороге, немного в стороне от шоссе, удалось поймать грузовик. Водитель согласился за двадцать баксов подвезти почти до того места, которое называл Шут в письме, так что осталось пройти километров пять, не больше. Яна под конец пути едва волочила ноги, да и Стас сильно устал, но шел и шел и тянул за собой девушку — она бодрилась, старалась шагать быстрее, хотя постепенно отставала все больше, так что в конце концов Стас уже едва не нес ее.

Он постучал в калитку. Дом был одноэтажный, с небольшой застекленной верандой, во дворе — гараж и сарай. Особого впечатления все это не производило: гараж без ворот, внутри видна старая «Нива», крыша сарая прохудилась, шифер на доме местами побит, один угол под козырьком потемнел от влаги.

В прикрытых линялыми занавесками окнах горел тусклый свет. Стас постучал опять. Донесся шум мотора, они оглянулись — из-за поворота медленно выкатился УАЗ. Скорее всего, с белорусским погранпатрулем.

— Черт! — Стас шагнул ближе к забору, почти прижавшись, к нему, потянул за собой Яну. Они замерли. Машина стала медленно поворачивать, лучи фар заскользили по домам. Стас толкнул калитку, но та не открывалась.

За окном возник силуэт. Скрипнула дверь, раздались шаги.

— Они нас сейчас заметят! — прошептала Яна. Испитой голос за калиткой спросил:

— Кто там приперся?

Пограничники ехали к аномалам. Ближе к обочинам асфальт был совсем горбатый, в трещинах, без разметки, машина катила посреди улицы. Фары не освещали двух людей, почти прижавшихся к забору, но когда патрульные приблизятся, то обязательно увидят Мага и Тьму.

— Гриша! — позвал Стас, надеясь, что во дворе появился именно тот человек, о котором писал Шут. — Нам на ту сторону надо.

— Чего?

Лязгнул засов, калитка приоткрылась, и в проем выглянул небритый мужик с обвисшими щеками.

— Вы кто такие?

— Мы от Пети. — Стас первым сунулся во двор, потянул Яну за руку. Хозяин удивленно подался назад, и они скользнули в проем.

— Какого Пети?

От мужика плеснулось подозрительностью и легким испугом, а еще чем-то мутным… Он пьяный, понял Стас. Хотя не сильно.

Воры!

— Мы не воры, — поспешно сказал он.

УАЗ почти поравнялся с ними, и Яна прикрыла калитку. Льющийся из дома свет озарял мужчину лет пятидесяти, с круглым животом, в спортивках с пузырями на коленях и грубом свитере.

— Нам Петя сказал, что к тебе можно обратиться.

— Да какой Петя? А, толстый! С чем обратиться?

— Нам надо на ту сторону. Мы заплатим.

Яна вышла из-за Стаса, и Гриша вылупился на ее ноги. И снова Стас ощутил всплеск эмоций — неприятный, нечистый, словно клубы дыма от горящей мусорной кучи. Стало противно: это было не вожделение, с каким мужчина смотрит на красивую девушку, а животная похоть.

Из глубины дома донесся скрипучий женский голос. Гриша с заметным усилием отвел взгляд от Яны.

— На ту сторону им… Ну, завтра заходите.

— Нет, нам этой ночью надо.

Хозяин хмыкнул с недовольством:

— Ночью! Вот прямо так ночью?

— Этой ночью, — твердо повторил Стас.

Жадность, алчность…

А потом он увидел цифру: четыре.

— Четыре штуки, раз этой.

Стас прищурился. Он знал, что Гриша назовет именно эту сумму! Впервые он не просто ощутил эмоции или смутные намерения собеседника, но понял нечто более конкретное.

— По тысяче за человека дадим.

— Да ты че — по тыще! Охренел, пацан? Тут перед выборами знаешь какой шухер? Пограничники туда-сюда шастают, всех проверяют.

— Хорошая сумма — две тысячи долларов, — сказал Стас, ощущая, как жадность борется в Грише… с еще большей жадностью.

Снова из дома донесся голос — женщина окликнула хозяина, брюзгливо спрашивая, чего он торчит на улице.

— Заткнись! — приказал он, не оглядываясь, снова прилипнув взглядом к ногам Яны. — Ладно, в час ночи подваливайте.

Гриша собрался уйти, и тогда Яна сказала:

— Григорий, а нам нельзя у вас подождать? Мы очень устали, хотим немного отдохнуть.

Похоть, жадность, недовольство — посторонние в доме…

— Раз подождать, тогда по тыще сто, — отрезал Гриша.

Пришлось согласиться, и хозяин повел их в дом. Когда закрыл входную дверь, в глубине дома раздалось:

— Кого это ты привел?!

— Пасть заткни! — гаркнул Гриша в ответ.

В доме было полутемно и воняло кислятиной. Потертые ковровые дорожки, скрипучие двери, темная мебель… Гриша все время пялился на Яну. Перед лестницей, ведущей на застекленную веранду второго этажа, протянул Стасу руку:

— Деньги давай.

— Все получишь, когда поможешь нам, — сказал Стас.

Он чувствовал, что проводник вроде бы не собирается их обманывать, но какие-то смутные мыслишки шевелились у того в голове, и рисковать не хотелось.

Гриша разозлился:

— Тогда валите на хрен! Может, у вас и денег нет, отвернешься — хату обчистите.

Стас слишком устал, чтобы спорить. Чтобы поскорей покончить с этим, он просто показал пачку купюр. И тут же от собеседника пахнуло теплой затхлой волной: интерес… алчность…

— Половину вперед давай. — Гриша говорил по-прежнему уверенно, но прежнего нахального напора в голосе поубавилось. Теперь он что-то напряженно обдумывал.

Стас видел: хозяин подцеплен на крючок, теперь ни за что не упустит эти две тысячи двести баксов… Но не только алчность и похоть — иное, недоброе и опасное, клубилось в его сознании. Вот только что именно, определить не получилось, Гриша и сам не очень-то осознавал свои мысли.

Стас достал четыре сотенные банкноты, сунул в большую вялую руку, сказал:

— Остальное дам в конце.

Гриша с недовольством забрал деньги, покосился на Яну и стал подниматься по лестнице.

По веранде гулял сквозняк. Кусок стекла в углу окна был отколот, на подоконнике под ним расползлось пятно грязи. Скрипучие доски на полу, продавленный диван, два кресла, столик, ваза с уродливыми пластмассовыми цветами, на стене выцветшая картина с казаком на коне — жалкая попытка создать уют.

— Нам бы поесть, — сказала Яна.

— И карту этого района, — добавил Стас. — Найдется у тебя?

— Поесть им, карту…

Недовольно ворча, Гришу ушел. Яна села в кресло, сняла куртку Стаса и накрыла колени. Снизу забубнил женский голос, в ответ Гриша заматерился, раздался треск, потом звон, что-то с дребезжанием покатилось…

— Ну и место, — тихо сказала Яна. — Мы — дети, сбежавшие из дома, а это — пещера злого великана, куда мы забрели, и он хочет нас съесть.

— Да ладно, не выдумывай. — Видя, что ей холодно, Стас стащил с дивана покрывало, свернув, закрыл дыру в стекле.

Гриша вернулся с тарелкой холодной вареной картошки, куском хлеба и бутылкой, в которой плескалась мутно-рыжая жидкость. Поставил на стол, рядом бросил засаленную карту, неодобрительно покосился на покрывало в дыре.

Когда Стас развернул карту, хозяин сказал:

— У меня брательник еще в девяностые челноком работал, пока не сел, это его карта. На ней маршруты всякие отмечены и автобусные остановки. Хотя могли и смениться с тех пор.

Вышел на лестницу и, закрывая дверь, добавил:

— Выезжаем в час ночи, чтоб были готовы.

* * *

Егерь ни на минуту не поверил в то, что одержимые, как сообщил ему синтетический голос, уехали в Калугу — это хитрость, обман. В Белоруссии, а тем более в Украине у КАСа меньше возможности искать их, так зачем оттягивать пересечение границы, пусть даже между Белоруссией и Россией она формальная?

У КПП стояла вереница машин, отдельный ряд грузовиков, отдельный — легковых. Впереди виднелись ворота белорусско-украинской таможни, вокруг автомобилей сновали таджики и другие люди «неславянской внешности», просящиеся в машины, чтоб въехать на таможню. Так пограничники их пропускали, а пешком — нет.

Егерь поставил «Форд» в стороне и прогулялся вдоль колонны, заговаривая то с одним, то с другим водителем. По их словам, если не хочешь проблем на таможне, надо заплатить сто долларов для грузовика и пятьдесят для легковухи. Не платишь — тебя все равно пропустят (если, конечно, не везешь что-то запрещенное), но придется стоять в длинной очереди. Дальнобойщики азиатов в машины не брали, таможенники на это смотрели косо, хотя частники иногда и провозили из жалости.

Егерь не курил, но для таких случаев всегда носил с собой пару пачек хороших сигарет — по работе часто приходилось контачить с людьми. Он щедро раздавал сигареты, ведя неспешную беседу с водителями. Его безобидная, свойская внешность способствовала этому. Со слов водил получалось, что без паспорта через таможню не пройти, то есть даже если большие деньги предложить, никто тебя не пропустит. Там видеокамеры, контроль… таможенники не рискнут. Вот без очереди впускать кого-то — запросто, но даже в этом случае машины осматривают.

Собрав необходимые сведения, Егерь зашел в кафе-бар у дороги, заказал кофе с бутербродом. Вскоре к нему подсели три таджика, пожилой и двое его сыновей, попросили провести через таможню — на дороге они заметили, что в «Форде» есть свободные места.

— Провези, дорогой, — попросил старый таджик. — Нас там ждут, с раннего утра стоим, мерзнем.

Выяснилось, что они ехали на строительство в Киевскую область, куда их позвали знакомые гастарбайтеры. Егерь не очень жаловал всяких «нерусских», но сейчас лишь улыбался и виновато разводил руками:

— Мужики, я границу пересекать не буду. Я тут с женой должен был встретиться, она на автобусе собиралась подъехать и пересесть ко мне, но позвонила — не выехала. Внучка у нас заболела в Москве, пришлось остаться с ней. Так что я назад поворачиваю.

Таджики заметно расстроились и собрались уходить, но Егерь их не отпустил, угостил чаем с пирожками и принялся расспрашивать. А разве обязательно через таможню? Нельзя разве обойти? Ведь не на всей же протяженности границы колючка идет…

— Нет, — покачал головой старый таджик, — нам визы в паспорта нужны, как мы потом из Украины выедем?

— Да тем же путем…

— А если поймают? Опасно, потом вообще ни в Украину, ни в Россию не пустят.

Егерь, продолжая расспрашивать, купил бутылку водки: сам пить не стал, мол, за рулем, но таджикам предложил согреться. Они выпили, и один из молодых сказал, что переходить границу вне таможни действительно опасно, есть патрули, да и в населенных пунктах полиция следит за незнакомцами, но в принципе, говорят, кто-то из Новой Гуты проводит нелегалов. Только стоит это — не дай боже, у них нет таких денег.

Допив водку, таджики ушли. Вечерело. Егерь вернулся в машину и отправил соратнику sms: «Надо поговорить».

Через несколько минут раздался звонок. Синтетический голос спросил:

— Где ты?

— На КПП возле Новой Гуты. У таможни одержимых не видно. Водители утверждают, что в кузове нелегалов не провезти, проверяют даже тех, кто за взятку едет без очереди. Вроде бы есть нелегальный канал через Гуту. Я собираюсь ночью курсировать вдоль границы. Какие новости?

— Люди Комитета сейчас в Калуге, но в районе Новой Гуты оставлена одна бригада, проверяет приграничные поселки. По словам санитара, в схроне одержимых должна была ждать записка, поэтому есть обоснованное подозрение: они движутся на встречу с группой Жреца. Надо накрыть их всех.

— Что ты хочешь сказать? — насупился Егерь. — Мне теперь следить, не «стирать» их при первой возможности?

— До встречи Мага и Тьмы с группой Жреца — да.

— Это неправильно.

— Почему? Таким образом мы одним махом уничтожим всех.

Егерь совсем посуровел, глаза мрачно заблестели.

— Это неправильно! Одержимых надо «стирать» при первой же возможности.

— Егерь, фанатизм не доводит до добра даже в нашем деле, требующем твердости и жесткости. Если ты проследишь за двумя одержимыми, то добьешься гораздо большего…

В трубке забулькало, потом раздался свист, и синтетический голос затих — какие-то перебои со связью.

Егерь, убрав телефон в карман, сунул указательный палец под шерстяную шапочку и погладил защитную фольгу, из которой состояла подкладка. Он хотел «стереть» одержимых при первой же возможности, а не следить за ними. Одержимые хитры, могут совсем ускользнуть от него, скрыться… Ведь он и сейчас не знает толком, где они. Начав слежку, Егерь уподобится комитетчикам, примется играть с альенами в какие-то игры. Но соратник из КАСа утверждает обратное… Внутри Пси-Фронта нет чинов, и нельзя сказать, что безымянный соратник старше охотника по должности, однако в данном случае Егерь — исполнитель, а «синтетический» — добытчик информации и, по сути, куратор операции. За ним последнее слово.

И все же ему это не нравилось, очень не нравилось.

Солнце село. Егерь, хмурясь, завел «Форд» и стал разворачиваться, чтобы ехать в сторону Новой Гуты.

* * *

Гриша вел машину по бездорожью, объезжая темные овраги и заросли. «Нива» тряслась на ухабах, подвеска скрежетала и хрустела. Наконец остановились на середине пологого склона. В свете фар впереди топорщилась пожухлая трава и голые ветки кустов.

Гриша был пьян сильнее, чем вечером. Яна сидела сзади, Стас возле водителя.

— Деньги гони, пацан. — Проводник грузно развернулся на сиденье.

— Мы через границу еще не перешли, — возразил Стас. Он все не мог прочесть, что на уме у Гриши — волны эмоций, исходящие от пьяного, были тяжелыми и мутными, непонятными.

— А если вы чухнете от меня, тогда что? — гнул свое проводник. — Сейчас плати.

— Я даже не знаю, где мы находимся.

— Граница прямо за этим холмом. Здесь долго стоять нельзя. Ладно, пошли, я тебе с вершины покажу, тогда даешь деньги и чешите. Девка твоя пока пусть тут сидит.

Яна молчала, а они вышли и стали подниматься к вершине. На ходу Стас оглянулся: Гриша потушил фары, выключил двигатель, но свет в салоне горел.

Было холодно, и Стас застегнул куртку. Они встали над склоном — крутым, в отличие от того, где осталась машина. Внизу было пересохшее озеро, из грязи торчали кривые мертвые стволы, в две стороны уходила широкая полоса светло-серой земли.

— Вот это и есть граница, видишь — полоса перекопана? А там дальше за лесом трасса. — Гриша икнул. Хмелем от него разило, как от самогонного аппарата. — Все, гони бабки, пацан!

* * *

Егерь засек «Ниву» с двумя пассажирами, когда стоял в темноте у обочины, а она медленно проехала мимо и свернула с дороги к холму. Благодаря ПНВ он разглядел в салоне водителя и одержимых.

За этим холмом была «контрольная полоса» — то есть перекопанный участок, по которому толком не проехать. Одержимые пойдут туда. Хорошо, что «Форд» угнанный и бросить его не жалко. Единственная улика — отпечатки пальцев в салоне, их надо стереть…

Он принялся за дело, пользуясь тряпочкой и пузырьком спирта, который достал из портфеля. Закончив в салоне, вышел наружу и принялся протирать крышку багажника, дверцы.

Донесся приглушенный стук, и в окуляры ПНВ Егерь разглядел, как из «Нивы», в салоне которой включился свет, вышли двое. Они направились к вершине. Егерь побыстрее разделался с отпечатками и поспешил к холму. Спирт он сунул в портфель уже на бегу. Расстегнув плащ, взялся за дробовик. Охотник не знал, как будут развиваться события, но надо быть готовым ко всему.

* * *

Стас попытался «вслушаться» в сознание Гриши, но оно было совсем мутным от алкоголя. Тогда он достал деньги, стал отсчитывать банкноты в свете луны. И вдруг его будто кипятком окатило…

Этому проломить башку, девку трахнуть, закопать обоих, все бабки мои!

Стаса накрыло чужой злобой, смешанной с испугом, неуверенностью в своих действиях и отчаянной удалью, словно у человека, решившегося прыгнуть в ледяную воду.

Едва не вскрикнув, он отпрыгнул, а Гриша выхватил из-под куртки большой гаечный ключ и взмахнул им. Хотел ударить по голове, но лишь зацепил плечо. Свободной рукой Гриша рванул пачку банкнот из рук Стаса. Тот упал на склон, покатился. Гриша наверху заматерился.

Живой, сука! Не догоню! Что делать?!!

Через пару секунд Стас свалился в грязь под холмом. Плечо онемело, холодное месиво залепило лицо. Он вскочил, плюясь. Почти отвесный склон, вокруг раскисшая земля — густая, вязкая… Пришлось бежать вокруг холма. Стас больше не чувствовал сознание Гриши, но и так понимал, что проводник собирается делать: вернуться в «Ниву», оглушить или сразу убить Яну, потом догнать беглеца.

Закричала Яна. А потом раздался выстрел.

Стас бежал со всех ног. Девушка снова крикнула — теперь она звала Стаса.

Грязь закончилась, а склон стал более пологим. Стас взлетел по нему. Гриша лежал возле раскрытой дверцы лицом вниз, хрипел и сипел от боли. На пояснице пузырилась кровь.

Яна выбралась из машины — платье на плече было порвано — занесла ногу, чтобы пнуть Гришу, но не стала, очень уж страшно тот стонал.

— Кто стрелял?! — выдохнул Стас.

— Не знаю! Он убежал к роще!

Девушка дрожала — от шока, от холода. Гриша, захлебываясь хриплым воем, пополз прочь, впиваясь пальцами в землю и волоча ноги.

Со стороны невидимой в темноте дороги донесся шум двигателей, загорелись фары — возможно, это были пограничники, услышавшие выстрел или увидевшие вспышку на склоне холма. Фары осветили легковую машину, кажется, «Форд» старой модели, стоящую с раскрытой дверцей на обочине.

— Ходу отсюда!

Стас накинул свою куртку Яне на плечи и схватил за руку. Патрульные свернули в их сторону, и аномалы побежали прочь — вокруг холма, к границе.

* * *

Только начало светать, когда Титор подъехал к месту происшествия. Мальков, отправленный вперед вместе с Васей, был уже здесь. Дина пока осталась в Калуге.

Сюда их вызвал Горбонос. Когда все отправились в Калугу, он по приказу Титора проверял поселки в этом районе, ночью ехал вдоль границы — услышал выстрел, увидел вспышку на холме…

Теперь он доложил:

— Когда подъехали, по склону мужик с перебитым хребтом полз. И «Нива» стояла, на холме больше никого и ничего. Зато у дороги — брошенная «Гранада». Ну, «Форд» то есть.

— Я проверил, внутри совсем нет отпечатков, — добавил Мальков. — На багажнике и на ручках тоже. Машина, думаю, угнанная, но еще не успели пробить по базе.

— А Мозгляк божится, — снова вступил в разговор Горбонос, — что после выстрела заметил на холме двоих, которые с него сбежали и чухнули к хохлам.

— Докладывай по форме! — одернул его Мальков.

— Так я по форме и докладываю, — покосившись на Сергея, продолжил прапорщик. — В Украину, значит, побежали. Причем один вроде в платье был коротком. Ноги, Мозгляк говорит, так и мелькали.

— Почему не преследовали? — спросил Титор. Картина произошедшего не складывалась у него в голове, не хватало подробностей.

— Мы в тот момент были еще у дороги, — пояснил Горборнос. — А вокруг холма, видите, сплошные ухабы. За ним — грязь. Пока подъехали, вышли и осмотрелись, те двое уже давно исчезли. Да у меня и людей мало для ночной облавы, и собак нет, и «нюхача».

— Что с раненым?

— Наша «скорая» только что увезла, — пояснил Мальков. — Яков Мирославович в Москве ждет, но медик сказал: раненый не скоро будет способен нормально отвечать на вопросы. Позвоночник частично раздроблен, парализована нижняя часть тела, большая потеря крови, болевой шок. Когда увозили, он был в коме. При нем нашли водительские права: Батюков Григорий Михайлович, хозяин этой «Нивы». Горбонос нашел на склоне возле машины доллары, около двух тысяч, бумажки были втоптаны в землю, некоторые порваны.

— А погранцы так и не прикатили, — добавил Горбонос со смешком. — От работники! Пограничная зона, таможня недалеко, тут ночью — выстрел, тяжело раненный, машины в зоне контроля стоят… И никого, кроме нас. А куда вы Динку дели?

— Дину Андреевну, — снова поправил аккуратный Мальков.

— Вот я и говорю — Андреевна, стало быть, до сих пор в Калуге бабочек считает? Нет там аномалов, это ж и коню ясно.

— Прямой приказ Директора, — отрезал Мальков.

Титор смерил взглядом подчиненных:

— Хорошо, какие у кого соображения?

Мальков молчал — он не любил строить предположения. С точки зрения Титора, это, пожалуй, был единственный серьезный недостаток заместителя.

Зато Горбонос оживился:

— А вот такие соображения, Иван Степаныч… Помните, Мозгляка у дискотеки картечью зацепило? Несильно, но я из плеча у него пару дробинок выковырял. А сейчас медик мне дал кой-чего из того, что попало в спину этого Григория Батюкова. Дробь, она, конечно, всегда дробь, да вот…

На ладони он протянул металлические комки.

— Короче, я, может, по дроби не сильно эксперт, но сдается мне, эти два выстрела были из одного ствола. Ну и дальше: с холма бежали парень с девкой. Уверен, что это они, аномалы то есть. А стрелял тот самый мужик, который наших задержал у дискотеки. Тогда я решил, что он вроде нас, охотится за Магом с Тьмой, а теперь думаю: он аномалов прикрывает.

— Прикрывает, — задумчиво повторил Титор.

— Точно, Иван Степаныч, «крыша» это их. Но при том он не с ними движется, а как бы в стороне, может — тайно от них самих приглядывает? Хотя нынче ночью он перед ними, конечно, раскрылся, обозначил себя.

Зазвонил телефон Титора, в гарнитуре раздался голос Дины Жариковой:

— Что у вас?

— Прямых доказательств нет, но понятно, что это были аномалы, — сказал он. — Сейчас они уже в Украине. Вероятно, договорились с местным жителем, чтобы перевез их через границу. Остановились у приграничного холма, тут на них напал тот же человек, который устроил перестрелку возле дискотеки. Оперативный псевдоним Седой. Либо он стрелял в аномалов (при этих словах Горбонос поморщился, покачал головой), либо аномалы поссорились с перевозчиком, перевозчик на них напал, и Седой стрелял в него. Седой передвигался на угнанном «Форде-Гранада», но бросил его. Нам нужно содействие украинских коллег.

Дина, помолчав, ответила:

— Я, конечно, свяжусь с ними и запрошу помощь. Но про украинских коллег ты сам понимаешь…

Она не договорила. После прихода новой власти Украина быстро превратилась в маленький филиал большого соседа, с теми же проблемами в виде тотальной коррупции и взяточничества, но с более затхло-провинциальной, гнилой атмосферой. Надеяться на украинских коллег особо не приходилось — они будут всячески декларировать свое стремление помочь, но на деле пальцем о палец не ударят, если не увидят собственный интерес. Но у КАСа была парочка своих людей в СБУ, только они и могли оказать реальную помощь.

Когда Дина отключилась, Титор сказал Горбоносу:

— Машины придется сменить. Оружие оставим здесь, с собой берем только «электры».

— А может, напрямик, Иван Степаныч? — Горбонос махнул рукой за холм. — До границы вон… сто метров, пешком дойдем, а там украинцы нас машинами какими-то снабдят. Тогда и стволы с собой можно взять?..

Мальков возразил:

— Мы — государственные служащие, а не нарушители закона. Выполняй приказ.

Горбонос пожал плечами и ушел к микроавтобусу, на ходу кликнув своих парней, которые разбрелись по холму. Василий Караулов, спавший в другой машине, вылез и тоже позвал подчиненных. Ну а Сергей Мальков выжидающе глядел на шефа — понял: тот хочет что-то сказать. Когда рядом с ними никого не осталось, Иван Титор негромко произнес:

— Мы опять упустили их, хотя могли взять на границе, если бы сосредоточили тут силы. Но Директор через Дину приказал ехать в Калугу. Это что, просто его глупость, неумение вести оперативный розыск? Или?..

Он позволил слову повиснуть в воздухе.

Глава 6ВIЛЬНА УКРАÏНА

5 суток до Контакта

Когда автобус подъехал к Киеву, Яна, сидевшая возле окна, тихо спросила:

— Ты понял, что тогда произошло?

Было восемь утра, в автобусе, следующем по маршруту Чернигов-Киев, находилось человек тридцать.

У границы беглецам пришлось пробираться через редколесье, пересекая разбитые асфальтовые и грунтовые дороги, пока не вышли к более приличной трассе. Долго двигались вдоль нее, наконец остановили маршрутку, водитель которой согласился взять оплату долларами. Добравшись до Чернигова, нашли автовокзал и сели на этот ночной маршрут, уговорив интеллигентную женщину, которая на вокзальной лавочке дожидалась другого автобуса, купить у них тридцать долларов.

— Ты про что говоришь? — спросил Стас. — За это время столько всего происходило.

— Я про молнии, — пояснила Яна.

— А до того — землетрясение, — напомнил он. — Тише говори.

Она прошептала:

— Думаешь, у этих явлений одна причина?

— По-моему, да. Слишком необычны такие провалы прямо посреди улиц. И синие молнии — не бывает таких атмосферных явлений. А та молния, которая сожгла «Жигули»… В нас будто целились. Хорошо, успели выскочить.

— Так что же это? По-твоему, за нами охотится кто-то еще? Какая-то… сила, у которой такие невероятные возможности?

Он покачал головой:

— Я другое думаю.

— Что — другое?

Стас похлопал ее по руке и сказал:

— Я думаю, это ты.

— Что?! — приглушенно вскрикнула Яна и с испугом оглянулась. — Как это? Я ничего такого…

— Это проявление твоего дара.

— Чушь!

— Почему?

— Это… это слишком фантастично. И вообще, я ничего такого не делала, я бы тебе сказала, если бы…

Она замолчала, глядя в спинку сиденья впереди. Стас тоже молчал. Автобус, въехав в Киев по Броварскому проспекту, начал притормаживать.

— Ты думаешь, я сама не осознавала, что делала это? — сказала Яна. — Думаешь, у меня что-то «включалось» в момент опасности и… Но в тот провал упал Паша, а он наш, наоборот, был нужен! И вторая молния — зачем я ударила ею в машину?

— Это потому, что ты пока не умеешь управлять своим даром. Я не утверждаю, что молнию и провалы создала ты. Но другого объяснения придумать не могу. Слушай, пока мы ехали, ты вдруг стала мотать головой во сне. Что приснилось?

Она поежилась.

— Снова тот микроавтобус на косе, мы в нем, и к нам тянутся эти тени. Их отбрасывали какие-то силуэты, в этот раз я почти сумела их разглядеть. Каждый раз они ближе, кажется, вот-вот увижу… Будто человеческие фигуры. А потом кто-то заговорил, знакомый голос, кажется, женский, во сне я его узнала, но теперь не могу понять, кто это был. Заговорил так успокаивающе… И еще он попросил нас не ехать дальше.

Она повернула голову, когда Стас сжал ее руку.

— Что такое?

— Со мной тоже во сне говорит какой-то голос, — признался он. — Хотя Коса Смерти мне вроде не снится, но… Чей-то голос предупреждает, чтобы мы не ехали дальше. Но только проснешься — и забываешь, чей он. И что точно говорил — тоже.

— Нам обоим снится одно и то же? Что это значит? — прошептала Яна изумленно.

— Не знаю. — Стас коснулся пальцем виска. — Наверное, просто всякое происходит в головах из-за пробуждения наших даров, вот и мерещится разное.

По лицу Яны было видно, что она не поверила объяснению, но другого у Стаса не нашлось.

Они свернули в большой асфальтовый «карман» справа от дороги, покатили между другими автобусами. Стас опустил на колени сжатые кулаки. Неужели все это происходит с ним? Как он оказался в этой ситуации? Он ведь, что называется, «простой парень». Ну, не совсем — не так уж много молодых людей в его возрасте летали на параплане, занимались альпинизмом и дайвингом, а еще — автоугоном, участвовали в нелегальных ночных гонках, плавали на спортивных яхтах и ходили в длительные сложные походы… Стас всегда был беспокойным до суетливости, жадным до новых впечатлений. Его тянуло к необычным переживаниям, раздражителям, событиям, пейзажам, людям… Ну вот, теперь всего этого хватит надолго!

И все же он, Стас Ветлицкий, — обычный человек… Был таким. А теперь он — аномал, прячется от полиции и какого-то «Комитета по Аномальным Ситуациям», переодевается, хитрит. Он чувствует эмоции и намерения других людей, он — чертов экстрасенс! Экс-тра-сенс!

— По крайней мере, мы пересекли границу, — сказал он, когда автобус остановился и двери раскрылись. — Через несколько часов будем на месте, о котором написал Шут, у этой Андреевской церкви. Может, уже вечером встретимся с нашими.

Девушка повернула голову, слабо улыбнулась ему, и Стас вдруг четко вспомнил Яну-прежнюю, сам собой возник ее образ: говорливая, бойкая, насмешливая, какая-то… звонкая, что ли. Она напоминала самого Стаса, только в женском варианте. Яна, как и он, всегда лезла вперед и ничего не боялась. Но сейчас она была не такая — уставшая, напуганная и словно поблекшая.

— Вставай, — сказала она, поднимаясь. — Все выходят.

Когда вместе с пассажирами они двигались по проходу к дверям, Стас, пропустив Яну вперед, прошептал ей в ухо:

— Интересно все же, кто выстрелил в Гришу на холме? И тогда, возле дискотеки. Я думаю, это один и тот же человек, только кто?

Шагнув с подножки на асфальт вслед за мужчиной в брезентовом плаще, она пожала плечами.

— Почему ты уверен, что один? Возле холма его было не разглядеть.

— Потому что звук у выстрелов одинаковый. Ну хорошо, нам надо поменять остатки долларов на гривны. Который час? Половина девятого…

Они отошли в сторону от людей, к елкам, растущим за краем асфальтовой площади автовокзала.

— Вон обменник, — Яна указала туда, где поблескивало стеклами в лучах утреннего солнца большое кафе. Сбоку к нему приткнулся киоск с табличкой: «ОБМIН ВАЛЮТ».

— Закрыт еще. — Яна прищурилась. — Видишь расписание?

— Работает с девяти, — сказал Стас. — И кафе это — тоже.

— Так что, подождем?

За автобусами показалась полицейская машина, свернувшая с шоссе. Она медленно покатила по широкой дуге, и Яна схватила Стаса за рукав.

— Нас ищут? Нет, не может быть…

— Вряд ли так скоро, — согласился он. — Но все равно, я к людям на улице не буду приставать, чтобы они доллары купили. Подождем девяти, поменяем, а потом в кафе позавтракаем. У меня такое чувство, что скоро увидим наших. — Стасу хотелось подбодрить Яну, и он решительно кивнул. — А раз у меня такое чувство, значит, так оно и будет. Я же теперь экстрасенс.

* * *

Виталий Алексеевич Кареглазов, самый молодой из трех заместителей начальника отдела внешнего наблюдения киевского СБУ, поднимался по карьерной лестнице на удивление быстро. Мало кто знал, что происходило это благодаря помощи спецслужб соседней страны, имеющей агентов влияния во многих структурах Вильной Украины. Россияне и деньги подбрасывали, и через свои каналы продвигали Кареглазова.

Несколько раз он содействовал «друзьям из-за границы», устраивая слежку за определенными людьми, передавал через связных нужную информацию… Его положение было двойственным: с одной стороны, ведь не на ЦРУ же работает и не на МОССАД, да и государственные секреты не продает, родной стране не вредит. С другой — зарплату Кареглазову платили из налогов украинских граждан, которым — и никому больше — он и должен был служить. Впрочем, сомнений в правильности своих поступков Виталий Алексеевич не испытывал. Он вообще никогда никаких сомнений не испытывал и по жизни интересовался лишь одним — собственным благополучием и перспективами. Последним, кроме прочего, способствовала и джеймс-бондовская внешность Кареглазова, и безукоризненная манера одеваться, за что у русских он получил оперативный псевдоним Бонд.

Этим утром Виталия разбудил звонок из братской России. Друзья просили найти двух людей, направляющихся, судя по всему, от границы в сторону Киева.

Воспользовавшись своими связями, Бонд быстро организовал наблюдение, и спустя всего полтора часа данные из милиции стали стекаться к нему. В 8.30 утра, когда раздался очередной звонок, Кареглазов понял, что ему повезло. «Не делайте ничего, главное, не упустите их из виду!» — приказал он. Надев пиджак и перекинув через руку легкое осеннее пальто, Бонд выскочил из своей двухкомнатной квартиры на улице Горького.

Лифт все не ехал, и Кареглазов поспешил вниз пешком, благо жил на третьем этаже. Проигнорировав приветствие консьержки, скорым шагом вышел во двор. Уже садясь в свою новую черную «Вольво», он набрал номер на сотовом и, услышав голос в трубке, сказал: «Кажется, их засекли. Автовокзал возле метро „Лесная“. Знаете это место? Да, я еду туда, буду минут через двадцать-тридцать, раньше не успею. Что? Уже в Киеве… Отлично, будем держать связь».

* * *

Позавтракав, Стас и Яна вышли из стекляшки и неторопливо направились через вокзал в сторону метро. Они не замечали Егеря, который двигался за ними. Охотник Пси-Фронта смог догнать одержимых почти сразу после того, как те пересекли границу, но затем едва не потерял, когда они сели на маршрутку до Чернигова. Лишь счастливая догадка, что в городе они могут пойти на автовокзал, помогла ему вновь обнаружить беглецов, когда те уже садились в автобус до Киева, — Егерь едва-едва успел купить билет в ночной кассе и вскочить в отъезжающую машину.

Теперь он шел за одержимыми, немного приотстав.

А еще за аномалами из автомобиля, припаркованного на краю вокзала, наблюдали два милиционера.

— Так что, возьмем их?

— Сказано же ничего не делать, только вызвать.

— Так они уйдут сейчас. Выходить из машины, следить дальше, или что? Мы ж в форме, нас заметить легко…

— Давай опять звонить.

Они позвонили — сигнал дважды переадресовывался и в конце концов достиг мобильника Бонда. Патрульные доложили: объекты вот-вот покинут территорию автовокзала.

В трубке возбужденно прозвучало: «Я подъехал! Я в черном „Вольво“, видите меня? Где объекты, сориентируйте!»

В асфальтовый «карман» вкатила черная «Вольво», но слишком быстро — ей пришлось резко свернуть, чтоб не зацепить выезжающий автобус. Скрипнули тормоза.

«Где они?» — раздалось в трубке, и милиционер, которому эту работу никто дополнительно не оплачивал, с облегчением отрапортовал: «Парень в черных джинсах и свитере, девушка в коротком платье и мужской кожанке. Одеты не по погоде, бросаются в глаза. Они слева от вас, в толпе, видите?»

«Вижу! — прозвучало в ответ. — Отбой, дальше наблюдение веду сам».

Стас с Яной на машину внимания не обратили и шли дальше, а вот Егерь оглянулся на скрип тормозов. Куда это «Вольво» так торопится?.. Машина резко свернула, остановилась у бордюра, наружу выпрыгнул молодой красавчик в дорогом костюме, белой рубашке и галстуке, на ходу натягивая пальто, повертел головой… И пошел вслед за аномалами.

Егерь поднял воротник плаща, искоса наблюдая за мужчиной. Это становилось интересным.

Несмотря на внешний блеск и самоуверенность, лично следить за подозреваемыми Бонду приходилось редко, ну а Егерь, хоть и смахивал на престарелого бомжа, был хитрым и многоопытным. Он приостановился у магазина, наблюдая за улицей через отражение в витрине, затем притормозил еще раз — у ларька, обменялся несколькими словами с продавщицей, улыбнулся ей, купил пачку сигарет… В результате уже через пару минут Бонд по заполненной пешеходами улице шел за ничего не подозревающими Стасом с Яной, ну а Егерь двигался за ним. Эсбэушник наблюдал за аномалами, а охотник Пси-Фронта — за всеми тремя.

Компания приближалась к станции метро «Лесная». Мобильный телефон в кармане Кареглазова заиграл гимн Украины, он достал трубку и услышал голос Сергея Малькова:

— Мы на Броварском проспекте, у автовокзала. Где вы, Виталий?

— Слежу за «подопечными», — доложил Бонд, употребляя эвфемизм, который услышал в западном боевике про борьбу ФБР с наркоторговцами. — Подходим к станции метро. Задержать их?

— Ничего не предпринимайте, — приказал Мальков. — Едем за вами, у нас синяя БМВ и зеленый микроавтобус «Мерседес».

Одновременно в десяти метрах позади Егерь закончил щелкать кнопками на своей трубке, и через перевалочный сервер к абоненту ушло сообщение:

«Продолжаю слежку. Здесь человек КАСа. Жду приказа на уничтожение».

* * *

Парням Горбоноса нельзя было въезжать на территорию Украины: люди в камуфляже — это слишком для таможенников суверенного государства, даже если гости официально числятся сотрудниками МВД. Так что в Киев прибыли две машины: микроавтобус с Васей Карауловым и двумя его парнями и БМВ с Диной, Титором и Мальковым.

Черная «Мицубиси», знакомая аномалам, сменилась угловатым неброским «Мерседесом», подогнанным к границе агентами КАСа. Плохо, что пришлось оставить Горбносу оружие — операция не была официально согласована с украинскими спецслужбами, и брать стволы через границу касовцы не могли. Теперь бригада была вооружена лишь пятью «Электрами»: одна у Титора, вторая у Малькова, и еще три — в машине Василия.

Когда подъехали к автовокзалу, снова позвонил Бонд: «Наблюдаю за ними. Задержать?»

Титор мотнул головой, и Мальков ответил:

— Ничего не предпринимайте. Едем за вами, у нас синяя БМВ «эм-три купе», знаете модель?

— Естественно, знаю, — с достоинством ответил Бонд.

Касовские машины двигались по проспекту, останавливаясь у светофоров. Дина держалась в одном ряду с «Мерседесом», обгонять никого не спешила; Мальков вертел головой, высматривая на тротуаре аномалов и преследующего их киевского агента. Тот снова вышел на связь: «Подопечные вот-вот спустятся в метро, там связь будет эпизодической… Нет, остановились. Кажется, думают, что делать дальше. Я вас вижу!»

Дина повела машину еще медленнее, по краю проезжей части, мимо припаркованных автомобилей. Из толпы на тротуаре вышагнул, подняв руку с зажатым в ней мобильником, молодой красавец в костюме и пальто. Сидящий сзади Мальков распахнул дверцу, Бонд сел. Сзади притормозил зеленый микроавтобус.

Титор, обернувшись, спросил:

— Где они?

— Вон! — Бонд указал трубкой. — Возле стеклянных дверей, видите?

У входа на станцию двое аномалов разговаривали с пожилой женщиной, держащей большую продуктовую сумку.

— Да, это они, — кивнула Дина. — Видимо, выясняют дорогу.

— Если они приехали на встречу, нам выгоднее пока проследить за ними, — решил Титор. — Остальные… гм, «подопечные» тоже могут быть в Киеве.

При киевлянине касовцы решили не использовать слово «аномалы».

— В Комитете они меня почти не видели, я могу… — начал Мальков.

— Ты плохо знаешь город. Набери Караулова, пусть даст двух людей. Виталий Алексеевич, вы можете оказать нам помощь и дальше?

Бонд бодро объявил:

— Я в вашем распоряжении!

Титор окинул эсбэушника невыразительным взглядом и вяло улыбнулся ему, показывая, что ценит готовность к сотрудничеству. Тем временем Мальков по телефону уже приказывал Васе Караулову:

— Пусть наружу выйдут оба твоих. Будут работать в паре с нашим киевским другом.

Бонд благосклонно кивнул, услышав это.

— Они покупают воду в киоске, — сказала Дина. — Всё, заходят в метро.

Титор стал быстро инструктировать Бонда:

— Вас будет трое, это позволит организовать различные комбинации слежки. У наших оперативников есть полевой опыт, слушайтесь их. Мы будем передвигаться по городу, ориентируясь по сведениям от вас. Все, идите.

Бонд с деловым видом вышел, пытаясь выглядеть небрежным и уверенным. К БМВ приблизились двое оперативников, Кареглазов кивнул им и поспешил к дверям станции, где скрылись аномалы.

Мальков все это время оставался на связи и, как только дверца за Бондом захлопнулась, снова заговорил:

— Вася, быстро предупреди своих! При хохле никаких разговоров по работе Комитета не вести, объектов «аномалами» не называть. Легенда: Маг и Тьма — экотеррористы из радикальной группировки, устраивают взрывы на химпредприятиях и в лабораториях, где работают с животными. Правильно, ты пока едешь за нами, дальше посмотрим. Нет, Мага с Тьмой не берем, пытаемся через них выйти на группу Жреца.

Титор, проводя взглядом Бонда, нырнувшего в подземный переход, сухо констатировал:

— Мудак.

Потом щелкнул пальцами и сказал Малькову:

— Не отключай Караулова и послушай меня. Седой, который появился сначала у дискотеки, затем на границе… В первый раз его ведь более-менее разглядели?

— Горбонос говорил: за пятьдесят, животик, борода, седина, — подтвердил Мальков. — Василий, это я не тебе. Будь на связи и молчи.

— Борода может быть накладной, — заметила Дина.

— Возможно, — согласился Титор, — но вопрос в другом: он следил за аномалами и прикрывал их. Что, если и сейчас следит?

— Василий! — немедленно заговорил Мальков. — Внимание! Пусть твои контролируют насчет «перекрестной слежки». Ты понял, о чем я? Да, пожилой бородач с брюхом. Возможно, бороды нет. Действовать крайне осторожно. Сообщи им немедленно, он опасен!

* * *

Поезд метро катил по открытой ветке. За окном пролетали дома и деревья, по соседним рельсам в обратную сторону пронесся другой состав. Людей набилось много — утро, час пик. Но «Лесная» была первой станцией, так что одержимые успели занять места и теперь чинно сидели в конце вагона. Парень глядел в окно напротив, а девушка устало опустила голову и уставилась на свои колени, обтянутые черным.

Егерь стоял в середине вагона у дверей, поставив портфель между ног, читал местную газету. То есть делал вид, что читает, — украинский он знал плохо. Несмотря на обилие пассажиров, с занятой им позиции одержимые были хорошо видны. Шерстяную шапочку пришлось снять — слишком броская примета, и без нее охотник чувствовал себя словно голым. Фольга защищает от некоторых излучений, и шапочка была одним из способов спасения от возможной пси-атаки альенов. Но находясь так близко от одержимых, уже дважды видевших его, Егерь не рисковал надеть ее снова.

Время от времени охотник незаметно поглядывал на троих мужчин в штатском — красавца, которого засек на улице, и еще двоих. Они делали вид, что незнакомы, но у Егеря глаз был наметан, и он прекрасно видел: эти трое заодно.

Егерь оставался спокоен и собран, хотя ситуация не нравилась ему все сильней. Во-первых, он был вынужден шататься по столице чужого государства с оружием. Во-вторых, хотя красавца в пальто он не принимал всерьез — повадки у того были слишком уж показушными и неубедительными, — двое других, явно профессионалы, могли засечь Егеря так же, как он засек их. Наконец, в-третьих, теперь он совсем не был уверен, что сможет легко «стереть» одержимых.

Один из парней, стоящий у поручня вполоборота к охотнику, поднял руку, коснувшись гарнитуры на ухе. И тут же сидящий посередине вагона второй оперативник подался вперед, слегка нахмурившись.

Егерь понял: этим двоим звонят.

Красавчик ничего не замечал, он то и дело исподтишка посматривал на одержимых. Оперативники выслушали сообщение, один опустил руку, второй снова сел ровнее.

А потом они повернули головы в разные стороны и стали внимательно оглядывать вагон, сканируя взглядами лица пассажиров. Егерь ссутулился, прикрываясь газетой. Плохо, очень плохо. Он был на грани разоблачения касовцами.

Да и сама идея — «следить» вместо «убить при первой возможности» — возмущала его. Раньше Пси-Фронт не требовал от него полумер… Впервые за двадцать лет работы у охотника возникло сомнение в правильности методов организации, которой он отдал всего себя с потрохами. И первое, еще слабое сомнение это могло потянуть за собой другие, более серьезные подозрения.

Глава 7ВСТРЕЧА

К вечеру потеплело, и Яна уже не мерзла. Несколько часов аномалы шатались по городу. Сходив в Киево-Печерскую лавру и пообедав в забегаловке возле Днепра, снова спустились в метро, доехали до станции «Контрактовая», а оттуда подошли к нижней части Андреевского спуска и стали неторопливо подниматься по нему.

— Какой сегодня день недели? — спросила Яна.

Стас, вскинув брови, пожал плечами.

— Надо же — не знаю! Может, спросим? — Он шагнул к тощему мужчине, похожему на престарелого хиппи, который продавал картины, развешанные на железной ограде Андреевской церкви. Судя по изображениям на полотнах — по меньшей мере странным изображениям, — нарисовал их «хиппи» сам, и при этом не обошлось без психостимулирующих веществ.

Художник не таясь глядел на коленки Яны, и она дернула Стаса за рукав.

— Не надо, идем. Ну его.

Поблескивали золотые кресты Андреевской церкви, стоящей в верхней части спуска. Справа торговали украинскими «рушниками», глиняными мисками и подносами с пышным сельским орнаментом, слева — картинами. За спиной аномалов вниз уходила извилистая улица, мощенная булыжником, впереди, где она заканчивалась, начинались обычные городские кварталы. Народу хватало, продавцов тоже. Над спуском мерно гудели голоса, шаркали подошвы по мостовой, но для многолюдного торгового места здесь было тихо и как-то очень интеллигентно, спокойно.

Метрах в десяти от аномалов шли Бонд и по сторонам от него два оперативника.

Еще дальше, вдоль лотков со всякой туристической всячиной, двигался Егерь.

Когда стало понятно, что подопечные никуда не спешат и не пытаются свернуть с Андреевского спуска, Бонд позвонил Малькову:

— Похоже, у них здесь встреча. Идут медленно, часто останавливаются у лотков. И крутят головами, вроде выискивают кого-то.

Титор не доверял Бонду, но оперативники тоже отметили, что аномалы передвигаются медленно и часто оглядываются.

Ездить в этом месте было нельзя, так что микроавтобус и БМВ пришлось припарковать на Десятинной и Владимирской — улицах, которые сверху вливались в Андреевский спуск. Из машин касовцев просматривалась Андреевская церковь и верхняя часть спуска, запруженная людьми.

Стас с Яной медленно шли дальше. Вокруг шумела разноязыкая толпа, звякали ярко разрисованные глиняные горшки на лотках, шелестели «рушники». Перед аномалами прошла девушка в простом длинном платье, расстегнутой болоньевой куртке, сапогах и платке, с сумкой на плече.

За мной! — вдруг услышал Стас, вернее, не услышал — ощутил бессловесный призыв. Он заозирался. Не поворачивая головы, девушка бросила: «Идите за мной!» — и зашагала дальше к церкви, которая высилась слева.

— Ксюха! — прошептала Яна ошарашенно.

Та всегда носила спортивные костюмы, кроссовки и бейсболки, и в такой одежде ее было не узнать. Стас сжал руку Яны, они свернули, пытаясь идти непринужденно. Обоим в голову пришла мысль: что, если за ними хвост? Стас, не выдержав, оглянулся, и Яна прошипела:

— Осторожней!

Ксюха шла в паре метров от них, приближаясь ко входу в церковь. По отношению к уровню мостовой здание стояло на приличном возвышении, и ко входу в него вела просторная длинная лестница. Дальше, на Десятинной улице, был припаркован туристический автобус с иностранными номерами, пара легковух и зеленый «Мерседес».

Негромко, мерно зазвонил колокол.

Ни Бонд, ни оперативники ничего не заметили, а Егерь насторожился. Одержимые вдруг изменили направление, стали забирать влево — к церкви и Десятинной, да и ритм движения изменился, они пошли быстрее и целеустремленнее. Егерь пока ничего не понимал, но чувствовал: что-то происходит. Он ускорил шаг, нагоняя оперативников с Бондом.

* * *

Стас и Яна вслед за Ксюхой миновали нижнюю часть длинной белой лестницы, ведущей ко входу в церковь, откуда под звон колокола спускались жених с невестой, окруженные толпой гостей. Взлетали конфетти и разноцветные спиральки «дождика», слышался смех, детские голоса. Выше, в дверях церкви, стоял дородный поп с длинной бородой и благосклонно глядел вслед молодым.

Ксюха, на ходу поправляя платок, как бы невзначай бросила взгляд назад. И нахмурилась.

* * *

В БМВ Мальков вскинул руку к гарнитуре, сказал: «Подожди, переключу на всех…» — вторую руку сунул в карман, где лежал смартфон, включил громкую связь, и в машине зазвучал возбужденный голос Василия:

— Шеф, там Амазонка! Амазонка перед ними идет, эта девка в платке, я ее узнал! Выхожу на перехват!

— Нет, подожди… — начал Титор.

— Шеф, на Десятинной людей почти нет, она нас выпасет! Эти двое — лопухи, но Амазонка… я ж ее знаю, суку мелкую! Надо их брать, пока они мимо церкви не прошли — дальше свободно слишком! Шеф, богом клянусь, она нас сразу выпасет!

Начальник с заместителем переглянулись, и Мальков сказал:

— Амазонка знает, где прячутся Жрец с Шутом. Сможем получить информацию от нее.

— У нас есть «дознаватель», — напомнила Дина.

Титор приказал:

— Все на выход. Берем аномалов сейчас. Вася, работайте!

* * *

Аномалы проходили мимо нижней части церковной лестницы, по которой спускалась толпа гостей, когда впереди, на Десятинной, приглушенно хлопнула дверца микроавтобуса. Ксюха подалась назад — Стас с Яной едва не налетели на нее. И тут же оба узнали увальня с соломенными волосами, выскочившего из зеленой машины, — имени они не помнили, но точно видели его раньше, причем не раз. Между мужчиной и аномалами шла группа японских туристов.

— Назад! — Ксюха разорвала сцепленные руки Стаса и Яны, бросилась вниз по Андреевскому спуску — и попала в объятия Бонда, спешившего навстречу. За ним сквозь толпу рванулись двое оперативников.

— Ни с места! — крикнул Бонд в лучших традициях американского фэбээровца, арестовывающего наркодилера, театрально выхватил пистолет из кобуры… и с придушенным воплем повалился на мостовую, когда руки Ксюхи замелькали в воздухе. Три быстрых движения — и Бонд уже лежит. Ксюха ударом ноги встретила перепрыгнувшего через него касовца.

Он перехватил ногу, дернул, провернул… Ксюха упала на мостовую, привстала, упираясь в булыжники локтем, и вытянула перед собой руку ладонью вперед.

Второй оперативник бежал на подмогу. Он как раз поравнялся с первым, когда Стасу с Яной показалось, что от ладони Ксюхи пошел конический луч дрожащего марева.

Второй оперативник повалился на мостовую, дергаясь. Первый заорал, упал на колени, и позади него стал виден бородатый мужик в брезентовом плаще, с дробовиком в руках. Он целился прямо в Ксюху.

Марево перед ее ладонью исчезло. Стас и Яна стояли прямо за Ксюхой. Услышав топот за спиной, Стас быстро оглянулся — и бросился под ноги здоровяку с соломенными волосами, который рвался к нему, расталкивая японцев.

* * *

Улица затряслась. Закричали люди. Дина ахнула. Перед ней, Мальковым и Титором, бегущими к Андреевскому спуску вслед за Васей, вздыбилась брусчатка — и участок мощеной улицы обрушился во внезапно образовавшийся провал. Покатились булыжники.

Касовцы отпрянули, у Дины треснул каблук, подогнулась нога, и Титор, схватив ее под руку, рванул назад. Перед ним образовалась воронка глубиной метров пять, куда сыпались земля и камни. Торчащая из склона воронки труба треснула, наружу под напором ударил широкий веер воды — ледяные брызги полетели во все стороны. На дно свалился толстяк, на него упал ребенок, вода залила их, мужчина заорал, завизжал малыш.

* * *

На лестнице в толпе гостей голосили женщины, а стоящий в дверях церкви батюшка размашисто крестился.

Василий, не обращая внимания на тряску и грохот, влетел в небольшую группу пестро одетых туристов, лопочущих не по-русски, разбросал их, как шар — кегли, ринулся дальше, и тогда кто-то упал ему под ноги. Если бы не толпа, старший оперативник ни за что не попался бы на такую простую уловку, но тут все сложилось: туристы, неровная мостовая вместо асфальта, наклон… Вася споткнулся о Стаса, потеряв равновесие, налетел на встающую Ксюху. Носком туфли ударил ее между лопаток — и свалился на стоявшего на коленях оперативника. Опрокинув его, упал сам, приложившись лицом о камни.

* * *

В кармане Егеря зазвонил телефон.

Прямо перед ним лежали трое оперативников, один пытался вставать, мотая светловолосой головой, из разбитого о камни носа текла кровь. Дальше Тьма и вскочивший Маг помогали подняться Амазонке. Вокруг орали, люди бежали в разные стороны. Одержимые смотрели на Егеря. Телефон звонил.

Не опуская дробовик, ствол которого смотрел в грудь Мага, Егерь достал трубку, коснулся клавиши и скосил глаза. На экране было:

«УХОДИ!»

Когда он снова посмотрел вперед, одержимые бежали к церкви. В верхней части Андреевского спуска зиял провал, осененный, будто нимбом, брызгами из лопнувшей трубы. Брусчатка по краям медленно осыпалась, дыра росла.

Увалень-оперативник с разбитым носом наконец сумел встать на колени. Злобно ругаясь, вытянул из-под пиджака какую-то штуку, похожую на большую перьевую ручку.

Егерь сунул дробовик под куртку и побежал к церкви.

* * *

Аномалы врезались в толпу празднично одетых людей, сбили с ног жениха. Вокруг кричали. Они обогнули церковь, перелезли через ограду — и помчались вниз по крутому склону, от дерева к дереву. Ксюха упала, вскочила, упала снова… Движения ее были неверные, дерганые.

В нижней части склона она приказала, опершись о плечо Стаса:

— Теперь бежим к речному вокзалу.

* * *

На Андреевском спуске все происходило быстро.

— Электроудар, — констатировал Мальков, когда они обогнули пролом. — Дар Амазонки, дистанционно создавать электрическое поле, в действии.

— А это чей дар? — спросил Титор, показав в сторону пролома.

Один оперативник погиб, второго надолго вырубило. Досталось и Бонду, но меньше — он лежал на боку и пытался встать, держась за ребра.

Туристы разбежались, большинство продавцов — тоже, лишь длинноволосый художник, опасливо поглядывая на людей, столпившихся посреди мостовой в верхней части Андреевского спуска, стаскивал с ограды свои картины.

Вася, вытирая кровь с лица, оправдывался:

— Шеф, ну так получилось! Япошки эти со своими фотиками, один мне прямо в глаза вспышкой, понимаете? Блин, Саня совсем мертв! — Он присел на корточки над оперативником.

Дина холодно сказала:

— Вот-вот появится милиция, что будем им объяснять? У нас нелегальная операция, не согласованная с властями.

Оглядевшись, Титор принял решение:

— Уходим. Всех — в машины. Караулов, бери одного, Сергей, мне помоги. Быстро!

Закидывая на плечо тело, Вася потянул Бонда за руку:

— Вставай!

Киевлянин начал подниматься, разевая рот, как рыба без воды. Вдалеке взвыли сирены. Титор с Мальковым понесли к БМВ раненого оперативника, Василий с мертвецом на плече потащил за собой Бонда. Спешащая впереди всех Дина на ходу набирала номер на своем телефоне.

* * *

Егерь схватил с одного из лотков, перевернутых во время паники, темную шляпу, со второго прихватил шерстяную куртку в национальных украинских узорах, с бахромой из шнурков. Одержимые хорошо разглядели его на спуске, когда он едва не выстрелил в них, надо было хоть как-то изменить внешность. Скомканный плащ охотник спрятал в портфель.

Он заметил, куда рванулись беглецы, но побежал не прямо за ними: немного спустился по мостовой и только тогда перебрался на склон. Справа доносился хруст веток — там двигались одержимые. Егерь достиг нижней части склона почти одновременно с ними, но далеко в стороне, и поспешил по улице.

Дважды он едва не упустил их и все же сумел отследить до Речного вокзала. Там Амазонка посадила друзей на скамейку, а сама куда-то ушла. Неподалеку было кафе, Егерь зашел туда, взял чашку кофе и пирожок. То и дело поглядывая на Мага с Тьмой сквозь стеклянную перегородку, наскоро перекусил.

За это время до него дважды пытались дозвониться, но разговор не состоялся — какие-то сбои на линии. Когда Амазонка появилась вновь и все трое направились к причалам, Егерь, следуя позади, набрал сообщение: «Речной вокзал. Они собираются отплыть».

Вскоре телефон зазвонил, и синтетический голос спросил:

— Где ты?

— Речной вокзал, — повторил Егерь. — Слежу за ними. Кто создает локальные землетрясения?

Собеседник помедлил.

— Неизвестно. Это очень мощный дар… У нас нет информации, что кто-то из живущих сейчас одержимых способен на такое. В дело вмешалась неизвестная сила.

— Не могу понять ее цель. Она хочет убить Мага с Тьмой или защитить их?

Вместо ответа голос сказал:

— К Киеву подъезжают эстонцы.

— Я же сказал, что справлюсь один, — проворчал Егерь, наблюдая за одержимыми, которые подошли к сходням, ведущим на небольшой туристический теплоход.

— Нет, ты сказал, что, если Комитет инициирует полицейскую облаву, втроем вы будете заметнее. У эстонцев машина. Запомни их украинский телефонный номер. Как только выяснится, где одержимые сходят на берег, свяжись и сообщи эстонцам. Будете работать вместе.

— Они не нужны мне, — повторил Егерь.

— Нужны. Теперь понятно, что Маг и Тьма вскоре встретятся с группой Жреца. Ты готов выступить в одиночку против пятерых, владеющих различными дарами?

— Да, — сказал он.

— Риск слишком велик, — возразил голос. — Эстонцы помогут, свяжись с ними. Запоминай номер…

Глава 8АНОМАЛЬНАЯ ЗОНА

4 суток до Контакта

Теплоход плыл по темной реке, большой город остался позади, как и дамба, и водохранилище, которое называли Киевским морем. Ксюха сидела на кожаном сиденье в углу верхней палубы, Стас устроился слева от нее, Яна — справа, у покатой стеклянной стены, за которой медленно двигался берег с редкими огнями. Урчал двигатель, волны хлюпали о борт. На верхней палубе царил шум — здесь гулял народ, стояли столы с закуской и напитками, играла музыка.

Они смогли попасть на эту посудину потому, что Ксюха в последний момент договорилась с кем-то из команды, а тот в свою очередь договорился с капитаном, что, по ее словам, обошлось в триста местных гривен. Народу на теплоходике, арендованном под корпоративную вечеринку, было много, часть гостей пришла с родственниками, так что незнакомые лица подозрения не вызывали — определить в троице чужаков вряд ли кто-то смог бы.

— Я хотела просто отплыть от Киева вниз по Днепру, — пояснила Ксюха Стасу с Яной. — Потому что на дорогах больше шансов, что остановят менты. Но повезло, этот теплоход идет до Страхолесья, а нам как раз туда.

Ксюха сидела понурившись, спрятав руки в рукава плаща. Она казалась усталой: взгляд тусклый, движения вялые.

— Плохо выглядишь, — сказал Стас.

— Мне после этого… — девушка вытянула руку ладонью вперед как тогда, на Андреевском спуске, — всегда плохо, а тут еще и троим зараз вмазала.

— Что ты тогда сделала? Что это было, какой у тебя дар?

— Вы сказали, у вас память отшибло. Так что вы не помните?

— Если чего-то не помним, так и не знаем, что не помним этого, — сухо заметила Яна.

Они с Ксюхой всегда друг друга не то чтобы не любили, но как-то холодновато относились, отчужденно.

— Место, где нас держали, я уже почти вспомнил, — сказал Стас. — Комната, то есть, скорее, камера… Я в ней жил один, иногда виделся с кем-то из вас, но ни разу — со всеми. Коридоры, в которых меня испытывали. Охранники, медики. Никаких окон, вроде мы были где-то под землей. Еще — дрожь.

— Дрожь? — Ксюха подняла голову.

— А ты помнишь ее? — подхватила Яна. — Она шла снизу, такая… плохая, неприятная.

— А до этого? Событие, с которого все началось, помните?

— Событие… — Стас покачал головой. — Только как мы едем и разговариваем, а потом — белый свет между осин.

— И еще тени, длинные узкие тени, — добавила Яна.

— Тени я тоже помню, — кивнула Ксюха. — Как они тянулись к машине. Но Жрец говорит, что это…

— Кто такой Жрец? — перебила Яна.

— Ты что, даже этого…

— Артур, — уверенно заявил Стас.

— Ну конечно. — Ксюха стала загибать пальцы. — Артур — Жрец, Мишка — Шут, я — Амазонка, вы — Маг и Тьма, Алена — Фея, Борис — Воин. Так нас назвали в КАСе. А мы еще с интерната привыкли к прозвищам, так что они быстро прижились.

— Так мы получили свои «дары» именно после происшествия на Косе Смерти? — спросила Яна. — Что было потом?

Ксюха вздохнула, села ровнее, сжав ладони коленями, стала рассказывать:

— Тогда все вырубились, пришли в себя уже в больнице, куда нас привезли. Потом оттуда нас забрали касовцы. Где дальше нас держали в Москве, не знаем. То есть понятно, что это спецслужба, Комитет, но точно про него ничего не известно, Жрец так ничего и не смог раскопать. Огороженное здание без вывески, хорошо охраняемое. Один санитар стал помогать нам. То есть Жрецу, тот с ним много говорил. Санитар был уверен, что у него тоже есть дар, только не проявленный, как у Тьмы, прямо бредил им. Хотя у Тьмы непонятно какая способность, а он утверждал, что владеет телекинезом. Говорил: ему постоянно чудится, как он взглядом двигает стакан, как заставляет шевелиться лампочку, висящую на проводе.

Она наклонилась к стоящей у ног сумки и достала бутылку минеральной воды. Пока Ксюха пила, Яна глядела в темное окно, а Стас осматривал зал. Народ гулял вовсю. Вроде теперь за ними не следили, но у него из-за последних событий разыгралась паранойя. Заметив, как Стас оглядывается, Ксюха опустила бутылку.

— Что?

— Нет, ничего. Просто проверял.

— Ты бы в Киеве получше проверял, — проворчала она.

— Мы же не агенты, — возразила Яна. — Там везде толпы, как узнать, что следят?

На палубе заиграл «шансон», хриплый голос запел что-то про зону и лагеря. Яна спросила:

— Куда мы плывем? Далеко?

— Скоро выходим, — сказала Ксюха. — Потом еще надо будет идти, то есть ехать. Сами всё увидите.

— Так куда? — уточнил Стас.

Амазонка покосилась сначала на него, потом на Яну.

— Послушайте, я веду вас к Жрецу, в наше место. И я не уверена — вдруг слежка не прекратилась? Может, кто-то успел подсесть на теплоход за нами. Или на вас «жучки»? Если, когда сойдем на берег, они снова нападут, кто-то из нас может вырваться, кого-то схватят… Короче, просто делайте, что я говорю, и когда я привезу вас к Жрецу, он все расскажет.

— Ты так и не ответила, что сделала с теми людьми на Андреевском спуске, — напомнил Стас.

— Я могу… — Ксюха помолчала и заключила. — Нет, Жрец лучше меня умеет говорить. Он много чего успел выяснить, его будете расспрашивать.

— А Боря с… То есть Воин с Феей остались в этом КАСе? — спросила Яна.

Откинувшись назад и прикрыв глаза, Ксюха ответила:

— Да. Мы собираемся вытащить их.

* * *

Быстро переговорив с одним из матросов, Егерь прошел вдоль парапета, за которым от причала медленно отплывал теплоход. В толпе мелькнули и пропали трое аномалов. На темную воду падал свет, музыка и веселый гомон лились с закрытой верхней палубы.

Страхолесье? В здании речпорта на стене висела большая карта, и Егерь направился к ней. Остановился, задрал голову, читая названия на украинском. Днепр вился синей лентой, вливался в Киевское водохранилище. Дымер, Глебовка, Ясногородка, Сухолучье, Горностайполь… А вот и Страхолесье. Рядом залив, от которого начинается Тетерев, а дальше…

В голове что-то повернулось — и вдруг он понял, куда именно стремятся одержимые.

Быстрым шагом пересекая здание порта, охотник достал трубку, набрал номер, который ему назвал соратник из КАСа. Раздался щелчок, гудки смолкли, и в трубке воцарилась тишина. Подождав, он сказал:

— Это Егерь.

Глухой голос произнес:

— Говори.

— Они плывут в Страхолесье, на юг от Киева, район Тетерева. Я на Речном вокзале, Днепровская набережная. Заберите меня.

— Будем через час тридцать.

Егерь прикинул, сколько теплоход будет плыть до Страхолесья, с учетом шлюза. Если одержимые успеют высадиться и уйти оттуда до их приезда…

— Слишком долго, можем не успеть. Надо раньше.

— Раньше — нет, — сказал собеседник.

— Тогда направляйтесь сразу в Страхолесье, встретимся там. Либо я сообщу координаты, если уйду дальше за ними. GPS есть?

— Да, — сказал голос.

— Какая у вас машина? Как вас узнать?

Снова пауза. Голос произнес: «Мы узнаем тебя», — и зазвучали гудки.

* * *

До недавнего времени Страхолесье оставалось захудалым местом, и пристани, подходящей для швартовки корабля подобного размера, там не было. Но когда неподалеку, в районе реки Тетерев, полюбил охотиться нынешний президент страны, хозяйничающие в государстве люди начали скупать участки в округе. Земля тут же подорожала, места эти стали считаться чуть ли не элитными… Страхолесье преобразилось буквально за год. Появились несколько десятков Дорогих особняков, асфальтированные дороги, супермаркет, пара ресторанов. В один из них и должны были перейти гуляющие на теплоходе после того, как он причалит к новенькой пристани.

Когда теплоход причалил, аномалы вышли на небольшой пристани, озаренной светом единственного фонаря. Близилось утро, но было еще темно. За время плавания веселье на теплоходе не угасло, музыка так и играла все время. Пьяная толпа, спустившись по трапу, направилась к ресторану, где ярко горели окна.

У пристани приткнулись несколько грузовиков и пара легковушек. Дальше начиналась дорога, за которой стояли дома. Ксюха уверенно направилась вдоль ряда машин, Стас с Яной шагали следом. У крайнего дома Ксюха остановилась и постучала. Вскоре дверь раскрылась, высунулся зевающий мужик. Протягивая смятую банкноту, она сказала:

— Хочу забрать свой транспорт.

Он молча выкатил из сарая два велосипеда. Один был новенький, складной, со всякими стекляшками и блестящими никелированными колпачками, второй — дряхлая «украина», когда-то черная, а теперь буро-серая от грязи и ржавчины. При движении древний велик скрежетал и дребезжал. Рядом велосипеды смотрелись странно.

Когда мужик ушел, Ксюха пояснила:

— Этот крутой я украла в дачном домике здесь рядом. Вы поедете на «украине».

— Такой Боливар может не вынести двоих. — Стас с сомнением оглядел дряхлый транспорт.

— Если что, поменяемся.

Она отстегнула пакет от багажника велосипеда, не стесняясь Стаса, скинула платье, переоделась в спортивный костюм, обулась в берцы.

«Украина» протестующее скрипнула под двойной ношей, но на части не рассыпалась. Когда Ксюха поехала впереди, на ее велосипеде зажегся фонарик, и Стас последовал за бледным лучом света. Сидящая на багажнике Яна обхватила его за пояс.

Поселок остался позади, и они свернули на старую грунтовую дорогу, уходящую в лес.

— Все-таки куда мы едем? — спросил Стас, нагоняя Ксюху.

Она сказала:

— Сейчас все поймете.

* * *

Таксист, согласившийся отвезти Егеря в Страхолесье, уверил, что домчит туда быстро, но перед Дымером произошла большая авария, там была пробка, машины продвигаются по метру в минуту. Время близилось к полуночи, и через полчаса тянучки таксист затребовал полуторную плату от той, о которой договорились сначала. Взбешенный Егерь сказал, что вообще не заплатит, полез из машины, таксист с возмущенным матом схватил его за плечо… и бывший подполковник с такой силой двинул его кулаком в челюсть, что водитель сполз по сиденью, упершись коленями в «торпеду». Из разбитого лица на свитер потекла кровь.

Егерь обошел место аварии и поймал машину с другой стороны.

Когда подъехали к пристани, теплоход был уже виден. Егерь расплатился, автомобиль уехал, и он спрятался в тени ближайшего к пристани дома. Достал телефон.

И снова после гудков в трубке молчали.

— Я на месте, — сказал он. — Теплоход подплывает. Где вы?

— Близко, — ответили ему после паузы.

— Как близко? Они вот-вот высадятся.

В трубке надолго воцарилась тишина. Егерь хмурился и переступал с ноги на ногу. Он был неразговорчив и, прежде чем что-то сказать, предпочитал подумать, но в сравнении с этим молчаливым собеседником казался сам себе болтуном, суетливым и неубедительным.

— Мы близко, — повторил голос. — Жди.

— Когда они выйдут, я пойду за ними.

— Нет — жди.

— Мы потеряем их!

— Все под контролем.

— Я сказал, что…

— Жди нас. Приказ Корпорации.

— Какой еще…

Собеседник отключился. Егерь сжал зубы так, что хрустнуло за ушами. Из-за угла он видел, как потянулась к ресторану вывалившая из теплохода толпа, как от нее отделились трое одержимых… и подошли к дому, за которым он прятался. Сунув руку под полу, охотник нащупал дробовик, уперся горячим лбом в стену. Неподалеку раздался стук, тихие голоса. Они были совсем близко! Выскочить из-за угла, первой завалить Амазонку, потом остальных двоих… Главное — стрелять всем в головы, потому что иначе та сила, что захватила их сознание, может выжить и переместиться куда-то еще.

Скрипнула дверь, снова донеслись голоса. Потом дверь закрылась… шорох, металлическое дребезжание… Когда стало тихо, Егерь снова выглянул. Одержимые на велосипедах катили в глубину поселка. Охотник выскочил из-за угла, сделал несколько шагов вслед. На пристани было тихо и пусто, а из ресторана лилась музыка, перед ярко освещенным зданием стояли несколько машин.

Велосипедисты исчезли за поворотом улицы, освещенной редким рядом фонарей. Егерь побежал следом, остановился. Уходят! Угнать машину? Но на это надо время, он же не профессиональный угонщик — пока вскроешь замки, пока заведешь без ключа… К тому же в ресторане наверняка есть охрана, засекут. Безвыходная ситуация! Проклиная все на свете, охотник бросился к дому, хозяин которого отдал одержимым велосипеды, — может у того есть еще один, или мотоцикл, мопед, можно сунуть ему денег, купить…

На пристань выкатила «Тойота-Хилукс» с зачехленным кузовом, круто развернувшись, встала. Егерь побежал к ней. Задняя дверца приоткрылась, он распахнул ее, нырнул внутрь, захлопнул и выдохнул:

— По этой дороге гоните!

* * *

Между бетонными столбами была натянута колючая проволока в несколько рядов. Ограда пересекала поле и ныряла в ельник, позади нее шла грунтовая дорога, едва различимая в свете луны.

— Вроде контрольно-следовой полосы, — пояснила Ксюха, слезая с велосипеда. — Менты по ней ездят, проверяют.

Они быстро пошли вдоль ограды, углубились в ельник — деревья позади столбов были срублены, дорога продолжалась и там, — и вскоре достигли дыры, где колючка, кроме верхнего ряда, оказалась выкушена. Перебравшись на другую сторону, пересекли контрольно-следовую полосу и заспешили дальше. Ельник вскоре превратился в смешанный лес. Достигнув грунтовой дороги с кустарником и поваленными деревьями по краям, аномалы снова оседлали велосипеды, но не успели проехать и километра, как впереди раздался шум двигателя.

— Прячемся! — приказала Ксюха.

Пришлось съезжать с дороги под прикрытие деревьев. Шум нарастал, и вскоре из темноты, светя фарами, вынырнула машина.

— «Серый Ланос», — прошептала Ксюха. — Так его называют. На этой тачке менты гоняются за самоходами. Замрите.

Автомобиль медленно прокатил мимо, шум мотора стих.

— Теперь надо побыстрее отъехать от периметра, — сказала она, выкатывая велосипед обратно на дорогу. — Тут опасно, а дальше шанс наткнуться на кого-то небольшой.

Когда рассвело, дорога совсем пропала — растворилась в почерневших прошлогодних листьях и гниющих ветках. Распогодилось, показалось солнце, осветив рощи, разделенные серыми пустошами, овраги и болотца.

Троица проехала мимо бетонной ограды в проломах, за которой виднелись кирпичные бараки и ржавая техника. Потом слева потянулись деревенские домики. Дворы заросли деревьями и высоким бурьяном, ветки торчали из окон, из дыр в крышах и стенах, затянутых мхом. Яна недоуменно оглядывалась, но больше не задавала вопросов. Стас тоже молчал.

Через некоторое время Ксюха сказала:

— Впереди поворот на Черевачский мост, который ведет через Уж, на повороте часто дежурят менты. Подождете, пока я разведаю обстановку.

— А объехать нельзя? — спросил Стас.

— Вокруг заболоченные места, не получится.

Яна со Стасом отъехали в кусты, Ксюха одна отправилась вперед. Вернувшись, объявила:

— Вроде никого, давайте быстро, вдруг появятся.

Когда переехали мост, издалека донесся рокот — поначалу едва слышный, он быстро нарастал.

— За мной! — крикнула Ксюха и понеслась по кочкам в сторону уродливой ржавой конструкции с колесом, похожим на гигантскую шестерню, с квадратной кабиной и обрывками тросов. Махина одиноко торчала на другом краю поля.

Далеко над кромкой леса показался вертолет. Ксюха, пригнувшись, нырнула под железную станину землеройной машины, Стас с Яной тоже побыстрее спрятались. Бросили велосипеды, присели. Вертолет летел над полем в их сторону.

— Это военный? — спросила Яна. — Зеленый весь.

Стас с Ксюхой молчали. Когда вертолет исчез из виду, Ксюха достала карту, расстелила на влажной земле и сказала:

— Теперь нам на запад.

Вскоре, углубившись в лес, они достигли линии электропередачи и поехали по просеке на север, от одной решетчатой вышки до другой. Ветер посвистывал в вышине между ржавых балок, оборванные концы проводов покачивались и тихо шуршали, ударяясь друг о друга.

Поели на ходу — у Ксюхи оказались несколько черствых бутербродов. Наконец Яна не выдержала:

— Мне надоело ехать, ничего не понимая. Что это за место?

Их проводница, не оглядываясь, бросила:

— Скажи ей сам, ты ведь уже понял. И не тормозите, нам еще несколько часов то ехать, то идти.

Стас, руля одной рукой, через плечо сказал Яне:

— Мы поплыли от города через Киевское море, потом шли на северо-запад… Попробуй вспомнить карту.

— Да не знаю я карту Киевской области! — разозлилась она. — Никогда не видела, зачем она мне? Говори уже!

— Да ты посмотри сама. — Стас показал вперед, где далеко-далеко виднелась полосатая труба, из-за расстояния казавшаяся бледно-серой и расплывчатой. — Разве тебе это ничего не напоминает?

— Труба… — Яна нахмурилась. — Ну да, на фотографиях видела. Мы что… Неужели мы в…

— Точно, именно там, — согласился Стас. — Вообще, если задуматься, то это логично. Где еще прятаться аномалам?

Ближе к вечеру впереди замаячили козловые ЖД-краны. Когда миновали их, Ксюха сказала:

— Здесь повышенный фон. Старайтесь в грязи не мазаться.

Потом снова был лес, а когда уже начало темнеть и впереди замаячили дома брошенного поселка, она объявила:

— Мы на месте.

* * *

Егерь положил портфель на сиденье рядом. Впереди сидели двое брюнетов; за рулем — постарше, рядом помладше. Лицо водителя он разглядел в зеркальце заднего вида: острый подбородок, крупный нос, впалые щеки, выступающие надбровные дуги. Черные вихрастые волосы с сединой.

Второй обернулся — он оказался похож на водителя, но подбородок еще острее, а щеки запали сильней. Лицо у него было совершенно волчье, взгляд мертвенный, короткие волосы жесткой щетиной торчали над низким лбом. Оба эстонца давно не брились — щетина напоминала наждак.

— Давно уехали? — спросил молодой.

— Недавно, на двух велосипедах, — пояснил Егерь. — Не знаю, как за ними незаметно следить на машине, но сейчас надо хотя бы увидеть их издалека.

Эстонец отвернулся. Машина ехала по ночному поселку, и одержимых впереди видно не было.

— Как вас звать? — спросил Егерь.

Они молчали. В «Тойоте» висела явственная аура опасности, насилия, словно внутри этой машины был убит не один человек. Егерь не так много знал про эстонцев, в Пси-Фронте блюли конспирацию на случай провала отдельных ячеек. Эти двое были братьями. Как и охотник, специализировались на «стирании» одержимых и тоже считались лучшими спецами в Восточной Европе. Но Егерь занимался только убийствами, а эстонцы участвовали еще в каких-то силовых акциях, даже в ограблениях, о которых ходили смутные слухи. Хотя братья приезжали в командировки в Россию, раньше Егерь с ними не сталкивался. Зачем Пси-Фронту кого-то грабить? Для финансирования своих операций? Скорее всего, Фронт имеет другие источники дохода, наверняка владеет каким-то бизнесом, и даже не одним… Егерь в который раз за последние сутки подумал о том, что крайне мало знает про организацию, в которой служит уже столько лет. Штаб-квартира где-то в СНГ; цели — борьба с тайным инопланетным вторжением; оперативные группы работают автономно, выполняя задания, которые им сбрасывают кураторы вроде покойного Величко. У Егеря был счет в болгарском банке, куда периодически поступали средства — не очень большие, но хватало на жизнь и на обеспечение его операций.

Бывший напарник, научивший Егеря большинству приемов по выслеживанию одержимых, погиб от руки одного из них больше пяти лет назад, и с тех пор охотник лишь несколько раз вживую общался с соратниками. Дважды он работал в паре, а один раз — втроем, когда надо было «стереть» одержимого, оказавшегося крупным провинциальным мафиозо. Егерю было достаточно того, что Пси-Фронт дал ему большую жизненную цель, он не желал знать ничего сверх необходимого минимума. Но сейчас недостаток информации угнетал отставного полковника. Как работать с эстонцами, если ничего не знаешь? Конечно, эти двое — соратники, как и тот, говоривший синтетическим голосом, но каковы их сильные и слабые стороны, в чем на них можно положиться, а в чем — нет? В конце концов — можно ли им полностью доверять?

А еще — Корпорация. Что это такое? Так эстонцы называют Пси-Фронт. Почему именно «Корпорация»? Егерю не нравилось это слово, оно настораживало.

— Как к вам обращаться? — повторил он, напряженно вглядываясь в улицу за лобовым стеклом.

— Освальд, — произнес водитель низким хриплым голосом. — Он — Гуннар.

И снова в «Тойоте» наступила тишина. Некоторое время они ехали через поселок, потом дорога повернула в сторону Киева. На север, к лесу, от нее отходила другая — земляная, узкая. Машина затормозила. Эстонцы молчали.

— На север, — решил Егерь. — Зачем им назад возвращаться?

Ни слова не говоря, Освальд повел машину по северной дороге.

* * *

— Новошепеличи, — объявила Ксюха. — Нам сюда.

Стас с Яной вовсю крутили головами, разглядывая глухие, заросшие улицы с домами без подъездов или подходов к калиткам. Растительность взломала асфальт, за десятилетия сквозь окна в постройки нанесло земли — кусты с бурьяном росли и внутри. Крыши прохудились, сквозь проломы наружу торчали ветки.

Середина улицы заросла немного меньше, но и там было не проехать — пошли пешком, ведя велосипеды рядом. Ксюха двигалась впереди, огибая высокие кусты и сминая те, что пониже.

— Смотри, — прошептала Яна.

Слева возле покосившегося забора, торчащего над целым морем бурьяна, стоял, склонив голову к груди, лохматый седобородый дед. Просто стоял там и покачивался вперед-назад…

— Это самосел? — спросил Стас.

— Дед Савва, — пояснила Ксюха. — Больше тут никого нет.

Они изрядно шумели, но житель Новошепеличей словно не замечал их.

— А чего он такой? — спросила Яна тихо.

Ксюха пожала плечами.

— Бабка его недавно умерла, с тех пор одурелый бродит. А может, из-за Жреца… — Она замолчала.

— Что из-за Жреца?

Но Ксюха не ответила. Вскоре она повернула на другую улицу, потом свернула еще раз. Теперь обветшалые дома, деревья и кусты были со всех сторон.

— У деда Саввы электричество в избе есть, — снова заговорила Ксюха. — Недалеко ЛЭП, подстанция, от нее он провода протянул. А Шут уже от его дома — к нам.

— Куда «к нам»?

— А вот, смотрите куда.

На другом конце поселка был пологий холмик, на вершине его стоял дом, выглядевший чуть получше, чем остальные. Перед домом они увидели Мишку в ватных штанах, грязных сапогах и черной тужурке. Он метал раскладной ножик в доску. Оглянулся, увидел их, загоготал радостно и бросился навстречу. Небритый, с пятном сажи на щеке. Обнялся со Стасом, с Яной, отстранившись, окинул ее взглядом с ног до головы и осклабился. Широкое лицо его выражало такую искреннюю, мальчишескую радость, что Яна не нашла сил разозлиться.

— Скотина ты все-таки, — только и сказала она. — Зачем такое платье подсунул?

— А чтоб Капитану было приятнее с тобой путешествовать. Что с Пашкой нашим?

— Его убили, — сказал Стас. — Или только ранили. Еще возле схрона.

— Эх… — Впрочем, грусть Мишки, ставшего теперь Шутом, была мимолетной. — Ну ладно, за мной давайте. Жрец, эй, Жрец!

Он поспешил к дому.

Когда они подошли, навстречу из двери шагнул Артур. На нем были джинсы и свитер в ромбик, туфли, длинные светлые волосы причесаны, побритый… только шейного платка не хватает для полноты картины.

Ксюха покатила велосипеды к сараю, а Стас с Яной остановились. Артур с улыбкой коснулся ее плеча, кивнул, пожал руку Стасу. На Яну он посмотрел как-то особенно внимательно, даже пристально.

— Заходите. Устали? Сейчас поужинаем, а потом я расскажу вам, что в действительности с нами произошло.

* * *

То, что одержимых они потеряли, стало ясно на рассвете. В конце концов Освальд остановил «Тойоту» посреди сумрачного дубового леса. Егерь вышел, хлопнув дверцей, и встал спиной к машине. Глаза его недобро посверкивали, на скулах играли желваки. После всех трудов — одержимые исчезли! Из-за того, что эти двое задержались по пути в Страхолесье…

Обернувшись, он столкнулся взглядами с волчьелицым Гуннаром.

— Чего зенки вылупил? — бросился Егерь зло. — Просрали дело!

— «Зенки»? — Младший эстонец повернул голову к брату.

— Глаза, — пояснил Освальд, доставая из чехла на ремне трубку мобильного телефона. — Грубое слово.

— Почему грубишь? — без выражения спросил Гуннар у Егеря.

Сплюнув, тот сказал:

— Теперь неизвестно куда идти. Все, я звоню нашему человеку в КАСе.

Егерь потянул трубку из кармана, и вдруг Гуннар переместился к нему — очень быстро, сгорбившись, на полусогнутых. Вытянув руку, крепкими волосатыми пальцами цепко впился в запястье.

— Подожди.

— Отвали на хрен! — Егерь кулаком пихнул его в плечо.

Он был уже в возрасте, но удар все еще оставался силен — Гуннар отшатнулся. Лицо исказилось, сверкнули черные глаза, он схватился за рукоять пистолета, торчащую из-за ремня. Рука Егеря легла на дробовик, висящий в чехле под курткой.

— Гуннар, стой! — властно окликнул Освальд сзади.

Волчьелицый ссутулился сильнее, руки расслабленно повисли вдоль тела. Все так же на полусогнутых он отступил и отвернулся от охотника, будто тут же позабыл про него.

Егерь замер, уставившись в коротко стриженный затылок. Его вдруг накрыло хорошо знакомое ощущение. За долгие годы работы в Пси-Фронте он научился кое-чему, развил в себе особое чутье, и сейчас… Неужели? Этот Гуннар, неужели он… Нет, такого не может быть — просто не может быть!

Освальд уже разговаривал с кем-то:

— Теретулнуд! Ма тахан теада…

В роще коротко прощебетала птица. Ветерок пробежал через подлесок, шевельнулся и снова застыл кустарник — и опять воцарилась звенящая тишина, окутывающая эти странные, безлюдные места.

Освальд, убрав трубку, сказал что-то вроде «сеал» и показал на север. Гуннар шагнул к багажнику «Тойоты». Пока младший эстонец доставал оттуда два рюкзака, его брат надел плотную черную куртку и принялся рассовывать по карманам всякую мелочь.

Егеря они словно не замечали, и он спросил:

— Нам на север? Откуда ты знаешь?

— Есть сведения, — коротко бросил Освальд.

Он добавил что-то на эстонском, обращаясь к брату. Гуннар положил рюкзак на землю и вытащил из машины свернутый брезент.

— Помоги.

Вместе с Егерем они накрыли машину брезентом, стянули веревки под днищем.

— Далеко идти? — спросил Егерь, снова берясь за портфель.

— Пока не знаю, — сказал Освальд.

Братья подняли рюкзаки, и младший, не дожидаясь спутников, зашагал в указанном направлении. Освальд с Егерем, перекинувшим через голову ремень портфеля, направились за ним.

— Откуда сведения? — спросил охотник.

— Из Корпорации, от Медузы.

— Что еще за Медуза? Кто это?

Освальд глянул на него.

— Босса так зовем. Сведения из нашей штаб-квартиры.

— Он знал, где скрывается группа Жреца? Так почему не…

— Раньше не знал, — оборвал эстонец. — Только сейчас, когда я обозначил район. Гуннар, как?

Младший молча ускорил шаг.

Шли долго, миновали несколько брошеных поселков, пересекли асфальтовую дорогу, возле которой пришлось прятаться, пережидая, пока проедут военные автомобили. Давно наступил день. Иногда издалека доносился рокот вертолета, слышался собачий лай, пару раз где-то за деревьями проезжали машины. Все молчали; Освальд широко вышагивал рядом с Егерем, Гуннар почти бежал впереди, словно дикий зверь на запах дичи, иногда оглядывался — лицо его было пустым, ни тени мысли в глазах… Всякий раз знакомое чувство накатывало на Егеря.

И с каждым километром, который уводил их в глубину Зоны отчуждения Чернобыльской АЭС, одна мысль все настойчивее стучалась в двери его рассудка. Мысль эта была пугающей. Гуннар — одержимый. Возможно, Освальд тоже?

Но если так — что же такое, на самом деле, Пси-Фронт?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ